мне плевать на тебя.

Бэкхён проснулся пораньше. Чанёль уже начал собираться на работу. Он стоял около зеркала и только начал натягивать рубашку на плечи. Бёну от такого зрелища что-то поплохело. Пак увидел его в отражении зеркала и опустил руки, а затем приподнял уголок губ и медленно повернулся. — Доброе утро. Получилось сдавленно. Бён почувствовал себя так, словно его застукали за непристойными вещами. Наблюдение за сбором на работу считается чем-то непристойным? Чанёль смотрит так, будто задумал что-то. Эту шкодливость во взгляде невозможно не заметить. — Доброе, малыш. — Может, рубашку застегнёте? — Не поможешь? Бэкхён сглатывает, но всё же медленно встаёт и подходит к мужчине. Кадык дёргается сам по себе. Трудно не смотреть на торс Чанёля. Трудно вообще не пялиться на такую красоту. Ему бы быть таким же физически развитым. Но у него плечи немного уже, да и рост. Чанёль выигрывает по всем параметрам. Бён начинает застёгивать пуговички, но не выходит. Руки почему-то не слушаются. А Пак стоит и улыбается. Вот, значит, как… — Вы специально, да? — Ты такой милый, когда смущаешься. — Вы невыносимы. — Я знаю. Чанёль прижимает к себе. Но их останавливает робкий стук в дверь. — Чанёль? Можно тебя на минутку? Пак закатывает глаза, целует в лоб и выходит из комнаты, сам на ходу застёгивая пуговицы. Бэкхён расслабляется и снова падает в кровать. Ему бы поспать ещё чуток, потому что в школу только завтра, но Юра. Она уже не спит и, судя по тому, что Чанёль едет на работу и она прилетела во время будних дней, — значит, девушка намеренно ищет способ провести время с Бэкхёном? Но чего она ждёт? Что Бён совершит какую-нибудь ошибку? Какие у неё вообще намерения? Судя по тому, что она знает про жизнь брата, — они весьма откровенны и близки друг с другом. Бэкхён так и не понял, какое у него сложилось впечатление о Юре. — Бэкхён, — Чанёль заглядывает в комнату для того, чтобы забрать пиджак. — Оставляю тебя сегодня с Юрой. Но если захочешь спрятаться — звони мне. Я приеду и тут же тебя украду. Понял? Бэкхён поднимается с кровати, кивает, получает быстрый поцелуй в макушку и остаётся один. Ну как один. За дверью в другой комнате Юра. Бён идёт в ванную, на ходу разминая мышцы, приводит себя в порядок и выходит из спальни, направляясь на кухню, чтобы заварить кофе. Юра уже находится там, и когда парень появляется в поле её зрения, девушка приветствует его всё той же тёплой улыбкой. И она кажется очень искренней. Бён поджимает губы, когда понимает, что его недоверчивость по отношению к людям зашкаливает, мешая жить. — Доброе утро, Бэкхён. — Доброе. Получилось что-то похожее на бурчание. Но Бэкхёну просто нужен его кофе. На самом деле, Бён вообще не знал, что делать. О чём разговаривать? Куда идти? Остаться ли дома? Посмотреть ли вместе телевизор? Что там ещё нужно делать, когда тебя оставляют на целый день в обществе младшей сестры твоего парня? Бэкхён выпивает половину чашки кофе, и только тогда мозг начинает работать. Юра же листает социальные сети, чему-то улыбается и делает неспешные глотки. Молчание не напрягает. Но через несколько минут тишина нарушается. — Солнышко, давай пройдёмся по магазинам? У тебя есть дела? Бэкхён ловит взгляд Юры на себе. Это прозвище. Так странно, когда тебя так называют. Бён-то к паковскому «малыш» еле привык. — Не особо. Позаниматься учёбой я всегда успею. — Тогда отлично. Пробежимся по центру. Я давненько так время не проводила. Парень лишь кивает. Когда они садятся в такси, чтобы доехать до центра, Бэкхён начинает кое-что осознавать: ему бы хотелось узнать немного о жизни Чанёля. О его прошлом, о детстве, о родителях, да и о самой Юре бы тоже хотелось узнать. И рядом с ним находится как раз тот самый человек, который, если захочет, сможет рассказать ему хотя бы немного подробностей. Бён задумчиво смотрит в окно, пока они едут, и думает о том, что было бы неплохо посидеть после магазинов в кафе и поговорить. Юра болтает без умолку о том, что любит моду, оценивает наряд каждой проходящей девицы и заливисто смеётся над своими же шутками. Бэкхён снова ловит себя на том, что смотрит на девушку, как на что-то яркое. Она действительно излучает бешеную энергию и позитив, несмотря на то, что вчера в один момент Бён почувствовал дикий и неприятный холод. Даже если они кажутся совершенно разными с Чанёлем — Бён, немного узнав девушку поближе, понял, что они похожи намного больше, чем он думал. — Бэкхён? Юноша резко тормозит на месте и оборачивается, впиваясь взглядом в знакомую, потрёпанную годами куртку, тёмно-каштановые волосы с проблесками седины и глаза. Внутри что-то ухает. Сердце сбивается с ритма. Волнение начинает нападать на него резкими оглушающими волнами, поэтому он выдыхает, торопливо смотрит на Юру, говоря, что скоро вернётся, и просит подождать. Девушка кивает, оповещает о том, что будет в кафе за углом, и уходит, кидая на женщину, стоящую рядом с парнем, изучающий мимолётный взгляд. А Бён спешит навстречу к этой женщине, что с любопытством провожает сестру Пака таким же взглядом. — Эта девушка… кто она? — Это не то, с чего должен был начаться наш разговор, мам. Бэкхён поджимает губы. Он ждал не такого приветствия. Вместо того, чтобы спросить, как он поживает или как у него дела, — она обратила большую часть своего внимания на совершенно другого человека. Женщина сглатывает и, наконец, смотрит ему в глаза. — Тебе совсем не интересно, где твой сын, да? Сейчас в Бёне взыграла обида. Он почувствовал себя маленьким мальчиком, которого бросила родная мать, которого лишили родительской поддержки, которого предали. Почему именно предали? Бён не будет скрывать, он всегда относился к своей матери лучше, чем к отцу, и надеялся, что когда-нибудь она сможет его защитить, но после смерти Хваён — она вообще перестала воспринимать его как своего ребёнка. Да, он мог казаться человеком, которому плевать, но в глубине души ему хотелось, чтобы именно мама встала на его защиту и сказала что-нибудь наперекор отцу, но этого не произошло. Паршиво. Бён чувствовал, как предательская дрожь идёт по телу. — Тебя же забрал этот мужчина. Ты добровольно пошёл за ним сам. Что я могла сделать, Бэкхён? Бён понял, что говорить что-то просто бесполезно. — Почему ты даже не попыталась сделать вид, что тебе не наплевать? — Я тебе писала. Я тебе звонила. — Ты хочешь, чтобы я вернулся лишь на время, пока нет отца. А когда бы он возвратился — снова меня выгнала бы. Скажешь, что это не так? Такое повторяется уже не в первый раз. Женщина поджимает губы. — Бэкхён, ты сам ушёл. — Нет, мама, вы просто от меня отказались. Чтобы не тащить на себе ещё и меня. Вам же хватает семьи брата. А я ненужный балласт, который просто выкинули. — Неблагодарный. В пустоту. Бэкхён прикрывает глаза и открывает их снова. — Зачем мы вообще разговариваем, мам? Это же бесполезно. Ты меня всё равно не слышишь. Женщина хмыкает, подтверждая мысли Бэкхёна о том, что всё это ни к чему не приведёт. Он лишь расстроится, получит дозу негатива и снова станет загонять себя. — Что мы сделали не так, Бэкхён? Теперь очередь Бёна хмыкать. — Всё, мам. Абсолютно всё. — А этот богатенький мужчина? Он, значит, самый хороший на свете? Деньги даёт? А что взамен берёт? Бэкхён понял, к чему клонит мать, поэтому поспешил закончить разговор. К тому же, Юра заждалась, наверное. Его уже и так практически трясёт от этого всего, так ещё и людей других угнетает. Он смотрит в совершенно тусклые глаза матери, произнося фразу, которой и поставит точку в этом бессмыслии: — Он даёт мне всё, чего мне так не хватает. Он поддерживает меня и помогает стать взрослее. А ещё он даёт мне то, чего я никогда от вас не получал. — Бэкхён отходит на шаг назад, давая понять, что собирается просто уйти. — Понимание и… Бён не договаривает. Не может вслух сказать такое громкое слово. Не имеет права. Пока ещё нет. Женщина ничего не отвечает. Просто поджимает губы и молчит. А Бэкхён разворачивается и уходит. Он находит кафе быстро, пытаясь совладать с собой. Сейчас в нём смешалось всё. Гнев на мать, разочарование и… обида. Юра ожидает его за столиком в дальнем углу, подальше от людей. Перед парнем тут же оказывается чашка с какао. И это становится последней каплей. Зубы стискиваются. Кулаки сжимаются. С такой силой он пытается сдержать всё то, что рвётся наружу. Бешеные эмоции. Юра смотрит на него с абсолютным спокойствием. В её взгляде нет ни жалости, ни холода, ничего. — Вы похожи. Бэкхён сглатывает и берёт чашку в руки, понимая, что начинает отвлекаться от своих эмоций. Они не одержат вверх. Не сейчас. На слова Юры он не отвечает, потому что это факт. Они с матерью очень похожи. Те же глаза, та же квадратная улыбка и овал лица. Парень пьёт напиток и начинает расслабляться. Нервозность постепенно покидает тело, и мышцы больше не напряжены. Становится ощутимо легче. Юра не нагнетает. Пьёт свой кофе и молча наблюдает. И тут Бён вспоминает, что хотел поговорить. Ему сейчас нужно срочно отвлечься. Этот разговор измотал, хоть и не был длинным, но всё же. — А можно спросить кое-что? Юра переводит на него взгляд. — Если сильно хочется. Бэкхён легонько улыбается. — Чанёль знает о моей жизни много, а я о его нет. — И ты хочешь, чтобы я растрепала всё о его скелетах в шкафу? Чанёль поведает тебе о них сам, когда будет уверен в том, что хочет и может поделиться этим с тобой. Бэкхён замирает на месте. Да, ему хотелось знать что-то такое, чего не знает никто, кроме него самого и Юры, но не говорил напрямую. — Проницательно. — Я всегда отличалась этим качеством. Бэкхён стушевался, не задав ни одного вопроса. Прекрасно. И что теперь? Парень вздыхает, снова обхватывая чашку с какао руками. О нём, наверное, сказал Чанёль. Было глупо думать, что Юра сразу же начнёт трепаться о Чанёле. Да, она любила поговорить, но не о их семье. Бён начал чувствовать себя глупым. Дурак. Зачем только полез? — Мой брат не из тех, кто любит говорить о семье. Бэкхён практически вздрагивает, когда слышит голос Юры. Даже немного не верится, что она всё же что-нибудь скажет. — Чанёль — жёсткий по натуре человек, который готов идти по головам, если кто-то стоит на его пути, но, я думаю, ты уже понял это. Верно? Кивок. Бён даже очень понял. Прочувствовал. — Но с тобой он другой. Было трудно не заметить его светящиеся глаза, когда мы говорили о тебе. — Щёки покрываются румянцем. — Было приятно узнать, что ты вызываешь в нём такие положительные эмоции. Юра улыбается. — Он может быть мягким и заботливым, может быть нежным, но только если ему действительно этого хочется. Просто так он никогда ничего не делает. — Юра делает глоток кофе. Возникает пауза. — Теперь твой черёд. Бэкхён вопросительно изгибает бровь. — Чанёль не рассказывал о твоей семье. Сказал только, что всё весьма сложно. — Парень понимает, почему речь зашла о семье. — Сегодня я стала случайным наблюдателем. И теперь мне интересно. Твоя мать знает о вас с Чанёлем? — Я думаю, что… — Бэкхён облизывает пересохшие губы. — Догадывается. — Когда ты пришёл в кафе — на тебе лица не было. У Бэкхёна даже не было ощущения, что Юра лезла не в своё дело. Было ощущение, что ей просто хотелось знать больше об этой ситуации, свидетелем которой она невольно стала. Сейчас Бён был спокоен. Точнее — пуст. Ему хотелось к Чанёлю. Ему просто хотелось к Чанёлю. Дыхание перехватило от этого осознания. Хотелось обнять. Обхватить руками пояс, прижаться щекой к груди и забыть обо всём. Хотя бы на пару минут. Бэкхён вспоминает о том, что ему задали вопрос, поэтому спешит ответить, не затягивая паузу. — Немного повздорили. Не поняли друг друга. Очередной бессмысленный разговор. Юра поджимает губы. — Мы с матерью никогда не общались нормально. — Бэкхён уставился на Юру так, будто она ему душу открывает. — За все эти годы, Бэкхён, я поняла, что человека не поменяет даже время. Если он не хочет меняться. А ещё я поняла, что от негатива в своей жизни нужно избавляться, пока не поздно. — Меня забрал Чанёль. Вырвалось. Бэкхён понимал, что Юра пыталась сказать. Девушка улыбнулась. Так мягко, что сердце вдруг пропустило удар. — Мой брат редко думает о ком-то больше, чем о себе и о своей работе. Приятно знать, что ты занимаешь его мысли. Бэкхён опускает взгляд и делает последний глоток какао, ставя чашку на стол. Ему, по сути, нечего ответить. Он смущён немного. Наверное, из-за того, что такие вещи говорит близкий человек его парня. Это странно. И волнующе. Сам факт того, что мужчина говорит о нём со своей сестрой, — уже что-то запредельное. Домой они приезжают ближе к вечеру. Бэкхён даже отправляет парочку фотографий Чанёлю, чтобы он не переживал. С Юрой было приятно проводить время. Она больше ничего не спрашивала и не говорила ничего, что касалось бы семей. К концу прогулки Бён чувствовал себя намного свободнее в обществе девушки и уже не стеснялся. — Мы будем что-нибудь готовить, солнышко? Бэкхён, переодевшись и приняв душ, возвращается в гостиную. Юра зовёт на кухню, выглядывая из-за двери. — Не знаю. Думаю, можно сделать лёгкий салат, а мясо осталось со вчера. — Хорошо. Они делали салат в прекрасном совместном темпе, изредка переговариваясь. В основном про школу, про университет, в который Бён хочет поступить, про интересы и увлечения. Бэкхёну хотелось узнать про личную жизнь Юры, но он не стал спрашивать. Наверное, это не то, о чём он может спросить. Хоть и было интересно. Поэтому Бэкхён молча продолжил делать салат, завершая готовку. — Бэкхён? — Юноша оборачивается. — Я могу сделать кое-что? Парень кивает, но совсем не ожидает, что девушка подойдёт, обнимет, прижмёт к себе и начнёт поглаживать по голове. Руки сами поднялись вверх, обнимая в ответ. Бэкхёну вдруг захотелось расплакаться, глаза на мокром месте, в голове проносятся моменты из далекого прошлого. Он ненавидит себя за эту память, но это единственное, что у него осталось. Иногда сложно поверить, что всё это вообще было. Когда-то. В далёком прошлом, где мальчика лет 10 точно так же обнимали руки сестры. — Всё будет хорошо, солнышко. Я не буду лезть к тебе в душу, не буду ничего спрашивать, но я могу тебя обнять и сказать эти слова. Бэкхён улыбается, чувствуя, как его отпускают все тяготы этого дня. Юра осторожно расцепляет объятия. — Спасибо. Девушка вдыхает, взъерошивает его волосы, и они возвращаются к готовке. А через пару минут входная дверь открывается. Внутри что-то радостно ликует. Юноша поворачивается к заходящему на кухню Чанёлю, который приветствует сестру, а затем поворачивает голову к нему. — Он хорошо себя вёл? — Он у тебя замечательный. Щёки снова покрывает румянец. Мужчина подходит ближе, замечая, как юноша не отводит взгляда. Юра ретируется с кухни за секунду, оставляя их одних, и Пак приобнимает за пояс, притягивая ближе. — Что за взгляд? — Просто соскучился. Бэкхён в порыве кладёт руки на щёки Чанёля и притягивает к себе для лёгкого поцелуя в губы. Мужчина удовлетворённо хмыкает, улыбаясь прямо в этот поцелуй. — Как сильно? Сердце пропускает удар. Бэкхён сглатывает и отвечает совершено искренне, потому что ему сейчас очень хочется показать Чанёлю всё, что он чувствует. Хочется показать, как до невозможности сильно он скучал. На уровне шепота. Так, будто это самый важный секрет. — Очень сильно. — А это как? Бэкхён улыбается, хмыкая. Вот же… невозможный мужчина. Юноша краснеет, но всё же поддаётся вперёд, увлекая Чанёля в полноценный поцелуй. Выходит всё ещё робко, но мужчину это настолько подстёгивает, что контроль быстро берётся в его руки. Бён помнит, что сестра Чанёля где-то поблизости, но так не хотелось сейчас отрываться друг от друга, что юноша сам же и усугубил своё положение, когда несдержанно простонал прямо в поцелуй. Ему стало жутко стыдно перед Юрой. А Чанёль отстранился, и Бэкхён увидел ухмылку на его губах. — Настолько сильно соскучился по мне? Кивок. Чанёль убирает прилипшую чёлку со лба парня, а потом вздыхает, резко меняясь в лице. Бён не понимает этой перемены, а потом всё встаёт на свои места. — Юра, подслушивать не очень хорошо. Девушка хихикает и заходит в помещение, а Бэкхён начинает дико краснеть. Она… видела всё? И слышала. Боже. Парень закрывает лицо руками. Господи, почему он не может сдерживать себя? А вообще — это Чанёль виноват. — Садитесь за стол, голубки. Чанёль закатывает глаза, убирает руки Бёна от его лица и ведёт за руку к столу, усаживая рядом. Приятно знать, что ты теперь не один. Бэкхён выдыхает, берёт вилку и легонько улыбается.