papilio fugit ad lucem — lucifer
Бэкхён существовал как-то странно всё это время. Юра улетела на следующее утро так быстро, что Бён и этого практически не заметил, если бы девушка не зашла к ним в комнату. А дальше — практика, уборка территории, таскание растений, редкие экскурсии и ввод в учебный процесс. И ещё посиделки с друзьями. В их компанию очень легко влились Чондэ, Венди и Розэ. В этой компании юноша чувствовал себя нормально, поэтому с охотой соглашался куда-нибудь пойти и повеселиться. Если бы не друзья — Бён бы ушёл в себя, пока ждал Чанёля. Такие посиделки перекликались с мамой. Бён заходил к ней ещё два раза. Беседы выходили скупыми на слова, но всё же было уже намного легче общаться на отвлечённые темы. И это радовало. Грело юношескую душу. Без Чанёля было пусто. Завтра он должен прилететь обратно. На пять дней раньше. Они созванивались редко из-за загруженности. И сегодня должны были созвониться в последний раз перед встречей. Самолёт прилетает поздним вечером. А это значит, что Бэкхён успеет спокойно приготовить ужин и привести квартиру в порядок. После последних посиделок с Джэ и Доёном он не убрал приставку и несколько коробок из-под пиццы! Сегодня четверг. 30 августа. На учёбу их факультет выходит 10-го. У него ещё столько времени, что можно успеть многое. Он и не знал, что у них такая разница с другими. Но это ему лишь на руку. А именно — на руку им с Чанёлем. В прошлый раз мужчина говорил что-то о том, что хочет куда-нибудь полететь вместе. А теперь — это возможно. Даже не в конце семестра, а в самое ближайшее время. Сегодня юноша не стал задерживаться. Джэ ушёл на тренировку, потому что уже успел вступить в баскетбольную команду, а Доён пошёл его поддержать, как истинный болельщик. Ну или что-то большее. Чондэ успешно проспал, а Венди и Розэ ушли куда-то с подругами. Поэтому Бэкхён спокойно помчался домой, а к вечеру, когда все дела по дому были сделаны, юноша сел на диван и задумался о том разговоре про секс по телефону. Ему всё спокойнее и спокойнее было говорить на данную тематику, но дело в том, что Чанёль будто сам пропускал её в их редких разговорах. Будто боялся, что Бэкхён будет чувствовать себя не в своей тарелке. В голове появилась шальная мысль. Бён полетел в комнату, начал рыться в шкафу, достал белую рубашку Чанёля и снял свою одежду. Импульсивно? Да. Однозначно. Спонтанно? Именно. Бён накинул её на плечи и вздохнул, смотря на своё отражение. Глаза блестят, губа закусана, во взгляде сомнение, но предвкушение чего-то нового. Щёки красные. Бэкхён абсолютно точно никогда бы такого не сделал, если бы не Чанёль. Мужчина на многие вещи его подталкивает. Собой. Своим отношением. Своими чувствами. Кровать кажется привлекательнее, чем диван. Да и диван — святое. Они это обговаривали. Поэтому парень заваливается на кровать в спальне и набирает аудиозвонок. И не потому что боится, а потому что он чертовски смущён и теперь вообще не понимает, что дальше делать. Он и не думал о продолжении. А сейчас вот… Господи, да почему он сначала делает, а потом думает? — Привет, малыш. Бён успокаивается, как только его голос слышит. — Привет. Как дела? — В порядке. Собираю вещи. Сегодня ужин со спонсорами, а завтра с утра последние переговоры. И вечером я к тебе. Ждёшь? Юноша чувствует улыбку через голос. И улыбается в ответ, трясущимися руками (почему-то) сжимая телефон. — Очень. — Почему ты не хочешь включить видео? Бэкхён сглатывает. Знал же, что так будет. Он думает пару секунд, а затем всё-таки нажимает на кнопку. Чанёль может лицезреть его красную моську и рубашку, нагло сползающую с плеча. Этого достаточно. Вполне. Для того, чтобы услышать довольную ухмылку. Только услышать, потому что Бён даже в камеру не смотрит. Хоть Чанёль и включил камеру в ответ сразу же. — Посмотри на меня, Бэкхён. Внутренности аж скручивает. Бэкхён вздыхает и поднимает взгляд. Чанёль смотрит пристально. Разглядывает. Жук. Прямо разглядывает, хмурится, анализирует что-то, а юноша с ума уже сходить начинает. — Хочу тебя видеть. — Что? Чанёль коротко, но приятно для слуха смеётся и поясняет. — Поставь камеру так, чтобы я тебя видел полностью. Теперь не до смеха. Чанёлю. Да и Бёну тоже. Взгляд мужчины стремительно меняется. Теперь он… пожирающий? Оценивающий. Но успокаивающий. Знакомый. Родной. Парадоксальный. Дрожащими от волнения руками Бён ставит телефон около изголовья кровати. Так, чтобы он хорошо стоял и не падал. Хорошо стоял. И не падал. Да. Мысленный удар под дых. Бэкхён глубоко вздыхает и отодвигается подальше, чтобы Чанёль видел всё. А что там видеть? На нём только рубашка и боксёры. Взгляд поднять снова невозможно. Бён отсаживается так, чтобы были видны только его губы. Манёвр. Этакая обманочка. Юноша чувствует себя так, будто зарабатывает таким образом в сетях. Но понимает, что это разговор только с Чанёлем. И это успокаивает. Его больше никто таким не увидит. Никогда. — Ты специально так сел? Чанёль усмехается, расстёгивая пару пуговиц на своей рубашке. Губы облизывает, сглатывает, рассматривает. А у Бэкхёна всё трясётся. То ли от страха, то ли от волнения, то ли от возбуждения. Или от всего сразу. И вроде бы — чего волноваться? Это же Чанёль. Вы же близкие люди. Но страх есть. Страх перед чем-то новым. Даже если это секс по телефону. А это даже не секс по телефону. А полноценный секс по видео. Или как это назвать? Бэкхён кивает. Потому что да. Специально. Не может же он сказать о том, что в глаза посмотреть боится? Что поймать взгляд Чанёля просто убийственно для него? Дыхание учащается. Мужчина хмыкает. — Что я должен делать, Бэкхён? — Юноша снова сглатывает. И это движение кадыка только дурак не заметит. — Ты когда-нибудь удовлетворял себя на камеру? Бён теряется. На пару секунд. — Нет. Ты же знаешь, что у меня до тебя никого не было. — Тогда после этого звонка твой ответ станет положительным. А? Бэкхён хлопает глазами, но благо, что Чанёль этого не видит. Он видит только закусанную губу до крови, но и здесь непонятно: что хуже? Пак хрипло смеётся, но остаётся спокойным. Снимает с себя рубашку, вздыхает и снова улыбается, прекрасно замечая, как пальцы юноши сжимают простынь. Умеет произвести впечатление. Нормальных слов в голове по нулям. Бэкхён абсолютно точно спятил и потянул за собой Чанёля. Но ему не стыдно. Ему болезненно хорошо. Мужчина ставит телефон поудобнее. Так, чтобы его тоже было видно полностью. — Чего ты хочешь, Бэкхён? Прямо сейчас. Бэкхён теряется ещё сильнее. Но Пак отвечает за него, пока Бён даже не успевает мысль сформировать, потому что ни черта не получается. — А я знаю. Ты хочешь дотронуться до себя? Бён готов скулить от того, как это смущает. Щёки красные, пальцы вцепились в простыню, дыхание сбивается. А Чанёль просто смотрит. Наблюдает. Улыбается. Слегка. Не давит. Ничего больше не говорит. А подчиниться хочется. Не подчиниться. Хочется ответить на вопрос. Действиями. Бэкхён поднимает руку и ведёт по бедру выше. Представляет, что это руки мужчины. Становится легче. Он глаза прикрывает, пальцами задевает возбуждение, почти стонет. Сдерживается. Пока что. Ещё рано. Сил хватает лишь на то, чтобы осторожно поинтересоваться: — А ты почему просто лежишь? Чанёль криво улыбается. — А я наблюдаю, малыш. И этого хватает. Вполне. Бэкхён шумно выдыхает, кладя ладонь на возбуждённый член через ткань боксёров. Этого мало. Этого слишком мало. Ничтожно. Ему бы Чанёля сюда. Чтобы настолько близко, что расстояния не осталось бы совсем. Но они далеко друг от друга. Да, встретятся завтра, но всё же. У Бёна организм молодой. Ему близости хочется. Ласки хочется. И он начал признавать это почти сразу же. Чанёль губы облизывает. Но лежит смирно. Расслабленно. Наблюдает, склонив голову чуток вбок. Бён ждёт каких-нибудь слов, но понимает, что его не хотят торопить, поэтому совершает то, что хотел с самого начала. Он снимает боксёры, отбрасывает их в сторону и замирает на месте. Да, Чанёль сейчас увидел всё, что увидел. Как говорится. Но рубашка прикрывает. Немного. Шумный выдох говорит о многом. Мужчина облизывает губы и слегка улыбается. — Я всё ещё не успеваю понять, когда ты стал таким взрослым и смелым. Это приятно. Бён сглатывает. — Что-то не нравится? — Нарываешься, Бён. — Знаю. Пак смеётся, качает головой и произносит. — Продолжай. У меня ужин со спонсорами через полчаса. — Бён хмурится, но этого не видно. — У тебя минут 15. Справишься? Бёну кажется, что ему хватит и пяти. Потому что под таким взглядом… Чанёль смотрит пристально, губы облизывает, щурится, разглядывает, но лежит спокойно. Бэкхён понимает, что ужин со спонсорами, понимает, что не совсем вовремя, но ему так плевать. Чанёль и сам не против. А значит — всё в порядке. Пусть со стояком сидит на этом ужине. Парень и так к себе почти не притрагивался за время отъезда мужчины. Ему, может, много чего хочется, а тут эта командировка все планы спутала. Юноша обхватывает член, даже не задумываясь. Он откидывает голову назад, свободной рукой ведёт выше. Бедро своё гладит, шумно дышит, губу в покое не оставляет. А Чанёль смотрит. Просто смотрит. Нравится ему смотреть. Это Бён понял ещё в прошлый раз. Отчётливо. Бён приподнимает рубашку, открывая обзор на все свои действия. Рука гладит головку, проходится по всей длине, останавливается и двигается дальше. Юноша кидает взгляд на Чанёля и стонет. Протяжно. Приятно. Так, что слышит ещё один шумный выдох через секунды две. Здесь. На камере. Бэкхён смелее. Намного. Поэтому стонет уже открыто, отпуская себя. А вот Чанёль не притрагивается к себе, но бугорок на штанах очевиден. Бён двигает рукой быстрее, откидывает голову назад, свободной рукой бедро сжимает, стонет и через некоторое время изливается на чистые простыни, совершенно не думая в этот момент о том, что они чистые. И их придётся менять. Он шумно дышит, расслабляется и облизывает губы, утыкаясь в экран. Чанёль всё ещё смотрит. Всё ещё губы облизывает. Всё ещё не притрагивается к себе. Лишь вопрос задаёт. Хрипло. Низко. До мурашек. — Нравится, когда смотрят? Бэкхён уже не теряется. Вытирает ладонь о ткань и усмехается. Совсем также, как и Чанёль. — Нравится, когда смотришь ты. Пак победно улыбается и берёт телефон в руки, приближая к себе. Он хмурится, пару секунд о чём-то думает, а затем отчаянно выдыхает, кривя лицо. Бэкхён понимает сразу: ему нужно идти. Мысль о том, как он будет справляться со своим возбуждением, накрывает с головой. Если бы Бён был рядом… он бы сейчас сделал всё для того, чтобы Чанёль урвал столько же, сколько урвал сейчас сам юноша. — А как же ты? Неловко, но смело. Парадоксально. Чанёль тепло улыбается. — Не думай об этом. Мы завтра встретимся. Вот и поможешь мне. Краснеет ли Бэкхён? Однозначно. Никакая сила в мире не сможет заставить его меньше краснеть. Никто, вроде, не против. Судя по реакции мужчины. Взгляд становится ещё теплее. — Малыш, я приеду и всё наверстаем. Я тоже скучаю. — Юноша поджимает губы, кутаясь в чанёлевскую рубашку. — Я перезвоню позже. После встречи. Ладно? Кивок. Пак быстро посылает воздушный поцелуй, чем вызывает смех Бёна, а затем отключается. Юноша же остаётся на месте. Он закрывает чистой рукой лицо, сглатывает, а затем берёт себя в руки и встаёт с кровати на трясущихся ногах. Отсидел. В такой позе было не совсем удобно. Но перекрывало удовольствие. Никто не жалуется. Постель Бён сменил сразу же после того, как принял душ. Думать хотелось? Нет. Он осознал только, что ему нравится такой формат. Когда смотрит именно Чанёль. И только он. Когда разглядывает, прожигает пристальным взглядом, криво улыбается, шумно выдыхает и наслаждается. Это того стоило. Бэкхён ни о чём не жалеет. Юноша заваливается в чистую постель и расслабленно выдыхает. Он заходит в чат, отвечает на некоторые сообщения и после этого ещё минут тридцать листает ленту новостей. Завтра последний день практики. Потом законный отпуск, а дальше учёба. Новая жизнь и все дела. Бэкхён задумывается об этом настолько глубоко, что пропускает момент, когда на экране высвечивается иконка входящего вызова. Трубку парень берёт тут же. Улыбающийся, но уставший Чанёль. Бэкхён вздыхает, улыбается тоже, смотрит с такой же нежностью. — Разлука длилась недолго, да? — Угу. Мужчина усмехается. Только из душа. Это видно. Банный халат, взъерошенные влажные волосы. Лежит на кровати. Бэкхёну даже кажется, что его глаза закрываются. Поэтому спешит возмутиться. — Чанёль, зачем ты мне звонишь, если спать хочешь? Отдыхай. Завтра же увидимся. Мужчина улыбается снова. — Я просто хотел кое-что сказать, но ты отвлёк меня собой. Бён краснеет, но не очень сильно. Чанёль продолжает. — Давай точно куда-нибудь слетаем, когда я приеду, раз у тебя времени до десятого числа? Что думаешь? Бэкхён думает о том, что это очень хорошая идея. И озвучивает свою мысль, вызывая довольную улыбку. Блеск в глазах, куча идей и море вариантов. Пак настолько восхищённо рассказывает о планах на ближайшее будущее, что заражает этим настроем и самого Бёна. Юноша слушает внимательно, впитывая каждое слово и идею. — Хочу показать тебе весь мир, Бэкхён. Бён улыбается, практически проваливаясь в сон. Чанёль продолжает говорить о том, что после его возвращения они обязательно куда-нибудь полетят. А Бэкхён так и засыпает, слушая планы об их совместных выходных. Мужчина понимает сразу. Улыбается, желает спокойной ночи и отключается, напоследок бросая «люблю тебя», которое Бён уже не слышит. Да и не надо. Он и так об этом прекрасно знает. Да и будет ещё много возможностей сказать об этом. Правда ведь?***
papilio fugit ad lucem — can't help falling in love
Последняя практика проходит быстро. Их отпускают практически сразу же. Желают удачи, успехов и хорошего отдыха перед учёбой. Бэкхён в который раз за сегодняшнее утро думает об их выходных с Чанёлем. У него внутри счастье. Предвкушение и положительные эмоции. Хочется улыбаться на постоянной основе. Чанёль написал утром, что позвонит перед отлётом. Поэтому Бёну оставалось только лишь ждать. На плечо ложится рука. Бён оборачивается и видит Доёна. Они стоят около корпуса. — Ты чего завис? — Парень сегодня вечером поздним прилетает. Сказал, что позвонит перед отлётом. — О. Ким улыбается. Уже не натянуто. Потому что его вниманием завладел Джэхён. Только дурак не заметит, как Джэ к нему относится. Да и Доён оттаял как-то. За эти две недели даже Бён заметил прогресс и изменения в их взаимоотношениях. Мысль приходит в голову резко. — Доён, поехали со мной в аэропорт? Там просто много людей, а Джэ сказал, что у него дела и я… — Хорошо. Я поеду. Почему нет? Бэкхён улыбается, на секунду пожимает руку, лежащую на плече, и вздыхает. Осознание того, что рядом с ним теперь есть прекрасные люди — греет. Он и представить не мог, что так когда-нибудь будет в его жизни. Домой Бён попадает через час. Ему очень хочется увидеть Чанёля. Он очень скучает. Тоскует. Предвкушает, как понесётся в объятия и обнимет. Наконец. Поэтому все дела по дому переделывает быстро. Он помнит примету о том, что пока человек в дороге — лучше не убираться. Поэтому это дело отпадает сразу. Но готовку никто не отменял. Он решил устроить пир. Запёк курицу в духовке, нафаршированную ананасом, сварил рис, на всякий случай пюре, достал кимчи, сделал много закусок и тому подобное. А к вечеру стало скучно, поэтому он включил на фон какой-то дурацкий фильм, название которого даже не помнит, и прикрыл на пару минут глаза. А когда фильм закончился, и время неумолимо приближалось к вылету Чанёля домой, Бён ощутил тревогу. Но не успел юноша подумать об этом, как позвонил Чанёль. Это к лучшему. Бэкхён даже не понимал, почему это ощущает, списывая всё на волнение перед долгожданным воссоединением. — Я вылетаю через 10 минут. Лечу в одиночестве. Сехун с Кёнсу на другом рейсе, потому что на день летят в Японию по своим каким-то делам. Кинули меня. — Бён смеётся. — Жди меня, ладно? — Жду. Уже очень. Бён слышит улыбку даже во вздохе на том конце. Поэтому порывисто произносит именно то, что рвётся сейчас наружу. — Люблю тебя. Мужчина коротко, но довольно смеётся. Тепло. И отвечает: — И я тебя, малыш. Скоро увидимся. Теперь остаётся ждать. Доён приезжает к нему через пятнадцать минут, спасая от одиночества и мыслей. Парень явно замечает состояние Бэкхёна, поэтому в определённый момент кладёт руку на его плечо и спрашивает: — Бэк, всё нормально? Но юноша лишь растерянно хлопает глазами. — Да. Просто хочу поскорее увидеть его. Доён понимающе хмыкает и подталкивает к выходу. До прилёта полтора часа. До аэропорта они едут на такси час. И весь этот час Бён бездумно смотрит в окно, не думая ни о чём. Только сердце стучит быстро-быстро. Доён поглядывает на него постоянно, но ничего больше не спрашивает. В зале ожидания почти пусто. Но дышать легче не становится. Бэкхён сидит и смотрит куда-то в пустоту, представляя, как они с Чанёлем будут вот так же сидеть и ждать своего рейса, который отправит их в незабываемое путешествие, где не будет никаких проблем и мыслей. Как только время близится к посадке, парень улыбается и встаёт с места. Доён поднимается следом. Бэкхён смотрит на табло. Смотрит, сверлит взглядом, чувствуя, как громко бьётся сердце. Люди ходят мимо него, о чём-то разговаривают, но шум слышен так, будто они под водой. На плечо ложится рука. Доён хоть и согласился поехать с ним за компанию, но смотрел сейчас с явным беспокойством. И Бён солжёт, если скажет о том, что не чувствует дикой тревоги. Она достигла своего пика, когда прошло некоторое время. Те, кто ждал своих близких с этого рейса, тоже столпились рядом, начиная выражать своё беспокойство. Потому что никто не вышел. Так и не вышел. На табло рейс исчез. Люди уже должны были выйти. Бэкхён смотрел вперёд. Смотрел и смотрел. Пока не услышал: — Бэк, всё нормально. Не переживай. Они сейчас начнут выходить. Мало ли, что могло случиться. Из всех этих фраз Бён зацепился только за последнюю. Мало ли… что. Паника начинает накрывать с головой, когда проходит ещё пятнадцать минут. Бэкхён шумно дышит, не слышит слов Доёна, не чувствует руку, сжимающую плечо, ничего не ощущает. И сердце замирает именно в тот момент, когда он разворачивается вслед за остальными. Потому что слышит... Хлопок. Оглушительный хлопок. И вспышка где-то вдалеке.