New York New York

      Мими терпеть не могла зиму, сколько себя помнила. Родившись в солнечной Мексике, с детства избалованная тёплыми поцелуями шаловливого солнца, девушка с тоской глядела на экран смартфона.   24,8 по Фаренгейту¹. Мерзость.   Отец частенько подшучивал над своей малышкой, когда она в блаженном наслаждении раскидывалась на белоснежно-ослепляющем песке, шумно вдыхая запах водорослей, приносимых легким дуновением послеобеденного бриза. Над тем, как устраивалась подле него на старой скрипучей кровати в тени деревьев, готовая с удовольствием встретить время сиесты², пока папа наигрывал на гитаре старые мотивы.   «Хочу домой» Мелкие хлопья снега белым покрывалом плавно опадали на землю. Поочередно зажигались огни, создавая атмосферу романтичного кадра, пока дворники, совершенно неромантично молча засыпали дороги тоннами мелкой соли.   Мими поморщилась, сильнее кутаясь в высокий ворот свитера, сплевывая лезущие в рот катышки, и наспех обматывая вокруг шеи длинный шарф, выцепленный на одной из распродаж. Поднявшийся холодный ветер путает вьющиеся смольные пряди, гармонично выбивающиеся из невысокого пучка, заставляя брюнетку тихо шикнуть, проводя рукой по влажным волосам, которые подобно сахарной пудре присыпали снежинками. Нужно было взять зонт.   Очередной вихревой поток ледяного ветра забрасывает за воротник немного снега, и Мими ругается, юркая под козырёк одного из навесов. Мокрые хлопья неприятно забиваются под кофту, начиная стремительно таять, липким чувством растекаясь по спине.   Город словно подстроился под аккомпанемент зимнего дня, вмиг срывая с себя маску шумного муравейника. Вместо этого впервые за несколько лет опустевший Центральный парк, по которому изредка прогуливались отчаянные фотографы в поисках уникального кадра, или Таймс-сквер, с оставленными в панике автомобилями и несчастными велосипедистами, из последних сил крутивших педали и аккуратно проезжающими по скользкой дороге. Все в городе утопало в магической тишине, прячась под нарастающими вихрями метели.   Буран медленно набирал обороты, временами усиливаясь и закручиваясь в едва различимые воронки, повинуясь порывам свирепого ветра, сметавшего уже насыпанный снег с маркизов маленьких терасс.   — Нужно поторопиться, иначе домой я не уеду, — девушка несколько раз подрыгивает на месте, тщетно пытаясь сбросить с себя остатки снега. Получается не очень.   Черт бы побрал этого Ади, все Рождество нывшего и клянчившего у Санты снега. Черт бы побрал этого Сэми, который все Рождество нарочно дразнил рыжего фотографиями своей счастливой рожи на фоне ослепительных горных склонов Оре³. Черт бы побрал эту самодовольную свинью Люцифера, укравшего у нее Вики на все Рождественские каникулы.   Телефон в кармане завибрировал, вынуждая брюнетку на пару мгновений заскочить в ближайший «Макдоналдс» — одно из немногих заведений, которое не закроется даже если нагрянет зомби-апокалипсис. «Макдоналдс» скорее быстро переквалифицируется, подавая бургеры с мозгами бывших посетителей.   Мими, опуская вязаный ворот, шумно втягивает в себя непрошеные сопли и несколько раз проводит покрасневшими ледяными пальцами по экрану.   Ну, конечно!   Андреас 19:25 п.п. «Как тебе ?»   После сообщения мгновенно прилетает фотография странного накаченного снеговика с голубым ирокезом и бутылкой пива. Стоп, это что, ее очки?   Андреас 19:25 п.п. «Это Берт он пьет растишку» «А ты нет коротышка» Красные пальцы едва могут двигаться и разгневанная брюнетка баюкает в руках телефон, в панике пытаясь остановить издевательское отношение к своим вещам.   Мими 19:26 п.п. «Быстро положил их на место! Они от прада»   Андреас 19:26 п.п. «палази на место ОнИ оТ ПрАдА»   Мими 19:27 п.п. «ЖИВО!»   — Клянусь Богом, черт рыжий, я тебе трусы на бошку натяну, когда приеду, а потом обрею.   Андреас 19:27 п.п. «: Р»   Для пущего эффекта стоило бы хлопнуть крышкой небольшого раскладного телефона с мягким брелком, под Бритни Спирс раскрывая прозрачные двери и гордо шагая по направлению к ближайшей станции метро.   Но у неё лет десять нет раскладного телефона. И она не снимается в ситкоме двухтысячных. И пойти сейчас может, разве что, совершенно в другом направлении.   Поток ветра ударил где-то сбоку и девушка едва устояла на ногах, съёжившись и машинально стараясь укутаться поглубже в шарф. Уставшие после бессонной ночи глаза слезились от холодного воздуха, а иссохшие губы больно ныли, обнажая потрескавшуюся кожу, которую не спасает ни один бальзам.   Прошла половина второго года обучения — ровно столько же длилось знакомство с Фенцио. Хотелось сдохнуть. Если кто-то спросит героя её самых бессонных и безумных ночей, мужчину с развивающимися густыми волосами, мелькавшего во снах, она без раздумий скажет: «Старый бешеный хрен, который вёл у меня философию в двадцатом».   Взглянув на часы, а затем на стремительно изменяющуюся погоду, до Мими медленно дошло, что домой она уже не попадёт. Проходя мимо очередного бутика, девушка краем глаза вытягивает из общей картины одного из бесчисленных бездомных, которой спит на куче вещей, слегка присыпанный снегом.   Сдохнуть хочется сильнее.   Ускоряя темп, брюнетка рваной походкой добегает до ближайшей и на удивление открытой кофейни. В небольшом помещении витает аромат выпечки и душистый запах сухих цветов и корицы в крохотных вазочках, разбросанных на небольших деревянных столиках. Бариста, едва разлепив веки, приветствует ее кротким кивком, пряча зевок где-то в локте.   Тепло и манящий аромат сдобного теста нежно обволакивают, позволяя напряжённому от холода сознанию немного расслабиться, медленно оттаивая от небольшой прогулки. По телу пробегается блаженное чувство легкости, когда девушка начинает вновь ощущать кончики пальцев.   Уши нежно ласкает легкий лоу-фай, даря шанс прийти в себя, пока умиротворенную атмосферу не нарушает переливистый звон крохотного колокольчика и на пороге не появляется высокий парень, прижимая к груди сломанный и потрёпанный футляр от скрипки. Светлые волосы собраны в небрежный пучок, из которого золотистым водопадом падает несколько локонов, сзади прикрывая сильную шею.   Незнакомец размеренным шагом проходит к столику у окна, бережно кладя темный футляр на широкий подоконник, все еще украшенный пестрыми рождественскими декорациями. Легкой улыбкой приветствует Мими, пойманную на бессовестном разглядывании и ощутившей, как кровь прильнула к щекам, прячась за слоем старой пудры, не позволяющей выдать хозяйку. Как ни в чем не бывало, машет в ответ, словно игривое дитё отводя голову к кирпичной стене, сверху до низу увешанную старым, сотню раз прокрученным винилом.   — Добрый вечер, — ушей нежно касается мелодичный голос, хрипотцой выдавая легкое волнение парня, — глинтвейн⁴ и булочку с джемом, — он украдкой смотрит на Мими, в легком смятении заламывая костяшки пальцев. — Продублируйте. Пока бариста возится с его скромным заказом, парень крутит в руках небольшую серебряную карту, то и дело поглядывая на одиноко лежащую скрипку у окна. Глубоко вдохнув, не спеша разворачивается и отходит к столику за книжным стеллажом, не на шутку пугая единственную посетительницу. — Разрешите составить компанию? — на пухлых губах нежным цветком распускается улыбка, которую Мими представляла себе будучи восьмиклассницей, ночами взахлеб поглощающей сёдзе-мангу вместо домашней работы. — Не боитесь, что я вас съем? — старательно прячет предательское смущение за напускной уверенностью и кошачьей улыбкой, под конец фразы срываясь в кашель, осознавая, что через день она сляжет с больным горлом и температурой. — В таком случае, я буду не против, — отходит к окну, медленно поднимая потрепанный футляр, и присаживается на старый деревянный стул напротив, что под тяжестью тела тихо поскрипывает, и парень нервно вертится, стараясь сесть как можно аккуратнее, не нарушая тишину. — А вы не маньяк? — Не знаю, я с другими маньяками не общался, — улыбается, словно себе, ладонью проводя по светлой бороде. — Шутка, — и брюнетка облегченно расплывается в широкой улыбке, поблескивая глазами, озорными огоньками сверкающими в теплом свете небольшого торшера, случайно задетого крепкой рукой и теперь покачивающегося из стороны в сторону. — Дино. — Мими. Бариста молча ставит заказ на стол, тут же незаметно скрываясь за стойкой. Сделав первый глоток, Мими откидывается назад. Горячее вино с традиционными нотками корицы и апельсина позволяет понемногу отогреться, кроящим чувством и знакомым ощущением приятно обжигая стенки горла, плавно раскрываясь на кончике языка. В тишине, разбавляемой едва слышимой музыкой, исподлобья поглядывает на задумавшегося собеседника, прикидывая, где же она могла видеть его лицо, пока парень не решает оглядеться, позволяя брюнетке рассмотреть аккуратный нордический профиль. Точно. Скрипач, занимающий первые ряды в оркестре «Джульярдской школы»⁴, на концерт которой она силой затащила Ади и Вики, чтобы, как сама себя убеждала: «Привить чувство прекрасного», тщетно закапывая глубоко в душе цинично брошенную Сэми фразу: «Ты тащишь всех с собой в театры только потому, что тебя и твоего рвения никто не принимает, в прочем, как и ты сама настойчиво пытаешься доказать каждому вокруг и себе самой, что давно покончила с несбывшейся глупой детской мечтой». — Откуда вы? — глуша боль от слов, когда-то безразлично высказанных шатеном, так прочно засевших в памяти и разрывающих душу на куски, совершенно банальным образом решается завести разговор, баюкая в руках остывающий бокал. — А, — немного замешкавшись, Дино неловко улыбается, играясь с серебряным кольцом на указательном пальце. — Я из Германии. Сильный акцент? — Слишком галантный, — резким движением откидывает надоедливые волосы назад, — в Нью-Йорке такие не водятся. — Что ж, буду первым. Его тихий смех словно пытается сломать молчаливую и напряжённую атмосферу, разбавляемую музыкой, тихо играющей из колонок под потолком. Блондин тянется за бокалом с горячим напитком, тихо делая первый глоток, и растягивает губы в мягкой улыбке, подобно рыжему коту, наевшемуся валерьянки. — Дивная сегодня погода, — добавляет робко, едва слышно, словно боясь спугнуть, — мне напоминает…о доме. И барьеры, сковывавшие её ранее, рушатся под его искренностью, позволяя пробраться под душу, грея сердце где-то под рёбрами. Не то чтобы она была той, кто свято верил в любовь с первого взгляда или лебединую верность до гроба, о которой верещала Лилу, но сейчас ощущает себя наивной первокурсницей, когда-то влюбившуюся в Люцифера до громких истерик по ночам. И, даже если это не мимолетная влюбленность, энергия, которую отдавал сидящий с ней мужчина, приятно обволакивала каждый сантиметр тела, делясь своим спокойствием и нежностью. — Мне по душе солнце, купающееся в лазурном небе. Оковы, все это время мучительно сдавливающие его легкие, ломаются, и дышать становится легче. Движения становятся плавными, позволяя блондину глубоко выдохнуть, а поблескивающая Отилия⁶ на кольце наконец перестаёт крутиться вокруг пальца — его искренность не оттолкнула. — Сорян, котятки, мы закрываемся, — бодро кричат из-за стойки. — Не обижайтесь, сами видите, погодка лютая, — бариста наспех накидывает на себя старую потрепанную куртку, сильнее затягивая у шеи смешно болтающиеся веревочки на шапке. — Чувак, ты можешь оставить скрипку, футляр же сломанный. Заберёшь послезавтра. Буря за окном усилилась, превратившись в белую завесу, за которой едва были видны неоновые вывески. Музыка перестала играть, сквозь тонкие стены пропуская в помещение глухие завывания ветра. Мими обреченно глядит в молочное марево за окном, силясь разглядеть очертания дома напротив. Бесполезно. Сквозь пелену видно лишь тёплый лимонный свет, тусклыми и рассеянными фонарями горящий в окнах старого ветхого здания. — Меня в Гринвич-Виллидж пригласили на джазовый вечер, не желаете проехаться? — Только предупреждаю: я в детстве занималась единоборствами, — шмыгая, повыше натягивает ворот свитера, — и давай без формальностей. Парень смеётся, придерживая тяжёлую дверь и позволяя брюнетке первой покинуть помещение. Дино 20:17 п.п. «Danke schön :)»

***

— Предатель! — кричит Ади с балкона, докуривая сигарету. — Ты предал меня, продажное животное!       Рыжий кот лукаво глядит в сторону хозяина, ловко запрыгивает на чужие крепкие бёдра, позволяя Сэми ласкать себя за пушистыми щеками, блаженно жмурясь под нежными движениями. Урчит, поддаваясь длинным пальцам и сильнее вытягивая шею. — Ты уверен, что это хорошая идея? — Ади перепрыгивает через спинку дивана, тяжело усаживаясь и хватая кусок пиццы. Тут же заглатывает половину, растягивая и обрывая горячий плавленный сыр, подобно лавине стекающий с тонкой лепешки. Сэми поправляет выпавшую прядь, рассматривая бесконечный поток цифр. Кривя губы, ругается на своём языке. Бариста подбирается ближе, силясь заглянуть в яркий экран смартфона, пестрящий цифрами с разноцветными графиками и диаграммами, но холодная ладонь лениво касается пухлой щеки, небрежно отодвигая подальше. — Уверен, — шатен не обращает внимания, безразлично рассматривая таблицы в телефоне. — Дино классный, и интересы у них совпадают. Кот самозабвенно урчит, растягиваясь во всю длину и льстясь ещё больше. Ади тянется за коробкой, обиженно выхватывая очередной кусочек. По телевизору на беззвучном режиме маячит «Ход королевы». Какой-то неправильный вечер кино получился. — А как ты вообще узнал, где она находится? — рыжий пытается коснуться кота, чтобы, как он считает, вышвырнуть подлеца на балкон и закрыть, но ловкие лапы больно бьют наотмашь, оставляя на коже глубокие красные следы. — А? — Сэми, тепло улыбаясь, уменьшает яркость экрана, быстро стуча большим пальцем по дисплею. — По геолокации нашёл. — Понятно, — Ади фыркает под нос, складывая руки на груди, пока до него не доходит смысл сказанного. — Стоп, то есть, чисто-гипотетически, и меня можешь так же? — И тебя, — потрескавшиеся губы, измученные стрессом, растягиваются в лёгкой улыбке, обнажая натуру, искусно спрятанную за маской любезности, а Ади, вспоминая слова Люцифера, начинает его всерьёз побаиваться. — Шучу. Сэми тихо смеётся, устраиваясь головой на мягких бёдрах. Ади не смотрит, демонстративно молча отведя взгляд в сторону окна, за которым в ярком свете фонарей вела свой стремительный танец снежная буря. Все ещё держит обиду не то на равнодушие и апатичность Сэми, не то на сомнительную шутку, открывающую дверь в призрачное недоверие, скрываемое за семью замками. — Эй, — шатен осторожно касается холодным пальцем небольшой складки под подбородком и смеётся под недовольное шипение. — Ну извини. — Ты всегда себя так ведёшь, — бариста подпирает ладонью лицо, забавно хмуря брови. — Постоянно торчишь то в телефоне, то ещё где-то с этими Дино и Люцифером...Люцифер, — повторяет его имя, нарочно скривив гримасу и пытаясь спрятать детскую обиду за напускной язвительностью. — Это что, тюремная кличка? — А ты, значит, ревнуешь? Рыжий кот, помяв лапами одеяло на чужих ногах, сворачивается клубочком и тихо урчит. Ади молчит, не решаясь взглянуть в холодные бездны глаз друга, хрусталем сверкающие в приглушенном искусственном свете, острыми ровными лучами проникавших в квартиру сквозь шторы, не понимая, почему его вообще должно это заботить. Они с Сэми просто друзья. — Глупость. Ади сильнее утыкается в ладонь, глубоко вдыхая, пока Сэми все ещё лежит на бёдрах и внимательно смотрит на него. — Ты идиот, — не в силах сдержать саркастичную улыбку, едко усмехнулся, ведя густыми бровями, после чего схватил рыжего за нос, больно потянув на себя. — Ай!