Разбитое сердце

Защитная реакция сработала как-то неправильно, Джури глуповато хохотнул, неловко поднимая руки. - Я безоружен, - сказал он, решив, что эта фраза - самая логичная. Не меняя положения руки, Сойк придирчиво осмотрел его с ног до головы. - Нож может быть спрятан в голенище или у пояса, - прохрипела женщина. Слова давались ей с трудом, она тяжело дышала и звук этот словно заполонял все пространство шатра. Медленно Сойк опустил оружие. - Зачем ты здесь? - Предупредить тебя об опасности. - Поразительная забота, - хмыкнула женщина. Вождь не обратил на высказывание никакого внимания. - Говори. - Тебя хотят отравить, - торопливо сказал Джури. Они напряженно сцепились взглядами, замирая, окружающий мир на некоторое время перестал существовать. Джури необъяснимо взволновал этот взгляд – какой-то особенно глубокий, прямой и совершенно честный. - Когда? - Не знаю. - Хороша забота! – вставила женщина. - Что тебе известно? – невозмутимо продолжил Сойк. - Моя мать в сговоре с Денизой. Страной правит не она и не каган, есть кто-то третий, кто дергает за ниточки. Я думаю, это ее младшая сестра. Имя ее мне неизвестно, - в горле внезапно запершило. Джури закашлялся, но контакта не прервал. – Я не знаю как это случится и что будет предшествовать. Я не знаю, что это будет за яд. Просто… - Просто я пришел добить Айзу и теперь мелю чушь! – просипела женщина. Кажется, ее раздражало, что все ее высказывания игнорируются. Откровенно говоря, это раздражало бы любого. - Просто этого не должно случиться, - твердо закончил Джури. Некоторое время Сойк молчал, после отступил на шаг назад, убирая клинок в ножны. – Что тебе стоит пить из своего бурдюка и не есть все подряд? Сойк молчал. Он нахмурился и закусил губу изнутри. - Ты говорил, что можешь помочь ей? – спросил он, кивая на Айзу. - А-а?.. А, да. - Так помоги. Джури вздохнул. Напряжение вроде бы спало, но расслабиться в окружении, по идее, смертельных врагов как-то не приходилось. - Здесь есть вода? Мне надо вымыть руки. - Вот, - отозвался Сойк. – Здесь, - он указал на глубокий таз, заполненный до краев. Во время мытья Джури заметил, как легонько подрагивают пальцы. Он приказал себе успокоиться, но когда это срабатывало? Прелесть приказов, отданных самому себе в том, что никто не жалуется, когда их нарушаешь. - Мне надо больше света, - распорядился он, засучив рукава. За спиной послушно зашуршал Сойк, подкидывая дров в огонь. Айза смотрела на него злобно, но не перечила. У горцев определенно была странная, по мере Джури, манера общения – перечить и встревать в разговор с главой они могли, а вот перечить приказам – нет. Двор Семиречья придерживался ровно противоположной тактики. Айзу лихорадило. Ее смуглое, заостренное лицо покраснело. Губы и щеку перерезал шрам, ее нельзя было назвать ни красавицей, ни уродиной. Скорее, внешность Айзы была своеобразной, сами черты ее лица будто бы бросали вызов смотрящему. Жар ее лба почувствовался до прикосновения, воспаленные глаза старались не упускать ни одной из манипуляций Джури. Рану на животе скрывала повязка серовато-коричневого цвета, местами проступали пятна крови. - Кто-нибудь осматривал ее? - Лекари каганата. - Надо раздеть и перевязать, - распорядился Джури. Рука Сойка протянула ему короткий кинжал. Айза глубоко и коротко задышала, губы ее превратились в тонкую изогнутую линию. - Ну, царек, давай, снимай мои штаны, - выговорила она. – Знал бы ты, сколько мужиков мечтают услышать от меня эту фразу! – Айза попыталась рассмеяться, но вышел лишь сдавленный хрип. Джури зажмурился, считая до десяти. Так учил Маса. Как не хватало его сейчас! Теорию Джури знал более чем замечательно, но практиковаться приходилось впервые. Он попытался воссоздать в голове голос учителя, и, стащив ее штаны до бедер, аккуратно перерезал ткань. В обращении с оружием молва о горцах не врала – лезвие распороло несколько слоев повязки так легко, словно прошло по меду. Местами ткань прилипла к ране. Айза шипела, но ее реакция перестала его волновать, когда он увидел место повреждения – порез тянулся почти от самой груди до тазовой кости по косой. Края его опухли, внутри Джури увидел желтеющее, отмирающее человеческое мясо. Склонившись ближе, он учуял неприятный запах, такой, что говорил о нагноении. Он оглядел повязку. - Чем она пропитана? - Не знаю. Такой ее принесли лекари, сказав, что это вытяжка из трав. Они принесли и это, - Сойк показал бутылек со светлой непрозрачной жидкостью. – Опий. - Медицина у вас не на самом высоком уровне, да? – Джури обернулся. – Эта ткань попросту грязная. Началось заражение. Ей нужна операция. Опием здесь не обойтись. Он снимет боль, но не более. - Я знаю предназначение опия, - чуть раздраженно ответил Сойк. Его руки сжались в кулаки, он вздохнул. – Ты… Ты сможешь? Назвать внешность вождя суровой значило ничего не сказать. Он казался высеченным из камня. - Смогу, - легко ответил Джури, будто каждое утро его начиналось не с лязга металла мечей, а с операций. – Мне надо много воды и света. Игла, шелковая нить, небольшой чан, нож, чистая ткань. И твоя помощь. - Помощь? - Надо следить за пульсом. И за дыханием. И держать ее, на случай если опия окажется мало. Желателен был бы еще один помощник. Сойк кивнул, сразу же выходя из шатра, и едва он скрылся, в ладонь Джури вцепилась чужая рука. Наверное, Айза хотела притянуть его к себе, но сил на это у нее не хватило. - Пока я в сознании, скажи мне, царек, почему ты на самом деле здесь? - Потому что я хочу жить, - Джури склонился к ней. – Только поэтому. Его ответ если Айзу не удовлетворил полностью, то успокоил хотя бы частично. Она отпустила его руку, прикрывая глаза. - Пока ты в сознании, - тихо сказал Джури в самое ее лицо. – Что означает этот жест? – он приложил два пальца к запястью. Айза скривилась. - Доверие, - выплюнула она. – Но если братец тебе доверяет, то я – нет. - Его доверия мне достаточно, - холодно ответил Джури. Айза отвернулась, показывая, что больше разговоров она не желает. Появился Сойк, следом за ним следовал юнец лет пятнадцати на вид. Пока вождь втыкал в землю факела, паренек опустил полог, и разложил на высоком складном столе инструменты, которые запрашивал Джури. Залепив гримасу волнения сдержанной улыбкой, он налил воды в чан и установил его на огонь, бросив туда иглу и оторванный кусок нитки. Затем еще раз тщательно вымыл руки с мылом, взял в руки бутыль с опием, оглядел Айзу, прикидывая, сколько понадобится капель. - Возраст? – поинтересовался он. - Минуло двадцать пять зим, - ответил Сойк. Паренек рядом с ним во все глаза пялился на Джури, и то и дело открывал и закрывал рот, так и не решаясь озвучить мучавшие его мысли. - Открой рот, - велел он Айзе и та на удивление послушно приоткрыла тонкие губы. Джури отсчитал пять капель, закупоривая пузырек и отставляя его в сторону. Он надеялся, что его короткие реплики произведут впечатление профессионала, а заодно и скроют весь ужас, обрушившийся на него пониманием, что от него зависит чужая жизнь. Вода в чане закипела, нитка в ней извивалась червяком, тонкий звук соприкосновения иглы со стенками был различим в сгустившейся тишине. - Вы, - обратился Джури к пареньку. - Кейта, - услужливо подсказал он. - Кейта, вы будете следить за дыханием. Встаньте около нее, считайте выдохи. Если их станет меньше одного за десять секунд, говорите, - деловито указал Джури, распарывая кусок принесенной ткани. Из-за закрытого полога становилось жарко. По крайней мере, Джури надеялся, что это из-за полога. Он стянул с головы импровизированный платок, вытирая им выступившие капли пота, опустил в котелок лезвие ножа. - Ты, - Джури посмотрел на Сойка и тут же об этом пожалел. Вид горца вызвал в душе шквал перемежающихся между собой эмоций, Джури тяжело сглотнул. – Следи за сердцебиением. Оно должно быть ровным, - горец выразительно посмотрел на него. – Если она начнет дергаться, держите ее, - обратился к присутствующим Джури. – Мне надо, чтобы она не двигалась. - Понятно, - серьезно кивнул Кейта. Сколько решимости было в его глазах! Сколько амбиций чувствовалось в этом молодом теле! Айза недвижно лежала, уже пребывая в сладком опийном сне. Джури облизнул пересохшие губы и начал промывать рану, смывая корку и выступавшие сукровицу и слизь. Рана была неглубокой, но длинной. Закончив с обработкой, Джури заметил за собой как успокоился, сосредоточившись на процессе, и нож в руку лег почти уверенно. Он чувствовал, как внимательно за его действиями следило две пары глаз, едва лезвие коснулось кожи Айзы, но не было произнесено ни слова. Он склонился над порезом, слыша дыхание Сойка, и аккуратно подцепил края, срезая омертвевшую ткань так умело, что не смог сдержать победной улыбки. Айза застонала, но Джури не обратил на это внимания, снова промывая, придирчиво рассматривая результаты своей работы. Рядом с бедрами Айзы лежали ошметки плоти, только что еще присутствующие на ее теле, запах свежей крови забился в нос. Он подцепил иглу, обжигая пальцы, продел в нее нить, размял затекшую шею и начал стягивать края раны. Стежок, еще стежок – выходило грубовато, но выбирать не приходилось. Игла застревала в коже, та прорывалась с неприятным треском, Джури морщился, но продолжал. Айза снова застонала, зашевелилась. - Все в порядке? – взволнованно спросил Кейта. Он согнулся над женщиной, и загибал пальцы на каждый вздох. - Да, - кивнул Джури. – Уже почти все. Оставалось еще немного нитки, когда он сделал последний стежок. Перерезав ее ножом, он крепко завязал нить и снова промыл обезображенное место. - Приподними, - велел он Сойку, беря в руки чистую ткань. Он старался перевязывать крепко, но не туго, сделав завязки на здоровом боку, чтобы узлы не причиняли дискомфорта. – Надо перенести ее. Здесь мокро, - тихо сказал он, закончив. Неожиданно на него опустилась усталость, он сжал руки в кулаки, жалея, что в шатре негде было сесть. - Это… неопасно? Джури глянул на парнишку. Тот определенно ему нравился – широкое, открытое лицо с выражением крайней обеспокоенности и недоумения. В больших светлых глазах светился острый ум. - Нет, не опасно, - ответил Джури. Он завернул в грязную тряпку каганата плоть Айзы, завязывая ее узелком. – Но лучше на носилках. Сойк кивнул помощнику, и тот мгновенно скрылся в ночи. Джури закусил губу, снова встречаясь взглядом с вождем. Прижав кончик языка к нёбу, он пытался разгадать чувства Сойка, но лицо его оставалось бесстрастным. - Спасибо. - Пожалуйста. Останется шрам, и швы надо будет позже снять. Следите за ней, чтобы не началось воспаления, перевязывайте каждый день. Я пришлю к вам человека с вытяжкой из трав, чтобы заживление шло лучше. Скажи только когда, - Джури понял, что помощь человек напротив него принимает с трудом. Но это не значило, что он плохо понимает твердость фактов. - На закате. Я буду ждать здесь, - ответил Сойк. Жизнь Айзы, очевидно, была очень важна для него. - Хорошо. - Почему ты помогаешь мне? Джури улыбнулся уголками губ. Он вытянул левую руку вперед, выставляя напоказ запястье. На бледной коже голубели тонкие вены, хитросплетением уходя вверх по предплечью. Он прижал к коже два пальца, неотрывно глядя на Сойка. Неожиданно он улыбнулся. - Немного не так, - пояснил он. Сойк обошел кушетку, касаясь руки Джури почти ласково. Он развернул ее, поднимая вверх, к плечу. Задержавшись на мгновение, позволил себе провести ладонью по оголенному предплечью. - Если разрезать здесь, - надавил он пальцем на вены. – То очень быстро истечешь кровью. Обнажая, занимая обе руки, показываешь свое доверие. Значит, это был не просто жест, а знак, со своим смыслом. Значило ли это, что Сойк доверил ему свою жизнь? Значит ли это, что их теперь можно назвать приятелями? Что, в конце концов, это значило?.. Но доверять ему хотелось. - Будь осторожен, - сказал Джури. Получилось, отчего-то, шепотом. Сойк медленно прикрыл глаза, словно соглашаясь, шагнул вперед и прижался своим лбом ко лбу Джури. Его ладонь плотнее обхватила запястье. Дыхание перехватило, Джури не то ойкнул, не то охнул, и часто заморгал. Рука в захвате Сойка едва заметно затряслась. - Мне пора идти, - пролепетал Джури, резко вырываясь. Он шагнул назад, развернулся спиной и скользнул за приоткрытый полог, скрываясь в темноте. Он был напуган, не то своей реакцией на поведение Сойка, не то действиями самого горца, и, сделав несколько глубоких вдохов, бросился прочь, понимая, что забыл «платок» в шатре. Возвращаться за ним Джури не стал, и, огибая лагерь, снова и снова оглядываясь, направился ко дворцу. В голове грохотало от быстрого бега, но он не останавливался, пока не увидел глинобитную стену, но передышки себе не дал, зачем-то стараясь двигаться как можно быстрее. Ноги снова оскальзывались и ехали вниз, когда он пытался влезть на склон, и пришлось помогать себе руками. Под ногти сразу забилась мягкая грязь, он кое-как влез, хватаясь за кирпич, подтягивая тело и выбрасывая его вперед, чуть не перекатившись вниз, удержавшись в последний момент и приземляясь на ноги. Чавкнула размытая земля. Прикинув риски, он приблизился к центральной аллее, и бодрым шагом направился по ней ко двору. Было удивительно тихо. Ему отчаянно хотелось снова броситься бежать, скрыться в покоях, приводя и тело и разум в порядок, каждая мышца подрагивала от напряжения – но бежать не следовало. Все, что сейчас было необходимо – красться вдоль возвышающихся деревьев, уповая на то, что в глубокой ночи не найдется посторонних глаз. Его дернули за руку. Впереди уже показались пристройки дворца, которые поплыли перед глазами, когда Джури повело вправо, с мощеной дорожки, он чуть было не упал, когда рука схватившего отпустила его столь же стремительно, как и накрыла. - Я не думал, что ты не станешь ни во что ввязываться! – зашипели рядом. Джури облегченно выдохнул, упираясь руками в колени. - Я пытался. Я не напрашивался на проблемы, проблемы сами меня нашли, - шепотом ответил он. - Так часто бывает с проблемами, - отозвался Сакай. – Где ты был? - Не здесь, - устало проговорил Джури. - Поговорим позже. - Как ты собрался попасть во дворец? Главные ворота давно закрыты. Джури чуть не застонал. О воротах он не думал. - Ну ты же как-то попадешь. - Эх, Джури. Кто ж бежит, не придумав путей отхода? – даже весело проговорил Сакай. – Пошли, - шепнул он, снова хватая его за руку. Они обошли все постройки, нырнув в какую-то низенькую дверь, которую он не заметил бы и при свете дня. Совсем рядом что-то оглушительно хрустнуло, и Джури снова захлестнула волна страха. Чем больше он вливался в текущую ситуацию, тем меньше чувствовал себя в безопасности. Впрочем, невозможно находиться в безопасности, когда ты столь сильно приближен к власти. Возможно, безопасность – это ложь, которую придумали люди, чтобы иметь возможность жить дальше. Джури замер, звук повторился, и с трудом его мозг распознал в нем хруст разгрызаемого орешка. В гулкой тишине разнесся звук глотания. Сакай что-то жевал и уверенно тащил его вперед, прекрасно ориентируясь в темноте. - Это кухонный выход, - уже громче пояснил он. – Им пользуются, чтобы доставлять блюда в каганские покои. Выйдем в конце главного коридора, свернем, через третий этаж и спустимся. - Зачем через третий? - Возле покоев хоным стража. Не хотелось бы попадаться им на глаза, - впереди показалась лестница. Джури слепо следовал за Сакаем. В голове возник образ Сойка, странные жесты горцев, их привычки и традиции, которые Джури пытался понять. Доверил бы он свое запястье Сакаю?.. Не продал бы его тот за соразмерную плату? Не предал бы своего господина, бывшего больше другом, чем покровителем? Стало как-то жутко. Джури попытался утешить себя, думая, что такие мысли лишь плод стрессовых ситуаций, которыми пестрела его жизнь в последнее время, но окончательно успокоился только в момент, когда за его спиной тяжелая дверь закрылась на засов. Первым делом он тщательно вымыл руки, вычищая все, что скопилось под ногтями. Из открытого окна, будто бы прямиком на него смотрела луна. Она прибывала с каждым днем, своим присутствием на небосклоне призывая не забывать, как скоротечно время и как мало его осталось у Джури. - Что ты делал в саду? – поинтересовался Сакай. Джури немного помолчал. - Я был у горцев, - наконец сказал он. - Ого, - выдал Сакай. Голос его не звучал удивленно. - Я помог Айзе и предупредил Сойка об опасности. - И как он, внял? - Вроде бы, - Джури пожал плечами. – С ним ничего нельзя сказать наверняка. - Ты вернулся из их лагеря живым - это уж наверняка что-то значит. - Наверное, - Джури сдвинул брови и принялся рассматривать темный горный массив. Горы ступенчато снижались, заканчиваясь небольшой сопкой. Та казалась красной в ночном освещении. Ветер усилился. – Завтра на закате тебе надо будет отправиться к ним. Обходя лагерь слева ты упрешься в шатер. Там будет ждать Сойк, отдашь ему лекарства для Айзы. – Джури помолчал. – Пожалуйста. - Ты отправляешь меня в логово дикарей, я правильно понимаю? - Я отправляю тебя к Сойку, - раздраженно ответил он. - Вы что, успели стать друзьями за три встречи и пару перепелок? Встреч было четыре, мысленно поправил его Джури. Перед глазами всплыл их первый разговор. Обнаженный Сойк, лук в его руках, длинные волосы, облепившие голое тело. Голос, так сильно волнующий Джури, который говорил о том, что в мире нет справедливости. Как же он прав. - Я прошу тебя помочь. - Что ж… Мне всего-то надо миновать дикарей в светлое время суток, передать склянки их вождю и уйти. Звучит легко. - Легко и будет, - уверенно пообещал Джури. – Узнал что-нибудь? - перевел он тему. - Ее зовут Рамина, - Сакай устроился на подушках, разбросанных по полу. – Эту девицу, которая заведует тут всем. Ей минуло двадцать три зимы. За ней стоят главы родов бэнгу и йин. Двести пятьдесят тысяч солдат, и это в мирное время. - Ого, - присвистнул Джури. - И чего они хотят? - Власти, - Сакай неопределенно повел руками. – Ты не поверишь, но ее тут хотят все. Кроме тебя, конечно же. Как я понял, Дениза обычно живет в Шахристане, а вот у кагана отдельный дом в стенах цитадели. Странно, что они до сих пор живы, ведь все знают, кто дергает за ниточки. - «Все» на самом деле далеко-то и не все, - задумчиво ответил Джури. – Самим занимать трон опасно, но посадить туда можно кого угодно. До меня женихом Денизы считался Аямэ, и договоренность не расторгли и после его смерти. С кем она договаривалась?.. - Вероятно, с Раминой. Брак выгоден обеим сторонам, и был выгоден еще до войны. - Почему тогда дружеское государство не помогло при нападении, если у них такая армия? - пробормотал Джури. Вопросов становилось все больше. - Объединив земли вы положили бы начало великой державе, которой не страшны динлины, шанюя и самые злостные дикари, - продолжал Сакай. - Каждый остался бы при своей территории, но с крепким тылом. Поговаривают, что Дениза – ведьма. - Почему… почему они спустились? – прошептал Джури, будто не услышав последних слов. – Что согнало небесных людей с гор? - Не знаю, - хмыкнул Сакай. – Спроси об этом у своего приятеля. - Мне кажется, или я слышу в твоем голосе недовольство? - Мне кажется, или я вижу в твоих поступках безрассудство и глупость? – спокойно возразили ему. – Он пощадил тебя первый раз ради своего народа. Второй – когда ты спас его шкуру. Третий – снова спас его и ту женщину. Может, у них есть принципы и честь, я не спорю. Но важнее ли они той причины, по которой они впервые за сто пятнадцать лет оказались в низине? Подумай об этом, Джури. Подумай, и представь, что будет, когда ты ничего не дашь ему, и он тебя прикончит и закопает под своим шатром. Или когда возьмет в заложники и будет пытать. Тогда и поединка не надо, и охоты, и игр, и тоев*, только сразу намеченный результат. Ты хочешь жить, и это понятно и естественно, но не думал ли ты, что поставил не на того? С какой стати ему тебе доверять? Джури вспомнил жест Сойка. Вспомнил его прикосновение, почувствовал тепло его лба так отчетливо, будто бы тот стоял рядом. Объяснять Сакаю, что у них с Сойком установилась некая странная, необъяснимая для Джури связь было бы попросту глупо. А может, оно на самом деле было глупо, и его поведение было не большим, чем умелое пользование подвернувшейся ситуацией. - Ни с какой, - тихо ответил Джури. – Я ему не верю. Так родилась его первая ложь. Сказать ее было куда проще, чем представлялось ранее. Сомнения могут бороздить просторы сознания бесконечно долго, но обретая форму слов в них хочется верить сильнее. Маса учил его никогда не лгать. Увиливать, умалчивать, но не врать. Ведь хорошая ложь эта та, - говорил он, - в которую веришь сам. Сакай фыркнул, окончательно заваливаясь на подушки. - Сакай, - окликнул его Джури, после недолгой борьбы с самим собой. Он обернулся, отходя от окна и чувствуя, как горят его щеки. – Я соврал. Он нашел в себе силы смотреть в лицо слуге. - Сойк он… необыкновенный. У небесных людей есть специальный жест, который означает доверие, и… - Джури… - И он показал мне его, - Джури повторил движение. – Я провел операцию, зашил рану Айзы, лекари каганата перевязали ее грязной тряпкой… - Джури, - снова перебил Сакай, но Джури остановил его поднятой ладонью. - Там еще был Кейта, он не то помощник, не то прислуга, я не знаю, он мог бы сказать остальным, но я ушел незамеченным… - Тебе просто могли позволить уйти. - Он не убьет меня, я уверен, - как на духу выдал Джури. – Я понимаю, как это звучит, ты просто не видел, не знаешь, ты просто не понимаешь. - Поверить не могу… - Сойк не причинит мне вреда, - он смягчил тон, смягчил лицо, смягчил все, что можно смягчить. Казалось очень важным, болезненно важным донести мысль до Сакая. Как ни крути, он был его единственным союзником, но верность его держалась исключительно на преданности и благодарности, которые, как известно, легко ломаются от звука звонкой монеты. Но ведь не бывает, чтобы все, на кого рассчитаны ставки, оказались не теми? – Он не убьет меня, я знаю, я верю ему. - Поверить не могу, - повторил Сакай, подскочив на подушках. – Ты влюбился в него! - Что? – оцепенело спросил Джури. – Нет, - выдохнул он. Так родилась вторая ложь. В этом деле, вот уж точно, стоит только начать. ----- той - пиршество, праздник