***
— Я не знал, что у тебя есть машина! Солнце приятно грело затылок, на Юнги была надета чёрная кепка, точно такую же он дал Чимину и подтолкнул к авто. Он крайне редко его использовал, так как в их районе всё было близко и ездить куда-то не было нужны, здесь его дом. Машина у него нестандартного красно-золотистого цвета с художествами аэрографии со всех сторон, его рук дело, пикап, не самой последней модели, но по его меркам идеально ему подходящий. В него он закинул вещи и посадил вперёд Чимина, после чего уселся и сам, с любованием сжимая руль. Приятная гладкость и чувство, которое никогда не будет непонятно человеку, никогда не садившегося за руль, это не объяснить словами, можно лишь прочувствовать. — Куда мы едем? — не унимался Пак, смотря на старшего во все глаза и нервно стучал кулаками. — За город. Мотор заводился плавно, с первого раза. Они выезжают на главную дорогу, здесь, как привычно, много машин, но чем дальше ехать, тем их меньше, как и людей. Место за пределами города, где живут, в основном, люди постарше их в десятки раз, здесь не очень хороший асфальт, отчего потряхивало, но это делало поездку куда более живой. Дома здесь не выглядели новыми, встречались и обшарпанные, где явно никто не жил. В это время в Чимин просыпался маленький исследователь, бесстрашный парень, готовый забраться в старый заброшенный дом, исследовав его вдоль и поперёк, но Юнги пресекал все затеи младшего, ведя машину не останавливаясь. Солнечные зайчики слепили глаза, радуга света, просачивающегося через мелкие листья деревьев, завораживала взгляд, играла на фоне музыка по радио, кажется, какая-то поп-песня с летящей мелодией, будто уносящий время ветер. — У нас есть определённое место назначения? — Есть, — ответил Юнги, открывая окна. Ветер тут же залетел в салон, но тот был тёплый и куда свежее, нежели в городе. Он ласкал щёки, солнце пригревало сбоку, летящая мелодия застряла в ушах… Чимину ничего не осталось, как откинутся на спинку кресла и прикрыть глаза, но прежде чем это сделать, он взял ладонь Юнги в свою и некрепко сжал. — А долго мы будем ехать? — Это так важно? Наслаждаясь горизонтом, Мин прикидывал, сколько ещё до ближайшей остановки, но сюда он ездил настолько давно, что местности практически не помнил, зато помнил прямую дорогу, ведущую в одно интересное место, куда он часто наведывался, сбегая от родительских глаз, там и ночевал, но то были прекрасные ночи в объятьях одиночества и звёзд. — Не хочу, чтобы ты останавливался, — шептал Чимин, повернув голову к старшему. Тот был сосредоточен, но улыбался краешком губ. Нежный такой, в весенних лучах солнца, любимый. — Любимый, — сказал и чмокнул в румяную щёчку, задерживаясь там дольше положенного. — Ты светишься. — Похож на новогоднюю ёлку? — усмехнулся Мин. — Нет, тогда бы я сказал, что ты горишь, это слишком резко, а ты именно светишься. — И почему же? — Юнги позволил себя вольность, повернувшись к Чимину. Тот сидел прямо перед носом, с ним он и столкнулся, расплывшись в улыбке, и быстро чмокнул в губы, тут же вернув взгляд на дорогу. — Может поэтому? — Чимин ластился к свободной руке, прикрывая от солнца глаза. — Не может, а именно. Ну и ещё из-за машины, я соскучился по ней. Младший посмеивался, тыкая носом-кнопкой в крепкое плечо. — Странная любовь. — Просто ты никогда не водил машину, тебе не понять. — Научишь? — Чимин поднял горящий желание взгляд. Юнги ему загадочно ухмыльнулся и щёлкнул по носу. — Может быть. Под тихую музыку, играющую фоном по радио и тихие переговоры, они объездили половину района, окружённого редкими деревьями и полями, проезжали пару заправок и на одной из них останавились. Вечер только набирал обороты, пряча солнце от человеческих глаз, но Чимин улыбался и по сей момент. Юнги вытащил его из машины и, усадив на капот пикапа, поцеловал в губы, велев ждать. Свесив ножки вниз, Чимин уставился за горизонт, там виднелся густой лес, за ним заходило солнце, красиво окрашивая небо в сочные цвета. Это напоминало ему картины Мина, все они были яркие и пёстрые, с множеством мелких деталей, которые разглядывать глаза устанут. При этом он любитель классической музыки, сопутствующий покой. Этот диссонанс восхищал, у него постоянный контраст тёплого и холодного, вид с высока на пейзажи внизу. Чимин смотрел на него, шагающего к нему, в кепке закрывающие глаза и думал, что они в каком-то смысле всё тот же диссонанс, только у них единая гармония. Стоило Юнги подойти, как Чимин сорвал с головы несчастную кепку и взъерошил прилипшие ко лбу волосы, старший морщил нос и схватил ручки в свой плен, но слов сказать не успел, потому что его поцеловали. Плавно переминали губы, глубоко дыша, но он перехватил поцелуй на себя, углубляя, чувствовал тот дурманящий жар, когда они поцеловались впервые. Разорвав поцелуй с характерным чмоком, старший, уложив ладони на талию младшего, пересадил его чуть левее и сам забрался на капот. Они сидели на окраине города и пили дешёвый кофе из забегаловки, но купленный заранее в магазине маршмеллоу всё скрашивал. Руки были переплетены в крепкий замок, одна голова плавно располагалась на плече другого, вслушиваясь в каждый вздох. — Я часто здесь бывал, — говорил Юнги, приобняв младшего за талию. Горячие от стаканчика кофе руки пробирались под свитер, будоража чувствительную кожу. — Люди в этом заведении запомнили меня как странствующего мальчика, — головой он кивнул в сторону небольшого кафе, где меж столиков проходила женщина лет сорока и муж ей подстать стоял у кофе-машинки. — Я приезжал сюда каждый раз, когда не хотел находиться дома, рассказывал им о том, что хочу найти другое место существования. Они тогда мне сказали, что существовать глупо, нужно жить, и это дало мне новый толчок, — Чимин заслушивался, не смея перебивать, — Они говорили мне не переставать улыбаться, даже если хотелось плакать, земля и так слишком много впитала в себя слёз, вон, какие дожди льют, а солнечных лучей в этом мире мало. — А ты научил меня. Нужно сказать им спасибо, — Чимин благодарно целовал, подсаживаясь ближе, хотя, казалось бы, уже ближе некуда. Но он уселся меж чужих ног боком, прижавшись руками к крепкой груди. В этом местечке всегда было тепло, и глаза как-то сами собой закрывались, ощущая покой. — А ещё кое-что хочу сказать я. Из окна кафешки на них просматривала женщина, тепло улыбаясь Чимину, пока Юнги, уткнувшись носом в светлые волосы, вдыхал полюбившийся запах. Та безмолвно кивнула, и Чимин ответил ей тем же, шепча одними губами «спасибо», а после приподнял голову, заглядывая в глубокие глаза напротив. — Я люблю тебя. Ты можешь забыть полить кактус, отдать книгу в библиотеку, наушники на скамейке, но ты никогда не забудешь первое искреннее «Я люблю тебя». Это мгновение было запечатано крепким поцелуем и ответным шёпотом. Мгновение, когда они всецело полюбили друг друга, запечатав себя в янтарном вечере, забыв о прошлом за плечами, будущем за горами, думая лишь о том, как когда-то умрут вместе, улыбаясь.Я хочу умереть вместе с тобой, улыбаясь
6 августа 2020 г. в 21:10
Чимин нервно покусывал губы, спускаясь со сцены, где ему только что вручили диплом об окончании высшего учебного заведения. Он встал вместе со всеми, ожидая, когда представят всех выпускников, только после они будут свободны.
На открытой площади университета собралось много гостей, родители, друзей и знакомых, они пришли поддержать свои близких и поздравить с таким многозначащим событием. Чимин видел среди всех присутствующих Юнги. Он стоял поодаль, но улыбался не меньше, искреннее радовался за младшего и не мог ждал, чтобы подхватить его и, поцеловав, поздравить. Пак нервно отстукивал ритм ногой совсем по другому поводу. Его бы сочли сумасшедшим, сказав он кому-нибудь, что хотел бы, чтобы учёба длилась куда дольше, ещё год или два, и ему не нужно было бы задумываться, что делать дальше. Дело не в выборе профессии, дело в родителях, они больше не будут снабжать его деньгами, они условились, что, как только тот закончит учёбу, то отправится в свободное плавание. Денег, чтобы содержать квартиру у него не было, работать — никогда не работал, да и где найти пристанище юному архитектору, к тому же не особо любящему свою профессию? Он так и не пришёл к умозаключениям за последние месяцы, хотя и понимал, что выпуск скоро. Просить о чём-то Юнги не смел, он не нахлебник, поэтому после всех речей и поздравлений, спустился к нему, улыбаясь натянуто, старался как можно реалистичней показать свою радость, хотя совершенно не знал, что делать дальше.
— Выглядишь замученным. Хочешь чего-нибудь? — Мин бережно приобнял его за плечи, идя в замешательстве по правую сторону.
— Перегрелся просто, солнце нещадно палит, — отмахнулся младший, скидывая с плеч лёгкий кардиган. Конец марта, кое-где ещё лежал лёгкий снег, ветер бил прохладными потоками, но солнце отказывалось верить в холод и создавала ощущение плюс пятнадцать. — Мы можем заглянуть в кафе за углом.
— Только ты не будешь пить холодный мохито, лишь потому что тебе жарко, не позволю. Тёплый чай, не более, — Чимин усмехнулся такой заботливости, но был бесконечно рад, что Юнги способен подарить искреннюю улыбку в любой момент.
Он прижимался к его боку, обнимая поперёк груди. Тепло и уютно. Почему он должен задумываться и волноваться о том, как жить дальше, когда мог бы наслаждаться объятиями любимого человека без лишних мыслей в голове?
На протяжении всего дня Юнги замечал, что Чимин, вроде, и был здесь, сидел напротив, но голова была где-то не на месте. Спрашивать не стал, никогда не напирал. У них было правило, если есть что сказать — скажи, и во всём можно разобраться.
Состояние чуть ли не до слёз появлялось часто, на то были веские причины, которые всегда заканчивались походами на крышу. Там воздух приободрял, пробираясь холодком до костей, а вид сверху вниз сбивал с толку и успокаивал на время, конечно.
— Не грусти, — говорил Юнги. — Рано или поздно всё станет понятно, всё встанет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем всё было нужно, это не ошибка.
Переживали, подняв голову к небу, то ответов не давало, успокаивало лишь своей безмятежностью, им оставалось только улыбаться, потому что только это имело смысл.
Сейчас они снова были здесь. Чимин начал брать с Юнги пример и одевался теплее, сейчас не то чтобы холодно, но уже вошло в привычку. Солнце только заходило, опаляя небо персиково-красным, а у Чимина сердце кровью обливалось.
— Юнги, что бы ты мне ответил, если бы я сказал, что вскоре квартира справа от тебя снова будет пустовать, — старший ответил не сразу, переваривал информации и только потом подошёл к младшему, разворачивая его к себе корпусом.
— Почему ты так говоришь?
Пак вздохнул, решая всё рассказать, но лить слезы точно не будет. Он дал обещание не только себе.
— Помнишь уговор с родителями, о котором я тогда умолчал? — Мин кивнул. — Он заключался в том, что после окончания учёбы я валю на все четыре стороны. Это значит, что меня некому обеспечивать, меня не приспособили к жизни, и я не умею зарабатывать деньги, следовательно, я не могу содержать квартиру, и за неуплату меня выселят.
Вслух сказал и стало ещё паршивее.
— И что выхода совсем нет?
— Последний месяц моя голова была этим забита, и я не пришёл ни к какому умозаключению. Считаю себя ужасно глупым, а красный диплом можно назвать просто мусором, — приложив ладони к лицу, Чимин сдерживал истерику, потому что совсем не хотелось так вести себя, особенно перед Юнги. Молчание того только сильнее сжимало сердце, вот и конец.
— Иди ко мне, — руки плавно обвили дрожащие тело. Юнги сам измученно вздохнул, сжимая Чимина, превратившегося в несчастный комочек. — А теперь слушай план действий. Сейчас ты подышишь воздухом, осознаешь, что вступаешь во взрослую жизнь, я скурю одну сигарету, а после мы в быстром темпе перенесём твои вещи в мою квартиру, и все тягости, о которых ты пока бесследно не знаешь, мы проведём вместе. Надеюсь, объяснил доходчиво, — Пак замер, не слыша даже постороннего шума. Пытался выбраться из крепких объятий, но сильные руки не дали, а потом и вовсе поцеловали, не дав произнести и слова. — Когда дело касается таких серьёзных вещей, ты всегда крайне неразговорчивый.
— Юнги, это ведь действительно серьёзно.
— А мы разве не серьёзные люди? Или наши отношения это интрижка?
— Нет! — уж слишком громко вскрикнул Пак, что даже перекричал ветер. — Они самые настоящие!
— Тогда, как самые серьёзные люди, состоящие в настоящих серьёзных отношениях, мы будем жить вместе, — заключил Юнги, целуя младшего в лоб, убирая разлохмаченную чёлку за ушко. Чувствовал, прикоснувшись, какое то горячее и, не удержавшись, коснулся его губами. — А начнём мы с тобой наше совместное проживание с маленькой поездки.
— Поездки? Куда? Что, сейчас?
Вопросов до сих пор было много, и в голове никак не получается всё собрать в готовую картинку. Слишком много на одну дурную голову.
— Завтра, — улыбаясь, ответил Юнги и развернув младшего к вечернему пейзажу, вытаскивает из пачки предпоследнюю сигарету. — А сейчас ты отдышишься, а то чувствую грудью, как ты задыхаешься, а я перекурю.
— Будешь тут задыхаться, — слова, произнесённые шёпотом, подхватил ветер вместе с едким никотиновым дымом.
С этого дня Чимин попрощался со своими родителями, которые, уверен, рады за него, какая бы это радость не была. Больше они его не побеспокоят, и под чётким руководством Юнги он научится смотреть на мир с таких же высок, как и он, не позволяя никому собой управлять.