Спор и его последствия

Два закадычных друга, как это бывает каждый будний день, сидели в кабинете венеролога, на уютном черном диване. Иван Натанович, имеющий со вчерашнего дня несерьезное похмелье, прикладывал к виску бутылку холодной минералки. Его друг, сидящий рядом, пил точно такой же прохладительный напиток. — Ты мне скажи, как мы так вчера умудрились? — задал многозначительный вопрос терапевт, закрывая минералку. — Что именно? Вчера много чего произошло, — напомнил он, поглядывая на друга, — Внеси конкретику в свои слова. — Ты же понимаешь, что абсолютно всё, что вчера произошло, доступно главному Серому Кардиналу нашей больницы. С Любовью Михайловной в разведку ходить не надо — так все выложит первому поинтересовавшемуся, — сформулировал Быков. — Беда, — в привычной манере Андрея констатировал Купитман, вспоминая вчерашний вечер;

***

Уже неделю Ваня и Андрей планировали именно в эту пятницу пойти в любимый бар и накидаться до потери памяти, чего, к счастью или сожалению, не произошло. Старшая медсестра необъяснимо случайно подвернулась под руку друзьям, направляющимся к лифту в совершенно приподнятом настроении. — Люба, а Люба, — позвал женщину заведующий терапевтическим отделением, — Ты чего тут сидишь? Сегодня же Ритка дежурит, — учтиво заметил он. — Домой не хочу, Андрей Евгеньевич, — ответила она, не желая объяснять причину. — Дом — работа, дом — работа, — без лишних слов понял Быков. — Вам не терапевтом, а гадалкой надо было идти работать, — подметила Люба. — Иван, — повернулся мужчина к другу, — А не желаете ли вы, чтобы нашу скромную компанию украсила одна прекрасная женщина? — Обеими руками «за», — венеролог решил продемонстрировать жест согласия, но его руки с благоговением опустили Андрей; — Не стоит демонстрации. Не хочу слышать, как хрустят твои старческие суставы и думать, что ты вот-вот развалишься, — заявил обеспокоенный терапевт, — собирайся, Любаша, пойдешь с нами в бар, — улыбнулся он медсестре. Вот так небольшая компания в числе трех человек отправилась по заветному адресу. Ненавязчивые беседы и дурацкие шутки в промежутках между шотами текилы — идеальное времяпровождение. Купитман, как истинный ценитель споров и то, что он обычно от них получает, решил, что самое время выиграть хотя бы пятьсот рублей. Условия спора заключались в том, что нужно было беспрерывно, по очереди и на скорость выпить пять шотов разогревающего напитка, абсолютно при этом не закусывая. Кто выпьет первым — победит и получит скромное вознаграждение. Объяснив концепцию собеседникам, он ожидал ставок. — Я в этом не участвую, давай как-нибудь с Любой, — сразу отговорился Быков, в полной мере ощущая желание хоть немного сохранить печень и трезвость ума на утро. — Натаныч, извиняй, денег нет, — объявила медсестра, огорчённо разводя руками, — Могу только на желание. — На желание, так на желание, — улыбнулся мужчина, — 10 шотов текилы нам, — крикнул он молоденькой официантке, которая тут же кинулась за исполнение заказа. Пока перед «конкурсантами» расставлялись граали с прозрачной жидкостью, Иван Натанович делил шкуру неубитого медведя. Его желанием стал бы флирт медсестры с мужчиной за столиком у окна. Ему — не трудно, Любе — приятно. Он полностью рассчитывал на свои силы. Быков, отсчитав до пяти, с интересом наблюдал за соревнующимися. Где-то в глубине души он надеялся на друга, ведь его печень повидала и не такое, но всё же, больше он болел именно за Любовь Михайловну, потому как она-то задаст жару этому старому пуделю, решившему взять её на слабо. Безграничная Фантазия Любы способна на некоторые интересные изыскания, как надеялся мужчина. И, как и предполагал Быков, Люба первой справилась с алкоголем, а вот представитель еврейской нации застрял на четвертом шоте, морщась от отсутствия закуски. — Эх, Ванька, Ванька, не помог твой двадцатилетний стаж, салфетка ты спиртовая, — он посмотрел на Любу, предвкушая дальнейшее развитие событий. Женщина огляделась по сторонам, в поисках того, за что можно зацепиться, чтобы придумать желание. Заранее она этого не сделала, потому что привыкла здраво оценивать ситуацию и не ставить свои способности в распивании спиртных напитков, выше способностей алкогольного гуру. Она опечаленно взглянула на ожидающих друзей, давая понять, что так ничего в её светлую голову и не пришло. Но тут её взгляд привлек Андрей Евгеньевич, ехидно поглядывавший на Ваню. — А поцелуй Быкова, — выдала она, без зазрения совести. Как оказалось, её безграничная фантазия в состоянии алкогольного опьянения становилась короче, чем граница между Турцией и Азербайджаном. Ваня спешно поцеловал друга в щёку, надеясь, что именно это медсестра и имела ввиду. — Ну что ты как в детском саду? Давай со страстью, как в фильмах, — ухмыльнулась она, вовсе не спрашивая мнения начальника. Андрей Евгеньевич немного застеснялся, но все же не учел того факта, что они сидят рядом с самой прославленной сплетницей в больнице, поэтому, немного посомневавшись, все же кивнул Купитману, в знак готовности. Последний, чтобы, как выразилась Любовь Михайловна «Как в кино», положил руку на затылок терапевта, второй неторопливо снимая очки. Его изучающий взгляд скользнул на тонкую линию губ Быкова. Аккуратно подхватив подбородок Андрея, Ваня обвёл большим пальцем очертания этих самых губ, чувствуя теплое дыхание мужчины. Напоследок, он вопросительно взглянул в глаза друга, как бы желая получить согласие на поцелуй. Тот молча кивнул. Медленно приблизившись к его губам, венеролог томно дышал, растягивая предоставленное удовольствие. Тут не выдержал уже сам Быков, поддаваясь вперед и натыкаясь на приоткрытые губы Вани, без стыда проникая в самую глубь и изучая каждый сантиметр разгорячённого рта. Несколько прекрасных секунд, забвенно проведенных в блаженстве, были окончены. Купитман отпрянул от столь манящих губ, чтобы не забыться в них полностью. Быков закрыл глаза, слизывая с губ остатки вязкой слюны, а после мягко улыбаясь. — Едрид Мадрид! — завороженно выдохнула Люба, в знак удивления ударяя себя рукой по ноге, — ни в одном кино такого не видела, — усмехнулась она. «Потому что в кино люди играют эти эмоции, а здесь, скорее эмоции играли людьми» — подумал Ваня.