Прости.

      Кто бы мог подумать, что Игорь Акинфеев, капитан сборной России по футболу и обладатель множества кубков и медалей, окажется чёртовым омегой. Омегой, который с шестнадцати лет беспощадно травит себя подавителями и таблетками, лишь бы пробиться на вершину пьедестала, который сознательно убивает собственный организм, чтобы играть наравне со всеми и не слышать криков осуждения в спину. Кто бы мог подумать, что на одном из сборов, этот самый, потрёпанный жизнью организм, даст сбой, причём так не вовремя.       Игорь с самого утра чувствовал, что что-то пошло не так: всю утреннюю тренировку его попросту бросало в жар, ноги сами подгибались, а о нормальной ловле мяча и речи не могло быть. Если бы не многолетнее употребление таблеток, то вся команда ещё на завтраке бы почувствовала, что среди них есть тот, кого быть там не должно, но, к счастью самого омеги, его живот скрутило только к вечеру, когда ему удалось выпроводить своего постоянного соседа по комнате, а именно двухметрового, вечно улыбающегося альфу.       Достав из своей аптечки новую упаковку подавителей, Акинфеев был уверен, что всё обойдётся. Всегда ведь обходилось. Но его сердце пропустило несколько ударов, когда он услышал звук пришедшего уведомления.       Артём: «Игорь, это какой-то пиздец. У нас на этаже течной омежкой пахнет так, что хоть стены трахай, а я даже в номер попасть не могу, чтобы в душ залезть. Ключ не влезает, замок что ли испортился? Ты где? Мне надо дверь как-то открыть!».       Вы/(Игорь): «Я гуляю. Иди пока посиди у кого-нибудь. Я буду только через час. Может, чуть больше».       Вы/(Игорь): «Какому придурку пришло в голову привести омегу на базу? Совсем уже страх потеряли, видимо».       Артём:«И не говори!».       Артём: «Знаешь, я сейчас их по запаху найду».       Вы/(Игорь): «Тебе заняться нечем? Пусть уж люди расслабляются. Если кто-то из главных заметит, то им всё равно влетит».       Артём: «Люди пусть расслабляются, а мне тут на стены лезть? Нет уж, раз гостиницу не сняли — их проблемы».       Артём: «Блин, я понять не могу, откуда пахнет? Уже весь коридор обошёл».       Вы/(Игорь): «Просто забей. Вот что ты собираешься делать, если найдёшь их? Ты же не станешь третьим присоединяться?».       Вы/(Игорь):«Просто дойди до раздевалки и прими душ».       Артём: «Стану. А чё, кому-то можно развлекаться, а мне нет?».       Артём: «Я ведь не такой как ты, эмоции в себе держать не умею, сам знаешь».       Артём: «Блин, это походу где-то рядом с нашей дверью».       Вы/(Игорь): «Дзюба, отстань от людей. Я бы тебя послал, если бы ты захотел третьим присоединиться».       Вы/(Игорь):«Если так хочешь трахаться, то сними себе омегу. В чём проблема?».       Артём:«В том, что у меня член сейчас штаны порвёт!».       Артём: «Погоди-ка…».       Артём: «Это ты что ли омегу протащил?! Делись!».       Вы/(Игорь): «Отвали. Я никого не притаскивал».       Вы/(Игорь): «Если сейчас прорвёт, то просто подрочи».       Артём: «Под дверью?».       Артём:«Да это от нашей комнаты несёт! Открывай, давай, быстро».       Вы/(Игорь): «Свали по-хорошему».       Вы/(Игорь):«Если сам не уйдёшь, я тебя вообще потом в комнату не пущу».       Артём: «Судя по тому, как ты лихо на мои сообщения отвечаешь, ты не слишком и занят. Пусти, ну, в долгу не останусь».       Вы/(Игорь): «Я тебя не пущу».       Вы/(Игорь): «Я последний раз прошу тебя свалить. Лучше не беси меня».       Артём: «Слушай, течкой пахнет, а сексом нет…».       Артём: «Охуеть!».       Артём: «Я ломаю дверь, короче».       Вы/(Игорь):«Если ты сломаешь дверь, я разобью тебе лицо. Я понятно выразился?»       Вы/(Игорь):«Въебу так, что ты встать потом не сможешь».       Артём: «Нет, сладкий, ты у меня будешь самым послушным». Дзюба нетерпеливо толкнул дверь и снова завозился с ключом, не желая портить казённое имущество. От осознания того, кто скрывается за этой дверью, его откровенно вело, а от возбуждения подрагивали пальцы. Если бы он мог просто выдохнуть и уйти, то он бы несомненно ушёл, но сейчас им управлял далеко не мозг, который под действием чужих феромонов просто отключился.       Артём: «Лучше открывай по-хорошему».       Вы/(Игорь):«Нахуй иди».       Вы/(Игорь):«Я не открою тебе».       Вы/(Игорь):«Я тебе, блять, не сладкий».       Артём: «Не упирайся. Сам подумай, если я выломаю дверь — тебе придётся подставляться всему этажу».       Артём: «Не вынуждай меня применять силу». Игорь, сидя на своей кровати, нервно дёрнулся от громкого удара по двери, а после, для своей же безопасности, вскочил на ноги и направился в ванную, которая была в каждой комнате, чтобы закрыться в ней. Всем своим нутром он мечтал о том, чтобы сейчас попросту открыть дверь и отдаться альфе за ней на первой попавшейся поверхности, но остатки разума ему этого сделать просто не позволяли.       Вы/(Игорь):«Ты меня изнасиловать собрался или что?»       Вы/(Игорь):«Я не дам тебе».       Вы/(Игорь):«Подумай головой, а не членом. Мы же сейчас просто подерёмся!».       Артём: «Ты и сам этого хочешь».       Артём: «Совместим приятное с полезным, не упрямься». Дзюба снова попытался отомкнуть замок, уже откровенно начав психовать, потому что возбуждение давно перестало быть приятным. С каждой лишней секундой, проведённой рядом с этой чёртовой дверью, он лишь острее ощущал, что ноги просто отказываются двигаться с этого места.       Артём: «Ты испытываешь моё терпение!»       Вы/(Игорь):«Я ничего не хочу».       Вы/(Игорь):«Я за столько лет научился контролировать себя».       Вы/(Игорь):«Мне похуй. Ты сам испытываешь своё терпение, а мог бы уже давно уйти». Акинфеев опустился на бортик ванной, перед этим закрыв дверь, и устало потёр лицо ладонями. Он знал, что когда-нибудь таблетки подведут его, но сейчас был самый неудачный для этого момент. Столько лет он бегал от себя и природы, а в итоге какими-то окольными путями загнал себя в этот чёртов туалет. Он слышал, как после нескольких минут мучений замок всё же поддаётся и Артём оказывается в комнате, только проблемы этим не решаются. Дзюба уже успел заметить, что омежка успевает сбежать и закрыться.       — Да как же ты заебал меня! — альфа в ярости ударил по двери, наплевав на боль при отдаче. — Выходи оттуда нахуй, не заставляй себя выкуривать!       — Ты меня заебал ничуть не меньше, — рыкнул в ответ Акинфеев, дотягиваясь до ручки и потянув ту на себя, на всякий случай. — У нас ничего не будет. Ты слышишь меня или нет? Просто успокойся и подожди немного, ну, или встань к окну и подыши свежим воздухом.       — Советчик, блять! — Артём тяжело дышит, но всё же справляется и правда отходит, только очень недалеко. Мужчина с каменным лицом проворачивает ключ в двери, которая на удивление, ещё работала, а после на его лице мелькнула еле заметная самодовольная ухмылка. — Ты лучше бы за собой следил! Его слишком откровенно ведёт, даже не от течной омежки, которую хочется покрыть, а от того, что эта омежка — Игорь.       — Я всю жизнь думал, что ёбнутый из-за тебя!       — Успокоился? — слыша, что альфа отошёл от двери, Игорь наконец отпускает ручку и оседает на пол, прислоняясь лбом к холодному кафелю стены и глубоко вздыхая. Его самого уже начинало потряхивать от запаха находившегося рядом альфы. — Я слежу за собой, просто произошёл форс-мажор. Подожди… Я нравлюсь тебе? — Акинфеев нервно усмехается, прикрывая глаза. Во что он опять вляпался? Он уже не знал, что именно вызвало у него этот смешок. Может, осознание того, что, как бы он не старался, ему всё равно не удалось до конца скрыть свою главную проблему, а может, мысль о том, что его просто кто-то хочет.       — Нравишься. Веселит это тебя? — Дзюба зло скрипнул зубами. Это было не лучшее время для признания, но Артём был пиздец как рад, что он хотя бы нормальный. До этого намучился уже, страдая от того, что дрочит на бету. Каждая встреча, каждая улыбка Игоря заставляли внутри что-то сжиматься и скручиваться. Он ведь знал, что это не просто симпатия. Он чувствовал Игоря. — Да, блять, нравишься! Очень нравишься и давно. Я думал уже, что кукухой поехал, а тут ты такой… С-сука. Дзюба бессильно зажмурился. Возбуждение никуда не делось, даже стало ярче. Может Игорь и не хотел его, и был морально готов отбиваться, но вот альфа был твёрдо намерен получить сегодня своё, хотя бы как компенсация морального ущерба. В голове в тот момент даже не возникла мысль о том, что он не играет морального ублюдка. Для Игоря он им и являлся.       — Меня это не веселит. Успокойся, пожалуйста, — попросил омега, смотря на закрытую дверь. Он, слыша, что альфа за дверью заводился буквально с пол-оборота, выбрал самый, как ему казалось, правильный вариант — быть чуть тише и не выводить его из себя ещё. Игорь ведь был прекрасно подготовлен физически, чтобы сейчас отбиваться, но вот организм хотел совершенно другого, поэтому сейчас Акинфеев успокаивал не только Артёма, но и себя.       — Ещё бы ты веселился, — шипит Артём и жадно втягивает в себя пропитанный сладким манящим запахом воздух. — Тебе теперь остаётся только молиться, чтобы остальные парни тебя не почувствовали. Он резко срывается с места и просто выбивает хлипкий замок, едва ли не за шкирку вытаскивая омегу из ванной. В любое другое время он бы удивился, что практически контролирует себя, даже хлебнув как следует дурмана течки, но сейчас, злость и желание обладать, пересиливали. Дзюба даже не обращает внимание на сопротивление, просто швыряет капитана на кровать и прижимает собой, пытаясь обездвижить.       — Ты даже не представляешь, как долго я об этом мечтал, — рычит мужчина, жадно шаря ладонями по распростёртому под ним телу. Игорь даже предпринять ничего не успевает, как оказывается схвачен за обе руки и брошен на кровать, попутно неприятно ударившись о дверной косяк.       — Опусти, — мужчина зарычал в ответ, смыкая свои ноги, и, сжав руку в кулак, попытался ударить альфу, но промахнулся и задел лишь подбородок, заставляя альфу скривиться в надменной ухмылке. Но Акинфеев не оставил попыток вырваться, ведь он точно мог составить альфе конкуренцию по силе. — Пожалуйста, — произносит он, чувствуя, как грубо Артём принялся сжимать в руках его тело, поэтому в какой-то момент просто ударил его коленом в бок. — Мне больно. Просто, блять, подумай о том, что ты сейчас творишь.       — Рот свой закрой, — огрызается Артём, которого эта непокорность заводит лишь сильнее. Он же привык напирать, чтобы получить желаемое, так что и выполнение своего приказа мужчина не пускает на самотёк — грубо затыкает рот омеги губами, толкается языком сразу жадно и глубоко, вылизывая его изнутри и мелко дрожа. Он наконец дорвался, получил желаемое и теперь, это самое желаемое, выпускать из своих рук был не намерен, вообще никогда.       — Тише, — хрипло упрашивает он и нетерпеливо принимается стягивать с Акинфеева одежду, практически сдирая и едва не разрывая на полосы. — Тебе будет приятно.       — Мне не будет приятно, — Игорь все ещё не оставлял своих попыток вырваться, активно дергая руками и ногами. Он впервые в жизни чувствовал себя настолько беззащитным, что понятия не имел, что делать в такой ситуации. Видя этот недобрый огонь в чужих глазах, Игорю стало по-настоящему страшно. — Я не прощу тебя, если ты сделаешь это, Артём! — омега старался всеми силами уйти от прикосновений чужих рук, которые так настырно стягивали с него и без того небольшое количество одежды.       — Я не могу, Игорёш… — хрипло зашептал Дзюба, зажимая сопротивляющегося омегу сильнее, судорожно стаскивая с него остатки одежды, и, торопливо зацеловывая, придавливал всем своим весом. — Не могу… Акинфеев отбивался и выворачивался, но альфа словно и не замечал этого. Он грубым рывком перевернул омегу на живот, прикусил его загривок, удерживая, и упёрся коленом между сильных стройных бёдер, чтобы развести под себя.       — Я просто не могу остановиться… Не могу…       — Артём! Сука! — омега вскрикнул, оказавшись с лёгкостью перевёрнутым. Он не хотел даже думать о том, что произойдёт дальше и как он потом будет смотреть Дзюбе в глаза. Все его иллюзии по поводу того, что он может ровняться силой с разбушевавшимся под действием гормонов альфой, улетучились в одно мгновение.       — Я не хочу! Тёма, пожалуйста… — Игорь приподнялся, пытаясь стряхнуть альфу с себя. Он не собирался так просто сдаваться. К тому же, у него, помимо этой проблемы, была ещё и вторая в лице остальных футболистов, которые могли на крики заявиться сюда. — Не будь животным! Альфа слышал, чувствовал отпор, но контроль над собой потерял окончательно, видя перед собой лишь объект своего вожделения. Артём же давно хотел этого омегу, ощущал влечение, когда и не знал даже, что Акинфеев омега. Теперь же, вдыхая пропитанный феромонами воздух, мужчина совершенно не контролировал себя. Он притёрся плотнее, снова сжал зубы, оставляя на шее Игоря яркий, ноющий след. Омега завозился, но стало только удобнее, потому что получилось поставить его в коленно-локтевую, крепко удерживая поперек живота.       — Ты всегда говорил, что я животное, — прорычал Дзюба, одной рукой стаскивая с себя штаны вместе с бельем. — Легкомысленный и поверхностный придурок, недостойный даже другом твоим называться!       — Не смей прикасаться ко мне зубами, долбоёб. Не смей оставлять на мне свои следы! — Акинфеев раздраженно, но надрывно рыкнул. Таблетки, которые он выпил ещё с утра, перестали действовать окончательно, но Игорю уже было совершенно не до этого. Хотелось выть от безысходности, но витающие феромоны альфы, буквально заставляли мозг работать все хуже. — Сейчас ты лишь доказываешь это в очередной раз. Остановись и мы нормально поговорим, — омега вцепился короткими ногтями в чужую руку, держащую его поперёк живота, надеясь, что альфе попросту станет больно. Дзюба зло рассмеялся, оставляя на плече омеги новую отметку. Злость и отторжение Игоря вызывали в нём лишь ответную злость, инстинкты альфы заставляли прогибать и присваивать, завоёвывать.       — Закрой. Свой. Рот, — Артём только тихо зашипел, ощущая, как Акинфеев раздирает его руку ногтями. Он наконец справился со штанами и толкнулся вперёд, вдвигаясь между его ягодиц и упираясь влажной головкой в тугой вход, который ощутимо сочился блестящей смазкой, пачкая натренированные бёдра Игоря. — Я хотел с тобой поговорить. Столько пытался, что и надоело уже! Расслабься, будет не очень приятно. А омега не хотел этого всего. Не хотел, чтобы это всё закончилось вот так. Неверное, стоило один раз поговорить с Артёмом и не терпеть это всё сейчас. Он привык отгораживаться ото всех и не подпускать к себе, и вот, во что это всё вылилось. Теперь стало тошно не только от Артёма, но и от себя. Он всегда был уверен, что может соревноваться с альфами, поэтому и считал себя самостоятельным, но в этой ситуации он оказался попросту бессилен.       — Аккуратнее, — тихо попросил он, подаваясь вперёд, чтобы уйти от чужих прикосновений. Конечно, Игорь не был девственником, но с его последнего раза прошло столько времени, что сейчас вновь было как в первый. Игорь сейчас по всем правилам должен был течь и скулить, подставляясь ему. Тогда можно было бы хоть как-то оправдать ту силу, с которой крыло самого альфу. Он бы и остановился, и отпустил, потому что ощущал всегда больше, чем простое животное желание трахнуть, но… Физически не мог. Он лишь потихоньку раскрывал головкой скользкую от естественной смазки дырочку, вдвигаясь в неё.       — Тише… Всё хорошо, всё нормально, только тише… Дзюба с силой сжал пальцы на чужих боках, удерживая Игоря на месте и не давая даже дёрнуться, пока потихоньку проталкивался в него, сходя с ума от желания. В то время, пока самому Игорю казалось, что ещё немного и он прокусит собственную губу. Его безумно крыло от течки и желания, но чувство собственной гордости не давало хоть немного расслабиться.       — Я ненавижу тебя, — омега все же дёрнулся, когда головка проникла внутрь. Благо, естественная смазка активно способствовала проникновению и ему совершенно не было больно. Дискомфорт скорее доставляли грубо сжимающие его пальцы мужчины, от которых наверняка останутся следы. — Надень хотя бы презерватив, — резко выдохнул Акинфеев, понимая, что этот идиот входит в него без какой-либо защиты. — Я ведь течный… Я… Не хочу залететь. Игорь даже не думал отпускать чужую руку, лишь сильнее впился в неё ногтями, а во второй руке сжимал простынь, которая окончательно сбилась и превратилась в комок ткани, который только мешался…       — Ты серьёзно думаешь, что я тебя сейчас отпущу? — тихо прорычал Артём, даже не думая слушаться. Он прекрасно понимал, что стоит лишь дать слабину и отпустить, как омега просто сбежит от него. Тот и так реагировал неправильно, ненормально совершенно, тёк и на всю округу благоухал, как и положено, но при этом зажимался, сопротивляясь и отторгал его так, что проталкиваться приходилось резкими, грубыми рывками, жёстко удерживая и надеясь, что скоро омежку вымотает сопротивление. А Артём… У Артёма сорвало предохранители. Он понимал, что это всё далеко не тянет на геройский поступок, но желание обладать этим омегой, феромоны которого затмили разум, сделали из него настоящее животное. — Я идиот, но не настолько!       — Ты самый настоящий идиот, — омега издал еле слышный стон, ощущая, как член грубо толкается внутрь всё глубже и глубже, встречая сопротивление лишь в лице самого Игоря, который зажимался как мог, в то время, пока природа заставляла его расслабиться. — Пожалуйста. Мне не нужны потом проблемы. Я не уйду, только надень презерватив. А если ты заразный? Я же не знаю, скольких ты ещё так выебал, — буквально выплюнул Акинфеев, взрываясь от обиды. Артём готов был проглотить многое. Он и глотал слова о ненависти, обвинения, оскорбления, но теперь Игорь просил, и это альфа почему-то игнорировать не мог.       — Только попробуй мне дёрнуться, — практически с ненавистью выдохнул Артём и наконец отстранился, торопливо отходя к своей тумбочке и находя закрытый презерватив. Игорю здесь некуда было бежать и негде прятаться, но он всё равно торопился, пока раскатывал по пульсирующему члену прозрачную резинку.       — Теперь доволен? — презрительно фыркнул мужчина, пристраиваясь снова и входя на полную. Игорь успел перевести дыхание, прислоняясь лбом к подушке, пока мужчина отлучался к тумбочке. Когда альфа вновь толкнулся на всю длину, Акинфеев не смог сдержать стон, только пока и сам не понимал, из-за чего именно. Он поспешно закрыл себе рот рукой, чтобы не издавать лишних звуков       — Я же просил аккуратнее. Блять… — омега вновь тихо простонал, проклиная Артёма и собственную природу, из-за которой по его бёдрам сейчас стекала прозрачная смазка, а феромоны Артёма настойчиво проникали в лёгкие.       — Чего ради? — Альфа вновь перехватил Игоря поперёк живота, потянув его на себя, чтобы снизить нагрузку на больное колено. Даже, блять, сейчас он думал о чужом комфорте, что альфе совершенно не мешало увеличить темп, благо, интенсивно выделяющаяся смазка позволяла. — Тебе же нравится самому. Не сдерживайся, это всё равно останется между нами.       — Нравится, когда меня берут силой? — Игорь пытался хоть как-то задерживать дыхание, чтобы омега внутри не слетел с катушек и не отдался альфе окончательно. Акинфеев просто не мог позволить себе бездумно раздвинуть ноги и наслаждаться всем происходящим. — Я был прав, когда говорил, что ты — животное.       — Всё могло быть иначе, если бы ты не упрямился так и был хоть немного честным! — Артём почти кричит сам, толкаясь в поддающееся его напору тело совсем грубо и жёстко. — Я не хотел, чтобы так случилось! Я бы хотел иначе… Как ты заслуживаешь того… Нежно… Чтобы тебе понравилось… Дзюба почти сползает на спину омеги, тяжело и влажно дыша ему в загривок и едва удерживаясь, чтобы не прихватить зубами до крови, пометив своим. А Игорь, тяжело дыша, опускает голову, лишь иногда позволяя несдержанным стонам вырываться из груди.       — Быть честным с кем? — через какое-то время произнёс омега, наконец убирая свою руку от расцарапанной руки альфы и опираясь уже двумя руками. — Ты забыл, каким видом спорта мы занимаемся? Да меня бы даже в основу не взяли, узнав, кто я, — Акинфееву было тяжело и больно об этом говорить. — Хотел иначе? — он горько усмехнулся, а после очередного грубого толчка, простонал громче, чем обычно. — Иди ты в задницу.       — Чем и занимаюсь, — огрызнулся альфа, который уже успел себе все губы в кровь искусать, лишь бы сдержать в себе порыв оставить чёртову метку на беззащитно открытой шее Игоря. — Я бы никогда никому не сказал. Артём замирает и переводит дыхание, выходя снова и как тряпичную куклу переворачивая Акинфеева на спину. А Акинфеев глухо стонет, когда его рывком переворачивают на спину, поднимает на альфу покрасневшие от слёз, которые так и рвались наружу, глаза.       — Я знал, понимаешь? Всегда чувствовал! — Альфа буквально силой раздвигает ноги Игоря, вклиниваясь между ними. — И я бы никогда не предал тебя!       — Прекрати бросать меня, как тебе нравится. Я не твоя собственность и вещь, чтобы так обращаться со мной! — омега, оказавшись в выигрышной позе, плавно чуть приподнял ноги, а после резко свёл их вместе, со всей силы ударяя Артема в бёдра и отскакивая к изголовью кровати. — Довериться человеку, который тебя ни во что не ставит? Да я больше вообще не подпущу тебя ближе, чем на метр.       — Надо было метку тебе поставить? — Артём тыльной стороной ладони стирает дорожку крови от губы, которую омега так удачно разбил. Он даже не задумывался, что может при этом выглядеть совершенно зверски. Придвигаясь снова, стараясь слишком не спешить, он усмирял внутреннего зверя, который так и понукал его броситься и разорвать на части жертву. Все же Игорь мог ударить сильнее и в места куда более чувствительные.       — И долго ты будешь бегать от меня? Брось, тебе не отбиться силой.       — Убери от меня свои руки! — Игорь смотрел на альфу и не узнавал в нём прежнего Артёма, который всегда был душой компании и подбадривал всех, кого только мог. — Это первый и последний раз, когда ты приблизился ко мне. А о метке даже думать не смей. Даже если ты сделаешь это, я попросту выведу её позже… Омега тяжело дышал, чувствуя себя зверем, загнанным в угол. Было всё сложнее контролировать себя и держаться на расстоянии. Артём чувствует себя откровенно хуево. Всё совсем не так, как должно быть. Он хотел, до дрожи в коленях хотел этого омегу, с ума сходил от запаха течки, едва переламывая инстинкты, но вот тот самый омега, который должен был поскуливая подставляться, отбивался до последнего. И куда проще было бы, если бы на Игоря альфе было плевать. Дзюба, тяжело дыша, сползает на кровать, глотая воздух рваными глотками и прикусывая и так разодранные до мяса губы.       — Я нихера больше не могу, — раздражённо рычит мужчина, жмурясь. — Как ты, блять, остаёшься таким отстраненным?! Игорь, словно ненормальный, вцепился в изголовье кровати, ошалелыми глазами смотря на тёмную в полумраке фигуру перед собой, и понимая, что если альфа сейчас же не покинет комнату, он сорвётся сам. Аромат Дзюбы окончательно забил все лёгкие, заставляя омегу просто сходить с ума.       — Ты думаешь, мне сейчас не охота ноги раздвигать перед тобой? — еле слышно прошептал он, закрывая глаза. — Я ненавижу течки. Я чувствуя себя безотказной шлюхой. Возбуждение альфы становится уже откровенно болезненным, а от вкуса собственной крови просто начинает мутить. Как мутит и от всей этой ситуации. От себя. Артём ведь был не таким, не насильником. Он с трудом приподнимается, упираясь ладонями в постель и жмурится до белых точек перед глазами, пытается сообразить нет ли у него подавителей в сумке. Альфе бы хоть до ванной добраться, может, холодная вода поможет лучше думать.       — А я тебя… Ненавижу… — ядовито выдыхает альфа, садясь и отодвигаясь как можно дальше. — За то, во что ты меня превратил… Ненавижу!       — Что? — Игорь неожиданно даже для самого себя вспыхивает. Он никак не думал, что ещё его и виноватым сделают. — Я тебя превратил? Совсем крыш поехала? — омега, даже не думая о том, что ещё несколько минут назад сам отползал как можно дальше, резко приблизился к мужчине, ударяя того в бок. — Наша ненависть абсолютно взаимна! — Акинфеев вцепился в чужое плечо, поздно понимая, что ему не стоило вновь приближаться так близко. Его откровенно повело от запаха альфы, который ударил с новой силой. Артём же ощутил мощный прилив просто лютого бешенства, но это, как ни странно, помогло. Дзюба просто стряхивает с себя Игоря как котёнка и рывком поднимается на ноги, уходя в ванную и оказываясь под ледяным душем. От запаха, который ещё каких-то десять минут назад был самым желанным, горчит на кончике языка и внутри сворачивается тяжёлый скользкий ком. Дзюба был искренне влюблён, он жаждал, мечтал, а потом случилось то, что случилось и он стал… Блять. Видимо, страсть выжгла ещё не все остатки мозга. Оказавшись в комнате один, омега сначала пытался успокоиться, а после понял, что не может. На удивление, он не чувствовал себя использованным. Он чувствовал себя просто жалким. Из глаз покатились предательские слёзы, которые он всё это время держал себе. Ему было противно от самого себя, от своего поведения. Он так боялся, что его тайну кто-то узнаёт, что просто оттолкнул всех, кого только мог. И сейчас он лишь обрывками вспоминал ситуации, когда Дзюба действительно пытался с ним поговорить. Акинфеев подрагивающими руками накрыл себя скомканным одеялом, пытаясь успокоить наступающую истерику, но выходило из рук вон плохо. А в это время, холодная вода не помогала альфе сбить неестественное возбуждение, но хоть немного прочистила мозг. С возбуждением он справляется рукой, хоть и прекрасно знает, что надолго его не хватит. В комнату он приходит прямо в полотенце, судорожно роется в своих вещах, находя уже собственные подавители и выпивая сразу несколько. Он не очень-то верит, что это ему поможет. Желанный омега слишком близко, он пахнет слишком возбуждающе, чтобы долго удавалось сдерживаться. Дзюба распахивает окно, что позволило Акинфееву сделать несколько свободных глотков воздуха, и лишь потом оборачивается и замечает в каком состоянии находится Игорь. Внутри что-то обрывается.       — Игорёк… — Альфа аккуратно сел на кровать, боясь даже тронуть омегу лишний раз. — Прости… Я больше тебя и пальцем не трону, клянусь. Вытерев блестящие капли слёз с щёк, в надежде на то, что альфа не увидит этого, Акинфеев кое-как дотянулся до тумбочки, доставая оттуда блистер, но, поняв, что последнюю таблетку он выпил ещё перед приходом Артёма, раздраженно кинул его на пол, закрывая глаза.       — Я правда так ничтожен, да? — тихо произнёс он, будто не услышав, что тот только что сказал. Теперь омегу не особо спасало то, что альфа выпил подавители. В комнате до сих пор было предостаточно его феромонов. Игорь попросту не знал, куда бежать от чужого запаха. Да и он ещё не до конца осознавал, что произошло. А Артём чётко понимал, что, если теперь выйдет из комнаты — все альфы в округе почуют запах течки и тогда Игорю может грозить уже реальная опасность. Остаётся только держаться.       — Всё хорошо… — шепнул Артём и сжал плечо Акинфеева поверх одеяла. — Всё нормально. Это не мы, это все гормоны. Мы себя просто не контролируем… — он судорожно вздохнул, сползая рядом и едва не застонав от отчаяния, когда в паху снова стало горячо, а член заинтересованно приподнялся. — Прости меня, я правда не хотел так.       — Я тебя настолько достал? — Игорь продолжал задавать вопросы, будто не обращал внимание на то, что от чужого запаха уже начала кружиться голова. — Я такой ужасный человек? Ты ведь хотел это сделать. И не остановился, когда я просил. Ответь на мой вопрос. Омега перевернулся на спину, устремляя взгляд в потолок. Безусловно, он считал Артёма виновным, но головой понимал, что и природа сделала сейчас своё дело. Наверное, именно она и стала решающим фактором. Живот сводило от частых спазмов, а чёртова смазка начала выделяться лишь с новой силой, пачкая постельное бельё, но Акинфеев решил держаться до последнего.       — Настолько! — Артём подгрёб к себе подушку, раздражённо вцепляясь в неё со всей силы и закусывая уголок. Он надеялся, что таблетка сработает, вот только для этого нужно было время, а его член был уже в полной боевой готовности. — И ты не просил, Игорь, ты мне приказывал, как будто имеешь на это чёртово право! Хочешь правду? Я не мог остановиться. Никак. Даже если бы захотел. Потому что я мечтал о тебе с первой нашей встречи, думал, что тронулся, каждый ебаный раз, когда сам себя ловил на мысли, что принюхиваюсь к тебе. Я стал чёртовым параноиком с тобой. Хотел тебя. Мечтал, что однажды мы будем вместе, потому что я… Тебя…       — Любишь меня, — тихо выдохнул омега, заканчивая за мужчиной то, что он так не смог сказать. Он произнёс это без капли иронии в голосе. — Мне никто никогда в любви не признавался… Меня никто никогда не воспринимал всерьёз. Так… Мальчик на один день. Из-за того, что я в детстве выглядел чересчур слащаво, ко мне постоянно кто-то клеился. А самое обидное, что они все хотели просто выебать меня. Я поэтому и закрылся. Отстранился ото всех… — Игорь быстро повёл по щеке, стирая непрошенную слезу. — У меня ни разу не было отношений. Нормальных отношений. И я не думал, что они могли появиться позже. И… Ты действительно не имел права трогать меня, Тёма. Дзюба зло рассмеялся, выслушав все это. Любовь ли это? Нездоровая мания. Может, зависть. Может, азарт. Возбуждение всё ещё давило неприятно, ухудшая восприятие.       — И что ты мне сделаешь? — серьёзно спросил альфа, бросив на Игоря оценивающий взгляд. — Если команда узнает про тебя — ты потеряешь всё, Игорь. Игорь повернул голову к мужчине, прекрасно понимая, что его таблетки не подействовали. Где-то в глубине души стало опять страшно. Они ведь только разошлись.       — Зачем тебе это? Ты хочешь лишить сборную основного вратаря? Ты ведь делаешь хуже не только мне, но и всей команде. Что же ты сейчас-то здесь сидишь? Иди и рассказывай всем, раз тебе плевать на меня.       — Не хочу, чтобы тебя прямо здесь дружно всей командой и выебали, — практически сплевывает Артём и несдержанно потирается о матрас, сбивая и так на одном честном слове держащееся полотенце. — И говорить никому ничего не хочу, потому что мне не плевать. Я бы очень хотел, чтобы было… Все нервы мне вымотал, Игорек. Альфа усмехается почти нежно, пряча лицо в подушку, чтобы только не дышать пропитанным феромонами воздухом.       — Очень благородно с твоей стороны, — хмыкнул Игорь, и, наконец найдя в себе силы, принял на кровати сидячее положение, окидывая комнату взглядом, чтобы найти свою одежду. Но как только он собрался, чтобы подняться и пойти в душ, живот снова скрутило, а в висках начало пульсировать с невероятной силой, из-за чего омега упал обратно на кровать, скручиваясь и обхватывая себя руками за талию. — Сука… — Тихо простонал он. Прошло ещё несколько минут, и Игорь был уверен, что скоро сам охотно раздвинет ноги перед Дзюбой. Артём неожиданно для себя справляется лучше. Возбуждение никуда не делось, конечно, но альфе удалось придвинуться ближе и за подбородок развернуть к себе лицо Акинфеева, не переходя границ и не позволяя себе лишних движений.       — Тише, — шепнул Дзюба, вглядываясь в карие глаза напротив. — Я же вижу, как тебе плохо. Ну зачем так издеваться над собой? Никто ничего не узнает, Игорёш… Да и не теряешь ты уже ничего. Игорь несколько секунд смотрел в чужие глаза напротив, вдыхая дурманящий запах альфы. Ему хотелось провалиться сквозь землю. Он не мог даже выйти к врачу, чтобы взять таблетки, а без них его течка могла продлиться несколько дней.       — Я ненавижу тебя, — из последних сил выдохнул омега, а после подался вперёд, сминая чужие губы в требовательном поцелуе. Акинфееву хотелось просто забыться. Каким бы он не был сильным, сейчас он уже просто не мог терпеть. Альфа и так унизил его, взяв силой, и это бы повторилось вновь. Игорь уверен в этом. Поэтому лучше он сейчас сделает это сам. Артёму совершенно неважно, что говорил омега, он всё равно слышал в его словах согласие. Упрямый и непробиваемый Акинфеев сдался. Дзюба аккуратно подминает его под себя, вынужденно разрывая поцелуй, потому что на полу валялся нераспакованный презерватив, про который Артём вспомнил каким-то чудом. Целовать Игоря приятно, альфа совершенно тонет в этом ощущении, глубоко и жадно вылизывает чужой рот, словно всю свою страсть и нежность пытается передать этим, словно извиняется перед тем, как вжать Акинфеева в матрас снова, глубоко и нетерпеливо вбившись в него за несколько несдержанных толчков. Судорожно откинув мешающее одеяло в сторону, омега вновь притягивает Артёма ближе, проводя по его губы языком. Игоря буквально передёргивает, когда он ощущает солоноватый привкус чужой крови. Он бы никогда не подумал, что будет так несдержанно хватать альфу за плечи, подставляясь под его прикосновения. Тем более, он даже представить не мог, что этим альфой станет Артём Дзюба. Игорю откровенно снесло крышу от аромата, осевшего в лёгких, и от присутствия рядом обладателя этого самого запаха, которого Акинфеев просто не сможет уже оттолкнуть. Артём окончательно растерял всю свою осторожность, стоило ему ощутить, как самый желанный для него омега наконец поддаётся. Игорь больше не сопротивлялся, не отбивался и не пытался его остановить, а тянулся сам, и плевать было Дзюбе, что это лишь действие гормонов. Он просто отпустил себя, беря омегу так напористо, как хотелось всегда, тем более, что теперь никто не просил его быть осторожнее, а смазка уже просто текла. Чувствуя тот напор, с которым альфа входил в него, Игорь уже не мог контролировать свою природу, которая заставила окунуться в эти ощущения с головой. Обхватив одной ногой чужой пояс, Акинфеев провёл ногтями по чужой спине, а после, попытавшись взять мужчину за волосы, притянул к себя, надеясь, что хотя бы поцелуи помогут заглушить вырывающиеся стоны. У Дзюбы в голове что-то перемкнуло. Он уже совершенно не контролировал себя, брал то, что ему наконец-то дали, даже не думая жалеть омегу. К его губам он так и не позволил себя притянуть, не желая обрывать поток настолько восхитительных стонов, а прижался к шее, терзая её как самый настоящий вампир и украшая всё новыми и новыми отметинами. Игорь судорожно закрыл себе рот рукой, прекрасно понимая, что это не особо поможет. Было слишком хорошо, чтобы лежать бревном и не издавать никаких звуков. Как только альфа коснулся зубами шеи, Акинфеев раскрыл глаза, впиваясь ногтями в чужую спину и пытаясь остановить Артёма, который, видимо, уже давно наплевал на все просьбы омеги.       — Я… Я же просил не трогать шею, — простонал Игорь, и, не сдержавшись, поджал пальцы ног. Альфа лишь недовольно рыкнул, и, схватив омегу за запястья, вдавил в матрас, расставляя руки по обе стороны от головы омеги.       — Что же ты никак не угомонишься? — фыркает он и прикусывает снова, больше не контролируя себя и желая лишь прогнуть под себя непокорную омегу окончательно.       — Ненавижу… — Игорь вскрикнул, ощущая, как чужие зубы буквально вгрызались в его шею. — Я не твой омега, чтобы ты метил меня. Акинфеев выгибается от чужих толчков слишком неестественно даже для себя, пытаясь вызволить руки из чужой хватки. От той силы, с которой альфа напирал, временами становилось больно.       — Ты синяки оставишь!       — А ты не дёргайся и не оставлю, — тяжело выдохнул мужчина, с огромным трудом удерживаясь от новых синяков и меток. — Игорь, блять! Неужели тебе так сложно хоть раз в жизни побыть… Нормальным? Артёма конкретно крыло от контраста физических и психологических ощущений. Игорь был под ним, тёк, стонал и прогибался от каждого грубого и глубокого толчка, но при этом он был не его. Сопротивлялся. Никак не хотел отдаться полностью, и усилия Дзюбы не перейти черту окончательно, не причинить настоящей боли, выливались в мелкую нервную дрожь. В этот раз Игорь просто промолчал, запрокидывая голову и обхватывая одну из ног мужчины своей, буквально прося всем телом, чтобы тот входил ещё глубже. Если сам Акинфеев не признаётся, что ему нравится то, что делает альфа, то тело само скажет это за него. Игорь не собирался признавать Дзюбу своим альфой, но и не мог отрицать, что ему это не начинало нравиться.       — Поцелуй меня, — выстонал омега, желая притянуть Артёма к себе, но ему не дали сделать этого руки, зафиксированные над головой. Дзюба не заставляет просить себя дважды. Он склоняется к припухшим и потемневшим губами омеги, раздвигая их нежно, почти трепетно на контрасте с несдержанными толчками. Ему хочется быть рядом, оказаться так близко, как только возможно. Артём целует глубоко, жадно вылизывает, почти поскуливая от ощущения приближающегося оргазма, и бездумно переплетает их пальцы, все ещё удерживая Игоря Игорь на доли секунды теряется, позволяя альфе наконец быть главным, позволяя хозяйничать у себя во рту и откровенно втрахивать своё тело в кровать. Он еле различимо стонет прямо в поцелуй, осознавая, что мужчина своими действиями сейчас заставит его кончить даже без рук. Акинфеев старается не думать о том, что было вначале, и просто наслаждается моментом, бесстыдно выгибаясь под Артёмом. Всё же такое долгое воздержание дало о себе знать. Артём кончает слишком быстро и неожиданно, тут же выходя и только потом ощущая липкую тёплую влагу на своём животе. Сейчас бы отстраниться, но Дзюба не делает этого, лишь перекладывается так, чтобы не давить на омегу своим весом, толкаясь ему в рот языком совсем уж нежно, не в силах даже после оргазма оторваться, в то время, как одна из ног омеги, соскользнув со спины Артёма, упала на кровать, а Акинфеев, крепко сжимая чужую руку, пытался восстановить дыхание, пока мужчина вновь не припал к нему своими губами. Альфа всё целовал и никак не мог надышаться. Ему было хорошо, очень хорошо. Стоило лишь на секунду представить себе, что это было взаимно… Но Игорь же говорил, что не простит. Оторвался Артём с огромным трудом, скользнув на постель, но всё также прижав омегу к себе. Если бы он хотел отстраниться, пришлось бы отбиваться силой, а сил у Акинфеева уже ни на что не осталось совсем.       — Всё. Не говори ничего, — тихо попросил альфа, словно пытаясь забыться в этом. моменте.