***
— Не хочешь зайти в чайную? Там расскажу о своих наблюдениях, — Кей поправил очки, кутаясь в пальто. Все же по вечерам прохладно в любое время года. — Я не против, — Тадаши лишь потуже затянул шарф. Путь предстоял недолгий, ведь заведение находилось в семи минутах от офиса. Хоть они и были так называемыми «верхами», все же не они сидели в правительстве, которое тоже знало обо всем происходящем. — Близнецы сегодня сделали доклад? — Да, но опять рассорились в пух и прах. И причем из-за мелочей, идиоты. Двадцать пять лет, а ума так и нет. — Вернее, есть. Но на уровне школьников. По крайней мере они весьма умны в государственных делах… — Ямагучи усмехнулся и спрятался в шарфе. — Замерз? — Да не особо, все в порядке. Тем более, мы на месте.***
— Два клубничных торта и зеленый чай без сахара, пожалуйста. Спасибо, — Тсукишима не хотел вступать в долгие разговоры с официантом, а потому начал рыться в папках, ища нужные бумаги. Когда тот отошел, он вынул несколько листов и положил их перед Тадаши. — Вот, смотри. Это данные из полиции. Ушиджима Микота, он же отец Ушиджимы Вакатоши, который сейчас у Куроо. Несколько судимостей, но ему все сходило с рук. Мелкие преступления по типу грабежа, уличных драк, но самое жестокое — покушение на убийство. А знаешь кто его подал? — Нет, кто? — Его собственная жена. Ямагучи уставился на него. — Серьезно, что-ли.? — Вот, сам взгляни. «Заявление об угрозе убийством. 20 июля 2001 года мой муж, Ушиджима Микота, находившись в состоянии глубокого алкогольного опьянения, угрожал моей жизни. Этому предшествовали следующие обстоятельства: его уволили с работы, потому что он ограбил кассу, он напился и стал жаловаться на свою жизнь, а после и обвиняя меня во всех своих неудачах. Сначала он не был ничем вооружен и пустил в ход кулаки, а после взял кухонный нож и попытался нанести мне несколько ранений в живот, но у него не вышло из-за его состояния. Свидетели, как таковые, отсутствуют. Его угрозу убийством я воспринимаю как реальную, поскольку это не первый раз, когда он применяет насилие в мою сторону. В связи с вышеизложенным в целях защиты моих здоровья и жизни и членов моей семьи, а также для предотвращения возможных иных преступлений против меня прошу принять меры по наказанию Ушиджимы Микоты в уголовном порядке. За дачу ложных показаний и заведомо ложный донос по статье ** ** ** предупреждена.» — Ничего себе… Но у меня есть пара вопросов. Во-первых, почему она не ушла от него, если она сама утверждала, что это не первый раз, когда он поднимал на нее руку? И разве уголовное дело не было возбуждено? Если так, то почему? — Во-первых, дело было возбуждено, но суд не захотел с этим разбираться, а заявление все равно осталось в базе данных. Почему она не хочет уходить, я не знаю, может она Стокгольмским синдромом болеет? Об этом никто не знает. — Мне кажется, это потому, что она знает, что если она уйдет, то останется без крыши над головой и куска хлеба. Или он ей просто угрожает… Мы же не знаем всех подробностей. — Ты прав. Спасибо, — последнее было обращено к официанту, принесшему заказ. — Приятного аппетита. — Приятного аппетита.***
— Дурак! И надо было тебе эту ссору затевать? Тем более при том очкарике и его «хвостике»? А если они кому-то расскажут? Мы потеряем свою репутацию, и в этом будешь виноват ты! — Ацуму негодовал. — Поверь мне, сейчас ты выглядишь максимально тупо. Заткнись уже, слушать тебя противно. — И почему ты, Осаму, мой брат… Вот дар с неба блин. — Поверь, я думаю ровно так же. Завтра встреча с Сугуру, надеюсь ты не будешь нас позорить. — Да почему ты выворачиваешь все так, будто это я позорю тебя, а не наоборот?! — Потому что это факт, идиотина. — Сам идиотина! — А теперь ты ведешь себя как семилетний ребенок. Первоклассник. А еще лучше тебе подходит описание «детсадовец». — Мф, — Ацуму надулся, но решил промолчать. — Давай, бери уже доклад и пошли домой, я голоден.