***
— Что он здесь делает? — прорычала Джинвир, едва увидела Зейла в первый раз. Тогда их всех воедино собрал Тираэль, чтобы похитить черный камень душ из Небесных залов. И хотя их авантюра, пусть и с большим трудом и не без потерь, увенчалась успехом, Джинвир не могла даже гадать, чем обернется содружество с некромантом. Самоотверженный, целеустремленный и преданный, тогда он казался ей лишним элементом, чужеродным пятном, марающим их священную миссию своим присутствием, пятнающим сам Санктуарий одним своим существованием. Худой, хлипкий, болезненный, он казался Джинвир даже не мужчиной, а неудачной пародией на него. Она привыкла видеть в мужчинах силу, отвагу, безрассудство, если угодно. Огонь, бушующий в груди и согревающий всех близких. Такими были варвары с горы Арреат, хоть и мало их осталось на этом свете. Но в груди Зейла не было огня, только тлен и холод подземного мира. Его существование казалось Джинвир насмешкой над задумкой природы. Мужчина не должен быть таким слабым. Мужчина, равно как и женщина, не должен тревожить сон покойников. Все варвары были суеверны, и Джинвир совсем не была исключением. Один вид разрушенной горы Арреат ясно и четко давал понять, на что способна противоестественная, потусторонняя сила. Камень мироздания был разрушен, утянув за собой в никуда и частичку души варваров. Это сделали демоны — извращенные отродья Адского огня. Но демон или нежить — разница невелика. И то и другое должно быть стерто с лица земли. Джинвир была готова броситься вперед и размозжить некроманту голову своим огромным топором, прояви он хоть малейшие признаки враждебности. Колдуна нельзя оставлять без внимания. Колдун начнет плести интриги и отравлять душу, капля за каплей, пока ты не преклонишь колени перед его могуществом. Развращающий шепот может быть невероятно громким. Любой старый варвар это подтвердил бы. Но Зейл не стал отпираться, не позволил себе агрессии. В таком обществе это была бы непозволительная роскошь. Никто не умел так впадать в ярость как варвары, и Зейл это знал. И Джинвир чувствовала, что Зейл это знал. Поэтому выставленные вперед ладони в жесте мира — вот и все, что она получила тогда. Улыбка тронула тонкие губы Зейла, и это была не высокомерная усмешка мистика, вознесшегося с помощью своих сил над простыми смертными, и не скабрезная усмешка мужчин, бросающих косые взгляды на полуголый торс Джинвир. То была улыбка друга. Джинвир чувствовала это, как звери чуют доброту. И даже не стала призывать некроманта к ответу за ехидную шутку Гумберта Вессела — его ручного черепа. — Что ты делаешь в Тристраме? — сплюнула варваша. — Охотимся на варваров. — ехидно вставил Гумберт. Еще одна противоестественная тварь, но пока он клацает зубами в закрытом мешке на поясе Зейла, Джинвир могла быть спокойна. Если б не эта проклятая меланхолия, которую некромант источал каждой порой, было бы совсем отлично! При первой встрече Джинвир возненавидела Зейла. Но примирилась с ним, как примеряются с неизлечимой болезнью. Хотя так и хотелось вырвать опухоль из тела.***
— Я хотела спросить. А что случилось с твоей рукой? — Я отдал ее ради спасения Джейкоба. — И я благодарна тебе за это больше, чем ты можешь представить, — ответила Джинвир, — но я о том, что было до этого. И ты это прекрасно понял. Почему она была… мертвой? — Это долгая история. — Мы не торопимся. Зейл криво усмехнулся. — Это случилось в Урехе, что на востоке Кеджистана. Когда-то это было древнее, большое королевство. Благополучное и богатое. Именно по этой причине оно привлекло внимание Диабло. Не буду утомлять тебя рассказами о том, чего не видел лично, но суть в том, что королевство пало, а его жителей затянуло в портал, открытый по указанию Диабло. Как ты понимаешь, портал вел прямо в Ад. Но барьер, которым маги скрыли Урех, остался цел, и это… как бы запечатало катастрофу в одном месте. Постепенно затерянные в чаще руины стали обрастать легендами. Произошедшее с Урехом было тайной для всего мира. Разумеется, все таинственное рано или поздно попадает в поле зрения отважных, но безрассудных людей. Авантюристов. — Угадаю, — хмыкнула варварша, — ты был одним из них? — На самом деле… — Зейл выдержал театральную паузу, — нет. Я пытался отговорить капитана Дюмона и его команду от экспедиции в Урех. — Экспе… что? Понапридумывали слов! — От путешествия. Экспедиция — это путешествие, только с определенной целью, а не ради праздного интереса. — Ясно. И какого рожна ты пошел с ними? — Я был юн, и мне хотелось приключений. Представь себе мальчика, только недавно окончившего свое обучение. Передо мной как на ладони был весь мир, со всеми его потаенными и опасными уголками. Иди на все четыре стороны, куда хочешь, и никто тебе больше не указ. Как и всякий молодой идиот, я хотел чего-то опасного, чего-то завораживающего… Конечно, я не был настолько безрассуден, чтобы сунуться в такое место в одиночку. А тут объявляется бесстрашный морской капитан, который явился за сокровищами аж самого легендарного Уреха! Я пытался отговорить его, но это было больше для очистки совести. Я ведь знал, что он откажется. И когда он отказался, я испытал искреннее облегчение, после чего тут же присоединился к ним. — Они спаслись? — Только капитан Дюмон. Квов Цзин, наш волшебник-визджерей, и вся команда Дюмона сгинули в Урехе. Я иногда вспоминаю их. — Все мы вспоминаем своих мертвых, — вздохнула Джинвир. — Что было потом? — Потом мы выяснили, что все рассказы об Урехе были ложью, распускаемой для того, чтобы отвадить ненадежных личностей. В действительности же Урех процветал, а Джарис Хан — его правитель — был умен и добродетелен. — В процветающего королевстве тебе вряд ли бы оттяпали руку. — Ты проницательна, — улыбнулся Зейл. — Все это было иллюзией, сотворенной магией Ада, и мы поверили в это. Еле унесли оттуда ноги, но без потерь не обошлось. Дюмон потерял команду, я руку, а Гумберт — свою жизнь. — Он тоже был с вами? — В какой-то момент я нашел его останки и привязал дух к черепу. — Значит, он был там уже мертвый. — Как я и говорил, таинственные места притягивают много авантюристов. — Продолжай. — Я был достаточным сорвиголовой, чтобы не испугаться и вернуться в Урех за оторванной рукой. Было непросто ее оживить, я даже нарушил несколько заповедей Ордена для этого, но в конечном итоге… — Зейл понял, что сболтнул лишнего. — В общем, она хорошо мне послужила. — Ты стал отступником? — нахмурилась варварша. — Из-за руки? Нет. Не думаю, что кто-то из некромантов знал об этой моей особенности. Да и нарушение было таким, что… — Зейл покачал головой. — Мы, последователи Ратмы, верим в Равновесие. Добро и зло, свет и тьма. Чтобы что-то взять, надо что-то отдать. Я подарил жизнь тому, что умерло. Значит, эту жизнь следовало у кого-то отнять. Я убил нескольких проклятых — существ, что когда-то были людьми, но потом их извратила магия Диабло. Возможно, питать своей душой кости — это не то, чего бы хотелось этим людям после смерти, но это лучше, чем служить Воплощению Ужаса. Вот и думай, предал я правила, или нет. — Так и знала, что в твоей истории не обойдется без какого-то дерьма! — со злостью процедила Джинвир. — А я уже предложила тебе свою дружбу! Надеюсь, ты больше себе такого не позволял, не то я зарублю тебя! Мертвые должны обретать покой! — Я не позволял себе такого больше, — успокоил ее Зейл. — Да и потом, разве я не доказал делами, что давно уже использую свою силу с умом? — Доказал. — угрюмо пробурчала Джинвир.***
В поисках древней обители нефалемов Зейлу не раз и не два приходилось демонстрировать свою невероятную силу. Но именно первый раз глубоко отпечатался в памяти Джинвир, именно тогда она стала воспринимать некроманта как могущественного если не друга, то хотя бы союзника. Если не преданного общему делу, то хотя бы полезного. Только ему было под силу сделать то, что он тогда сотворил. Хорадримы нашли гору, запечатывающую тайный проход в церковь Вестмарша. Зейл почувствовал это место по его магическим эманациям. Остальные ограничились одним только недобрым предчувствием. Это ценно, но иногда интуиции недостаточно. И когда взгляды хорадримов уперлись в глухую стену, именно адепт Ратмы точно знал, что нужно сделать. Джинвир как зачарованная наблюдала за его ритуалом. В этот момент Зейл был столь увлечен своей работой, его движения были полны такого непревзойденного мастерства, что варварша невольно залюбовалась им. «Да что ж такое! — прикрикнула на себя Джинвир, тряхнув вихрастой головой. — Я не должна отвлекаться ни на миг. Сейчас этот ублюдок обернет свои силы против нас! Именно сейчас!» Некромант достал из рюкзака алую свечу, — наверняка окрашенную кровью — и зажег ее, бормоча заклятия. Изобразил мистические рисунки вокруг огня. И вылил красную жидкость, — тоже наверняка чью-то кровь — прямо в пламя. Свеча зашипела, завыла, задымилась. И в дыму появился он — Демон. Зейл назвал его Кс`и`Лагом. Такой союз двух мерзостей поверг Джинвир в шок и ярость. Она не была удивлена, что зараза сошлась с заразой, но то, как Зейл управлял демоном… Это сила, которую Джинвир не могла не заметить. Если человек способен подавить волю демона к разрушению и направить ее на новый лад, то, может быть, этот человек заслуживает уважения? Но что с того? С какой стати благодарить некроманта, что он не оказался абсолютным злом? Что он сделал хоть один хороший поступок?***
Какое-то время хорадримы молчали, вслушиваясь в дождь. Уже сложившийся разговор прервался, наскочив на свои подводные пороги. — Джинвир? — Что? — Почему ты так не любишь некромантов? Я понимаю остальных людей, но даже среди самых ярых противников этого искусства я не встречал никого столь же непримиримого как ты. — Тираэль тебе все рассказал. — С чего ты взяла? — удивился Зейл. — Он мне и про тебя рассказывал, — хмуро ответила Джинвир, — хотел наладить дружбу. Если про тебя говорил, значит и про меня. Верно? — В общих чертах. — покорно согласился Зейл. Помолчав и все обдумав, Джинвир в конце концов сокрушенно выдохнула и признала свое поражение. Она и правда была готова поведать свою историю. — Мы, варвары, с давних пор жили на горе Арреат. Там же был и камень мироздания, который мы призваны были защищать. Первыми в этом деле было племя Совы. Мое племя. Все прочие нас уважали, почти боготворили. В какой-то момент пришли Носители и заразили нас безумием. Представь себе десятки племен, — а это тысячи и тысячи варваров — объединенных вместе одним только стремлением убивать. Это была огромная бесконтрольная орда. Мы потеряли всякую организованность, всякую честь. Мы стали немногим лучше больных бешенством животных. Вот что с нами сотворили Носители по приказу своего демонического хозяина. Один из Носителей был таким, как ты. — Некромантом, — мягко поправил Зейл, — но не таким, как я. И не таким, как большинство моих собратьев. — Как скажешь. Это не меняет того, что член вашего культа уничтожил мой народ. И вырезал все мое племя. — Никакие слова не смоют эту боль с твоей души, верно? — Верно. — Что случилось потом? Как ты избежала безумия? — А я не избежала. Эта зараза до сих пор течет в моей крови, — Джинвир посмотрела на свои руки, на выпирающие через кожу вены. — Сидит в голове где-то глубоко внутри. Но взрыв камня мироздания спас уцелевших варваров. Многие были им убиты, но те, кто выжил, исцелились. Такова магия камня. Даже демоническое проклятие ничто перед силой первоздания. — Ты никогда не думала, что это не камень исцелил варваров? Джинвир нахмурилась. — А кто тогда? — Что, если горечь от потери всего, что у вас было, подавила демоническую магию? Учение монахов Ивгорода гласит, что чистого сердцем человека зло не способно развратить. Быть может, гибель близких привела варваров в чувство и очистило их сердца? Боль отрезвляет. Человек, переживший шок, переосмысляет сам себя. Я думаю, варвары просто переросли волю демона, что подчинил их. Ничто не может быть сильнее человеческой силы воли. Потому что только люди способны на по-настоящему великие свершения. — Нет. Я об этом не думала. И не буду. Какое это теперь имеет значение? — Разве ты не переосмыслила отношение ко мне, когда Джейкоб едва не лишился жизни? Джинвир вздрогнула. Мозолистая рука до треска сжала древесный сук. В варварше вскипела ярость. Та самая, первобытная. Но как быстро она пришла, так быстро и отхлынула. Плечи женщины поникли. Зейл не видел этого, и продолжал как ни в чем не бывало. — Это ли не подтверждение моих слов? Если такое событие способно убить в человеке предубеждение, то почему не способно развеять демоническое влияние? Это ведь не столько магия, сколько сила убеждения. И разве… — Давно ты знаешь? — Знаю что? — с запинкой спросил сбитый с мысли Зейл. — О Джейкобе. — Давно.***
После того как у Ордена Храмовников Вестмарша была обита церковь, в паршивой таверне «Оскалившийся пес» состоялась грандиозная попойка. Больше для рыцарей, участвовавших в штурме, чем для самих хорадримов. Они бы предпочли тихий отдых. Впереди на горизонте виднелось проникновение на Небеса, и к этому надлежало тщательно готовиться. Но они все равно спустились к солдатам и преломили с ними хлеб. Все, кроме Зейла, пили и ели вдоволь, но ему мешала толпа призраков, голосящая на заднем плане. Некромант сидел поодаль от других, чтобы не смущать никого своим присутствием. Даже сразившись бок о бок с ним, многие рыцари Вестмарша были полны предубеждений касательно служителей Ратмы. Ни к чему идти с ними на конфликт. Вместо этого он не спеша осматривал залу, пытаясь не обращать внимания на мельтешащие призрачные фигуры. Видит Траг`ул, это было нелегко. Но его спасал Микулов, решивший в этот раз составить компанию Зейлу. Монах из Ивгорода был столь же нелюдим, как и некромант, но не в силу обстоятельств, а в силу своего характера. Он — единственный из хорадримов, кому в уединении было по-настоящему комфортно. — Почему не ешь, Зейл? Тебе следует восстановить силы. — Не могу. Мертвые чувствуют нарушение равновесия как никто, и это тревожит их покой. А это в свою очередь тревожит меня. Кусок в горло не лезет. Они преследуют меня. Какое тут жаркое с пивом… — Я тоже вижу духов, но не мертвых, а духов природы. Богов. Их тысяча и один. Иногда у меня бывают видения грядущего. Ты обращен взглядом на то, что было и сгинуло, заклинатель смерти. Я же адепт жизни, и потому смотрю в будущее. Но в конечном счете, мы оба упускаем настоящее. — Туманно изъясняешься. Микулов фыркнул в бороду. — Мы говорим о туманных предзнаменованиях прошлого и будущего. — Логично. Так что ты имел в виду, говоря об упущенном настоящем? — О том, что вся эта галдящая толпа надежно от нас отрезана. Мы ее наблюдаем, но не видим, вернее, не участвуем в ее веселье. Это неполное восприятие. Можно сказать, мы выпали из событий на данный момент. Смотри на них, некромант. Запоминай. Смотреть — единственное, что нам остается. Зейл послушно вперил взор в толпу. Рыцари, сняв шлемы, звонко гремели кружками. Медовуха лилась через край, окропляя щербатые столы жидким золотом. Тут и там сновали официантки и распутные женщины. Последние присаживались на колени к бравым солдатам и строили им глазки, призывно закидывая ногу на ногу. Дверь на кухню была приоткрыта, за ней слышался звон сковородок и шкворчание кипящего масла. Зейл мог вдыхать ароматы, но не мог попробовать блюда. Иногда сквозь толпу были видны хорадримы, сидящие маленькой группкой. Ученый Каллен, тактик Томас, чародейка Шанар, Джейкоб, получивший ангельский меч, и Джинвир, которой не нашлось места за столом. Она стояла у стены, скрестив на могучей груди руки, и бросала грустные взгляды на своих собратьев. Джейкоб впервые улыбался за все время их кампании, а Шанар держала его за руку. Именно это с болью во взгляде и наблюдала Джинвир. — Она любит его. — сказал Микулов. — Да. «Наверное, и я выглядел так же жалко, когда покинул Сейлин. Наверное, и она прочитала по моему лицу все мои эмоции. Наверное, ей было так же жалко меня, как сейчас я жалею Джинвир.» Зейл пожалел, что не взял себе крепкого пойла. А, впрочем… Не говоря ни слова, он поднялся с лавки и выскользнул наружу, оставив Микулова в одиночестве. Какое-то время монах посидел на месте, а затем тоже покинул таверну.***
— А остальные? — Тоже. Если не обделены глазами. Джинвир грязно выругалась. — Прости, если лезу не в свое дело, но… давно между вами этот треугольник? — Что? — Любовный треугольник. Это когда один любит другого человека, а тот третьего. Треугольник, понимаешь? — Давно. Когда-то мы сражались вместе. — И тогда Джейкоб тоже выбрал Шанар? — Тогда он не выбрал никого! — запальчиво выкрикнула варварша. С той стороны ствола Зейл услышал глухой стук. — Он был с нами обеими! А потом… потом… Я не знаю! Разошлись пути! Может, долгими холодными ночами он думал об одной только Шанар, а обо мне забыл, потому что считал довеском, но никогда об этом не думал раньше?! Я не знаю! А оставшись в одиночестве начал надо всем этим думать! — Успокойся. — Заткни пасть! Зейл тяжело вздохнул, но послушно смолк. Несколько минут хорадримы просто сидели в молчании, угрюмые и пристыженные. Зейлу было неловко от того, что он стал свидетелем срыва Джинвир. Такие вещи всегда меняют людские отношения. А Джинвир в свою очередь буквально сгорала от жалости к себе и вместе с тем от лютого к себе же омерзения. «Слабачка!» Но пробитую плотину не отстроишь, пока поток не схлынет. Чтобы восстановить душевное спокойствие, Джинвир нужно было выговориться. — Знаешь, Зейл, что я почувствовала, когда Сикарай ранил Джейкоба? Меня будто из ведра облили ледяной водой. Для меня перестало существовать все. Тираэль со своей проклятой миссией, Шанар, моя чертова подруга, что украла любовь Джейкоба, все! Я смотрела на него, уже почти умершего, и чувствовала, как умираю сама. Он лежал в крови, такой… маленький, такой беззащитный. Неподвижный. Клянусь, когда я коснулась его, он уже был холодным! Мне было страшно. Страх будто облепил меня своей паутиной. Я запуталась тогда. Я ничего не понимала. А тут ты, человек, которого я ненавидела, спасает его, дарит мне самое ценное, что я могу себе представить — Джейкоба. Ты понимаешь, сколько чувств меня разрывало? Зейл ничего не ответил. — Конечно понимаешь… Тираэль рассказывал мне о Сейлин. Ты тоже терял любимых. Тишина. — Зейл? — Что? — Спасибо. — За Джейкоба? — За молчание.***
Когда клинок Сикарай сразил Джейкоба, и храбрый воитель оказался на пороге смерти, Зейл не колебался ни секунды. Он знал ритуал, который мог спасти смертельно раненого. Но цена за это была велика. Отдать душу за душу. Не душу Гумберта, хоть он и предлагал это, не душу другого хорадрима, и даже не свою. Сделка со смертью, сделка с великими Траг`улом — это не просто баш на баш. Если спасаешь жизнь, то отдать надо взамен ту, которую сам же оборвал. Для обычных людей это невозможно. Но не для служителей Ратмы. На секунду замерев перед адской болью, которую нес ритуал, Зейл все же вонзил кинжал в свою руку. Там, где обрубок плоти переходил в серую кость. На лезвии загорелось магическое пламя. «В длани моей невинно убиенные люди, меченные слепой случайностью.» Когда-то Зейл обменял жизнь человека на возвращение конечности. Грубая, жестокая, роковая ошибка. «Я приношу эту жертву великому змею равновесия — Траг`улу. Прошу, прими мой дар…» Теперь их смерть обретает магический смысл. Ведь суть любой магии в том, что забирая что-то, надо отдать что-то равноценное взамен. Большая сила — большая цена. Одна жизнь должна купить другую, а не уродливую мумифицированную руку. «И верни того, кто уже вступил под сень Пандемония. Верни душу, пересекшую рубеж весов, и верни ее на чашу мира живых. Взамен же… возьми души тех, кто давно должен был принадлежать тебе!» Руку Зейла целиком охватил огонь. Она повисла, удерживаемая тонким лоскутом кожи. «Именем Ратмы, Одиссиана, Терони, Джалака, Мамрита крыла и именем Траг`ула, я отрекаюсь!» Сама собой, ведомая таинственной силой, костяная длань как паук пробежала по груди Джейкоба, выжигая отметину небесного оружия и соединяя друг с другом края раны. Ее чернота въелась в шрам, а когда дело было сделано, та упала мертвой и рассыпалась пеплом. Крошечный спектральный дракон блеснул на прощание алым глазом и скрылся в груди Джейкоба. Дело было сделано. «Смотри, Сейлин. Я потерял тебя, не сумел уберечь от призраков, унесших твою душу. Но взамен я спас Джейкоба. И помог спасти Небеса от тлетворного влияния камня души. Твоя смерть не была напрасной. Надеюсь, ты простишь меня, Сейлин. Прости, что не остался с тобой тогда. Но сделай я это, смог бы я оказаться здесь сегодня?»***
— Если бы я сказал, что руководствовался только эгоистичными побуждениями, тебе бы стало легче? — А что это меняет? Джейкоб жив, он ходит, говорит, он счастлив. Мне хватит. Зейл снова ничего не ответил. — Что, некромант, — усмехнулась Джинвир, — нечего сказать? Должно быть думаешь, вот, мол, свалилась на голову орущая бабенка. — Я так не думаю. — А я бы думала. — с отвращением к себе процедила варварша. — И думаю. — Джинвир… — Дождь кончается. — она встала на ноги и закинула на плечо топор. — Уже можно идти. Отсюда видно перекресток. Тебе в какую сторону? — Все направления одинаково едины. — Хорошо. — кивнула женщина. — Тогда я пойду на запад, а ты на восток, раз нам обоим все равно. — Что… — Я сказала, — с нажимом отчеканила Джинвир, — я на запад, ты — на восток. Зейлу оставалось только согласиться.