* * *
Нижний рынок находился на территории внешнего кольца города, где располагались дома бедняков, а также некоторых середняков. Район был неблагоприятным во всех отношениях. Состояние некоторых зданий заставляло трижды задуматься о том, как в них вообще можно проживать. А жили в них целыми коммунами, потому что только так можно было позволить себе хоть какую-то крышу над головой. У многих здесь не было даже этого: куда ни глянь, везде стояли, сидели и лежали бедняки, выглядящие так, будто уже давно стали частью местной архитектуры. Складывалось впечатление, что во внешнем кольце не хватало даже на цвета, настолько серым и мрачным казалось всё вокруг. Но Нижний рынок был совершенно другим. Не менее отталкивающим, но более живым. Сердце бедняцкого района, сосредоточение бытия местных жителей. В отличие от рынков среднего кольца, он не располагался на отдельной площадь. Нижний рынок ютился на узких улочках, как грибница, прорастая даже в самые мелкие переулки, заполняя собой всё пространство, становясь неотъемлемой его частью. Он одновременно и давал жизнь, и высасывал её. Но насколько он был частью района и местных жителей, настолько и бедняки были частью него самого. Местные зависели от этого рынка. Торговый квартал пестрел многообразием рас и культур, представителей некоторых Крис видел впервые, о существовании других даже не догадывался. Были здесь и ему подобные, тёмные эльфы, но до такой степени изуродованные шрамами, оставленными на них жизнью, что об их принадлежности к его расе можно было догадаться лишь по смутным общим чертам: золотистым глазам, горящим на фоне обсидиановой кожи. На Нижнем рынке можно было найти всё, что душе угодно: от одежды и украшений, до любого рода информации, а также, если необходимо, людей для грязной и не очень работы. И главной прелестью для местных барыг было то, что никто не спрашивал, откуда взялся тот или иной товар, и почему он торгует и оружием, и детской одеждой, причём, в единственном числе. Кристиан решил надолго не задерживаться: рынок одновременно и пугал, и манил. И больше всего пугала именно его манящая сторона. Крис с трудом продирался через толпу зевак. Он постоянно чувствовал то толчки других посетителей рынка, как и он, пытающихся пробиться к нужному прилавку, то цепкие руки продавцов, желающих убедить, что их товар — это именно то, что ему нужно. Наконец, Крис нашёл то, что искал. Эрициуса, ящера, торговавшего на этом рынке задолго до его рождения, Элингтон знал хорошо. Из здешних купцов он больше всех вызывал доверие, как минимум тем, что торговал не единичными товарами. —Кри-ис-стиан! — протянул ящер, пробуя на вкус воздух перед собой подрагивающим от шипения раздваивающимся языком. — Давненько тебя не было видно-с, — он хитро прищурился, склонив голову чуть набок, изучая гостя. — Ты так вырос-с, а вс-сё никак не дорас-стёшь до с-своего отца, —Эрициус издевательски тянул каждое слово, всё больше растягивая чешуйчатые губы в хищной улыбке. От его глаз-щёлочек не ускользнули желваки, заигравшие на скулах Криса. — А ты совсем не меняешься, Рици, — процедил в ответ Кристиан, подражая манере речи старого знакомого, и выжидающе прищурился, протягивая список и кошель. Эрициус удовлетворённо моргнул, принимая из рук бумажку, и принялся изучать написанное, лениво подбрасывая в руке позвякивающий монетами мешочек. Наконец он отложил список в сторону, нырнул под прилавок, предусмотрительно спрятав кошель в поясную сумку, не удосужившись даже пересчитать. «Наверняка понял по весу, сколько там»,— не без восхищения подумал Крис. Внезапно Кристиан почувствовал какую-то неестественную лёгкость на плече: ремень сумки, стягивавший его поперёк груди, испарился, будто и не было его тут. Резко обернувшись и заметив в толпе удирающего гоблина, Крис, не раздумывая, рванул следом. С самого начала это было глупой затеей. Гоблин, как минимум, обладал неоспоримым преимуществом в росте: пока Кристиан пробивался сквозь толпу, коротышка умело лавировал между ног посетителей рынка, как ручеёк меж камней. К тому же, воришка явно знал район лучше, и пока запыхавшийся Крис добрался до ближайшей развилки, того уже и след простыл. Спрашивать о гоблине у прохожих смысла не было — местные своих не выдавали, так что Кристиан, ругнувшись, повернул назад. Откуда-то слева раздался скрипучий голос проповедника Старой церкви. Элингтон так давно их не видел, что даже удивился —они до сих пор существовали. Так что он не смог отказать себе в удовольствии подойти поближе и послушать. —Сколько можно прогибаться под узурпатора, — эмоционально продолжал он свою речь, обращая её одновременно ко всем и ни к кому. Несмотря на столпотворение на улице, вокруг оратора оставалось много свободного места— прохожие старались обходить его стороной, как болезного, чем Кристиан воспользовался, вырвавшись из потока людей на пустой пятачок. Проповедник же, получив, наконец, внимание, полностью сосредоточился на Крисе, вещая теперь только ему одному. — Разве вы не видите, что всё это ниспосланное на нас испытание? — старец протянул руку к слушателю, однако не прикасался, соблюдая, из уважения, дистанцию. Его глаза, укутанные белесой пеленой, плавали из стороны в сторону, пытаясь выхватить образ Криса из тумана, видного только ему одному. Он был так глубоко стар, что складывалось впечатление, будто любое прикосновение может принести ему нестерпимую боль. Бледная кожа оратора почти сливалась с грязным от времени и многочисленных стирок, но всё ещё белым одеянием Старой церкви. Только сейчас Элингтон понял, что мужчина очень сильно выделялся из окружения и на фоне серых, безнадёжно закоптившихся зданий, будто светился изнутри. Истинный представитель своей ныне запрещённой и от того оскудевшей религии, восхваляющей Санктов. — Если мы продолжим и дальше отворачиваться от Господ наших, восхваляя неугодных Им, Они отвернутся от нас. Братья и сестры, вспомните же, под кем ходили наши предки. Отрекитесь от демонов ныне правящих и вознесите мысли свои к Господам нашим, Санктам,— на последних словах проповедник сухо закашлялся и вынужденно закончил. Слегка склонившись в благословении перед Крисом, старик медленно побрёл вглубь трущоб. Постояв так ещё немного, глядя вслед удаляющемуся старцу, перед которым люди из страха расступались в мнимом уважении, Крис побрёл обратно к лавке Эрициуса, преисполненный задумчивой серьёзностью. Ящер на том же месте терпеливо ждал возвращения своего нерадивого клиента. — Ну как, догнал? — с лёгкой издёвкой в голосе поинтересовался Рици. Получив в ответ убийственный взгляд Кристиана, торговец примирительно поднял руки. — С-сам ведь з-снаешь: у нас-с на Торге клювом не щёлкай. Надеюс-сь, там не было ничего ценного? — притворно искренне поинтересовался Эрициус. — Не было, — обиженно отмахнулся Крис, думая о том, как хорошо, что он успел отдать Рицу деньги. Однако в следующую секунду от пришедшего к нему осознания по спине пробежал холодок. «Листовка!» — пульсировало в его голове. Если тот гоблин был торговцем информацией, то это станет настоящей катастрофой. Благо, в сумке не было ничего, что указывало непосредственно на него, иначе информаторы могли бы получить крупную сумму за голову потенциального предателя. Но, с другой стороны, это всего лишь бумажка, и бумажка в единственном экземпляре. Другое дело, бегай он и расклеивай эти листовки, призывая всех восстать. «Надеюсь, это сойдёт за очень плохую шутку»,— пытался мысленно успокоить себя Кристиан. Из раздумий его вырвали нетерпеливые щелчки пальцев, и Элингтон вновь вернул своё внимание Рицу. — Здесь всё, что было в с-списке. Плюс-с новая с-сумка. Подарок, в з-снак доброй воли постоянному клиенту, — Эрициус одним движением выудил из-под лавки приличную сумку из парусины, поставил её перед Крисом и расплылся в слащавой улыбке. Внутри что-то звякнуло с характерным металлическим звуком. — Спасибо, Рици, — Кристиан выдавил из себя улыбку в ответ, повесил сумку поперёк груди и печально побрёл в сторону дома.* * *
— Давай, дружок, ещё немного, — подбадривал отец пыхтящего под тяжестью ящика Криса. Последнее усилие и весь товар был загружен в возницу и готов к транспортировке в центр. — Вот так. Отличная работа, сынок, — Эрик потрепал по плечу отпрыска, отчего уставшие ноги чуть не подкосились и тот едва не потерял равновесие. — Надеюсь, ты продашь всё. Не хотелось бы снова таскать всё это, — невесело отозвался Кристиан и принялся разминать занемевшие плечи. Всю неделю отец и сын не покидали кузницу. Эрик привычно занимался ковкой оружия, а Крис изготавливал ювелирные изделия. Для парня такая работа была в новинку и поначалу получалась ужасно. Спустя несколько испорченных браслетов и колец, начало выходить что-то не то, чтобы изящное, но, во всяком случае, сносное. Аристократки такое вряд ли купят, но вот не особо искушённые середняки вполне. Благоприятно сказывалось на работе ещё и то, что теперь ему не приходилось проводить так много времени рядом с пышущим жаром горном, что не могло его не радовать. Казалось, отец решил сжалиться над Крисом, а тот, в благодарность, старался изо всех сил. В конечном итоге вдвоём они сумели подготовить несколько ящиков товаров на продажу. — Знаешь, я очень тобой горжусь, — Эрик добродушно улыбнулся, глядя на сына. — Мы с твоей мамой знаем, что ты считаешь, будто бы мы любим Виктора больше, чем тебя, но это не так. Не буду говорить, что мы любим вас обоих одинаково, потому что вы разные и любовь, стало быть, у нас к вам разная. Просто знай, что я горжусь тобой. Я вижу, как тебе тяжело работать в кузнице, но также вижу, что ты продолжаешь, потому что сам этого хочешь. Не знаю уж, из любви к кузнечному делу, или чтобы произвести на меня впечатление, — мужчина хохотнул, слегка толкнув Криса локтем в бок, заранее прерывая зреющее в сыне праведное возмущение. — И я рад работать с тобой, — Эрик заговорщически склонился к уху Кристиана. — К тому же, иногда я и вправду устаю от излишней серьёзности твоего брата, — и они оба тихо рассмеялись. От внезапного откровения отца у Криса стыдливо загорелись кончики ушей, хоть он и был собой жутко горд. Теперь в нём боролись два желания: пойти к Виктору и позлорадствовать, или оставить это между ним и отцом. Недолго думая, Кристиан всё же выбрал второе. Как раз в этот момент в их сторону из дома двинулись оставшиеся члены семейства Элингтонов. — Вспомнишь лучик…— шепнул себе под нос Крис, глядя на брата, несущего в руках собранную матерью сумку с провизией и какой-то свиток. — Вот, — Виктор протянул свиток отцу. — Удалось получить разрешение только на три дня и то с большим трудом, — теперь Крис понял, где всё утро пропадал брат, и почему не помог с подготовкой. —Из-за всех этих убийств аристократов, въезд в центральный округсильно ограничили. Даже с разрешением, большой вопрос, пропустят ли через ворота,— Виктор перевёл взгляд на уставившегося на него Кристиана и вопросительно выгнул бровь. Вот уже несколько недель всё внимание жителей королевства было захвачено таинственным Убийцей аристократов. Поначалу этому не придали особого значения: покушения на жизнь членов высшего общества были редкостью, и все случаи списывались на подневольных убиенного. Середняков, по большому счёту, эта новость не беспокоила, бедняков и вовсе радовала, и только аристократам не давала покоя. Число убийств лишь росло, они происходили в разных уголках Элигнора, но поговаривали, что это дело рук одного и того же преступника. Аристократы требовали от Гончих усиления защиты, и теперь никому не было от последних житья. В городе нарастало напряжение: повсеместно сновали гвардейцы, увеличилось число патрульных отрядов, как и выросло их вмешательство в жизнь простого народа. Гончим не нравился выросший объём работы и обязательств, и компенсацию они искали в домах середняков. Тех, в свою очередь, не устраивали усилившиеся нападки и поборы, отчего росли цены на их товары. Бедняки, которые без того мало что могли себе позволить, теперь и вовсе оказались запертыми внутри своих районов. Недовольство незримо росло, пропитывая все слои общества, проникая в голову каждому жителю, образуя внутри пузырь, готовый лопнуть в любую секунду. — Что же, будем надеяться на вес нашей фамилии и личную печать городского главы Гончих, — оптимистично заверил сына Эрик, принимая из его рук сумку с едой. — В центре нас все знают, так что три дня — это даже много. Уверен, что распродам всё в первый же день, — отец подмигнул Виктору. Ещё раз проверив, всё ли на месте и в порядке ли лошади, Эрик, попрощавшись с семьёй, двинулся в сторону Стены.* * *
Прибыв на пропускную площадь, Эрик с удивлением обнаружил на ней столпотворение. «Вот те на!» — подумал мужчина, останавливая лошадей на въезде. Слезая с возницы, Элингтон продолжал осматривать собравшихся, пытаясь понять, в чём же дело. — А вот и ты, — угрюмо проронил подошедший к нему Мёрдок, хозяин лавки по соседству, каменных дел мастер, друг семьи, а также один из немногих гномов, чья семья в своё время предпочла не изменять родному городу со столицей. —Мёрдок! — обрадовался товарищу Эрик и склонился, чтобы похлопать того по плечу в знак приветствия. — Что тут происходит? Почему ворота до сих пор закрыты? Гном оправил сбившуюся от приветствия одежду и недовольно скрестил руки на груди, глядя в ту сторону, где, предположительно, должен был находиться пост Гончих. — Мы торчим здесь уже несколько часов. А кто-то и со вчерашнего дня. Отказываются пропускать, псы проклятые, — злобно пробурчал Мёрдок в ответ. — Говорят, мол, из-за участившихся случаев нападения на аристократов, вход в столицу запрещён для всех без исключений, чтоб их тени забрали, — для пущей убедительности гном плюнул себе под ноги. Эрик присвистнул, пытаясь в полной мере осознать происходящее. Тем временем нетерпеливый гул толпы всё нарастал. — Сволочи! Только и знаете, как драть с нас деньги, а зарабатывать не даёте! — Вот-вот! Да если б среди нас был убийца, он бы скорее за вас взялся! — Именно! Наши аристократы живут по совести, а у вас её уже совсем не осталось! Живёте за наш счёт, так ещё и хватает наглости нам что-то запрещать! Со всех сторон сыпались угрозы и жалобы. Недовольство толпы силилось с каждой минутой, и, в противовес ему, угасало терпение постовых. — Тихо вы! — прогремело над головами, и все присутствующие замолкли в надежде услышать ответы. Не все видели источник голоса, но зато прекрасно слышали. — По всем городам был разослан приказ об усилении защиты на улицах, и нашим подразделением было принято решение закрыть въезд в столицу до дальнейших указаний. В ту же секунду толпа зашумела с новой силой. — Если они рассчитывали этим всех успокоить, то у них не вышло, — пытаясь перекричать гул, обратился Эрик к Мёрдоку. Не услышав ответ друга, Элингтон пошёл напролом через толпу, решив попытаться поговорить с постовыми. Увидев отряд, преграждающий подступ к воротам, Эрик жалобно простонал. Среди всех местных Гончих, эти были самыми бесшабашными и бессовестными, даже по меркам самих Гончих. Виктор как-то рассказывал про Бранна, главу их отряда: не будучи аристократом, он пробился наверх благодаря исчерпывающим налоговым сборам. Но он славился не только этим. Тролли, подобные ему, редко обладали магией, но, если и обладали, то практически бесконтрольной, взрывной, а оттого более устрашающей. Остальные его прихвостни совестью также не отличались. Но, делать нечего, все здесь нуждались в торговле с центральным округом, а значит, надо было попасть за Стену. — Послушайте, — примирительно обратился Эрик к Бранну, восседавшему на наспех сколоченной трибуне. Тролль-полукровка перевёл на него свой высокомерный взгляд, ожидая продолжения. — Пропустить нас в столицу в ваших же интересах. Если мы не будем торговать, то и не сможем платить налог, — Элингтон старался выглядеть дружелюбным. Он прекрасно знал, что этих постовых не интересовало ничего, кроме собственной выгоды. Однако продолжить ему не дали. И без того взвинченная толпа, вновь вспомнив о поборах, окончательно потеряла терпение. —Слыхали мы, что в городе планируют восстание против вас, иродов, и таких как вы! — от науськивающей речи говорящего так и разило желчью. — Давно пора было от вас избавиться! — тут же подхватили остальные. От слов о восстании Гончие заметно напряглись. То ли от того, что они, как и Эрик, слышали про это впервые, то ли как раз потому, что слышать это им приходилось не впервой. Последней каплей стал камень, метко брошенный кем-то из толпы, и прилетевший прямо в лоб Бранна. Тупой звук, с которым снаряд ударился о дубовую голову тролля, походил на тот, с которым лопнуло бы его терпение, если бы это мог услышать каждый из присутствующих. — Публичное проявление недовольства властью! Нападение на гвардейца!— взревел Бранн, и спустя секунду разорвался метнувшимися во все стороны молниями. Не разбирая, свой или чужой, Бранн искрился, паля молниями во всех окружающих. Первая ударила в его собственного прихвостня, и в мгновение его бездыханное тело рухнуло на землю. Толпа с криками ринулась в разные стороны. Кто мог, пытался создать щиты и прикрыть остальных, кто-то просто бежал, расталкивая всех вокруг. Одна из молний метнулась в женщину, стоявшую позади Эрика, так что ему хватило выставленной в сторону руки, чтобы весь заряд принял на себя железный наруч. Удар оказался сильней, чем он рассчитывал. Элингтон, скривившись от боли, прижимая раненую руку к груди, не устоял на ногах и бессильно упал на колени. Подняв глаза, он лишь успел увидеть кричащего от боли Бранна, чьи глаза и рот искрились рвущимся изнутри светом, а кожа начала плавиться от сформировавшегося вокруг него электрического поля. А также молнию, метнувшуюся точно в него.* * *
Виктора срочно вызвали на внеплановое собрание. Добравшись до места, он не сразу понял, что его смущает. Вскоре пришло осознание: впервые Элингтон так отчётливо видел здание городского штаба. Расположенное рядом с центральной дорогой и под железнодорожными путями, обычно укрытое клубами пара от машин и поездов, покидающих центр и возвращающихся, и которых сейчас не было видно, оно представало перед ним совершенно отчётливо. К штабу подтягивались главы отрядов. Среди смутно знакомых лиц, Виктор выцепил Амисию и поспешил присоединиться к ней. — Не знаешь, по какому поводу собрание? — шепнул Элингтон на ухо аристократке, когда они подходили к залу советов. — Из-за каких-то сомнительных слухов, — шепнула в ответ Хейз. — Может, выяснилось что-то про нашумевшего убийцу, — предположила она. От дальнейшего разговора пришлось воздержаться, так как в зал вошёл Иден, городской глава Гончих. —Среди бедняков пошли разговоры о готовящемся восстании против власти, — без лишних формальностейначал он, рассматривая собравшихся поверх своих очков. Увидев в лицах присутствующих всеобщее непонимание, выдержав паузу, Иден развернулся к своему столу. Взяв какую-то бумажку, мужчина продемонстрировал её собравшимся. Виктору потребовалось время, чтобы вглядеться в листок, и всего секунда на осознание, что символ, нарисованный на нём, кажется ему знакомым. Что-то подобное на днях рисовал Крис, когда Вик вошёл в его комнату. От понимания, что Кристиан тогда явно не хотел, чтобы Виктор видел этот листок, по спине пробежал холодок. «Что же ты наделал?» — обречённо простонал про себя Элингтон. — Это нашли у торгаша, который распространялся про восстание. Знаете, что гласит листовка? — в голосе Идена звучало негодование. Ещё раз глянув в зал, он развернул к себе листок и, прокашлявшись, принялся читать. — «Осверим — Отряд за свержение Риммона. Присоединяйтесь, если устали от гнёта тирана!» — он читал с издёвкой и, закончив, отложил листок в сторону. Кто-то неуверенно загоготал, но, наткнувшись на холодный взгляд Идена, тут же умолк. — Как вы могли допустить распространение подобных слухов? — гаркнул глава, с силой ударив по массивной столешнице. — Кто ответственен за Нижний рынок? — начальник выглядел требовательно, а вокруг его ладоней начал клубиться дым. — Мой отряд, сэр, — произнесла малознакомая Виктору женщина в возрасте. Кажется, её звали Карен. Она старалась казаться смелой, но ни для неё, ни для кого здесь не было секретом, что в лучшем случае ей грозит увольнение. Всё сейчас зависело от того, чем обернётся её проступок. Ответом им стал приглушённый всхлип Карен, начавшей внезапно хватать ртом воздух и царапающей свою шею. От натуги она вся раскраснелась, на лбу проступил пот, и набухли сосуды, но вскоре всё закончилось, и она безвольно повалилась на стол. С её губ стекали тонкие струйки дыма, тут же устремившиеся к Идену. — Вы хоть знаете, чем эта выходка обернулась? На пропускной площади из-за этого Бранну сорвало крышу и он поубивал кучу народу. — Иден смотрел на каждого так, будто тот самолично был виноват в произошедшем. Виктору показалось, что взгляд главы задержался на нём несколько дольше, и из-за плохого предчувствия у него вспотели ладони. — Из-за этого город лишился многих хороших купцов, а значит, теперь грозит упадок экономики. Вик не на шутку разволновался. Ему стоило нечеловеческих усилий, чтобы продолжать сидеть и слушать, вместо того, чтобы послать всё к чёрту и кинуться к Стене. Амисия, заметив волнение Виктора, осторожно положила руку ему на предплечье. На Элингтона это произвело мгновенный эффект: тяжело выдохнув, он, немного успокоившись, взял себя в руки. — А мне теперь придётся отчитываться перед Арироном, что за дерьмо происходит в нашем чёртовом городе, — дым начал клубиться вокруг, пугая всех присутствующих. Главы отрядов, как один, затаили дыхание, стараясь не вдыхать магию командира. Убедившись, что он произвёл желаемый эффект, Иден успокоился. — Все свободны. Ему не надо было повторять дважды — спустя минуту зал был практически пуст. Виктор и Амисия остались в числе последних. — Элингтон, — окликнул его Иден. — Задержитесь. Глянув наХейз и проводив её взглядом до дверей, Виктор вернулся к столу главы. — Пришёл список погибших на площади, и в нём имя вашего отца. Соболезную, — безразлично произнёс командир, отворачиваясь к своим бумагам.* * *
Впервые за долгое время Крис проводил время с матерью. Виктор ушёл по каким-то делам, так что, оставшись дома вдвоём, они решили заняться готовкой. Марьям обычно никого не подпускала к кухне, когда она готовила, но сегодня, в виде исключения, разрешила сыну помочь. — Мам, а кем ты мечтала быть до встречи с отцом? — осторожно задал Кристиан давно интересующий его вопрос. Марьям даже перестала нарезать овощи и с несколько насмешливым выражением лица обернулась к сыну. — Что значит кем? — парировала она, будто ответ был очевиден любому, кроме её собственного отпрыска. — Разумеется, я мечтала стать любимой женой и счастливой матерью двух сыновей. Одного выдающегося, и одного полного… энтузиазма, — последнее слово было произнесено с шутливым пренебрежением. Увидев по насупившемуся выражению лица Кристиана, что она возымела желаемый эффект, Марьям звонко рассмеялся. Преисполненная домашними заботами, мать редко смеялась. Но смех у неё был крайне заразный, и, когда она была счастлива, с ней радовался весь дом. Вот и Крис, не выдержав, прыснул в ответ на её замечание. — Нет, мам, я серьёзно, — для большей убедительности, Элингтон отложил нож, вытер руки о полотенце и развернулся к матери. — Было же что-то, что тебе нравилось? Сомневаюсь, что ты любила сидеть целыми днями дома и готовить, пока муж и дети на работе. Это не в твоём характере, — продолжал науськивать он. Глубоко вздохнув, Марьям прекратила колдовать над кастрюлей и глянула в окно, будто пытаясь что-то припомнить. — У моего отца была ювелирная мастерская, — задумчиво начала она, продолжая смотреть в окно. — В детстве я любила возиться там, перебирать драгоценные камушки, любоваться тем, как красиво играет свет на поверхности разных металлов. Когда подросла, отец решил начать приобщать меня к семейному делу. Прямо как ты с Эриком сейчас, — Марьям тепло посмотрела на сына и улыбнулась. В её глазах явственно читались проблески ностальгии, и Кристиану нравилось видеть мать такой. — По молодости я думала, что, когда вырасту, унаследую нашу лавку, и мы с мужем будем содержать её вместе. Но в один из дней к отцу пришёл коллега со своим сыном, для обмена умениями. Так я и встретила Эрика. После этого мне уже не были нужны ни наша старая лавка, ни украшения, — Марьям выпрямилась, показывая, что гордится главной ценностью в своей жизни — семьёй. — Однако, в своё время, в том, что касается ювелирного мастерства, я была в сто крат лучше твоего отца. Только ему не говори, он обижается, когда я это вспоминаю, — подмигнула сыну Марьям. — Хорошо, — рассмеялся Крис в ответ. Из прихожей раздался жуткий грохот распахнувшейся двери, напугавший Элингтонов. Кристиан схватил нож со стола и встал перед матерью, стараясь закрыть её от вторженцев. Появившийся на пороге кухни Виктор успокоил семейство, однако вид его пугал не меньше возможного нападения бандитов. Растрёпанный, выдохшийся из-за долгого бега и с разъярённым взглядом, затуманенным плохо сдерживаемыми слезами, он резким шагом двинулся на Криса, заставляя того отступить. — Ты, — прорычал Виктор, подлетев к брату, и, вместо продолжения диалога, сжал руку в кулак и крепко врезал ему в челюсть, отчего тот неловко пошатнулся. От падения Криса спас сам же Виктор, схвативший его за грудки. — Это всё из-за тебя, — Вик тряханул брата, с силой прижав свою жертву к стене. — Да что же ты такое творишь! — в сердцах крикнула Марьям, безуспешно пытаясь оттащить сыновей друг от друга. — Объясни, что случилось? — Что случилось? — разъярённо вопрошал Виктор, продолжая вдавливать перепуганного брата в стену. — Из-за него погибла куча людей, вот что случилось! — крикнул он, из-за чего мать в недоумении отпустила рукав его формы. — Из-за него умер отец! — последнюю фразу он выкрикнул прямо в лицо Криса. В комнате повисла тишина. Слышалось лишь тяжёлое дыхание Виктора, ожидающего оправданий. Поняв, что до Кристиана, видимо, не дошёл смысл сказанного, он грубо отпустил брата, и тот рухнул на пол. — Я видел, как ты что-то рисовал на днях в своей комнате, — Виктор угрожающе понизил голос, присаживаясь на корточки напротив Криса, смотрел тому прямо в глаза, читая в них лишь мольбу и непонимание. — Что-то с четырёхлистником, — он говорил медленно, наблюдая, как в глазах брата зарождается осознание. — Что-то, что ты не хотел, чтобы я видел, — теперь лицо Криса выражало отчаяние. — И из-за этого сегодня на пропускной площади случилась бойня, в которой погиб отец! — вновь заорал он, с силой ударяя стену рядом с головой младшего Элингтона, заставляя вздрогнуть всех присутствующих. — Не знаю, как эта листовка оказалась у Идена, но он был в ярости! Серьезно, Крис? «Отряд за свержение Риммона»? Ты совсем с ума сошёл, чем ты думал? — в отчаянии повторял Виктор, но ответов так и не получил. В конце концов, ему это надоело, и он встал, растирая по лицу предательски выступившие слёзы. — Ты такой идиот, — даже не посмотрев на брата, Вик развернулся и обессиленно побрёл в свою комнату. От осознания сказанного, Крис содрогался всем телом. Слёзы неудержимым потоком хлынули по щекам, и трясущиеся руки отказывались их вытирать. Парень беспомощно глянул на мать, но в ответ наткнулся на её глаза, полные ужаса и недоверия. Его будто парализовало. «Всё должно было быть не так. Всё должно было быть совсем не так», — крутилось в голове. Не в силах больше выдерживать взгляд матери, Кристиан подскочил с места и стыдливо бросился в свою комнату. Наверху он принялся беспорядочно сбрасывать вещи в подаренную Эрициусом сумку. В его голове не было ни единой мысли. Казалось, что все силы, которые можно было потратить на раздумья, уходили на то, чтобы выплакаться. Крис остановился лишь тогда, когда в сумке не осталось места. Он замер, тяжело дыша, лихорадочно соображая, что делать дальше. Оставаться дома он не мог из-за чувства вины. Это правда был он, он во всём виноват. Бенедикт и Амисия говорили ему сидеть на месте, но он их не послушал. В очередной раз они оказались правы, а он совершил неисправимую глупость, за которую никогда не сможет простить себя. Взревев от отчаяния и собственного бессилия, он со всей силы ударил кулаком в тяжёлую дверцу шкафа, мгновенно сгибаясь пополам из-за пронзившей боли. В ту же секунду прекратился и поток слёз, позволяя, наконец, нормально думать. Кристиан сидел на полу, тяжело дыша и баюкая на груди повреждённую руку. Ему не оставалось ничего другого, кроме как довести дело до конца. Теперь для него это было чем-то личным. Сдастся сейчас — и смерть отца окажется напрасной. Если он уйдёт из семьи как можно дальше, Виктор, он был уверен, сможет защитить мать со своим новым статусом. Так что Кристиану больше здесь не было места. Решившись, он нацепил сумку с вещами и, в последний раз оглядев комнату, мысленно с ней попрощался и тихо спустился вниз. В кухне никого не было. Незаконченный ужин так и остался стоять на столе. Мать, похоже, решила последовать примеру старшего сына и уединиться в комнате. Так даже лучше, не нужно ничего объяснять, и не нужно прощаться. Однако, уйти совсем молча он не смог. Аккуратно оставив на столе короткую записку со словами: «Простите меня, теперь я сделаю всё правильно», Кристиан тихо покинул отчий дом. Дом Олусов был сейчас единственным местом, куда он мог пойти. Как и прежде, он ни за что не справился бы без друзей, впрочем, слушать наставления Бенедикта легче, чем наставления Амисии, так что в данный момент выбор казался очевидным. Дойдя до поместья, Крис уже собрался было постучать, как дверь перед ним распахнулась. На пороге стояла взволнованная Ада, судя по одежде, собравшаяся уходить. Увидев Кристиана на пороге, она растерялась, но уже в следующую секунду заключила парня в крепкие объятья. — Что… — настал черёд Элингтона растеряться. Он попытался аккуратно отодвинуть от себя девушку, но та лишь сильнее стиснула руки. Подняв глаза, он увидел позади Ады не менее взволнованного Бенедикта. — Мы уже знаем, — коротко объяснил он. Подойдя ближе, он по-братски притянул к себе Криса и ободряюще похлопал по спине. — Всё будет хорошо, ты не виноват, — голос Ады, зажатой между двух парней, звучал глухо, но оттого не менее тепло. — Пойдём внутрь, нечего стоять на пороге, — позвал Бенедикт, пропуская всех в дом и закрывая за собой дверь. Расположились по обыкновению в кабинете Бена. Ада уже суетилась, готовя чай, и беспокойно поглядывала на Криса. Тот теперь, будто оглушённый, сидел в своём облюбленном кресле и глядел на свою повреждённую руку, которая уже начала опухать. — Вот, выпей, согрейся, — Ада всунула ему в руки чашку чая. Кристиан уже хотел сказать, что не замёрз, но потом до него дошло, что она не это имела в виду. Девушка же хлопотала над его подбитой рукой, аккуратно намазывая на костяшки какую-то приятно пахнущую зеленоватую пасту. Случайная слеза упала прямо в горячий напиток. Крис поспешил отставить чашку в сторону и утереть вновь хлынувшие слёзы, но они никак не поддавались. Встрепенувшаяся Ада тут же подлетела к нему, присев на подлокотник кресла, мягко обняла парня за голову и принялась ненавязчиво поглаживать его волосы, нашёптывая что-то успокаивающее. Бенедикт тактично удалился, сказав, что ему нужно разделаться с кое-какими делами. Под чутким бдением Ады, Кристиан быстро успокоился. Как и всегда, она привносила в его душу покой, который, как иногда казалось, никогда больше там не наступит. Вот и сейчас он смиренно пил чай, пока приободрившаяся девушка обрабатывала его подбитую челюсть. — Полагаю, теперь у нас не остаётся выбора, придётся начинать действовать, — спокойно произнёс вернувшийся Бенедикт. Пройдя к столу, он принялся что-то быстро писать. — Раз уже пошли слухи о готовящемся восстании, нам нужно поторопиться, пока не перекрыли все выезды, помимо тех, что связаны с центральным округом. Будем надеяться, что Гончим удастся пока сдержать это волнение в пределах нашего города, — отложив один листок, он взялся за другой. Не выдержав, Крис встал с кресла и подошёл ближе, заинтересовавшись тем, что это он так активно записывает. Первый лист был похож на список необходимых для дальней поездки вещей. Тогда Кристиан перевёл взгляд на второй, ещё не готовый. — Я пишу доверенность на мать Ады, — объяснил Бен, заметив заинтересованный взгляд друга. — Во время нашего отсутствия, она будет заниматься семейными делами от моего имени. Для Амисии, как мы ни старались, придумать повод для внеплановой командировки, не вышло. Но так даже лучше, если она останется здесь и будет докладывать нам об изменении в настроениях местных и о планах высшего руководства Гончих, — он отложил доверенность и взял очередной листок. В этом весь Бенедикт: всё должно быть максимально спланировано, чтобы свести неожиданности к минимуму. Даже в такой ситуации, когда невозможно ничего предугадать, он всё равно, как мог, старался навести порядок. — Мы втроём отправимся в «Горную русалку», трактир на самой окраине Крактуса. Насколько мне известно, если тебе нужна какая-то информация, то лучше всего искать её там. По крайней мере, на нашем материке, — наконец, он закончил писать и обратил глаза к другу. Встретившись с его недоуменным взглядом, Бенедикт поднял бровь. — Какие-то вопросы? — Втроём? — первым делом спросил Кристиан, поворачиваясь к Аде, как бы обозначая, что он не стал бы подвергать девушку невесть какой опасности. — Да, втроём, — твёрдо ответила та, отстаивая своё право выбора. — Я вас одних не пущу, даже не думай, — впервые Ада выглядела настолько серьёзной. — Сперва я хотел её отговорить, но затем подумал, что её помощь нам и впрямь не повредит, — начал своё объяснение Бен. — Нас и так в меньшинстве, каждый человек на счету. Вдобавок, её, пусть и малые, но способности к исцелению наверняка могут пригодиться. К тому же, не недооценивай её навыки убеждения. Она мёртвого уговорит восстать из могилы, — серьёзно проговорил Бенедикт, но сбился в конце, посчитав, что это неуместно в данной ситуации. Однако Крис не обратил на это внимание. Он хотел задать ещё сотню вопросов, но решив, что с этим можно разобраться и по дороге, задал лишь один. — Когда выдвигаемся?