Part 1. Drove Through Ghosts To Get Here
Привычный треск рации, размеренный шум дронов, приобретенных Феликсом и помогающих поднимать обломки, шелест листьев — одинаковые звуки на протяжении последних нескольких недель. Я путаюсь в ходе событий, помню лишь точку отсчёта — взрыва — и знаю, что прошло шестьдесят три дня. Радиопомехи продолжаются, не выдавая присутствие в частотном диапазоне любимого человека. Собираю отросшие до плеч волосы в хвост. Ранее Банчан подстригал, и не то чтобы сейчас я не доверял друзьям — просто это должен сделать именно он: срезать два с лишним месяца ожидания. Вот он стоит и улыбается мне, демонстрируя ямочки на щеках и морщинки в уголках глаз. Знаю — достаточно лишь протянуть руку — и он исчезнет, испарится. Словно призрак. Чан беззвучно говорит, и мне кажется — начинаю забывать голос. Страшно и странно, ведь кажется невозможным потерять воспоминания о самом любимом тембре во всех мирах. Наблюдаю за галлюцинацией, пока Минхо не хлопает по плечу и встряхивает слегка, чтобы очнулся. — Говорят, когда сходишь с ума, не осознаёшь этого, однако… — мне хочется получить ответы на множество вопросов и окружающих нас загадок и в то же время — боязно. — Словно очень хорошая голограмма — настолько настоящий и удивительно вписывающийся в реальность, — старший тоже видит и не понимает, как относиться — опасность в таком месте, как заброшенная лаборатория, не стоит исключать даже после её взрыва. — Мне кажется, мы что-то упускаем, — Феликс словно материализуется из ниоткуда. — Рация продолжает издавать помехи, хотя срок батареек — максимум семь недель. Слабо понимаю, что имеет в виду Ликс, однако Чонин поясняет и внушает надежду выводом достаточно простым: — Либо он смог заменить батареи, либо — он там, где время течёт иначе. — Призрак? Настоящий? — Чанбин не любитель потусторонних вещей, однако и сам видел Банчана, потому отрицать существование такого явления не может. — Он поддерживает связь с того света?! — Если он попал в субпространство между мирами, то… — Джисон не успевает договорить. — Как?! Как это сделать?! — перебиваю Хана, хватая за плечи, с единственной мыслью: «Я должен попасть туда, где Чан». — Мы не знаем, — Минхо оттягивает за шиворот. — Это лишь теория… — Разложиться на атомы, — тяжело проговаривает Сынмин и раскладывает на бетонных обломках обрывки бумаг — ничего целого, даже мы сами разбиты душевно. — Исследования, которые проводили здесь раньше, были о завоевании субпространства. Ничего не понимаю в этих научных изысканиях и рассматриваю, в поисках ответов, лица друзей. — Нет-нет-нет… Только не говорите, что он умер и застрял там настоящим призраком… — ноги не держат, а молчание добивает. — Давай без поспешных выводов, — Чонин обнимает со спины вокруг плеч, и становится немного легче, самую малость. — Радиопомехи — это не тишина, сам же говорил… — Значит, не всё потеряно… — делаю глубокий вдох и выдох и умоляюще смотрю на Феликса с Мином. — Мы должны всё проверить, хорошо? — Минхо заглядывает в душу, я киваю в ответ, поглаживая тонкие пальцы Яна. Вместе мы справимся — уверяю себя, продолжая слышать шуршание в рации и не оставляя надежды уловить среди помех любимый голос.***
Радиопомехи становятся сильнее, пробуждая от тяжелого сна, в котором бегу на всех парах по лугу с радиовышками, глушащими крики, бегу за Чаном, ускользающим от меня. Вышки окружают и ограждают от остального мира, не позволяя догнать. Шестьдесят пятый день радиопомех начинается с головной боли из-за недосыпа, хронической усталости и сильного шума рации. Вокруг — никого. Часть команды на несколько миров впереди, другая же — разгребает завалы. — Я люблю тебя, очень сильно люблю, — обнимаю рацию и продолжаю шептать о первой встрече, о первом свидании, о том, насколько скучаю. — Хёнджин! Хёнджин! О, ты не спишь? — Хан теряется, замечая меня в позе эмбриона на надувном матрасе посреди развалин, разговаривающего с волной Чана и получающего в ответ лишь шумы-помехи. Друг воодушевлённо заявляет, совершенно не вяжущуюся с настроением, фразу: — Мы должны отправиться в ад! Объявлен общий сбор!***
Феликс начинает говорить на научном языке, понятном лишь ему, Минхо и Сынмину, однако, замечая недоумение всех остальных, старается подобрать доступные для нас термины: — Владельцы лаборатории занимались разработками выхода в субпространство и его освоением, как в параллельный мир, но если в нашем случае вход через дверь, то туда — через лифт, — в доказательство Ликс показывает один из тех листов, которые принёс Мин. — На схеме отмечен красным цветом. Чанбин ободряюще похлопывает по плечу, однако явно не из-за того, что мы близки к разгадке способа вернуть Чана, это — солидарное непонимание демонстрируемых чертежей и формул. И всё же, от его поддержки немного легче, и проще себя контролировать, не перебивая ребят — им и без того пришлось провести глобальный мозговой штурм, чтобы понять эти страшные исследования. — Судя по записям, — Ким нехотя продолжает дальше, — Так как там совершенно иная атмосфера, то проводились опыты на людях… Почти никто не вернулся живым — лишь семеро из, порядка, двух сотен людей. Возможно, это старые данные, и всё же — единственные, на которые можем опираться. — Зависит от того, какую дозу радиационного расщепления получает человек, — Минхо быстро договаривает за Мина, чтобы избежать паники, — Есть шанс, что Банчан там, и мы сможем его вернуть. Я готов и остаться в этом непонятном месте меж миров — лишь бы быть с ним вновь. — Те, кто застрял в субстространстве, так называемые, призраки. Мы можем их видеть, порой — слышать, однако их молекулярной энергии не хватает, чтобы вернуться и обрести форму. — Более того, думаю, им необходимо снова вернуться на лифте, так как в него встроены радиационные устройства, запускающие определенные процессы в зависимости от подъема или спуска, — Ким листает исследования. — И они могут быть сломаны, потому это крайне опасно, — Феликс сразу же смотрит на меня, понимая — в этой вылазке без меня никак. — Я пойду, — заявляем хором с Чонином и продолжаем в унисон: — В любом случае. Сынмину явно не по душе, однако лишь неодобрительно качает головой и рассматривает карты, которые раскладывает Минхо. — Как раз здесь произошёл взрыв — метрах в ста юго-западнее лифта. Необходимо пробраться к нему и проверить, в каком состоянии, обычно такие конструкции укрепляют дополнительно, потому скорее всего работает.***
Радиопомехи сильнее с каждым шагом, приближающим нас к дверям лифта, над которым красным выведено «Hell». Доверия не внушает, однако иной вход-выход нам неизвестен. Сынмин рассказывает про молекулярные исследования и концентрацию атомов в пространстве с разницей в субпространстве, отчего утренняя головная боль становится лишь сильнее. Двери обшарпанного «Hellevator'a», как называет его Феликс, со скрипом раскрываются: лампа мигает, свисая на одних проводах, паутина и клочки бумаг по углам — отличное место для съёмки фильмов ужасов. — Браслет Чана! — не успевая схватить, Минхо вбегает следом. — Стойте! Он не запрограммирован ещё! — Феликс изучает кнопки со странными обозначениями, а Чонин, выхватывая пистолет Чанбина, влетает за нами в лифт, пошатывающийся на явно плохо закреплённых тросах. — Он точно здесь был… — сжимаю аксессуар, подаренный парню на сто дней вместе, и слышу Сынмина со скрежетом закрывающихся дверей: — У вас тринадцать минут в субпространстве!***
Цепляясь друг за друга, летим вниз с невероятной скоростью до заложенных ушей и крика, пока резко не останавливаемся, замирая всё так же взаперти. Двери скрипят, но не открываются, и мы с Ли раздвигаем их своими силами. Перед нами — луг и радиовышки, словно в моём сне, отчего не по себе. — Банчан? — радиопомехи впервые за шестьдесят пять дней сменяет голос: — Хёнджин, наконец-то… Ни в коем случае не закрывай лифт и не позволяй ему уехать! — Чонин сразу же останавливается между дверьми, не выходя за нами и ожидая дальнейших указаний. — Где ты? — обхожу лифт вокруг и стараюсь сквозь туман разглядеть окружающее пространство. — Северо-восточнее… я бегу к тебе… — У нас семь минут, — напоминает Минхо, решая остаться с Яном. — Если что, вернитесь за нами, — обегаю лифт и вижу вдалеке знакомую фигуру. Чонин кричит что-то вслед про опасность молекулярного разложения, однако — раз я слышу Чана, то всё нипочём, и важнее этого нет ничего на свете. Я бегу сквозь призраков — тех, чьё атомное состояние слишком плачевно; мимо тех, кого даже задеваю, однако их время течёт слишком медленно, чтобы отреагировать и остановить меня. Я больше не убегаю, а стремлюсь навстречу. Чан и его руки вокруг моей талии — хотелось бы, чтобы это было единственным значимым во всём мире, однако у нас лишь три минуты, и торопливость не позволяет даже держаться за руки. Только бы успеть. Мимо и сквозь призраков, потерявших шанс на спасение, мы добираемся до лифта, двери которого удерживают Чонин и Минхо. Влетаем, падая на пол и слышим за спиной лязг железа, затем — скрежет тросов и гам невероятно быстрого и шумного подъёма. Когда открываю глаза, Чан сидит напротив и протягивает руку, которую не могу взять в свою ладонь. Субпространство расщепило много молекул, и всё же — живой и настоящий, с улыбкой счастливой, несмотря на взгляды потрясённые и устремлённые на него. — Рация… ты же мог её держать, — не понимаю в этой науке ни черта. — Она проходила со мной вместе все стадии молекулярного разложения, — голос родной, тихий и далёкий, словно из колодца, будоражит. — Я так соскучился… — фраза теряется за гомоном голосов, взывающих выйти уже из страшного лифта, ругающихся, что два часа, из-за десятикратной разницы в течении времени, ждали и переживали, и радостно кричащих в честь возвращения. — Буквально добрались сюда через призраков… — слышится позади голос Минхо, а мне с колен встать тяжело — шестьдесят пять дней радиопомех забрали все силы.***
Part 2. Radio Protector
Пальцы ворошат волосы, отчего просыпаюсь, но не в силах отогнать дрёму совсем, пока не осознаю, кому они принадлежат. Напротив — Банчан и его фирменная счастливая улыбка с ямочками на щеках. Он не просвечивает и, по взгляду моему, понимает главные сейчас вопросы: — Ты проспал пару дней, за которые Феликс смог найти здесь радиозащиту — комнату для молекулярного облучения и внутривенные сыворотки, так что меня немного подлатали, — ладонь на щеке оставляет. — Разумеется, ты — первый, к кому прибежал после получения лечения, пока Ликс спит. — Я люблю тебя, — аккуратно, словно от моих движений Чан может исчезнуть, присаживаюсь на брошенный прямо на бетон матрац, служащий постелью, и обнимаю. — Мне было страшно… — Вдохни в меня жизнь, а то я до сих пор не верю, что снова с вами… — холодные, но мягкие и родные, губы стараюсь согреть поцелуем; ледяные, на удивление, руки сжимаю легко и под футболку себе прячу, чтобы передать тепло тела. — Я не сдался только потому, что знал — ты ждёшь и ищешь. Только любовь к тебе не позволяла опустить руки. — Ты потерял в лифте, — застёгиваю браслет на запястье и тянусь вновь за поцелуем — кто ещё в кого жизнь вдыхает. — Спасибо за спасение… — Бессовестный Хёнджин, мы ведь тоже соскучились! — Джисон по плечу бьёт, несмотря на очевидный момент нашего единения, вынуждая отстраниться и глупо улыбаться своему безмерному счастью, однако отпустить совсем не могу, и ребятам приходится обнимать нас обоих.Звёзды на своих местах, в этом убеждают поцелуи Банчана, в каждом из которых — любовь. Все мы там, где должны быть, теперь — цельные, поскольку вновь можем улыбаться вместе.