Unbreak the broken Почини то, что разбито, Unsay these spoken words Возьми назад слова, которые уже произнесены, Find hope in the hopeless Найди надежду в безнадёжной ситуации. Pull me out the train wreck Вытащи меня из этого поезда, потерпевшего крушение.
***
Это было удивительно. Удивительно прекрасно, — мелькнуло в голове у маленькой Маши, когда она впервые увидела распустившийся на руке маленький бутон голубой ипомеи. На её глазах на хрупком девичьем запястье проступали тонкие, едва видимые по началу линии, тянущиеся вдоль всего предплечья. Словно настоящая лаза, рисунок опутывал руку малышки, вызывая миллион вопросов. Когда же «настоящее волшебство», по-мнению Маши, было завершено, она ощутила лёгкое жжение на коже, и в уголках глаз её блеснули кристально чистые слёзы. — Мама, мамочка! — закричала девочка, выбегая из дома на улицу, и бросилась в сторону оранжереи, где работали её родители, известные в этих кругах ботаники-зоологи. — Что такое, цветик мой? — выглянула из-за угла невысокая женщина, с такими же, цвета тёмного дерева, волосами, как у дочери. Ореховые глаза недоверчиво сузились, а на лице показалось беспокойство. Майя Лесных, стоящая прямо посреди своего чудесного царства растений, которые она выращивала вместе с мужем с заботой и любовью, и похожая на самую настоящую дриаду, стремительно шагнула навстречу девочке, присаживаясь перед той на колени и нежно беря в ладони её руки. — Что тебя напугало? Всхлипывая и качая головой, Маша отодвинулась от матери и задрала рукав кофты, обнажая цветочный орнамент. Майя, знающая, что подобное рано или поздно должно было случиться, сомкнула губы и погладила дочь по щеке. Изумрудные глаза напротив блеснули в свете заходящего солнца, лучи которого просачивались сквозь окна оранжерии. — Мне жаль, родная, — сочувствующее покачала головой женщина. Маша с непониманием посмотрела на мать, переводя взгляд с рисунка на её лицо и обратно. Тогда Майя пояснила. — Это татуировка, милая, и она означает, что где-то в этом мире больно одному особенному для тебя человеку, — и, окинув взглядом размеры изображения, грустно добавила. — Очень больно. Маша помрачнела, а глаза цвета свежей травы потемнели, теперь походя на чёрное болото. Девочка поджала губы, обдумывая слова матери, и чуть погодя произнесла: — Я не хочу, чтобы ему было больно. Это было удивительно. Удивительно прекрасно, — подумала Маша, когда впервые увидела неземной цветок на руке. Сейчас же она стояла посреди залитой солнцем оранжереи, глядя на рисунок перед собой, и произошедшее больше не казалось ей чем-то прекрасным. Да и как это могло быть прекрасно, если в этот самый момент кому-то в мире было очень больно?***
11 лет спустя
Утро
— Это действительно похоже на татуировку, — задумчиво протянула Алёна, разглядывая голубой цветок на белоснежной коже. В этот раз ипомея примостилась на лице девушки, не на шутку напугав подошедшую к зеркалу с утра Машу. — Красивая, — кивнула Снежка и виновато улыбнулась. — Прости. Лесных покачала головой. Девочки знали, что означает появление нового рисунка, знали, как ей это не нравится и как та винит себя за бездействие. Да и что она, собственно говоря, могла сделать? Но Маша не хотела и слышать подобное. Теперь её задачей было, во чтобы то ни стало найти своего соулмейта и прекратить его мучения. — Красивая, — повторила она, не спуская потерянного взгляда с своего отражения. Голубой цветок находился прямо под глазом, немного левее, а зелёные стебли лианами отходили от него во все стороны: вниз, вдоль линии скул, вверх, над самой бровью. — А почему именно ипомея? Ты не думала об этом? — молчавшая до этого и не принимавшая никакого участия в беседе Варя, наконец, оторвалась от экрана смартфона, окидывая подруг быстрым взглядом. Заметив замешательство на лице Алёны, вдохнула и пояснила. — Я имею ввиду, что это должно что-то означать. Говорить о каких-то чертах вашего характера, например. Повисло молчание. Снежка с интересом поглядывала на всех девочек, пока каждая из них была погружена в свои мысли. — Я поняла! — внезапно воскликнула Алёна и улыбнулась, обращаясь к Ветровой. — Это как у вас с Владом? Фиалка символизирует верность, гордость и искренность. Вы оба гордые, но также честные и верные по отношению друг к другу. Поэтому у вас фиалки. Варя кивнула, и лишь слепой не заметил бы тёплую улыбку возникшую на губах при упоминании имени её родственной души. — Да, — кивнула она, заглядывая в телефон, словно ожидала сообщение от кого-то важного. — Как у нас с Владом. Девочки переглянулись и сдержанно улыбнулись друг другу. — Хорошо, что он больше не дерётся с Сашкой, а то ходила бы вся фиолетовая, — хихикнула Алёна и взяла Машу за руку. — Не переживай, мы найдём его. Обещаю. Лесных покачала головой и сжала ладонь подруги в ответ. — Знаю. — Удивительно, что у тебя ещё не появился цветок, — заметила Варя и прищурилась. — Ты же от нас ничего не скрываешь? Я была уверена, что Саша — твой соулмейт. — Эй, и вовсе нет!***
Вечером того же дня
Очередной удар, со всей имеющейся у человека напротив силы, пришёлся в живот, и неожидавший его старшеклассник повалился на пол. Не дожидаясь пока тот окажется на ногах, мужчина ударил снова. В этот раз под удар попали ребра, и, испустив стон боли, парень растянулся на холодном кафеле. Позорно лёжа на полу, он тяжело дышал носом, плотно сомкнув губы. Боль сковала всё тело. Лицо же мужчины было искривлено в отвратительной гримасе. Он мерзко ухмылялся, обнажая ряд жёлтых от курения, местами сгнивших зубов, а глаза его смотрели с презрением. — То-то же, — хмыкнул он, сплевывая на пол, и вытер лицо рукой. — Знай своё место, щенок. И последний раз пнув парнишку, вышел из помещения. Оставшись в одиночестве, парень позволил себе заплакать. Тихо, бесшумно, солёная влага заструилась по его щекам, вынуждая прикрыть глаза рукой. Он не хотел быть слабым. Но был. — Чёртов ублюдок, — выругался старшеклассник, пытаясь сесть. Зашипев от боли, он снова откинулся назад. — Повезло же с отцом. Повезло — было ещё мягко сказано. Иметь такого отца даже врагу не пожелаешь, — думал парень, разглядывая серый потолок над головой. Постоянные побои в его жизни уже стали нормой. И в целом его это не сильно волновало, как никак привык. Только вот иногда распускающиеся на руках цветы заставляли чувствовать стыд. Вряд ли его родственная душа в восторге от того, что её соулмейт — какой-то драчун. А судя по количеству цветов, ежедневно возникающих на её теле, она именно так и думает. — Интересно, какая она…***
Биология всегда была одним из любимых предметов Маши. Ей нравилось слушать про особенности окружающего её мира и то, как он устроен, нравилось узнавать что-то новое, о чём она раньше даже не догадывалась, а ещё нравилась их учительница — Василиса Васильевна, которая в глазах Лесных была самым настоящим примером для подражания. В свои тридцать лет она была кандидатом наук, вела дополнительные занятия для учеников с трудной жизненной ситуацией — что-то вроде коррекционного класса, который, к слову, пользовался большим спросом у ребят, вынужденных пропускать учёбу по причине здоровья или иным обстоятельствам. Василиса Васильевна всегда всем помогала, ни в чём никогда не отказывала, пускай и казалась очень строгой, и несомненно обладала чуть ли не самым большим в мире по доброте сердцем. Хотя Маша была уверена: она вряд ли встретит в своей жизни кого-то добрее их преподавателя, даже если очень сильно постарается. У Василисы Васильевны не было родителей, они давно погибли, сгорели при пожаре, и эту печальную историю знал весь колледж, сочувствуя молоденькой преподавательнице. Но жалости к себе она не переносила, поэтому сразу очертила границы допустимого, и больше никто не вторгался в её личное пространство. Маша была восхищена силой духа этой женщины. Несмотря на все трудности Василиса Васильевна не сдавалась, а упорно работала и становилась лучше, помогая при этом и своим ученикам найти собственое место в таком сложноустроенном мире. Не способная иметь своих детей, — об этом Маша тоже узнала чисто случайно, увидев её медкарточку в кабинете врача, — Василиса Васильевна делилась своей любовью и заботой со школьниками. За годы, проведённые вместе, она стала им настоящим другом и учителем жизни. И Маша с девочками всей душой полюбили её. Как и все остальные ученики. Потому что Василиса Васильевна, как никто другой, заслуживала любви. — Маша, останься после урока, пожалуйста, — произнесла Василиса Васильевна, отрываясь от доски, где ровным каллиграфическим почерком выводила тему урока. — У меня есть к тебе небольшая просьба. — Конечно, Василиса Васильевна. — Как думаешь, о чём она хочет попросить тебя? — шепнула Алёна Маше, хмуря свои рыжие брови, как делала обычно, когда о чём-то задумывалась. — Да отстань ты, Абрикосов! — буркнула она, отталкивая руку одноклассника, пытавшегося забрать её линейку. — Надоел. Маша на это лишь улыбнулась и покачала головой. Снова они за своё. Как кошка с собакой, и это повторяется изо дня в день. Звонок с урока прозвенел так же быстро, как и на него, а потому школьники весёлой толпой, собрав свои вещи, направились к выходу из класса. Лесных никуда не торопилась, медленно убирая учебники в рюкзак, помня о просьбе Василисы Васильевны задержаться. Девочки остановились у её парты, ожидая подругу. — Мы подождём тебя в коридоре, — твёрдо произнесла Варя. Маша кивнула. — Надеюсь, это не займёт много времени, — добавила Алёнка, нервно сжимая лямку своего чёрного потрёпанного жизнью рюкзачка, с которым не расставалась ещё со школы. На новый, увы, денег пока не хватало. Но она не жаловалась, и Лесных знала, как она благодарна своей бабушке за всё, что у неё есть. Но мысль о том, чтобы подарить ей новый, отпечаталась на подкорке сознания. — Не переживайте, я быстро, — и три подруги покинули кабинет, бросив напоследок взгляд в сторону Василисы Васильевны. Та, в свою очередь, проводила их не менее тяжёлым взглядом, а затем подозвала Машу ближе. Лесных уверенно подошла к ней. — Маша, — начала Василиса Васильевна. — Мне нужна твоя помощь. Это касается одного из учеников, — она немного замялась, подбирая слова. Маша внимательно слушала её. — Он вынужден пропускать школу по семейным обстоятельствам, но я бы всё равно не хотела, чтобы он отставал. Он очень способный и интересный парень, ему просто немного не повезло. Василиса Васильевна замолчала, а Лесных задумалась, что же означало это «немного не повезло». В каком плане не повезло? Что с ним случилось, что он теперь вынужден пропускать учёбу? Спустя несколько секунд молчания, преподаватель продолжила. — Не могла бы ты передать ему конспекты и задания? Я всё подготовила. Если тебе не сложно, конечно. Я бы сама занесла, но у меня ещё есть дела в школе. Она с надеждой посмотрела на Машу, словно от неё зависела сейчас жизнь всего человечества. Впрочем, может, так оно и было. И, глядя в глаза перед собой, Лесных просто не смогла отказать. Почему-то ей казалось это правильным. — Я всё передам. Как его зовут? Видимо сегодня девочки пойдут домой одни.***
Дверной звонок не работал. Вздохнув поглубже, Маша легонько постучала и прислушалась. Шагов не послышалось. Как и не раздалось никаких голосов. Решив не отчаиваться раньше времени, вдруг хозяева просто задремали, Лесных постучала снова. В этот раз уже громче и увереннее. В воздухе во второй раз повисла звенящая тишина. Не привыкшая и не любившая долго ждать, Маша уже было развернулась, чтобы уйти домой и не ждать чуда, она всего лишь извинится потом перед Василисой Васильевной, хоть её вины здесь и нет, и будет дальше радоваться жизни, когда раздался грубый голос по ту сторону двери. — Кто там всё тарабанит? Нет никого дома. Маша замерла на месте, во все глаза смотря на квартиру перед собой. Это что, шутка какая-то? Как никого дома? — Если дома никого, то кто тогда ты? — смело спросила она и уверенно встала под глазком. Пусть смотрит на неё, она не боится. — Вопросы здесь задаю я, — грубо ответил все тот же голос, а затем, к удивлению Маши, послышался щелчок и дверь распахнулась, являя на белый свет его обладателя. Им оказался высокий парень (настолько высокий, что Маше пришлось откинуть голову назад, чтобы рассмотреть его лицо) её возраста с чёрными, как смоль, небрежно уложенными волосами. Кудряшки забавно торчали во все стороны, и не будь у него таких мешков под глазами, говорящих о его нечеловеческой усталости, он бы выглядел очень мило. Хотя нет, он уже выглядел мило, пускай Маша никогда и не признается себе в этом. Очень даже мило. — Так и будешь меня разглядывать? — недовольно фыркнул он, опираясь на дверной косяк и скрещивая руки на груди. — Чего припёрлась? Маше не нравился тон, которым он с ней разговаривал, но ещё больше ей не нравились его печальные глаза. Глаза цвета оливок. — Никогда ещё таких не видела, — сорвалось у неё с губ, и она тут же покраснела, осознавая, что только что сказала. Парень слегка выгнул бровь, глядя на неё все также недоверчиво. Под его взглядом Маша вся сконфузилась и смущённо убрала прядь волос за ухо, открывая взору мутных глаз голубую ипомею. — Это.? — произнёс он, и здесь уже его очередь пришла удивляться. Лесных, догадавшись, что вызвало такую реакцию, спохватилась, пряча цветок обратно за волосами. Глаза её испуганно заблестели. Люди часто смотрели на неё с жалостью и неким осуждением, словно она была виновата в появлении этих бутонов, а потому она старалась не светить ими лишний раз. Не вышло. Парень смотрел на неё и не отводил взгляда, заставляя её чувствовать себя ещё более неловко. И зачем она только пришла сюда. Затем он сорвался с места, подлетая к Маше и касаясь её лица холодными мозолистыми руками. — Ты что творишь? — зашипела она, пытаясь отмахнуться от его рук, но ничего не получилось. Он держал крепко. — Идём, — и, не спрашивая больше ни о чём, парень затащил её в квартиру. Маша испуганно смотрела на него, в то время как он все ещё держал её. Глаза его были полны непередаваемой боли. — Прости, — зашептал он, нежно поглаживая её по щеке. — Прости меня. Она не понимала. Совершенно ничего не понимала. Но теперь почему-то не пыталась оттолкнуть его, позволяя касаться её мягкой кожи огрубелыми руками. Внутри было тепло и грустно. Что же это за чувство такое? — За что ты просишь прощение? Он покачал головой, продолжая извиняться. — Женя? — осторожно шепнула она. — Ты знаешь моё имя? — он остранился от неё, и его губы тронула едва заметная улыбка. Впервые за это время. — Конечно, — кивнула Лесных, неуверенно протягивая руку к его лицу. Женя внимательно следил за каждым её движением. Когда же маленькая ладошка накрыла его кожу, из глаз пошли слёзы. Маша испугалась, тут же убирая руку, но он удержал её. — Чёрт возьми, — прошептал он, прижимаясь к маленькому источнику тепла. — Как хорошо. Лесных смотрела на него, и до неё медленно начинал доходить смысл происходящего. Она осторожно повела ладонь выше, вверх по скуле, и подняла густую чёлку, замирая. На коже действительно красовался здоровенный синяк, судя по форме слившийся в один из нескольких более мелких. — Я бы вырвала руки тому, кто это сделал, — фраза опять сорвалась с губ прежде, чем она успела подумать, но Женя лишь снова улыбнулся. Глядя на неё, ему хотелось лишь улыбаться. — Боюсь, не получится, — хмыкнул он, делая небольшой шаг назад, но Маша удержала его. Ей не хотелось, чтобы он отдалялся. Он слишком долго был один. — Поведай мне о своей боли, — попросила она, сжимая его ладонь обеими руками. Глаза её защипало от приближающихся слёз. — Расскажи мне, что за чувства всё это время жили в тебе. Я никуда не уйду. Я буду здесь, рядом с тобой. Обещаю. Лицо Жени было непроницаемо, нельзя было понять, о чём он думает, но Маша знала: в этот самый момент внутри него рушились стены целого бастиона, который он выстроил в надежде защититься от нападок отца. Но теперь он больше не будет один. Она не позволит. И голубая ипомея заговорит, поведав им истории друг друга. Она станет символом их дружбы, а может чего-то большего. Время покажет. Главное, что теперь они рядом.***
Когда весной цветы заговорят, Поведай правду мне о своей боли. О том, какие чувства порождала в тебе тьма отца, О том, как трудно жить в неволе. Поведай мне о каждой его злости, Что шрамами осталась на запястье. Поведай мне об одиночестве и страхе, О том, как, задыхаясь, ты ночами плакал. Поведай мне о том, как будучи ребёнком Вжимался в угол, прикрывая голову руками. Зелёные глаза смотрели преданно, без ненависти, Смиренно ожидая новых наказаний. Не мог понять ты, отчего и почему Родные люди могут быть вот так жестоки. Сжималась грудь твоя болезненно в тиски, И воздух больше не касался лёгких. Ты падал словно в темноту, В пучину злости и страданий. Но почему, но почему, — Кричал отчаянно далекий голос в подсознании. Ответов не нашлось, как не нашлось вопросов, Которые хотел задать ты, но, увы, не смог. Повисли в воздухе внезапные слова о помощи, И пролился весенний первый дождь. Когда весной цветы заговорят, Поведай правду мне о своей боли. О том, какие чувства порождала в тебе тьма отца, О том, как ты мечтаешь жить на воле.