целое ничего

имир, воровато оглянувшись и убедившись, что в казарму в ближайшие пару минут входить никто не собирается, стучит в дверь. в сумке, которую она к себе прижимает, слегка постукивают друг о друга стеклянные бутылки, ясно давшие бы понять о том, что находится внутри, если бы кто-нибудь стоял рядом и прислушался. девушку встречают как минимум пятеро пар заинтересованных взглядов. — даже бухло достать не можете сами, всё за вас делать надо, — без особой злобы говорит она, ставя на стол несколько бутылок. это встречают одобрительными возгласами. они пьют не в первый раз (первый раз был ещё в кадетском корпусе), но не стали брать это в привычку. до них это с большой долей вероятности делали предыдущие выпускники и ныне солдаты военной полиции или, может быть, разведотряда, но это вовсе не значило, что их погладят по головке за распитие спиртных напитков. особенно, если это дойдёт до леви. после первой же попойки имир хорошо запомнила, кто устраивает шоу, кто не умеет пить, кто с большой вероятностью будет потом блевать, а кто — жалеть о том, что сделал или сказал. по собственным ощущениям, у неё был самый большой (или хотя бы какой-то) опыт в том, что касалось выпивки, поэтому она, выпивая достаточно, чтобы было весело, предпочитала наблюдать и лишь иногда участвовать в каких-нибудь безумствах, которые устраивали куда более нетрезвые сослуживцы. ну и следить, чтобы кто-нибудь не заблевал всё вокруг. вместе с ней наблюдательную позицию время от времени занимал райнер, и имир догадывалась, почему. — кри-и-иста, — намеренно протягивает она, когда выходит вслед за девушкой на улицу. от взгляда имир она, конечно, ускользнуть не могла. криста обнаруживается совсем рядом с выходом. опирается на перила обеими руками, — знаешь, непривычно звать тебя этим именем, зная, что у тебя оно другое. криста как-то слишком размашисто поворачивает голову направо, к облокотившейся рядом о брус, подпирающий крышу, имир. та не может не улыбнуться, подметив, как старательно криста пытается сделать вид, что она трезвая и ей совсем не потребовалось время, чтобы обработать полученную информацию. имир не чувствует вину за то, что лично проследила за тем, чтобы она выпила чуточку больше нужного. зачем? да просто. ей нравится такая криста. да и вообще любая нравится, если быть честной с собой (а имир именно так и живёт). вон, как она смотрит. очевидно, что-то вспоминает и забыла, что пялится прямо в глаза имир, почти не моргая. — ты тут? — девушка машет рукой перед глазами кристы. в ответ получает неуверенный кивок. криста, смотря на имир, чувствует, как учащается пульс. она этого замечать пока не хочет, но задерживает на ней взгляд уже давно и ничем себе помочь не представляется возможным. то, как имир разговаривает, как жестикулирует, как заправляет за ухо прядь волос, хотя она всё равно быстро выбивается. даже сейчас криста, не удержавшись, смотрит на неё, словно в имир что-то успевает кардинально измениться за то время, что ленц её не видит, и она пытается усердно всё это обнаружить. кажется, она скоро сосчитает все веснушки на её лице. имир — бушующий океан. криста в нём утопает. имир — притягивающий к себе смертельно-опасный свет от лампы ночью. криста — глупая бабочка, которая раз за разом к нему подлетает. ленц, наконец, сглатывает и отворачивается, смотря теперь перед собой. она достаточно пьяна, чтобы решиться на что-нибудь, на что не решилась бы будучи трезвой, но недостаточно, чтобы совсем не соображать. — почему ты за мной пошла? имир выдерживает паузу. фоном слышен чей-то громкий смех, приглушённый закрытой дверью и звук падения, за которым следует непонятный шум. имир не знает, какой смысл в «пошла за мной» сейчас вложила криста, но долго молчать не любит, и решает идти по пути, который обещает наименьшее количество расспросов: она сейчас не в настроении заходить очень издалека и выкладывать все подробности своей жизни до того, как попала в кадетский корпус. — может, тебе плохо стало. кто ж тебе поможет-то? волосы там подержит или скажет, что не очень-то ты и пьяная. имир, повернувшись, опирается теперь локтями и спиной на перила рядом с кристой. так удобнее смотреть на то, как ленц смущённо улыбается. имир придумала уже по крайней мере сто способов вогнать её в краску, но пробует их постепенно, растягивая удовольствие. зная, что криста на самом деле не такая, какой её видят все вокруг, имир порой думает, что даже её смущение — притворство, хотя его сыграть куда сложнее, чем сделать вид, что ты искреннее переживаешь за всех вокруг. к счастью, сейчас она не пытается так самоотверженно вжиться в роль всеобщего ангела-хранителя, и имир довольна, что выдался шанс увидеть кристу другой. больше всего в прогнившем до самого нутра мире она ценит честность, и её угораздило влюбиться в кристу, которая не честна не то, что с окружающими, а даже с самой собой. имир с этим мириться не хочет, и знает, что вполне в её силах обустроить всё так, что напуганная криста на грани слёз будет вынуждена рассказать дрожащим голосом всему разведотряду о том, кем является на самом деле, пока довольная имир, во всеуслышание намекнувшая на то, что кристе ленц есть, что сказать, будет издалека за этим наблюдать. но имир так делать не будет. она честная, а не жестокая, хотя эти понятия зачастую идут рука об руку. — что такое? — криста, заметившая, как имир её рассматривает, чувствует себя неуютно. — ничего, — имир заранее довольна собой за то, что собирается сказать, — красивая ты. реакция себя долго ждать не заставляет: криста растерянно хлопает ресницами, а затем отводит взгляд, даже не скрывая истинных эмоций. имир про себя заключает, что смущается она и правда искренне. криста бубнит «спасибо» и, бросив на имир быстрый взгляд, не может отвести его снова. имир, в свою очередь, думает, что криста ленц и правда красивая. с одной стороны на неё падает тёплый жёлто-оранжевый свет от одного из окон рядом (и имир время от времени туда посматривает, чтобы убедиться, что ей не придётся устранять свидетелей), а с другой — едва заметное холодное освещение с улицы, что делает её и без того большие ярко-голубые глаза ещё более выразительными. криста понимает, что имир заставляет её чувствовать что-то новое и пока не до конца осознаваемое, и бог свидетель, она пыталась в этом разобраться, пока было время, но сейчас его мало, и обдумать всё не выходит даже ночью, потому что из-за тренировок все засыпают сразу же. с другой стороны, криста не видит в этом смысла, раз имир и так постоянно рядом и можно просто упиваться её обществом и одёргивать, если она забудет, что не все принимают её слова вместе с их первоначальным посылом, как это было, когда она сказала саше про её диалект. ленц знает, что это было из лучших побуждений, и имир просто не хотела, чтобы саша стеснялась того, с чем росла и что не прятала бы, находясь среди жителей своей деревни, но имир поддерживает весьма… специфично. криста не простила бы себе, если бы позже не справилась о том, сильно ли это задело сашу, но та, к её удивлению, тоже поняла, что имир не издевалась, хоть и, кажется, немного переживала. имир близко. близко настолько, что заставляет вспомнить все разы, когда оказывалась в личном пространстве кристы, заставляя её сердце пропускать удары. это влечёт за собой общее — приправленное лёгкой степенью опьянения — осознание, что имир могла бы быть ещё ближе. — ты так на меня смотришь, словно пытаешься прочитать мои мысли. — не пытаюсь, — криста слабо улыбается, — а о чём ты думаешь? имир отводит взгляд буквально на секунду, собираясь нагло соврать. — думаю, что бы ты сделала, если бы я тебя сейчас поцеловала. думала она вообще не об этом. но имеет ли это значение, если теперь она видит как криста, издав нервный смешок, мечется между, видимо, попытками понять, не ослышалась ли она и представить, что будет дальше? — я… я никогда не- — ждёшь, что я благородно предложу научить тебя? — имир коротко улыбается, — у меня опыта чуточку больше твоего. не думаю, что это сложнее, чем косить титанов. криста раздумывает ровно секунду. — давай. вся спесь с кристы сходит, когда они становятся друг напротив друга. с имир, впрочем, тоже, но для неё пути назад уже нет. она пожалеет, если вдруг решит отшутиться. имир берёт лицо кристы в руки, отмечая при этом собственную осторожность, словно может сломать ей что-нибудь ненароком. ленц едва ли внезапно проявит инициативу, поэтому имир внутри сетует, что делать всё придётся ей. решив не медлить, она наклоняется к лицу девушки, закрывая глаза, и целует в губы. пока без намерения сделать что-то большее, целует, словно привыкая и пробуя, свыкаясь с мыслью, что она прямо сейчас и прямо тут целует кристу ленц. имир может сколько угодно казаться другим эгоистичной, властной и циничной, далёкой от любви и чего-то, даже отдалённо на неё похожего, но даже если все вокруг будут так считать, то сама имир прекрасно понимает, что у неё сейчас захватывает дух и каждой клеткой тела она сконцентрирована на том, что ощущает своими губами. кристу словно током прошибает, а потом она в полной мере понимает, что такое «бабочки в животе». имир просто запредельно близко, близко настолько, что её никуда не хочется отпускать, и это заставляет кристу сжать кулаки, потому что иначе она притянет имир к себе и рискует этим сильно поторопить события и что-нибудь испортить. имир отстраняется от неё буквально на полсекунды, чтобы потом ещё два раза коротко поцеловать в губы. — живая? — криста прямо напротив кивает, — отлично, а теперь давай нормально. имир целует её снова, и, когда криста неуверенно открывает рот, двигает языком, показывая ей (и себе, наверное), что примерно нужно делать. криста ленц девочка смышлёная и быстро учится (особенно с такой мотивацией и в такой обстановке), поэтому она отвечает настолько, насколько хватает сноровки. весь мир вокруг буквально перестаёт существовать и плывёт, и если всего несколько мгновений назад ленц дёрнулась бы от любого намёка на то, что они не одни, то сейчас не обратила бы никакого внимания если бы, к примеру, все ребята из казармы в один момент шумно из неё вывалились и стояли рядом, совершенно не пытаясь быть хоть сколько-нибудь тихими. ощущение полёта затмевает собой всё, что она даже в теории может почувствовать сейчас. девушки целуются медленно, пытаясь привыкнуть, подстроится друг под друга и избежать столкновения зубами, потому что после первых пары-тройки раз поняли, что это весьма неприятно. чувств от этого каждая меньше вкладывать не перестаёт. раз уж на то пошло, то они обе — подвыпившие неумёхи, и никто их не осудит. в конце концов, никто не рождается умеющим делать всё на свете, хотя насчёт леви и микасы имир бы поспорила. криста в какой-то момент думает, что это просто сон или она так напилась, что вот настолько не понимает, что происходит вокруг, и живёт лишь бредом, в котором имир её целует. в любом из исходов она чувствует себя сейчас прекрасно и не хочет, чтобы это прекращалось. имир уже давно считает себя окончательно пропащей и потерявшейся, но даже если это действительно так и её распад как личности происходит в том числе прямо сейчас, пока не существует ничего, кроме кристы так запредельно близко, то оно того стоит и имир жалеет лишь о том, что не сделала этого раньше. впрочем, у них впереди ещё много времени. умирать имир пока не собирается, а, значит, не позволит этого сделать и кристе.