Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

Не сразу заснув, и проспав в итоге ещё каких-то два часа, Чимин подрывается с матрацев, пробуждаемый инстинктом самосохранения, который просто таки кричит в громкоговоритель и мигает тревожным красным светом. «ЗМЕЯ! ЗМЕЯ!» — первое, что выдаёт его сознание. Словно ужаленный, Чимин вскрикивает от страха — им движут исключительно рефлексы, потому что внятно соображать со сна он не может. Парень чувствует опутывающее прикосновение извилистого тела, которое облепило его грудь, горло и руки, желающее задушить жертву — оно подкралось к нему в самом беззащитном состоянии — пока он спал. Чимин панически машет руками, желая выпутаться и отбросить непонятную тварь, но запутывается ещё больше и под чей-то истерический смех падает на пол, оплетённый комом мерзких созданий. — Ну ты и придурок! — ржёт кто-то рядом. Чимин наконец приходит в себя и понимает, что это вовсе никакие не змеи, а садовый шланг. А над ним возвышается брат Минхо, который всё это время снимал его на мобильный. Сейчас он смеётся на манер умирающей чайки, просто уже задыхаясь от переполняющих его эмоций. «Да уж, как смешно!..» — Ой… я… не могу… ты словно… кальмар под током! — Дико веселясь с вида упавшего Чимина, что в данный момент трёт ушибленное бедро, проговаривает он и начинает биться в конвульсиях. — Ты не представляешь, как ты нелепо сейчас выглядишь! Ты словно щупальцами махал! — Псих ненормальный… — Тихо шипит от боли Чимин, ощущая себя жертвой очередного эксперимента. — Чё ты сказал? — Сразу меняет интонацию брат, прекращая съёмку. — Я могу тебя сейчас по стенке размазать за твою дерзость. Так что радуйся, что ты меня так позабавил. Настроение на пятёрочку и я буду к тебе добр. — Зачем ты это сделал? — пробубнил Чимин, откидывая шланг куда подальше. — Засем ты ето сделал… — по-идиотски передразнил Минхо, строя полоумную рожу — Такие дебильные вопросы задаёшь. Конечно затем, чтобы повеселиться с твоей реакции, дегенерат. — Шутки у тебя тупые… — пытаясь противостоять оскорблениям, выдавил из себя Чима. — Для тупых и шутки тупые! Н-н-на — шуточно замахнулся он кулаком в сторону брата, останавливая руку на некотором расстоянии от лица. Однако Чимин сразу инстинктивно принял оборонительную позу, сжав впереди себя маленькие кулачки, и смотря на брата, словно затравленный зверёк — испуганно, но в то же время гневно — чем окончательно развеселил Минхо. — Каждый раз срабатывает! — залился смехом он. — Охренеть ты предсказуемый! — Уходи… — еле сдерживая гнев и слёзы, проговаривает Чимин, чувствуя себя очередной раз ничтожеством, чьи чувства не берут ни в какой расчёт. — Ладно-ладно, не сердись, я же по-братски подшучиваю, привыкнуть бы уже пора. Кстати, шланг аккуратно скрути, мама ещё вчера просила его сюда поднять, он пока не нужен. Но понадобится вскоре — будешь поливать цветочки и газон. — Минхо похлопал вздрогнувшего Чимина по плечу, как бы проявляя таким образом заботу. — А больше ничего не надо сделать? — Ох ты ж какой сегодня дерзкий у нас! — Наигранно восхитился Минхо. — Это из-за того что ты теперь студент? Вырос в собственных глазах, да? — Он присел на корточки рядом с братом, и не убирая руку с плеча посмотрел в глаза Чимина. — Ты знаешь, часто люди, вставая на ступеньку выше — меняются, показывая свою истинную сущность. Так вот знаешь, брат — я разочарован! — Минхо делает соответствующее лицо — Оказывается ты не такой добрый и услужливый, как мы все думали — ты не умеешь платить за оказанную тебе доброту! — Ты издеваешься? — Искренне удивляется Чимин с такого поворота, потому что тот откровенно потешается, затея очередную свою игру, от которой ему явно не будет хорошо. — Ты недостоин даже минимальных карманных денег с таким отношением к семье. Чимин внутри себя даже усмехнулся: какой ему прок от тех грошей, к тому же их всё равно забирает себе Минхо. Тот, видимо тоже поняв свой промах, решает зайти с другого конца. — Сегодня ты всё проспал и, кажется, завтрак нам не светит… — он театрально вздохнул и посмотрел на брата с укоризной. — Наверное, мне стоит разбудить родителей пораньше, чтобы они увидели, как тебе посрать на всех нас… Чимин дёрнулся к часам — 6:30 — и внутренне облился холодным потом. «Как же так? Будильник же должен был прозвенеть! Мне конец!» Брат, увидев его метания, очень позабавился — «всё идёт по плану». — Как же так… — Ты в ловушке, братик. А что скажешь, если я позову Сомин и мы вместе поможем тебе с готовкой? — хитро сверкнул взглядом Минхо. Глазки Чимина начинают бегать по сторонам, судорожно обдумывая сказанное и ища подвох. Он точно есть, но вот в чём, пока не понятно. Однако он должен согласиться — если откажется, то будет ещё хуже; и хотя он знает что это подстава, потому что ну не может быть иначе — обычно за отказ играть по чужим правилам расплата бывает более внушительной. «Но, возможно то, что они затеяли — не настолько плохо? Будет гораздо хуже, если Минхо разбудит сейчас родителей и первый учебный день станет совсем безнадёжным. Чуток потерпеть и убежать, наконец, отсюда в универ — уж там-то со мной ничего плохого произойти не сможет!» Чимин тихонько мотает головой в знак согласия. — То-то же. — С прищуром улыбается Минхо, щелкая брата по носу-кнопочке. После чего он спускается вниз, а Чимин плюхается на подушку — «смысл плакать, смысл надеяться на лучшее?» Этот день — он так надеялся на что-то новое в своей жизни: на хоть некоторые перемены, на изменение к нему отношения в лучшую сторону. Ведь он всё делает как надо и даже лучше! К тому же умудрился поступить на бесплатное обучение, что было очень непросто, учитывая жуткую конкуренцию и сэкономил таким образом родителям уйму денег! «Ну почему я такой наивный идиот?» *** На максимальных скоростях приведя себя в порядок, и надев растянутые штаны вместе с таким же растянутым свитшотом, Чимин быстро спустился вниз. На кухне уже царила атмосфера сладостного предвкушения спектакля. Он вошёл с обреченным видом, на что Минхо улыбнулся своей самой мерзкой улыбкой. Сомин же, очевидно, ещё не проснувшаяся до конца, сидела на диванчике и пялилась в экран мобильного телефона немигающим взглядом. — Добро пожаловать в мир скорби и печали! — Торжественно возвестил Минхо, приветствуя таким драматическим образом брата. Сомин коротко взглянула поочерёдно то на одного, то на другого и, закатив глаза, снова уткнулась в телефон. Видимо там было гораздо интереснее, чем предстоящее веселье. «Хорошо, если так» — подумал Чимин, ведь если будет меньше заинтересованных лиц, то и желания продолжать эту комедию у брата будет меньше. Возможно, если и сам Чимин будет выражать безразличие — у Минхо окончательно пропадёт запал и желание веселиться? Чимин вздохнул и двинулся навстречу безысходности. Но не успел он сделать и двух шагов, как его ноги стали разъезжаться в стороны на чём-то маслянистом. Он только и успел махнуть руками в отчаянной попытке словить баланс, но увы, было уже слишком поздно — его спина летела на встречу с полом. Чимин резко завалился назад и со всей силы ударился об холодную плитку. — Ох, как же так? — Удивился брат. — Осторожнее надо быть, это же кухня, тут столько опасностей! — Похоже, ты что-то разлил — лениво оповестила Сомин брата, будто это итак не было понятно. — Да, со мной такое бывает, я сегодня так рано встал, даже раньше братика — видимо, поэтому я так рассеян? — продолжал играть свою роль Минхо. — Боюсь представить, что ещё по рассеянности ты мог натворить. — Ухмыльнулась сестра, всё так же, не отрываясь от экрана. Чимин начал подниматься, потирая спину — было и вправду очень больно, как-то неудачно он упал — очевидно, что будет большая гематома. — Протри там. — Небрежно заметил Минхо, головой указывая на разлитое масло. — Да, не хватало ещё, чтобы кто-то из людей поскользнулся. — Поддержала сестра, поднимая пятерню — в которую тут же ударил довольный старший брат. «Клоуны» — стонал про себя Чимин, идя прихрамывая в прачечную за шваброй — «ненавижу». Чимин всё прибрал, но в итоге это дало минус семь минут времени. — Ну что ж, приступим! — Громогласно заявил Минхо, будто основное веселье только-только начиналось. — Что будем готовить, братик? — Что побыстрее… — пробубнил Чимин. — Что побыстрее — утвердительно кивнул старший, — конечно! Чимин достал из холодильника упаковку с яйцами, решив сделать омлет — с разными начинками. Беспроигрышный вариант — быстро, разнообразно и на удивление его любят все домочадцы. — Ох, не спеши. Давай я помогу. — Спохватился Минхо, вырывая из рук упаковку. Чимин мрачно посмотрел исподлобья, поняв какую игру затеял брат. Он достал глубокую миску и венчик, и медленно протянул руку, ожидая (нет) что брат подаст яйца. Раздался звук треснувшей скорлупы — первое яйцо полетело на пол. — Упс, я и правда сегодня очень не собран. — Огорчился Минхо. — Но ничего, у нас тут ещё есть. Не переживай. Чимин вздохнул и снова протянул руку. Всё повторилось по старой схеме. — Простите, я сегодня просто фатально неуклюж! Далее всё произошло абсолютно идентично первым двум разбитым яйцам. С той лишь разницей, что брат больше не извинялся, а просто ржал. На четвёртом яйце не выдержала и Сомин, тоже начиная прыскать смехом. В итоге Чимин стоял с опущенными руками в окружении десятка разбитых яиц и своих чувств — такое унижение! — Брат, ты всё ещё считаешь себя лучше остальных? Думаю, уже нет. Вот что я тебе скажу — знай своё место всегда… и сгоняй за шваброй по привычному маршруту — ты тут очень напачкал! — Уже серьёзным голосом проговорил Минхо, довольный видом поверженного брата. Так хотелось въехать по его роже, чтобы хоть как-то вернуть себе крупицы самоуважения. От накативших чувств невозможности этого проделать, да и вообще хоть как-то противостоять издевательствам и нападкам, Чимин всё же не выдержал и всхлипнул в прачечной, правда, стараясь как можно быстрее унять чувства и утереть слезы. Потому что у него нет даже времени пожалеть себя, да и пользы, в конечном счёте, в этом ноль. Чимин знал на своём долгом опыте, что смысла связываться с Минхо и Сомин нет никакого — правда и сила в этом доме всегда будут на их стороне — его никто не поддержит и не заступится. Потому что он здесь никто, и из прав у него только — послушание и старание. А любимые детки Минхо и Сомин — для родителей они свет и радость, в то время как Чимин — сплошное наказание и позор. Во-первых, они Чимину всё равно ни в чём и никогда не поверят, так как брат с сестрой умеют ловко сваливать вину на него; во-вторых, даже если его невиновность будет очевидна — на неё закроют глаза в пользу любимых детей. Произведя уборку под смешки брата и сестры, Чимин теряет ещё десять минут драгоценного времени. Однако, заглянув внутрь холодильника, Чимин на своё счастье обнаруживает ещё одну упаковку яиц и решает не отступать от своего плана. На удивление, на этот раз тираны не стали вмешиваться в процесс готовки, а только сидели на диване и шептались о чем то своём. Затем Минхо резко встал с места и ушёл, а Сомин осталась на диванчике. Когда Чимин уже доканчивал с приготовлением последней партии для родителей, на кухню зашла Ёнсо, мать семейства Паков — женщина строгих взглядов и поведения, с уже наметившимися следами увядания на лице. Она важно прошествовала к дивану, смачно поцеловав дочь в щечку. — Как спалось, красавица моя? — Ох, мамочка, я такой разбитой себя чувствую! Наверное, это всё месячные… — пожаловалась Сомин без всякого стеснения, будто брата тут и не было вовсе. — А-яй… бедняжечка! Животик болит? — искренне стала сопереживать мать, заботливо погладив дочь по животу, — выпей болеутоляющее, то, что мне всегда помогает. Я бы замолвила за тебя словечко в школе, но всё же это первый учебный день — стоит оказать почтение учителям. Так ведь? — Ожидая одобрения её словам, спросила женщина. Чимин незаметно скривился от этого диалога. Сомин тихонько кивнула. — Конечно. — Почему же меня никто не разбудил, времени уже полвосьмого! — Спросила она и строго покосилась на Чимина. Ну конечно, эта фраза обращено только к нему, ведь идеальная Сомин не могла просто взять и забыть о своей матери. И вообще, получается, что она сегодня занесена в красные дни календаря — святое время, когда все должны пылинки сдувать и жалеть кровинку, мучающуюся от невыносимой боли. Притворство, да и только! Чимин лично видел, как та, откосив таким образом от школы, скакала по дому, словно сайгак — и было это не раз. Да и мать, в принципе, всё знает, но это негласное правило для женской части этого дома — в «эти дни» к ним особо покровительственное отношение. Значит надо заваривать «специальный чай» — вздохнув, уловил мысль Чимин. — Мама, Чимин сегодня и сам поздно проснулся, ему не до тебя было… — С наигранным сочувствием произнесла сестра. — Вот как… — Вскинула бровь Ёнсо, а Чимин решил быстрее ретироваться в мини-тепличку с высаженными травами для «уменьшения боли». — Вы только посмотрите на него, в конец обнаглел! — Подскочила мать, решившая догнать оборзевшее по её мнению чадо. — Стоять Пак Чимин, я не дозволяла тебе уходить, паршивец эдакий! Пока Ёнсо отчитывала Чимина и собственноручно указывала «тупому сыну», какие именно травы нужно рвать и как правильно это делать, Сомин преспокойненько подошла к плите с омлетом: открыла крышку, и укоризненно покачав головой, сыпанула туда соль щедрой горстью. — Да, братец… похоже сегодня ты решил всех нас отравить! Какой же ты жестокий и мстительный… Не ожидала! *** Наконец всё семейство собралось за столом, приступив к утренней трапезе. Во главе стола сидел отец — Пак Хун, и он явно был не настроен на диалоги, судя по его хмурому виду. Он через очки поглядывал на экран телевизора, по которому бубнили новости, и от чего-то был сильно раздражен. Диктор монотонным голосом сообщал новость о «возросших активах корпорации PiraMid в связи с правительственным заказом, который был заключён на взаимовыгодных условиях. Корпорация по строительству и недвижимости PiraMid обошла своих конкурентов благодаря умелому руководству главы Киму Кёнхо, а так же удачным переговорам, в которых так же участвовал сын Кёнхо, являющийся наследником корпорации Кимов — Намджун. Если заказ по строительству медицинского центра будет исполнен качественно и в отведённый срок, то, по мнению специалистов, это положительно скажется на расширении сфер деятельности и влияния компании. А так же на будущих заказах от правительства». Чимин сидел поодаль на диванчике и, не вникая в суть новостей, ждал скорейшего завершения завтрака. Утро выдалось на редкость тягостным и богатым на плохие события — парня сейчас грела только одна мысль «быстрее умчаться на учёбу». Именно с ней он питал самые радужные мысли: все говорили о том, что учёба в институтах менее нагруженная, нежели в школе, даже Солар, его подруга, что уже год как отучилась, отчасти подтверждала слухи — а это значит, что там он будет практически отдыхать! Нет, конечно, он собирался учиться со всем возможным усердием, как и подобает «благодарному сыну», да и вообще Чимин всегда отличался упорством и вдумчивостью, он понимал, что успешное окончание высшего образования — большой шанс для него на более лучшую и успешную жизнь. Он вынашивал план по переезду из дома, самостоятельной жизни и какой-нибудь более-менее приличной работе, что могла бы обеспечить его независимое существование. А больше ему ничего и не надо! Семьи и детей ему, как омеге-инвалиду не светит, рассчитывать на альфу, который его обеспечит, он не сможет, а поэтому он посвятит себя работе и отчасти увлечениям, а уже потом, когда твёрдо встанет на ноги — он усыновит ребёнка. Да, он так и сделает: вытащит из детдома — из этого ужасного места, полного одиночества и страданий — какого-нибудь малютку, и даст ему всё необходимое — кров, любовь, в общем устроит его жизнь так, как не была устроена его собственная. Это и будет его цель, его смысл. Детей Чимин очень любил, а его младший братик был просто таки отрадой для глаз и души — тем, кто скрашивал жизнь в стенах дома. Все мечтания, в которых сейчас пребывал Чимин, вдруг были резко прерваны криками и проклятьями в его адрес. — Сучёныш, ты чем нас решил накормить! Выродок проклятый! — вопила Ёнсо, отплёвывая омлет на тарелку и дико при этом кривясь, будто съела что-то настолько омерзительное, что не передать словами. — Хун, он решил травануть нас! — уже чуть ли не со слезами на глазах обратилась она к мужу. В воздухе повисло напряжённое молчание — все ждали реакции отца. Сомин и Минхо застыли в ожидании, состроив трагически-сочувствующие лица, хотя в глазах явно читалось что «пакость удалась», а мать смотрела взглядом человека, ждущего соответствующего деянию наказания. И лишь малыш Су сидел и подёргивал нижней губой чуть не плача, очевидно испугавшийся всей ситуации в целом. — Подойди сюда. — Спокойно произнёс отец, и Чимин вздрогнул от его тона. Он встал и, подошел на ватных ногах к главе семьи. — Да, аппа? — сделал учтивый поклон Чимин. Хун поднял тарелку на уровень своего лица. — Знаешь кто ты? — всё тем же ровным тоном спросил отец, уже глядя на сына, и не получив ответа, продолжил. — Ты гниль. Твоя гнилая сущность проявляется всюду. А знаешь, что делают с гнилью? Чимин уже не один раз перевернулся и вздрогнул внутри, на его глазах медленно начала проступать влажная пелена. Он отрицательно покачал головой, желая быстрее получить наказание и уйти. — Ты даже такого не знаешь, хотя ухаживаешь за растениями в саду. Гниль, Чимин, выкорчёвывают. Её истребляют, стирают с лица земли! Понимаешь?! — Чувствовалось, что Хун сегодня особо раздражен какими-то событиями, и теперь из-за этого Чимину выльется за всё плохое настроение и придуманные несчастья, коим виновник только он один. Из его глаз скатились две слезинки, которые он уже не мог более удерживать в себе. Было так обидно и больно… Только отец мог воздействовать на него как-то по-особому — он умел давить именно на те точки, от которых было особенно больно, после чего Чимин всегда хотел спрятаться в самый тёмный угол и не выбираться оттуда веки вечные. Он словно вампир, тянул из сына энергию, отравляя её и возвращая обратно прогорклыми эмоциями, от которых тот нещадно давился. Отец всегда терпеливо ждал, когда Чимин полностью проглотит всю вину и обиду без остатка — только тогда он мог быть удовлетворён и соглашался его отпустить. Из всех в доме — именно отец как-то особо злобно и нетерпимо относился к Чимину, словно тот был прямым виновником его жизненных несчастий. Иногда он слышал, что именно из-за него тот лишился какой-то большой возможности, которая бы могла поднять их семью на новый уровень. — Я, к несчастью, не могу уничтожить тебя в полной мере, как бы то следовало сделать… Но, пока ты несовершеннолетний, я приложу все усилия, чтобы выбить из тебя всю твою дурь и гниль, что в тебе есть! — Заключил отец и, подняв тарелку над головой сына, опрокинул омлет тому на опущенную голову. — Аппа, Чимину больно! — заплакал со своего места Су, потирая глазки. — Смотри, как ты расстроил своего младшего братика! — Тут же взвилась мать, укоризненно смотря на Чимина и притягивая к себе малыша, как очередное доказательство ужасного поведения сына — всем видом Ёнсо демонстрировала, насколько Су требует её немедленной защиты. — Ты же знаешь, что у него слабое сердечко и ему нельзя расстраиваться! От такого заявления Хун резко встал из-за стола и, сверкая гневом, очень больно схватил Чимина за руку, подводя к младшему брату и кидая перед тем на колени. — Извиняйся перед братом, отродье! Если Су не успокоится, то я не знаю, что я с тобой сделаю! От такого заявления вздрогнули даже брат с сестрой, они не ожидали, что всё может так далеко зайти. Чимин стоял на коленях перед матерью, держащей на коленях малыша Су и поглаживающей его по светлой макушке, голова виновника была опущена, а тело вздрагивало от слёз и унижения. — Су, Не плачь, мой хороший, сейчас твой нерадивый братец всё исправит, он загладит свою вину. — Нежно проговаривала Ёнсо, и тут же сменив тон, обратилась к Чимину. — Ну чего ты ждёшь? Сколько мы все тут ещё должны ждать извинений? Чимин поднял заплаканное лицо, ища в своей, опустошенной от произошедшего голове, нужные слова. Всё складывалось ещё хуже, чем он мог представить — похоже, что сегодняшний день будет одним из ужаснейших за последние полгода. — Су, братик, прости меня, пожалуйста. — Всхлипывающим голосом начал проговаривать Чимин. — Прости, что расстроил тебя не по своей вине, прости, что ты всё это видишь — ты слишком мал для таких вещей, для всей этой грубости и несправедливости. Прости, что из-за меня тебе приходится взрослеть раньше положенного… Но докончить свою речь он не успел, так как получил звонкую пощёчину от матери. — Ты что несёшь такое! Боже, Хун, да он рехнулся! По нему дурка плачет! Ты слышал, что он сказал? Сомин и Минхо перевели взгляд на налитые кровью глаза отца и, ужаснувшись его опаляющего гнева, решили ретироваться с места событий. Хун же, без всяких слов, снял с брюк ремень и жестом головы указал жене уйти из кухни вместе с младшим. — Снимай штаны! — хлёстко произнёс отец, его слова сочились таким ядом, что даже ещё не начав экзекуцию, Чимину уже сделалось больно и унизительно. Он подошёл к отцу, стараясь ни в коем случае на того не смотреть и нехотя начал спускать штаны. Не выдержав долгого процесса, Хун раздраженно дёрнул Чимина на себя, ставя того на колени и зажимая у себя между ног. Он резким движением оголил его попу, что оказалась у него перед глазами, и замахнулся толстым ремнём со всей силы. Первые удары Чимин ещё терпел со всей стойкостью, поджав губы и на чём-то концентрируясь — не хотелось и тут оказаться поверженным, но похоже отец поставил себе чёткую цель — выбить всю дурь с криками и болью. Он вкладывал в процесс всю свою душу и силу, и явно не собирался останавливаться на беззвучном сопровождении процесса. И вот на пятом или шестом ударе Чимин не выдержал пытки и вскрикнул, а потом ещё, и ещё… Очевидно, что это была услада для ушей Хуна, истошные крики этого недосына, ненормального отродья постепенно приводили нервную систему отца в нормальное состояние. Чимин же был на грани обморока. *** — Мы не переборщили сегодня? — вдруг спросила Сомин, вздрагивая от вскриков Чимина внизу. — Нууу… — Задумчиво протянул Минхо, — Он сам виноват, такую чушь сморозил в конце, мог бы и по нормальному извиниться. — Я, между прочим, сделала всё так, как ты попросил… — Вдруг начала давать заднюю сестра. — Да, я попросил, но сделала-то ты. — Заключил брат, подводя Сомин к неутешительному выводу — тот при случае всё свалит на неё. — Да не бойся ты, я тебя никогда не выдам. Ведь мы команда! — Дда… мы команда. — Нервным смешком подтвердила Сомин, кривясь от очередного крика брата. — Ему, похоже, сильно больно. — Поджав губы, сказала она. — Что, пожалела? — усмехнулся на это Минхо. — Ну да, отец озверел конечно. Словно с катушек слетел. Я его таким никогда не видел… — Он же не убьёт его? — Вдруг испуганно спросила сестра. — Да ты чего! Он же сам сказал, что не может этого сделать. И потом… подозрение же сразу падут на кого-то из семьи! — Правда? — Конечно, он его побьёт и всё. Звуки стихли, а Сомин с Минхо замерли, прислушавшись к происходящему, непонятно что именно они ожидали услышать — возможно голос Чимина, чтобы убедиться, что он жив, а может спокойный голос отца, который бы показал что всё в относительном порядке. — Я выкинул все вещи Чимина в окно — Внезапно оповестил Минхо, так и не дождавшись никаких новостей извне. — А в чём же он в институт пойдёт? — удивилась на это Сомин, а брат только пожал плечами.