Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

Сердце бешено колотится в районе горла. Бум-бум-бум. Голова пульсирует. Осознание реальности, не смотря на то, что Чимин открыл глаза, приходит не сразу: чудится гул мотора, какие-то голоса рядом, бубнящие монотонно о чём-то своём. У него чувство, будто он накрыт каким-то покрывалом — тяжелым и неприятным, оттого и звуки приглушенные и картинка затемнённая. Боль в груди, с которой он провалился в беспамятство, и что было последним свидетельством его понимания, что он ещё жив, сменяется сейчас сдавливающим ощущением в районе живота и поясницы. Он не может понять, где он, какое время суток и что с ним происходит. Хочется снова провалиться в небытие, потому что то, что он пережил — невыносимо. Отец долго не мог поверить, что те джинсы, это вещь Тэхёна — он ничего не слышал и только лишь орал о том, что Чимин осквернил семью и что, наверняка, уже залетел. А уже после этих слов началось немыслимое — опьянённый своими бредовыми мыслями отец начал пинать Чимина в живот. «Я выбью из тебя это отродье!» — кричал Хун в горячке, попеременно впечатывая ступни в брюшную стенку сына — «Он сдохнет, я не дам ему родиться!» Чимин упал на пол, свернувшись в позу эмбриона, пытаясь таким образом защититься, но это только ещё больше вывело отца из себя. Он схватил сына за грудки, приподнял довольно лёгкое тело над полом, приказывая тому встать — но у Чимина это выходило плохо, ноги дрожали, не слушались, отказываясь его держать и моля снова упасть на пол. Тогда отец со всей силы толкнул в его грудь, отчего Чимин припечатался к полу и, надавив сверху одной ногой, стал продавливать грудную клетку, ухмыляясь при этом совсем по-звериному. Это и было последним, что отпечаталось в памяти Чимина, прежде чем он отключился. Но по задумкам отца это было только началом боли, как и обещал о том Хун… Разгоряченный, он желал продолжить, ведь его слова никогда не должны расходится с делом. Он ещё какое-то время пинал сына, не смотря на то, что он уже был без сознания, а когда заметил это и понял, что тот в отключке, и никакой боли уже не ощутит — просто ушёл, оставив Чимина валяться среди кучи барахла, коим был завален чердак. Позвонил доктору Мину он только ближе к вечеру, когда домой вернулись остальные члены семьи. Под вопросительный взгляд жены, он вспомнил о сыне и решил того проверить, но нашёл всё в том же состоянии — без сознания. — Ох Хун, я же говорил — никогда не бей его в живот. — Спокойным увещевательным тоном говорил голос. — Я не помню, как всё вышло. — Ответил другой в ответ без всякой доли сожаления. С пониманием того, кому принадлежат голоса, начало приходить и постепенное осознание обстановки. Боль в теле ощущалась как-то странно, очень приглушённо, словно его чем-то накачали, не давая таким образом при пробуждении взвыть от боли. Чимин задрожал — сейчас он ощущал себя словно заложником в больших и страшных руках, которые готовят ему какую-то ужасную участь — или дальнейшую невыносимую муку. Теперь, после произошедшего, он отчаянно боится отца, до дрожи, до ватных ног, до полного отключения воли — он уверен, что тот не прикончил его только потому, что он ему нужен для каких-то ранее озвученных планов, на которые он так питает надежды. И помощник ему в этом доктор Мин, что сейчас рассказывает о их дальнейших действиях. — Ты выпил то, что я тебе дал? — Спросил доктор. — Да, я уже в норме. — Сухо ответил отец. — От этого сучёнка одни хлопоты… — И, тем не менее, тебе нельзя пить, ты же знаешь. — Уже устало повторил доктор Мин. — Ты ведь в курсе, что теряешь контроль. Вот смотри, чем это закончилось. Теперь надо тратить время, деньги… — Да будут тебе деньги! — Раздраженно перебил его Хун. — Надеюсь, а то долг растёт. Да и дела твои, я слышал, идут неважно. — Опять спокойно сказал доктор, на что отец фыркнул. — А если ты его покалечил… — Да не покалечил я его… — С напряжением в голосе выдавил Хун. — Если ты его покалечил, — с нажимом продолжил свою речь доктор, — лишил детородной функции, то он уже неликвид! Ты это понимаешь? — Чувствовалось как у того тоже растёт раздражение, ему, судя по всему, надоело объяснять очевидные вещи. Чимина всего передёрнуло — о нём говорят, как о каком-то куске мяса! Так откровенно, так по свойски — «неликвид», вот значит кто он — товар. Но опять-таки — для кого? И что будет, если он окажется негодным? Его добьют? От этой мысли скрутило нутро — «Не может быть всё настолько плохо! Или может?» Возможно, он и жив-то только благодаря тому, что это ещё пока не выяснено. «Боже. Боже… Как страшно». Так жутко как сейчас, ему никогда до этого не было. Однако за всеми этими мыслями пришло ещё одно осознание: он понял, что лежит на заднем сиденье машины и его куда-то везут. Но вот куда, из разговора пока понятно не было. Чимин решил не выдавать своего присутствия тем, что очнулся — он закрыл глаза и покрепче стиснул зубы. — Блять! — Вскрикнул отец, ударяя кулаком по приборной панели. — Не кипишуй раньше времени. — Успокоившись, начал увещевать доктор. — Сейчас приедем и проверим, что с ним. Я предупредил своего человека — в нашем распоряжении кабинет диагностики. Но, как понимаешь, я не митролог* и не могу со всем знанием дела проверить его сам. Тут нужен узкий специалист, чтобы он обо всём рассказал развёрнуто. Поэтому теперь в деле ещё один человек. — Какого хуя, Мин! Эдак скоро весь Сеул будет в курсе! — Не сдержавшись, заорал Хун. — Не ори на меня! — Не выдержал доктор и тоже вступился в перепалку. — Ты вообще что ли дебил? Какого хрена ты его в живот лупил? Как он по-твоему должен был забеременеть, если у него даже течки не было! Ты башку свою что, совсем не включаешь? Наступила тишина, похоже отец сник под напором аргументов. Алкоголь и логика — вещи не совместимые. — Что за тип то хоть? Надежный? — Буркнул немного остывший Хун. — Выбор в такой ситуации не велик, знаешь ли. Но поверь, он не пикнет, у меня есть на него рычаги давления. — Ответил доктор. — Хорошо… — Удовлетворённо выдохнул отец. — И это… проверь его на девственность. (представим, что это как-то возможно) — Не волнуйся, всё сделаем. — Кивнул Доктор. __________________________ * митролог — специалист по репродуктивной системе омег (аналог гинеколога) *** — Здравствуйте, Ёнсан-сси, мы к Чимину! — бодро отрапортовала Солар, увидев у порога не очень довольное лицо матери Чимина. — Здравствуйте, здравствуйте. — Ёнсан смерила взглядом друзей сына. — Чимина нет дома. — А где он? — Обеспокоенно спросил Тэ. — Он, знаете ли, накануне знатно траванулся… — Ёнсан так обвиняюще смотрела на парочку, будто они лично опоили её сына. — Проблемы с печенью. Вы знали, что у него слабая печень? — Ннет… — Ошарашено пробормотала Солар, а у Тэхёна вытянулось лицо. Ёнсан ещё какое-то время молча смотрела на пришедших, отчего усилилось напряжение и неловкость. Но после она словно взяла себя в руки и неожиданно сменила интонацию с присущими нотками печали. — Теперь Чимини придётся какое-то время полежать в больнице, подлечиться, прийти в себя. — Она сделала такое скорбное лицо, что от него, пожалуй, даже молоко могло скиснуть. Только Тэ хотел спросить адрес больницы, как его опередила Ёнсан. — Ему нужен абсолютный покой. Воспоминания последнего вечера приносят ему ужасную боль! — Из сказанного было понятно, что разговор закрыт. — Пфф, какая чушь… В её актёрскую игру уже давно никто не верит. — Ворчала Солар на обратном пути. — Ненавижу её, такая надменная гнида! — Тэ вскинул вперёд руку, словно ударяет невидимого соперника. — И телефон Чимина вне зоны действия… — Покачав головой, устало высказала Солар. — Интересно, он и правда в больнице? — Грустно посмотрев на подругу, сказал Тэ. — Ох, понятия не имею… Может и правда у него слабая печень. Мы же не знаем всего… — Вздохнула Солар. — Давай каждый вечер приходить и смотреть, горит ли свет на чердаке — так хотя бы понятно будет, тут он или нет. — Оптимистично выдал Тэ, словно эта информация могла что-то разъяснить. — Звучит бредово, но ладно, давай. — Согласилась Бэбэ. — Но давай не будем так же забывать и про мои выборы. Тэхён выдохнул, все эти приготовления навевали на него скуку. Он был не против помочь подруге, но кто сказал, что это ему должно нравиться? И вообще, после произошедшего, накануне, Тэ был в непонятных чувствах. Он уже не уверен в том, такой ли нормальный чувак этот Хосок, если у него имеется столь озабочено-дегенеративный друг. Но, как он понял — дав согласие на номер, он под всем подписался, и списки ушли в ректорат. Как говорится, поздно пить Боржоми… Ещё он выяснил от Солар, что того озабоченного самца зовут Чон Чонгук, и типа он весь такой главный плейбой и красавчик. «Ха, смешно! Кто вообще нарекает подобными титулами?!» По рассказам той же Солар — он из очень богатой семьи, значит «наверняка к нему все просто примазываются, и таким образом льстят». Уж, не знай, насколько его звание соответствует действительности, но он себе твёрдо дал зарок — «не при каких обстоятельствах не вестись на его запах и феромоны, пусть он хоть сам Дон Жуан». После всего содеянного этим придурком — это будет проще простого, и вообще «чего это я так заволновался. После парочки моих ударов от так называемого плейбоя останется только название и воспоминания на надгробии!» К слову запах: вот уж что точно он теперь не забудет, так это запах этого альфы — глубокий, туманный, сладковато-древесный запах сандала — он так сильно врезался в его мозг, что, как ему казалось, он может теперь выследить эту кобелину даже на расстоянии нескольких километров! Он, конечно, себе явно льстил, и только по причине того, настолько ярко горела в нём идея поквитаться с этим животным. От одной только мысли о Чонгуке его всего трясло — этот дебил сделал то, отчего в нём поселилась не только злость, но и жгучая обида. Его тело всегда было закрытой обителью для всех альф, он никогда и никому не позволял себя не то, что лапать, даже просто прикасаться — для этого-то Тэ столько тренировался и стал лучшим среди омег и даже некоторых альф — чтобы всегда уметь дать отпор! А тут, стоило ему только расслабиться и принять интересную позу, как какой-то выродок разрушил весь его барьер. И надо же ему было увязнуть под этим треклятым шкафом — жизнь воистину умеет потешаться. Тэ, конечно, сильный человек, особенно для омеги, но та рана детства, нанесённая насильником, когда он был ещё таким милым и несмышлёным малышом, наивным до всего, как оказалось, заросла не до конца — и именно этот гад снова сковырнул болячку на сердце. От воспоминания о том, как похотливый Чонгук по-свойски сминал его ягодицы — затягивало глаза пеленой. Он ещё не видел его, не знал толком, но тот уже растормошил в нём столько забытых чувств, что хотелось выть. А что ещё хотелось, так это уебать этого гандона! Тэ спешил домой с мыслью как следует потренироваться на манекене, представляя на его месте теперь уже не просто абстрактного альфу, а Чон Чонгука! *** — Итак, вот ваш пациент на сегодня, доктор Чан. Осмотрите его как полагается. И чтобы без фокусов. Иначе, сами знаете, что последует за вашим неверными действиями. — Грозно отчеканил доктор Мин, в его речи было столько холода и стали, что Чимин с трудом узнал его голос. Он всё ещё лежал с закрытыми глазами, решив, что притворится, будто он всё ещё без сознания, будет лучше всего. Да и просто открывать их было страшно. Страшно смотреть в глаза этим двум людям, страшно услышать вопросы и обращения к нему. Сейчас всё это было невыносимо, он впервые возненавидел отца по-настоящему. От этого было больно, он никогда не думал, что когда-нибудь дойдёт внутри себя до таких крайних чувств. Что-то с громким дребезгом разбивалось внутри Чимина — и ему казалось в эти мгновения, что это была его душа. — Да уж, я успел убедиться в том, как вы умете действовать! — Без всякого страха ответил доктор Чан. Чимин понял, что этот человек не заодно с отцом и доктором Мином, и вцепился в эту мысль как в спасение — он не с ними, он не сделает ему плохо. А потом почувствовал, как его кофта приподнимается, а чьи-то тёплые руки мягко прикасаются к животу и бокам. — Вы что, его через мясорубку прокрутили? — Разъярённо спросил доктор Чан, сверля взглядом рядом стоящих мужчин. — Не твоё дело! — Это уже был голос его отца. — Ублюдки. — Прошипел про себя Чан, и задёрнул кофту. — Выйдите из кабинета! — Какого хуя! — Гневно дёрнулся Хун. — Это интимный осмотр! Попрошу выйти! — Настаивал доктор. — Мы выйдем, но помни обо всём, о чём мы толковали. — Снова напомнил доктор Мин. — Да уж, как забыть. — Шикнул Чан. Мужчины вышли, а Чимин ощутил возле своего носа нестерпимый запах нашатыря. Он скривился и прокашлялся. — Спокойно, спокойно, — Успокаивающе заговорил альфа, немного отходя и разводя руки в стороны, показывая таким образом, что он открыт и ничего не собирается делать — Я доктор Чан, я не сделаю тебе ничего плохого. Ты мне веришь? Чимин приподнялся на локтях и задрожал всем телом, а затем, переведя тревожный взгляд на доктора, осторожно кивнул. — Ложись. Тебе надо лежать. Тебя ведь Чимин зовут? — Парень опять кивнул, а доктор Чан помог ему устроиться поудобнее. Почему-то ему хотелось верить. По честности сказать, хоть кому-то хотелось верить — и в данной обстановке, самым достойным кандидатом на роль союзника казался именно доктор Чан. Он начал оказывать первую помощь, а за манипуляциями вести неспешный разговор. Причём так мягко, словно общался сейчас с ребёнком — видимо боялся, что психика парня могла пострадать или он сейчас может из-за стресса после пережитого совершить необдуманный шаг — закричать или кинуться. А в данной ситуации этого было совершенно не нужно. — Они вдвоём тебя били? — Убирая лёд, спросил доктор. — Только отец… — Выдавил из себя Чимин. — Ты мне можешь довериться? Я не заодно с этими ублюдками, но я вынужден молчать… — Отвёл взгляд альфа. — Я постараюсь. — Тихо выговорил Чимин, смотря сквозь доктора Чана. — Я должен для начала проверить тебя на УЗИ, убедиться, что внутренние органы не пострадали. Потом возьму анализ крови на гормоны и ещё кое-какие анализы, а затем… — Доктор Чан остановился. — Тебя когда-нибудь осматривал митролог? — Ннет… — Ужаснулся Чимин. — Ты главное не волнуйся, я ведь доктор, в этом нет ничего плохого. Давай будем считать, что ты просто пришёл на плановый осмотр. — Альфа попытался улыбнуться, но вышло плохо. — Я никогда не был на плановых осмотрах. — И тут Чимина накрыло. Он зарыдал, а доктор тут же его обнял, чтобы он плакал в его плечо, заглушая таким образом звуки. — Ну же, Чимин, у нас не так много времени. Давай поможем друг другу. Ты дашь выполнить мне всю диагностику, а я на время огражу тебя от твоего отца. Как тебе такой план? Чимин неверяще закивал головой, продолжая всхлипывать. — Вот и хорошо! Ты молодец, Чимин, ты очень храбрый. Чем увлекаешься? — Чан начал убалтывать Чимина отстранёнными темами, за что он был несказанно ему благодарен. Говорить о чём угодно, лишь бы не вспоминать о случившемся. Забыться на время, лишь бы не думать о том, что его ждёт дальше. Примерно через час в кабинет вошёл доктор Мин. — Ну что тут у вас? — Спросил он. — Где Чимин? — Без церемоний ввалился Хун, шаря взглядом по сторонам. — Чимин в отдельной палате. — Строго проговорил Чан. — Какого хуя он в палате? — Уже чуть не полез с кулаками Хун, но доктор Мин его вовремя осадил. — А что вы хотите? Привели парня в ужасном состоянии и думаете его забрать обратно? Вы вообще ничего не понимаете? Так дела не делаются! — Грозно ответил альфа. — Говори, Чан! А ты не ори раньше времени. — Развёл по сторонам конфликтующие стороны доктор Мин. — Я сделал ему УЗИ малого таза и брюшной полости, слава богу, повреждений внутренних органов нет. Но есть разрыв мышц. Ему строго рекомендован постельный режим и физиотерапия. — Начал своё повествование доктор. — Из-за того, что длительное время не была оказана помощь, а в последствии ему вкололи сильное обезболивающее, что нельзя делать при таких травмах, — Чан злобно уставился на Мина, — мне нужно наблюдение за пациентом в динамике. Это крайне важно сейчас, чтобы не было последствий для детородной функции в том числе! Вот он и добрался до важного, отчего Хун весь напрягся и стал слушать более внимательно. — Не надо на меня так смотреть, Чан! Это была вынужденная мера. — Доктор Мин смотрел на альфу исподлобья. — Говори дальше. — Так вот, с детородной функцией тоже пока не совсем ясно, по предварительным данным — всё неплохо, но опять же, мне нужны результаты анализов. Сейчас уже поздний вечер — они будут только завтра. Если что-то прояснится дополнительное — будем решать по факту. Но он должен остаться здесь под наблюдением! — Заметив вновь подступившую волну возмущения со стороны отца Чимина, он твёрдо добавил, — это не обсуждается! — Не горячись, Хун, он прав. Если есть вероятность осложнения, то лучше не рисковать. Ты ведь в курсе, сколько стоит на кону? — Надавил на упрямого бету Мин и тот сдулся, под натиском неоспоримых аргументов. Однако недоверие так и сквозило в его глазах и оба доктора это прекрасно видели. — Я тоже буду здесь, всё будет под моим контролем. — Хлопнул он по плечу Хуна, ставя таким образом точку. — Что там дальше? — Да, что там с его девственностью?! — Напряжённо спросил Хун. — Можете не волноваться так сильно, мальчик чист. — На скулах альфы заиграли желваки, ему было неприятно от всего происходящего. Уж не понятно для чего им всё это было нужно, но если они так сильно пекутся о детородности и девственности парня — тут всё очень и очень мерзко. Однако была ещё одна странность — это то, что не смотря на возраст, у Чимина ещё не было течки. С этим надо было разобраться. Чан решил, что поможет Чимину настолько, насколько это в его силах — двое мужчин, что стояли сейчас в его кабинете, вызывали у него стойкое омерзение. — Чист значит… Очень хорошо! — Хун удовлетворённо потёр руки и облегчённо вздохнул. — А теперь уходите! — Рыкнул доктор Чан, выпроваживая неприятных посетителей. — Не командуй тут, ты ещё не знаешь, с кем связался! — Кинул ответку Хун. Но Чан уже развернулся спиной, и начал приводить рабочий кабинет в порядок, показывая всем видом, как они ему безразличны. *** Под капельницами и успокоительными Чимин быстро провалился в тревожный сон. Он был запутанный и липкий — в нём его скручивают непонятными верёвками, сворачивают чьи-то руки и несут по длинным-предлинным коридорам. Никаких объяснений, никаких слов — он кричит, но не слышит своего голоса. Ему обрезали связки, обрезали крылья — он товар, который несут в самую дальнюю дверь, которая находится в конце длинного лабиринта коридоров. Темнота сгущается, а за каждым поворотом таится опасность. Его несут на вытянутых руках, словно на заклание и он ощущает неприятные прикосновения в темноте — словно со всех сторон одни только руки, жаждущие прикоснуться к нему в самых непристойных местах, недопустимо много. Они такие же чёрные, как и стены, из которых они растут — кончиками пальцев, ладонями, кто как дотянется — они совершают свои безотчётные манипуляции, повергая Чимина в неимоверный ужас от происходящего. Но самый кошмар его ждёт там, за закрытой дверью, к которой его принесли. Через щели из комнаты, в самую пустоту тёмного пространства вокруг него льётся красный свет — дверь открывается, и глаза Чимина просто таки наполняет ярким взрывом кровавого зарева. Он подскакивает в постели и понимает, что просто спал. Но ужас не прошёл. Он внутри него — и уйдёт ли он теперь, совершенно не понятно. — Успокойся, Чимин. Это всего лишь я, доктор Чан. — Успокаивающе придерживает его альфа, он некоторое время находился рядом со спящим пациентом и осматривал его раны. От него веет уверенностью и каким-то умиротворением — Чимин чувствует, что он хороший человек, он может ему доверять. — Сон приснился? — Спрашивает доктор. — Да. — Кивает Чимин и снова укладывается в кровать. Сегодня боль совсем отчётливая: нутро словно горит изнутри, а от того что он резко подскочил — чувство, что сейчас разорвёт живот. Трудно сказать, что не болит — болит всё. — У тебя разрыв фасций. Но, слава богу, с частичным сохранением их целостности. Хотя твоему отцу я вчера этого не сказал. — Чан подмигнул. — Чтобы ты подольше полежал тут. Тебе повезло, что у тебя такой хороший пресс. Качаешь? — Альфа по-доброму усмехнулся, и от этого сделалось как-то свободнее. — В том числе. — Слегка улыбнулся в ответ Чимин. — А что значит то, что вы сказали? — Растяжение. Ну и плюс обширные ушибы. Но всё это хорошо лечится физиотерапией и покоем. Главное, никаких серьёзных повреждений нет! Ты в рубашке родился, Чимин. — Доктор Чан снова улыбнулся. Однако идиллию прервал вошедший доктор Мин. — Чимин, ты уже проснулся, мальчик мой. — Елейным голосом заговорил он, и от этой двуличности сделалось до боли неприятно. Чимин криво улыбнулся — он не хотел себя выдавать, что вообще-то вчера слышал весь разговор в машине, и в курсе того, что те совместно затеяли какое-то мутное дело. Не известно, вспомнит ли отец о том, что проговорился вчера при нём о том, что он кому-то там принадлежит, но включить дурака по максимуму — будет куда правильнее сейчас. — Как себя чувствуешь? — Всё таким же голосом, зачем-то интересовался Мин, будто ему и правда это интересно. — Как видите, лучше всех! — Сдерзил Чимин, а Мин кивнул в сторону Доктору Чану. Оба вышли в коридор. — Ну что там? Анализы готовы? — Сменив интонацию на металлические ноты в голосе, спросил доктор Мин. — Готовы. У него гормональный фон просто зашкаливает. — Ответил доктор Чан, смотря сердито. — Не смотри так на меня, не испугаешь. — Хмыкнул Мин. — Так это что, предвестники того, что скоро у него наступит первая течка? — Для этого фон должен быть всё-таки ниже. А тут он просто по верхней границе. Есть подозрение на злокачественную опухоль. Да и то, что у мальчика до сир пор не было течки — тоже фактор в эту пользу. В общем, нужно обследование. — Блять… — Только и выругался Мин. — Хуну это не понравится… — Что не понравится? — Зло процедил Чан. — Что у его сына, возможно рак? — Не твоё дело. — Ткнул он пальцем в грудь альфы. — Проводи своё обследование. Как хочешь! Но чтобы ни одна дополнительная душа не узнала. — Я не онколог, мать твою! — В ответ ткнул пальцем Чан. — Я сказал, как хочешь! — Зло процедил доктор Мин, разворачиваясь на каблуках. — Иначе сам знаешь, где окажется твой муженёк. — Сука. — Прошипел доктор Чан, снова заходя в палату к Чимину.