Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

Столь тяжёлые диагнозы, как рак и тому подобное, никогда не говорятся пациентам с бухты-барахты, не проверив несколько раз — это известно всем докторам. Потому что такие известия не остаются в душе бесследно. Кто-то переосмысливает жизнь, кто-то сходит потихоньку с ума или озлобляется, а кто-то кончает с жизнью. Трижды проверь, убедись, подтверди у коллеги в конце концов, если случай запущенный, а уж потом со всей чистотой совести выкладывай. И то, любой онколог вам скажет — насколько тяжело сообщать, к примеру, о том, что опухоль не операбельна, или что у пациента третья или даже четвёртая стадия и шансов нет вообще — тут даже бывалые не выдерживают тех эмоций, которые на них обрушиваются в ответ. У людей в один момент ломаются жизни, у некоторых как по цепочке — меняются судьбы близких людей: остаются сиротами дети, смерть забирает истинного, без которого и свет не мил — всякое бывает, на всякое насмотришься. И от этого постепенно начинаешь грубеть душой… Потому что врач тоже не железный — это его своеобразная защита, он тоже может сломаться под грузом боли и ответственности, но только мало кто это понимает. А если врач потухнет, что тогда? Если у доктора будут дрожать руки — он не сможет провести операцию, если он будет бояться ответственности — он будет путаться с диагнозом. Знайте, у каждого врача есть своё личное кладбище — в нём души тех, кого они не смогли спасти, не успели уберечь от смерти. И это ещё одна тяжелая доля в судьбе каждого доктора, с которой ему следует прожить до конца своей жизни — если ты не можешь принять этот факт, то ты просто однажды свихнёшься. Доктор Чан никогда не хотел быть онкологом — слишком тяжело, но смертей не удаётся избежать никому, ни в одной области медицины. Порой пациенты умирают от банальной глупости, и тогда кажется «за что я борюсь, если не могу помочь даже в простом случае?». Конечно, у доктора Чана тоже было своё персональное кладбище и он помнил всех омег, которых ему не удалось спасти. Ему приходилось работать и с коллегами-онкологами, когда было подозрение на рак матки, к примеру — и он всегда молился, даже будучи агностиком, чтобы его подозрения не оправдались. Чан был везунчиком, и, как правило, почти всегда всё обходилось чем-то менее серьёзным. Вот и в этот раз, заходя обратно в палату к Чимину, он уже заранее молился об этом бедном мальчике, которого так варварски используют в своих целях эти подонки. Особенно Хун, которого и отцом то не назовёшь. Если на Чимина свалится ещё и это… он будет просто раздавлен! Поэтому, конечно, он ему не будет говорить пока ни о каких подозрениях, просто проведёт ещё кое-какие тесты и обследования, а придумать причины, почему это надо сделать, не составит труда. Потому что, если это только его догадки, то не стоит тормошить его нервную систему лишний раз. Натянув улыбку, он вошёл в палату. — А теперь, пока снова не пришёл доктор Мин, будь он не ладен, давай поговорим. — Доктор Чан был немного напряжен. Чимин понял, что он хочет о чём-то поведать, что-то его явно гложет изнутри. — Так вот, я хотел спросить, как так получилось, что у тебя к 19-ти годам не было течки? Прости, я не знаю всей твоей ситуации, но полагаю, что всё более чем серьёзно. — Я и сам не знаю почему, и доктор Мин не знает. Он наблюдает за мной с детства, я никогда не был в поликлиниках — мне это запрещено. Всё решается только через доктора Мина. — Ответил Чимин. — Вот как… Но почему? — Пока не понимал Чан. — Дело в том, что родители скрывают, что я омега по рождению. По всем документам я бета. — Прости, до меня никак не дойдёт суть. Я думал, что тот мерзкий тип — твой приёмный отец, ведь он бета! — Доктор Чан внимательно смотрел на Чимина, пытаясь разобраться. — Нет, он мой родной отец. А ещё у меня есть родная мать. — Вздохнул Пак. — Но как же… Погоди-ка… так ты… Вау! — Воскликнул альфа. — Значит ты тот самый случай? Ох… Ещё, будучи студентом, я слышал о таком на лекции, но лично с подобным мне ещё не доводилось сталкиваться на практике! Да и моим коллегам тоже. — Чан говорил будто сам с собой, но вдруг он словно мысленно отряхнулся и спросил. — Так они что же, считают тебя каким-то не таким что ли? — Я не знаю, может так, а может стесняются меня такого, или ещё что хуже… но только я с детства привык к тому, что меня называют ущербным, калекой, инвалидом и так далее… — Чимин погрустнел, ожидая, что доктор Чан сейчас тоже всё осознает и выскажет ему что-нибудь нелицеприятное. — Да это они ущербные! Инвалиды на всю голову. Боже, надеюсь ты сам себя таким не считаешь? — Доктор Чан взглянул на Чимина и тут же понял, что попал в точку, этот парнишка находится на самом дне представлений о самом себе. — Никогда так не думай, понял! Ты не инвалид, ты особенный. Доктор встал и начал нетерпеливо ходить по палате. — Знаешь, это впервые в моей практике! Я так взволнован. Ох… — Было видно, что Чан и правда весь словно на седьмом небе. А Чимин вдруг почувствовал себя каким-то инопланетянином, которого вскоре будут препарировать учёные, дабы узнать что-то новое для медицины. Час от часу не легче. С какой стороны не посмотри — он не такой как все! — Брось, не думаешь же ты… — Чан прочитал на лице Чимина тревогу. — Нет, не думай что с тобой что-то не то! Такие случаи бывают, это не что-то прям уникальное, как я сказал до этого. Я это просто на эмоциях так выразился. — Доктор начал подбирать слова и это отчётливо бросалось в глаза. — Просто это, скажем так, очень редкий случай. Мне с таким не доводилось сталкиваться. Но поверь, ты такой же омега, как и все остальные. — Не такой же! — Вдруг вскрикнул Чимин, ему надоело притворяться, что всё хорошо. — Я недоделанный, я недоомега! — Вот что, Чимин, ты сейчас успокоишься, и я тебе кое-что скажу. — После новых, услышанных фактов, о которых ему только что поведал Чимин, у доктора Чана появились кое какие обнадеживающие соображения. Но ему нужны подтверждения, в таком деле как у Чимина надо быть деликатным, да и врачебную этику никто не отменял. Только бы потянуть время и задержать его здесь под любыми предлогами. Пак какое-то время просто смотрел на доктора, а потом кивнул головой. — Вот что Чимин, у меня есть кое-какие мысли на счёт твоего состояния и почему у тебя непорядок с гормональной системой и течкой. Но, теперь, когда ты рассказал мне такие важные сведения о себя… скажем так, мне нужно какое-то время, чтобы всё взвесить и сопоставить. Ты ведь понимаешь, что правильный диагноз — это половина дела? — Чан мягко улыбался, поселяя этим самым в сердце какую-то непонятную надежду. Чимину было не ясно, на что именно он рассчитывал, на какой исход от всего этого, но он хотел доверять доктору Чану, и чувствовал, что это можно сделать. — Понимаю. — Тихо сказал Чимин. — Так вот, я проконсультируюсь с коллегами из других стран, потому что в моём окружении, по честности сказать, нет таких похожих случаев как твой. Но, как только я всё выясню, я сразу всё тебе расскажу, я тебе обещаю! Хорошо? — Доктор Чан мягко потрепал Чимина по плечу, а тот в ответ снова кивнул. — Мне нужны ещё кое-какие тесты крови и тканей для этого… и ты же позволишь сделать тебе МРТ? — С надеждой в лице сказал альфа. Была в его просьбе какая-то тревога что ли, будто Чимин может ему отказать, хотя зачем ему это не понятно… или что ещё — Пак не мог разобрать. Но того явно что-то терзало, и он с трудом скрывал волнение. — Да, конечно. Это не больно? — Как-то совсем по-детски спросил парень, отчего доктор выдохнул. — Айгу, нет конечно, просто полежишь в чем-то, напоминающим космический аппарат и всё. — Подхватил ясельный настрой Чан, на что Чимин коротко хохотнул. Вот и хорошо, так гораздо лучше. *** Тэ тщательно готовится к встрече с Чонгуком. Он одевает черные брюки палаццо, потому что очень любит подобный крой, сверху черный худи — накидывает капюшон и натягивает черную маску. Он сам не понимает, на кой ему вся эта конспирация и мишура, когда он может открыто подойти и врезать ему без объяснений с разворота так, чтобы он навсегда день с ночью попутал. Но нет, он какого-то лешего заморачивается, продумывает план, в сотый раз прокручивает в голове детали, как какой то одержимый. Тэ смотрит на себя в зеркало и в своём воображении отмечает, что чем-то он себе сейчас напоминает ниндзю, или неудержимого убийцу-мстителя под прикрытием темноты — не хватает только двух черных полос на скулах, но так в универ не пойдёшь, примут за сумасшедшего. Хотя, возможно, он уже итак сумасшедший! Потому что ему явно снесло крышу из-за какого то похотливого альфы — так он пошатнул его моральное равновесие. Он только и думает о Чонгуке, представляет, как мстит тому за своё унижение, за то, что долго не мог уснуть и провалялся пол ночи в накативших думах. Накануне он следил за ним, хотел, наконец, увидеть этого кобеля, чтобы знать, кому будет прописывать по первое число. Всё, как и сказала Солар: плэйбой и бабник высшей категории, не пропускает ни одной более-менее симпатичной задницы, а долбанутые омеги словно и рады сами их подставлять навстречу! Ну, точно, не все дома — их лапают, а они визжат от восторга. Богатенький буратино, привыкший получать всё, о чём только пожелает. Тэ фыркает от этой мысли, затем ещё раз, критично смотрит на своё отражение, снимает капюшон, а маску кладёт в рюкзак. Тэ не хочет заострять внутри себя внимание на внешности Чонгука, но тем не менее, он никогда не был слепым и понимает, почему все вешаются на этого похотливого самца: он отлично сложён, высок, подкачан и на морду хорош. Сегодня он его морду то и подправит, а заодно и мозги, чтобы винтики встали на правильные места. Подкараулит его после занятий выходящим из здания: если он всё правильно рассчитал — лучшей точкой для внезапного появления будет неприметное место в кустах, возле левого крыла — именно там Чонгук проходил в прошлый раз. Дай бог и сегодня пойдёт по тому же маршруту. Ну, или в случае чего, будет действовать по обстоятельствам. День тянется невероятно долго, даже любимое занятие по вокалу даётся с трудом — голос то и дело срывается, мысли витают где-то далеко, не дают настроится на волну распевки. Тэ получает за это втык, но с учителем не спорит — заслужил. Солар он сказал, что не сможет ей сегодня помогать, так как у него тренировка — ага, так… потренируется кое на ком. Даже в столовой любимая еда не лезет в горло, а ведь покушать он любит! Почему-то всё как-то слишком сложно… Так быть не должно, это не что-то особенное для Тэ, просто очередное показательное выступление для перевоспитания зарвавшегося альфы. Тогда почему он такой замороченный? Возможно, потому что этот случай отличается от других? Никто ещё не заходил так далеко, как эта собака… «Не просто абы какая собака, а очень породистая и мега дорогая — тебе такую даже на погладить денег не хватит!» — вдруг откуда-то начинает говорить с ним голос из подсознания. Тэхён от такого даже резко затормаживает на месте — в спину тут же врезается однокурсник, который шёл следом за ним. — Эй, чего встал, как вкопанный? — Трёт он ушиб, и оглядываясь, идёт дальше. «Гладить? Да я так ему чёрную шерстку причешу, что его никто не опознает!» — сжимает кулачки Тэхён и продолжает движение. Наконец-то наступает вечер, Тэхён устраивается на исходной точке в кустах и смотрит во все стороны словно коршун. Месть близка. В установленное время из главного здания выходит Чонгук: он расслаблен, одет в обтягивающие кожаные брюки и куртку, чёрные, словно смоль волосы, развевает вдруг из ниоткуда поднявшийся ветерок — Чонгук ёжится и улыбается широкой улыбкой проходящему мимо омеге — отвечает на его приветствие. Тэ смотрит внимательно, маска натянута, глаза сузил в зловещем прищуре. Через минуту к альфе подбегает Хосок. «Дьявол…» — шипит Тэ. Однако Хосок на кого-то отвлекается и затягивает в разговор — бурно жестикулирует, смеётся, хлопает парня по плечу, на что тот улыбается как-то очень натянуто — видно, что его застали врасплох. Чонгук разворачивается, и не глядя, выкрикивает Хосоку «я тебя подожду», сворачивая влево на выход. «Идёт!» Сердце Тэхёна колотится как ненормальное, он слышит, как оно отстукивает свой ритм у него в голове, кажется, что буквально лицо пульсирует в такт, нет — всё тело. «Что за дела? Сосредоточься!» Когда Чонгук своей размашистой походкой доходит до начала зарослей, Тэ решает что пора и выскакивает из укрытия в проулок между зданием и кустами. Он встаёт в стойку и замирает, глядя на неприятеля в упор с вызовом — вид его как у мстительного волчонка, оскала только не видно за маской. Чонгук останавливается и приподнимает бровь, смотря на чёрный силуэт. — Мы знакомы? — Спрашивает он низким голосом, отчего Тэ на миг теряет самообладание. — Не совсем так… — но тут же берёт себя в руки, — но я никак не могу забыть нашу встречу. — Без доли иронии отвечает Тэхён, отмечая, что альфа напротив, ухмыльнувшись, начинает медленное движение в его сторону. — Если так, можем познакомиться поближе! — Улыбается он той же улыбкой, какой буквально парой минут назад скалился какому-то омеге. Надвигается. — Засунь своё знакомство себе в жопу, кобель! — Огрызается Тэ. Чонгук останавливается, как громом пораженный. В его мозгу происходит резкий хлопок, нет — даже взрыв! — этот голос, эти ругательства… Ну конечно! А оказавшись ближе к интересному объекту, происходит ещё и взрыв в носу — снова тот крышесносный запах! Чонгука накрывает с головой, он уже очень хочет получше разглядеть этого омегу. Но тот в маске, на его глаза лезет блондинистая чёлка, да и место затенённое — какое разочарование… Что за загадочный омега, который его так манит? — Не стоит так выражаться, детка, тебе не идёт. — Уже совсем расплывается в улыбке альфа, похоже, он просто уверен в своём очаровании. А Тэхён уверен в том, что сейчас кому-то будет очень больно. — Я тебе не детка, запомни это, урод! Никто не смеет меня лапать! — Голос Тэ на миг выдаёт его задетые чувства и Чонгук это чувствует. Он пытается всмотреться в лицо, но, кажется, даже маска не может скрыть того, как искажено неприятием сейчас лицо напротив. — Извини, я не сдержался… твоя попка была слишком сладкой. — Спокойно, как само собой разумеющееся говорит Чонгук. Он хочет поговорить ещё, хоть о чём-нибудь, не важно — голос омеги его будоражит, тревожит какие-то природные струны, он снова очарован и загипнотизирован. Но последние слова так выводят омегу из себя, что он, не замечая ничего вокруг, немедля кидается в сторону альфы, собираясь совершить удар ногой в прыжке. Однако, не всем планам суждено проходить по заранее установленному порядку — жизнь часто вносит свои коррективы. Кто-то, буквально за несколько минут до появления на месте дислокации Тэ, успел уронить на дорожку шарик мороженого. А пока он ждал свой объект мести, оно успело подтаять, растёкшись предательской лужицей. Именно в неё, словно в капкан, и наступил сейчас неудачливый мститель, даже не успев сообразить, что траектория его скоординированного движения слишком резко изменилась: левая нога поехала вперёд, а правая по инерции взметнулась вверх, совершая полёт — предательское сальто утягивало за собой тело омеги, и с этим ничего нельзя было поделать. Какие-то доли секунд и вот Тэхён уже лежит на асфальте, внезапно оказавшись под Чонгуком, опешившим от такого неожиданного поворота событий. — Ты как? — Протягивает руки помощи Гук. Тэхён чувствует боль в левой ступне — то ли растяжение, то ли вывих, непонятно. Он шипит и кроет разными словами всё на свете: себя, тех свиней, что разлили какую-то гадость на асфальте, злодейку судьбу и Чонгука, что тянет сейчас к нему свои клешни. И что теперь? Тэ получается, вроде как — раненый, а эта скотина — спаситель? Ещё и благодарным ему за это быть? Да ни в жизнь! Да, его левая нога ноет от боли, но правая то вполне дееспособна! И вот она неожиданно для благородного рыцаря делает резкий взмах вверх и со всей силы попадает в пах альфы. Чонгук в тот же миг весь скручивается, изгибаясь буквой S, и хватается за отбитые причиндалы: глаза на выкате, лицо красное — картина, достойная кисти — так и быть, Тэхён даже сделает скетч по памяти, ибо это того стоит! Чонгук хватает ртом воздух, но никак не может вдохнуть — боль внизу просто адская, но он держится. Вроде как… «Крепкий, гад!» — думает Тэхён и ударяет вдогонку альфе под коленную чашечку, отчего у того подгибаются ноги и он валится наземь, всё так же держа свои драгоценные бубенцы в руках, при этом глухо мыча. Тэ резко перекатывается в сторону, освобождая пространство для поверженной тушки и, опираясь о стену, поднимается. — Только попробуй ещё раз тронуть, я тебе так засажу, ублюдок, что детей иметь не сможешь! — Тэхён на взводе, он тяжело дышит, сам не понимая почему, ведь совсем не устал — просто смотрит на альфу и больше ничего не предпринимает, пытаясь запомнить каждый момент страдания черноволосого. «Пусть помучается, как я мучился!» Так сейчас хотелось снова врезать этому недоплэйбою, но… он не может — принципы не позволяют. Бить раненого или поверженного — это низко и жалко, не о том его учили, наставляя на путь гармонии духа. «Пусть живёт» — милостиво думает Тэхён. «Мда, правда, какая-то скомканная месть получилась»… с привкусом сливочного пломбира, чей потревоженный запах разносился сейчас между альфой и омегой. Сладкая месть. — Гуки, ты где? — Послышался голос Хосока, что вывел Кима из непонятного транса. Он тряхнул головой, последний раз глянув на кряхтящего Чонгука и, прихрамывая, удалился за угол. — Кто тебя так? — Спрашивает ошеломленный Хосок уже немного пришедшего в себя друга. Чонгук сидит на кортках, слегка придерживаемый другом и мотает в неверии головой. Хосок обеспокоен, а Гук наоборот, ухмыляется через отступающую боль. — Каков, а! — Горько усмехается альфа. — Ты чего такой странный? Тебя по яйцам или голове ударили? — Не понимает реакции друга Хосок. — Хрен его знает… — Кстати на счёт хрена — всё норм? — Хосок сочувственно строит болезненную гримасу. — Ему нужен лёд. — Хмыкает Гук и внимательно смотрит на Хосю. — Это был тот омега. — Омега? — Вытаращивает глаза Хосок. — Тебя уделал омега? — Ну, знаешь, это слишком чувствительное место! — Возмущается Чонгук. — Яйца разбиваются с одинаковым треском, независимо от габаритов их хозяина. — Хосок понимающе соглашается. — Пошли ко мне в общагу, отсидишься немного. Верхом на своём коне, думаю, тебе будет неудобно добираться. — Он подставляет плечо, а Гук, отмахиваясь, вышагивает, прихрамывая рядом. — Ты рассмотрел его лицо? — Он был в маске. Но это не важно — теперь для меня дело принципа познакомиться с этим розовым перчиком! — Чонгук улыбается совсем по-звериному, что не ускальзывает от взгляда Хосока. — Ты мазохист что ли? — Удивляется друг. — Я фаталист. — Уже весело смеётся Чонгук. — А этот омега с характером! — Опять этот запах на тебя так повлиял? — Закатывает глаза Хосок. — Он тебя бить будет, а ты и рад? — Не будет, вот увидишь. Ты же меня знаешь. — Уверенно отвечает Гук, размышляя над тем, как теперь разыскать этого проказника. — Наконец-то хоть один омега на тебя не повёлся. — Заржал Хося. — Он мне нравится! — Мне тоже. — Ухмыльнулся альфа. — Ты всё ещё так и не видел его лица, не забывай. — Хмыкает Чон. — И думаю, сейчас-то у тебя в штанах не шевелится как в прошлый раз? — Это мои проблемы. — Отрезает Гук. — Ну если они тебе так нужны… — Разводит руками Хо. — Но что-то мне подсказывает, что он просто так тебе не дастся. — Значит, тем слаще будет победа. — Со странным блеском в глазах, ухмыляется Гук. Знал бы сейчас Тэхён, с каким треском разрушилась его идея «покарать и отвадить», он бы сто раз подумал, стоит ли того его пресловутая недоместь. Потому что Чонгук из того сорта людей, что не только не отступает — трудности в завоевании его наоборот — подстёгивают и распаляют. А таковых у него сто лет как не было, омеги слишком легко прыгают к нему в руки. Сегодняшним внезапным перфомансом Тэ, не только не отвадил, а наоборот возбудил любопытство альфы — Чонгук решил, что будет носом землю рыть, но отыщет загадочного омегу с будоражащими нутро запахом и голосом. Фаталист ведь как-никак. *** Чимин лежал в палате и перебирал карты, которые по его просьбе принёс ему Доктор Чан. Альфе удалось отвести подозрения доктора Мина и наладить относительно спокойное пребывание Чимина в одиночной палате — сделать это было не так уж и трудно, поскольку Мин и сам хотел проверить Пака на злокачественную опухоль, поэтому это стало самым решающим фактором — ведь дело не должно быть загублено. Отец его не навещал, чему Чимин был только рад, так как видеть Хуна было выше его сил. Доктор Мин заглядывал утром, в обед и вечером — каждый раз с улыбкой и словами приветствия, как ни в чём не бывало, видимо это было привычное для него двуличие. Правда, оно всё равно никак не укладывалось в голове слишком чистого для этого Чимина. Он не кривил душой, когда искренне не понимал, как можно быть таким — бесчестным, лживым притворщиком, хотя и сам играл на два фронта — но то был не его выбор и желание. Нет, Пак не был наивным и глупеньким, но он был из тех, кто свои честные жизненные принципы самонадеянно переносил на всех вокруг, обеляя таким образом поступки и мысли других людей — даже если они, порой, лопались по швам. Но теперь что-то в нём пошатнулось — улыбаться в ответ доктору Мину не было никакого желания, он и раньше его не жаловал, а сейчас и вовсе разочаровался. Он то считал, что тот лишь исполнитель — может даже отец его чем-то запугал или прижал к стенке какими-то угрозами в своё время. Как он ошибался, придумывая отговорки его грязным поступкам — оказалось, что доктор Мин очень даже заодно с его отцом и вся его сочувствующая доброта была лишь маской, чтобы Чимин просто лишнего не сопротивлялся и доверял. Время в больнице тянулось очень долго, но безмятежная стабильность и правду пошла Паку на пользу — он много спал, добирая своё время отдыха, которое обычно уходило на бесконечные старания в школе и дома — впервые он спал неприлично долго. Так же он выполнял все предписания и под руководством доктора Чана учился делать перевязки и обрабатывать раны, так как у того был рабочий день и он не всегда мог помочь ему с этим сам, а привлекать кого-то ещё было нельзя. Ещё ему сделали МРТ, что показалось и правда забавным — огромный агрегат сканера, был похож на космическую капсулу — Чимин на время представил, что он ребёнок и это его первый полёт в космос. Потом ему сделали какой-то очень болезненный анализ, но он стоически его вытерпел, потому что, как твердил себе Чимин во время процедуры, эта боль была совсем не той, что он получил в тот злосчастный вечер — и даже телесная, она не шла ни в какое сравнение с моральной. По истечении четырёх дней анализов и консультаций, доктор Чан пришёл в палату к Чимину какой-то не похожий на себя — возбуждённый, да ещё с чаем и выпечкой, приготовленной мужем. Разлив напиток по чашкам и поставив одну из них на прикроватную тумбу, доктор дождался, когда тот отхлебнёт и попробует рогалик — и только тогда приступил к разговору. — Давай начнём с того, что ты — омега, рождённый в семье бет. Плюс у тебя длительная задержка течки — это редкость. Я проконсультировался с зарубежными коллегами, а так же сам почитал о подобных случаях — их описание, пусть и с трудом, но я всё-таки нашёл в архивах. Все они разные, однако есть и кое-какие общие черты: у всех омег был гормональный фон выше обычного. Твои анализы показывают тоже самое — у тебя гормональный фон просто зашкаливает. Неизвестно почему это так происходит, но похоже это норма для подобных случаев! — Доктор Чан чему-то радовался, а Чимин не мог понять чему именно, что такого хорошего в его повышенном гормональном фоне. — И о чём это говорит? — Уже с большим интересом спросил Пак. — Давай это останется пока между нами, я не буду ничего говорить твоему отцу, потому что не знаю как эта информация повлияет на твою ситуацию… Но я подозреваю, что это предвестник начала течки. Правда когда она произойдёт, завтра или через месяц, предсказать это невозможно. — Выдал информацию альфа, отчего Чимин громко охнул. Он не мог поверить в услышанное! Это немыслимо! Он слишком смирился с мыслью о том, что он уже не будет полноценным омегой. Нет, такая информация не умещалась в его голове. Слишком много всего в последнее время. — Но почему только сейчас?.. — Неверяще качая головой, спросил Чимин. — Да, время твоего полового созревания давно прошло. Но, опять-таки, по скудным данным — у некоторых омег течка могла задержаться из-за разных факторов. У кого-то это была хроническая болезнь, у кого-то сильнейший стресс. Думаю в твоём случае — это второй вариант. Полагаю у тебя этих стрессов предостаточно, судя по твоему отцу. — Доктор внимательно смотрел на Чимина, рассматривая его реакции и малейшие изменения в настрое. — Теперь я понимаю… — Задумчиво протянул Пак, думая о том, сколько всего он натерпелся и в каком напряжении пребывал всё это время. — Но, знаете, в моей жизни ничего не изменилось, всё стало только хуже! Стало быть и стресса больше. Почему вдруг всё изменилось. — Точно ничего не изменилось у тебя в последние дни? Вспоминай, Чимин! — Подбодрил его доктор Чан. — Ну, я поступил в университет. — Начал думать он, перебирая события. — О, и моя метка активировалась! — Метка? — Удивился доктор. — Ах, это та, в виде бабочки. — Да. — Тепло улыбнулся Чимин, было видно, что мысль об активной метке его по-настоящему греет. — Ох, Чимин! Поздравляю, так значит ты встретил своего соулмейта! Это очень волнительно, так ведь? — Доктор Чан улыбался. — Ох… да. Я и не рассчитывал ни на что такое! А когда узнал, на следующий день так много думал об этом, что даже сознание потерял. — Легко засмеялся Чимин, вспоминая недоразумение. — Вот как. — Задумался альфа. — Думаю это не от раздумий. Похоже, это всё от твоего повысившегося гормонального фона, и ещё какое-то событие запустило его… Про то, чтобы это было вызвано соулмейтом — таких сведений попросту нет. И я так понимаю — ты не знаешь кто это? — Нет. — Сразу сник Чимин. — Так вот, кто-то запустил в тебе процесс и всё пошло по нарастающей. Хочу предупредить тебя, в твоём случае всё будет проходить более бурно, чем у обычных омег. — Предупредил доктор. — Как это? — Недоумённо спросил Чимин, ожидая уже услышать какие-то не очень приятные вещи. — Поскольку в твоём случае гормоны бушуют по максимуму, то и все протекающие симптомы будут скорее всего проявляться тоже по максимуму. Например, повышенная чувствительность к запахам… — Но я не чувствую запахи, — тут же отклонил такую версию Пак. — Поздравляю, теперь будешь. — Усмехнулся доктор, снова наблюдая за забавной реакцией. Чимин был крайне милым, от удивления он морщил маленький носик, а его большие глаза делались ещё больше. Ну как такое создание можно вообще бить… уму непостижимо! — Потом повышенная возбудимость. — Чан снова усмехнулся, глядя на зардевшегося багровым цветом парнишку. — Да, Чимин, и ты должен быть к этому готов, чтобы это не было для тебя большим сюрпризом. Я так понимаю, твоим половым воспитанием никто из родителей не занимался? Чимин отрицательно покачал головой. Ему было неловко слушать такое от постороннего мужчины, тем более альфы, а уж говорить… Он чувствовал, как к лицу подступает огонь. Но это же доктор, он не должен так реагировать, он хочет ему помочь, и лучше ему повнимательнее его послушать, чтобы потом и впрямь не попасть впросак или не придаться панике. — Так вот, ты начнёшь чувствовать влечение к альфам. Такое, какого не испытывал до этого, будешь реагировать на них. Начнёшь ощущать их запахи — и эти запахи начнут тебя привлекать. Какие-то больше, какие-то меньше. Потом ты станешь более чувствительным, как в физическом плане, так и в эмоциональном. Но это всё общие предположения — всех тонкостей я не могу знать, так как всё протекает индивидуально, тем более в твоём случае… — Доктор рассказывал, а Чимин не отвлекаясь с интересом слушал. Было чувство, что скоро перед ним откроется какой-то новый мир! А ведь в нём живут все омеги… он никогда до конца не мог понять Тэхёна, но теперь он станет к нему ещё ближе. Когда-то давно, Чимин интересовался вопросами полового созревания альф и омег, самостоятельно выуживая информацию. Но когда его время прошло, а он так и не стал тем, кем должен был сталь по задумке природы — он решил, что продолжать интересоваться этой темой нет смысла. Со временем информация подзабылась, а теперь, слушая доктора, он словно её по крупицам восстанавливает. Только вот у него всё равно всё будет протекать не так — если все омеги проходили этот этап жизни, идя по равнине, то он пойдёт по самому высокому пику. Что это значит — он не имел понятия. Это и будоражило и пугало одновременно. — Когда у тебя начнётся течка, скорее всего и болезненное состояние у тебя будет тоже обострено. Я боюсь, как бы тебя не свалило от болевого шока… Знаешь, я пожалуй пропишу тебе одно хорошее обезболивающее, оно продаётся только по рецепту, ты его купи и пусть оно всегда будет с тобой. Хорошо? — Чан внимательно посмотрел на Чимина. — Хорошо. — Впечатлённо выдохнул Пак. — Потом твой собственный запах. Думаю, что во время первой течки он тоже проявится более интенсивно, чем это бывает обычно у омег. Во всяком случае, в подобных случаях, как у тебя, так и было. Так что в этот момент тебе лучше быть дома, сам понимаешь — это не шутки! На такой феромоновый взрыв альфы не смогут не среагировать. Причём довольно бурно. — Доктор Чан посмотрел на Чимина, чтобы убедиться, что тот понял всё предельно точно. Чимин кивнул затуманенным взглядом. По честности это его уже пугало — эта сторона жизни, когда будут съезжать мозги как у него, так и у противоположного пола… И что ему с этим делать? Как-то контролировать? Это вообще возможно контролировать? — Мы ещё поговорим об этом, — примерно поняв тревоги Чимина, немного увёл в сторону доктор, чтобы продолжить и не стопорить беседу, — Мне вот интересно, ты случайно не встретил своего истинного? Правда ты не мог этого узнать, ты же не чувствуешь пока запахов. Да и истинный тебя бы не признал… без длительного контакта, даже если бы запах и был. — Альфа всё рассуждал вслух. — Почему вы думаете, что я мог встретить истинного? — Удивился такому повороту разговора Чимин. — Дело в том, что в описанных случаях, когда течка не наступала долго, катализатором её появления было именно то, что омеги повстречали истинного. Возможно, но это не точно, что в твоём случае произошло то же самое. Однако этого не узнать наверняка… Чимин проморгался. «Не может быть, чтобы я ещё и истинного повстречал. Это смешно. Так не бывает!» — захотелось рассмеяться, но не делать же это при докторе, это будет выглядеть довольно-таки странно, словно он слетел с катушек. — Ты не отвергай такую мысль, — словно услышав мысли в голове Чимина, продолжил Чан, — Если всё так, как я сказал, и твой истинный где-то рядом в твоём окружении, то твоё состояние будет только усиливаться. Сам понимаешь, влияние феромонов — дело непреодолимое, ты не чувствуешь запаха, но они своё дело знают и будут влиять на твой организм, как закинутые туда дрожжи. — Я постараюсь быть внимательным, доктор Чан. Спасибо вам за всё, что вы для меня делаете. — Чимин привстал с подушки и сделал небольшой поклон. Альфа отпил ещё чаю и стал довольно пережёвывать рогалик с абрикосовой начинкой, что так заботливо приготовил его любимый муж. Он был в хорошем настроении: пришли результаты анализов и МРТ — страшный диагноз не подтвердился, и это грело его душу, во-первых как доктора, а во-вторых как человека. За эти дни он успел привязаться к маленькому омеге, он был таким хрупким и беззащитным, со светлой душой и спокойным характером — такой лёгкий, совсем не избалованный — где уж ему, рассудительный и терпеливый. Всё в нём, как в альфе, жаждало защитить этого несчастного птенца, но как это сделать, когда он сам связан по рукам и ногам? Мысли о муже и докторе Мине, что так не вовремя использовал своё служебное положение, вдруг разом разрушили радужную атмосферу — жизнь не облачко, на котором можно перелететь через все трудности — тогда уж она больше похожа на грозовую тучу, которая и сама полна скрытых разрядов. Только и жди, откуда прилетит в следующий раз.