Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

Бар «шпилька» был местом отдыха для состоятельных господ, но знаете, когда человек напивается, то в скотское состояние может прийти кто угодно и вне зависимости от состояния кошелька. Алкоголь равняет всех под одну гребёнку — если ты в душе урод, то не важно, какого ты сословия — твоя мерзкая натура выйдет из тебя, будь на тебе хоть брендированный прикид или шмотки с рынка. Обёртка тут не поможет — под спиртовыми парами все фантики опадают, как листва по осени. И вот одна из таких перепивших лишнего компаний нуворишей, которые не так давно поднялись на каком-то бизнесе, шумела своим незамысловатым сообществом особенно несдержанно. Они хоть и быстро разбогатели, их воспитание и манеры, как были на изначально-печальном уровне, так там и остались — не успев догнать возросший капитал. Увы, но с деньгами не приходит новое и уникальное мироощущение, и не меняется характер — это миф и заблуждение для дурачков, верящих в мир во всём мире — меняются лишь условия и масштабы для жизни с тем же самым багажом, что был в тебе заложен изначально. Мелкие душонки и гадливые умишки распространены повсеместно и по любую сторону баррикад, однако с возрастанием капитала возрастают их возможности для токсичной деятельности. Новоиспечённая компания «богачей» вовсю шумела в бильярдной. Ощущение того, что они поднялись из грязи в князи и теперь могут позволить себе гораздо больше, чем могли до своего лёгкого подъема — опьяняло похлеще алкоголя, а так же развязывало их наглые умы и языки. Особенно одному из их компании: он вел себя слишком буйно, раздражая общественность своими выходками, докапываясь до всех, кто, по его мнению, как-то не так на него смотрит или что-то не то делает. *** Чимин, слегка подогретый ещё не выветрившимися до конца алкогольными коктейльчиками, смирно сидел и ждал Солар, которая убежала за кулисы к Тэ. Сама же приказала ему воздержаться от вообще всяких походов куда-либо. Короче, мамочка в действии. — Поздравишь с выступлением потом! Тэхёни не обидится, я ему всё объясню. — Пояснила она удивленному Чимину своё одиночное удаление. Он спокойно сидел какое-то время на диванчике, а потом ему стало скучно и он начал раскачиваться в такт музыке, блаженно при этом улыбаясь — нужно же было хоть чем-то себя занять в одиночестве. Правда своими умильными действиями, сам того не замечая, он снова стал обращать на себя внимание, вызывая смешки и улыбки. Даже Намджун, заметив периодические похихикивания посетителей в сторону соседнего стола, перевел туда свой зоркий взгляд, ну а увидев Чимина в действии — поднял брови, то ли от удивления, то ли ещё от каких эмоций. На его взгляд Пак выглядел… как ребёнок, который впервые выпил что-то чуть крепче лимонада. Не отдавая отчёта своим действиям, он подтанцовывал прямо не сходя с дивана, елозя из стороны в сторону попой и делая перед собой круговые движения руками. Которые, к слову, пребывали в длинных рукавах свитера, закрывая его пальчики и свисая вниз, словно плюшевые змеи. «Господи, на сколько размеров ему велик этот свитер?» Чимин поднял голову к потолку, вытягивая изящную шею — он с интересом разглядывая что-то наверху, то и дело, вертя головой из стороны в сторону и улыбаясь мягкой улыбкой непонятно чему. Намджун не удержался, и тоже быстро глянул под потолок, «да что он там с таким видом рассматривает»? А там… ничего особенного — система вентиляции, потолочные плиты и прожекторы. «Наклюкался» — подумал Намджун. Ну да, вид слегка пьяненького Чимина был довольно забавным, но и в то же время… милым. Вообще, глядя на него, хотелось задаться вопросом: «каким ветром такое существо как он, задуло в подобное заведение? Ему же надо максимум в семейную пиццерию, где только молочные коктейли и сок!» Чимин сидел и сидел, честно ждал подругу, как и обещал — никуда не уходил, но зов природы он ведь, знаете ли, тоже не ждёт… Поэтому не в силах более сдерживаться, он встал с места и, немного пошатываясь, всё-таки решил двинуть в сторону уборной. Проходя столик, где в это время расслабленно сидел Намджун, попивая виски с колой (вся остальная компания разбрелась кто куда), Пак немного споткнулся, ойкнул, но успешно выровняв курс, почапал дальше под пристальным взглядом альфы. Чимин даже забыл про все свои меры предосторожности, которые так усердно вырабатывал долгими годами проб и ошибок, когда смело открыл дверь туалета и, слегка споткнувшись о порог, эффектно влетел внутрь помещения. Он не ожидал, что там кто-то будет, однако по странности (ну да, ну да) у одного писсуара пристроился какой-то альфа, делая своё мокрое дело. Внезапно осознав, что он тут как бы не один, Чимин растерялся и встал как вкопанный, уставившись при этом на справляющего нужду мужчину немигающим взглядом. Нет, будь он в трезвом состоянии, то конечно никогда бы и ни при каких обстоятельствах он не стал бы так лупить на кого-то в мужском туалете — упаси господь, а тем более на альфу! Он поскорее бы проскользнул в ближайшую кабинку, как всегда это делал в подобных случаях, но тут его отчего-то перемкнуло… — Ты чё, блять, вылупился, хуесос мелкий! — Прохрипел альфа, из той самой буйной компании, злым тоном. — Йяя… — Отмирая, замялся Чимин. — П-простите… — Ты что, на мой член решил поглазеть? — Гаркнул черноволосый. — Тогда подходи поближе, рассмотришь изнутри. Вот тут Чимин чуть не протрезвел, вдруг осознав, что нарвался на подвыпившего неадеквата, а потому ему надо срочно сматываться от греха подальше. Собственная нужда, конечно же, тут же отошла на второй план — взгляд у альфы был какой-то слишком шизанутый, писать расхотелось разом. «В другой раз и при лучших обстоятельствах!» Чимин развернулся и, с силой дёрнув за ручку двери, вылетел наружу. Но отойти далеко у него не получилось, так как альфа, быстро заправив причиндал в штаны, двинулся вслед за ним, желая докопаться до мелкого «провокатора». Он настиг Пака на выходе в зону бара и легко схватив того за грудки, уставился на Чимина красными от гнева глазами. — Ты кто, блять, такой, чтобы уходить, когда я тебе не разрешал? Мы ещё не договорили, сучёнок! — Альфа плевался слюной и откровенно быковал. — Мне не нужно разрешение. — Всё-таки чуток алкоголя ещё плескалось внутри Чимина, поднимая на поверхность остатки, так не вовремя, всплывшей из его недр, дерзости. — Ах ты, паскуда! — Заорал озверевший альфа, привлекая внимание посетителей. — Убери руки! — Взвизгнул Чимин, когда черноволосый больно схватил его за шкирку и насильно потащил в бильярдную, где вовсю развлекалась его компания. Еле успевая перебирать ногами вслед быстрой ходьбе, Чимин почти волочился задом наперёд за не контролирующим себя, потерявшим все берега, альфой. Вся эта возня и крики дошли и до Намджуна. Обернувшись на звуки и увидев картину маслом, он нахмурился, взгляд его потемнел. Моментально прикинув, что к чему, Нам встал из-за стола и быстрым шагом пошёл в том направлении, куда только что уволокли Чимина. Вообще-то этот грёбанный шумный альфа уже и так задолбал за целый вечер своими шатаниями и выкриками, а тут он вообще уже так откровенно накинулся на несоответствующего по своей силе и габаритам Пака. Хотя, честно признаться, этот бета по весовой категории не проигрывает разве что только младшим и средним школьникам. Его физические параметры, похоже, где-то в тех классах и остановились. Весь вид Чимина… слишком мелкий и беззащитный. Одним словом — гуманитарий и творческая натура. Но разве он в этом виноват? Внутри у Намджуна взыграло. Это край. Пора эту малину обломать! А вот тут небольшое лирическое отступление, для понимания ситуации, почему же Нам постоянно за Чимина заступается (да, скажем так, вначале это было сделано непреднамеренно, но чем дальше в лес, тем всё меньше поводов утверждать что-то подобное). Знаете, каждого человека может клинить абсолютно на-разном: кто-то вот не выносит беспорядка, кто-то не переваривает когда трогают его волосы или смотрят, когда он ест — у каждого свои спусковые механизмы, приводящие к ответным действиям. Иногда, как говорится, даже палка стреляет — и порой вполне миролюбивого человека может так переклинить на, казалось бы, не существенной для другого мелочи, что тот готов разнести всё к чертям собачьим. Намджун вот, к примеру, может многое стерпеть и снести в плане чужих «выебонов», может дать объяснение чужой грубости или упёртости, оправдать, пусть и порой хуёво, чужую драму с неприятными последствиями… К оскорблениям в свой адрес он относится похуистично; если кто-то его терпеть не может или ненавидит — это дело выбора каждого, он это принимает; если взрослые мужики лупят друг другу морды — да на здоровье, он не полезет разнимать, ибо он нифига не благородный типаж, который вписывается за непонятную правду. За друзей да — разрисует, потому что это ему понятно и близко. Но, есть у него небольшой пунктик, по которому его конкретно клинит. И пунктик этот существует на уровне внутреннего непереваривания. Это вот как, например, какой-то компонент пищи не усваивается организмом, и ты хоть припарки на жопу ставь, хоть делай себе вазэктомию с трепанацией, но стоит съесть хоть кусочек неусвояемой организмом пищи — тебя будет рвать от неё во все стороны. Вот и всё. Просто срыв крыши. У Намджуна срывает, когда издеваются (бьют или глумятся) над кем-то маленьким и беззащитным, будь то животное, ребёнок или инвалид. Особый пункт — сексуальное домогательство. Перед этим фактом он безоружен и неподконтролен самому себе. Таков факт. Сначала, впрочем, было только второе, но из него плавно вытекло и всё остальное. Это просто образ «беззащитного существа», уже дорисованный и обобщённый его подсознанием. Это и есть тот самый его не усваиваемый компонент. И связано это с историей из детства. Да уж, куда без него — всё хорошее и плохое прямиком оттуда — от родного и солнечного. Дело в том, что Нам был свидетелем насилия сексуального характера: произошло это в восьмилетнем возрасте, когда он гулял с родителями в каком то парке и решил убежать от них, то ли в поисках приключений, то ли в желании пощекотать близким нервы — не суть важно. Как раз тогда у него был первый бунт, и он ещё по окончании первого класса спалил школьную лабораторию (этот год вообще был знаковый и нелёгкий). Убежал он довольно прилично, за пруд, миновав какую-то странную постройку с заброшенным садом, а потом углубился в дебри огромного зеленого массива, где вообще почти никто не ходит. Он представлял себя эдаким свободным человеком, искателем запретных тайн или чего-то такого, что фантазируют дети наедине с собой и природой. А в итоге, услышал сдавленные визги, всхлипывания и причитания. Что именно бормотал девичий голосок, было не понятно, слишком невнятно произносились слова — больше прожевываясь и причмокивая. И когда, тихо подобравшись к источнику, он уже было хотел окликнуть ту незнакомую девочку, чтобы поинтересоваться, почему она плачет — внезапно осекся и врос от увиденной картины в кусты. Маленькую девчушку (или это была уже девушка постарше, просто очень щупленькая и низенького росточка) ртом насаживал на свой расчехлённый прибор какой-то мерзкий старикан (ну или он таковым ему показался в силу собственного возраста). Намджуна просто чуть не вывернуло от этого зрелища, и это не смотря на то, что в свои восемь лет в плане полового воспитания знал уже довольно многое (раннее любопытство и ум в этом плане отличный союз для быстрого поглощения информации). Но одно дело читать и смотреть картинки, и другое — видеть собственными глазами извращенный, насильственный пример. Мозг в таком возрасте очень пластичный, тогда он и закрепил нужные картинки и расставил их на свои места, защищая психику не доросшего организма. Намджун, хоть и был под «неизгладимым впечатлением», однако смог нащупать камень и метнуть им в мерзкого типа, накрыв таким образом его сладострастное удовольствие медным тазом. Мужик, конечно, не ожидал такой подставы в столь уединенном месте, поэтому с перепугу метнулся в сторону, еле успевая натягивать на ходу штаны. Девчонке в тот день, можно сказать, частично повезло, так как начатое внезапно прервалось, не дойдя до своей кульминации. И грустно и смешно, но кого благодарить девочка так и не поняла (что с ней было дальше, тоже тайна покрытая мраком), так как Нам не решился выйти на свет. Он просто быстро покинул место «преступления и наказания», пребывая в шоковом состоянии. Это и стало переломной точкой, когда мозг, чтобы сгладить негатив от увиденного — окрасил собственный поступок по спасению в положительные характеристики, выработав вот такой одобряемый гештальт (вроде как он всё правильно сделал, а потому молодец и вообще самый настоящий Д’Артаньян). С тех пор в его мозгу прочно засел образ маленького беззащитного существа (пол по итогу стерся), который не может за себя постоять. Конец истории и экскурса в психологию. Намджун, полный ярости и решимости во взгляде, твёрдой походкой вошёл в бильярдную и, схватив обидчика «беззащитного существа» за плечо, резко развернул лицом к себе. — Ты что ж, сука, людям отдых то портишь, а? Ещё и маленьких обижаешь… Вот скажи, кто ты после этого? — Сводящим судорогой тоном спросил Намджун, тем самым ставя опешившего парня впросак. — Я? Эээ. Джувон… — Гандон! — Грубо пояснил Нам, как его звать на самом деле. Альфа на мгновение выпал в осадок от такого нелестного сравнения. — Хуесос ты долбанный, вот ты кто! А ещё — гадливое ссыкло. Ясно тебе? — Продолжил вкладывать «правильные» мысли в голову собеседника Нам. Выглядел он устрашающе. Люди вокруг притихли, ожидая увидеть, как же в итоге разрешится конфликт. — Ты оху. — Не успел он договорить, как Намджун схватил его за шкирку, прожигая злым взглядом в опасной близости лиц. На скулах у обоих заиграли желваки. Чимин стоял рядышком и испуганно хлопал глазками. — Ебальник свой прикрой, а то сейчас рогалик отвалится и в штанину упадёт. — С непроницаемым лицом опасно прошептал Нам. — Ты что ли его открутишь? Или, может, просто подержаться хочешь? — С предъявой кинул Джувон, выпячивая челюсть вперёд. — Хули я с тобой тут разговариваю, с залупой. — Скривил лицо Намджун и внезапно кинул противника на бильярдный стол. Чимин охнул. Пока Джувон соображал, что случилось, барахтаясь как перевёрнутый на спину жук — суть да дело, Намджун уже взял один из шаров со стола и с силой приложил им «гандону» между ног. Тот моментально взвыл от боли, народ вокруг дружно простонал в ответ, а дружки Джувона кинулись к Наму — набивать морду за своего приятеля. Чимин, стоявший всё это время с открытым ртом сбоку от Намджуна, был тут же, с силой, подвинут его мощной рукой в сторону. Пак и не подумал сопротивляться или возмущаться такому жесту — тут уже и дураку было ясно, что намечалась драка, а Намджун просто убрал его с поля боя подальше, вглубь к толпе. — Не высовывайся! — Прорычал Нам, резко повернув к Чимину голову и, указывая на него длинным пальцем. Пак и не собирался. Он самую чуточку плыл от действия алкоголя: всё происходящее казалось ему каким-то второсортным кино с мордобоем, в которое его, по непонятному стечению обстоятельств, затянуло по самые уши. Кто-то свистел и улюлюкал, кто-то наоборот — визжал, а Чимин только и смотрел заворожённым взглядом на то, как Намджун впечатывает в трёх подоспевших к нему альф кулаки и различные части своих мощных ног. А он и не знал, что Намджун умеет ТАК драться! Это впечатляло, даже не смотря на неприязнь к альфе — сила его ударов, по правде говоря пугала и одновременно ошеломляла Пака — он конечно уже видел, как тот умеет расправляться с соперниками, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Нам, не жалея сил, с хрустом выбивал из соперников всю их удаль, а заодно и сознание. «Он что, боец что ли? Столько в нём силы…» — думал с перепугу Чимин, а, поскольку, в данной драке, он был на стороне Намджуна (он же за него вступился), то в душе Пак радовался, что тот превосходит противников по силе. Чимин наблюдал за происходящим с замиранием дыхания, боясь лишний раз выдохнуть: одного Нам приложил об колено так, что тот согнулся пополам и повалился на пол — Чимин охнул — два других хотели сыграть в игру «подержи его, пока я буду бить», но у них ничего не вышло. Намджун, используя свои же скрученные сзади руки как подставку, оттолкнулся ногами от пола и двинул ими в грудь альфы напротив с такой силой, что тот улетел далеко в сторону, больно приземляясь задницей на пол. Тот, что держал его сзади, от рывка Нама подрастерял захват, и тогда он, воспользовавшись ситуацией, с силой выкрутился из хватки, разворачиваясь и ударяя кулаком сопернику в челюсть. Брызнула кровь и послышалось дружное «уууу». Парень рухнул как подкошенный. Чимин уже вовсю переживал за поединок — он кусал губу и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Недавно опрокинутый на пятую точку парень, уже встал на ноги и побежал на Намджуна как разъярённый бык, рыча что-то устрашающее. Однако Нам, точно тореодор, в последний момент ловко увернулся в сторону, при этом смачно пиная быка под жопу, придавая таким образом тому ещё большего ускорения. Не давая опомниться, Намджун подошёл вплотную к сопернику и носком ботинка пнул его в живот, а затем — добавочно кулаком под дых, отправляя в нокаут. Туша рухнула. Чимин закрыл ладошками рот. Вообще то, что наблюдал сейчас Пак — это была грязная драка без понятий «один на один» и «подожди, пока противник поднимется». Она была по типу «уличных боёв». А в уличных боях нет правил — там выживает тот, кто проворнее и расторопнее. Намджун закалялся именно в таких потасовках и прекрасно знал, что когда парни машут руками и ногами в самой обычной драке (особенно если число противника превосходит по количеству), то хороши любые приёмы, которые помогут выиграть время, обставить и вырубить как можно большее количество соперников. И использовать в таких случаях можно и НУЖНО абсолютно любые сподручные средства. А ещё те, кто в уличных драках сам принимал непосредственное участие, точно знает, что в них нет никаких регалий, что в них с одинаковым треском ломают как призёров тхэквондо, так и мастеров по боксу и вольной борьбе. Улица — не ринг, где есть свой свод правил и принципы чести — один промах, одна нечестная подстава, один удар заточкой или чем ещё — и ты можешь попрощаться с жизнью. Поэтому, извини Чимин — тут нет рыцарей в золотых доспехах, тут есть разъярённые альфы, а так же есть их пот вперемешку с кровью и соплями, а так же безжалостность — око за око, удар за удар. Чимин лупил глазёхами по сторонам, боясь упустить все моменты, сам не понимая почему — зрелище было неприятным и грязным, но он не хотел отводить глаз — даже окончательно протрезвел от собственного подскочившего адреналина. В это время немного оклемался Джувон: взяв в руки бильярдный шар, он надвигался сзади на Намджуна. Тот этого не видел, так как стоял спинок к сопернику. Но, зато, это прекрасно видел Чимин. — Намджун, сзади! — Пак вскрикнул немного осипшим голоском, сопереживая тому, что соперник сейчас подло ударит Нама сзади, он подпрыгивал на месте, указывая пальчиком за спину альфы. Не теряя время, Намджун резко развернулся — и надо сказать вовремя, потому что ещё секунду и шар бы приложился к его голове, а так — он успел отклониться. Соперника же по инерции развернуло немного в сторону, так как на промах им была приложена немалая сила, а потому он раскрыл незащищённую зону затылка и тут же ощутил в неё чувствительный удар локтем. Шар из руки выпал, Джувон развернулся к Намджуну, чтобы что-то предпринять в ответ, но мгновенно получил сокрушительный удар ногой в живот. От приложенной силы того повело назад, он завалился на спину, ударяясь об стенку бильярдного стола и рушась вниз под весом собственного поверженного тела. Намджун обернулся к Чимину и коротко кивнул головой. Пак качнул в ответ. — Что происходит? — Ворвавшийся в бильярдную с вылупленными глазами по пять копеек Чонгук, и уставился на Намджуна, дыша от быстрого бега через раз. На лице Чона отражалось небольшое смятение от увиденного: нет, так-то уже понятно, что драка уже произошла, а помощь, судя по аккуратно упакованным товарищам — не требуется, но всё-таки… неожиданно! «Как блять, такое могло случиться за такой короткий срок? Всё же хорошо было…» Хосок толкает Гука в плечо, головой указывая в сторону Чимина: тот стоит с ошарашенным видом и смотрит на Намджуна так, будто сказать что-то хочет, но так как его горло, судя по всему, свело судорогой — сделать ему это проблематично. — Да вот, пообщались тут… — Пожимает плечами Нам, обводя руками «приятелей по общению», а потом исподлобья, приподнимая одну бровь, смотрит на Чимина. Ну, всё ясно, что без Пака тут не обошлось. «И как это у них вечно так всё происходит?» — Хосок уже просто охреневает с этих двоих. И, что естественно, сам собой уже напрашивается вопрос: «что дальше?» Судя по существующей тенденции — «дальше» тоже непременно будет, но как-нибудь потом. Он подбегает к Чимину, чтобы удостовериться, что с тем всё хорошо, потому что с Намом то уж определённо точно всё в порядке — тот, наоборот, бодрячком, повеселел даже! — Чимин, ты как? — Тот в ответ кивает, для него всё как в замедленной съёмке — будто и сам заторможен, моргает долго-долго, губы складывает так, будто что-то сказать хочет. — Что? Говори. — С-с-спасибо. — Шепчет Пак так тихо, что даже не разобрать, будто просто рот немой открывает. — Что? Я не понимаю! — Морщится Хосок, приближая своё ухо поближе к Чимину. А Чимин не к нему обращается, он на Намджуна смотрит — ему и неловко такое говорить «вот уж никогда бы не подумал», но и отмалчиваться — это уже будет верх свинства с его стороны! Потому что, если бы альфа не подоспел вовремя, то кто знает, что бы с ним сделал этот неуравновешенный тип? Ведь он был явно не в себе, а уж как от него перегаром несло… Поэтому Чимин подбирает всю свою волю и гордость в кулачки и делает шаг вперёд, в свет лампы. Его светлая макушка тут же рассеивает лучи, создавая вокруг себя необычайно мягкую ауру. — Спасибо! — Уже более чётко выговаривает Чимин, смотря в чёрные глаза напротив. Альфа делает удивлённый взгляд, поскольку, опять-таки, не ожидал ни той помощи от беты в нужный момент, ни, уж тем более, ответной благодарности. — Квиты. — Уже более хитро смотрит Нам, отвечая своим низким голосом. — Просто… не связывайся больше с непонятными типами. «И что это значит? В смысле?» — Пак тут же теряется от этих намёков. А они есть? Ну, ему определённо чудятся именно какие-то непонятные подводные камни. «Вот и зачем говорить загадками? Неужели нельзя всё сказать прямо? Он что — сфинкс что ли?» — Я не связывался… — Начинает оправдываться Чимин, но не успевает докончить фразу. — …он сам пришёл. — За него это делает Намджун. И главное таким невинным тоном, будто Чимин тут сказки рассказывает, будто «просто так без повода никто никогда не пристаёт». — Просто скажи, что повздорили. У парней так бывает, в этом нет ничего… — тут уже настала очередь Чимина прерывать альфу, повышая тон. — Никто не вздорил! Я вообще никогда не вздорю! — Да, прозвучало немного по-детски, и… несколько вздорно, хах. Но Чимин ведь возмущён, а потому имеет право! Почему ему не верят? — Я просто зашел в туалет и посмотрел на него. Взгляд Намджуна вмиг оживился, блеснув ярким огоньком. — И часто ты так на парней в туалетах смотришь? — Ухмыльнулся он. — Не часто. — Искренне ответил Чимин, не успев уловить связь, и даже не поняв, что ответил весьма двусмысленно. Потому что его от этого альфы уже мелко трясёт, а он тут ещё, по непонятным причинам, что-то там доказать пытается. — Мне начать беспокоиться? — Уже с явной издёвкой ухмыляется альфа. Чимин застыл с широко раскрытыми глазами, осмысливая диалог. А придя к неутешительному выводу, в возмущении и одновременно смущении — приоткрыл рот буквой «О» и залился румянцем. Своим видом сейчас Чимин больше напоминал удивлённого плюшевого котёнка, нежели какого-то отъявленного вуайериста — тут уже всем очевидно, что Нам просто прикалывается. Всем, да только не Чимину! Он же видит, что альфа над ним просто издевается со всей имеющейся у того надменностью. «Конечно, кто такой Пак Чимин! Мелкий бета, до которого с уважительным тоном никогда не снизойдут. И ничего-то с того раза не изменилось!» Всё это время Чонгук с Хосоком стояли рядом не вмешивались в диалог, потому что… потому что, блин, это такая занятная клоунада! И какого хрена Нам так с этого тащится? — вот вообще ни разу не понятно. То ли и правда нравится прикалываться над Чимином, то ли что-то ещё. Что-то у него вообще какой-то нездоровый интерес к этому парнишке в последнее время… Нет, вроде как, все эти события с ними и не специально происходят, но то, сколько своего времени уделяет Намджун на всю возню с младшим, даже на те же прожигающие взгляды или язвительные комментарии — для него это слишком! Это даже не на грани — это за гранью. — Я хочу к Тэхёну! — Упрямо заявляет Чимин, развернувшись от противного индюка на сто восемьдесят градусов, и обращаясь к Хосоку. Ха, а ведь не только ты один сейчас хочешь к Тэ… но только не всем дана такая роскошная возможность и привилегия, да Чонгук? Тот мгновенно оживляется, слыша имя своего ангелочка, а Хосок, кивая головой, уводит Пака с места происшествия. В бильярдной уже вовсю орудуют подоспевшие люди из администрации, вызывая скорую и полицию. В общем — хорошо отдохнули. *** — Бро, я ведь тебя знаю как свои пять пальцев… — Внезапно доверительно начинает Чонгук, отчего Намджун внутренне напрягается. Примерно знает уже, что тот сказать хочет, чует откуда ветер дует. Но ему этот разговор как кость в горле. Сейчас вот вообще не в тему. Не переварит скорее всего, а может просто не то настроение. Побитых имбицилов уже сгребли в кучку — лежат себе, «отдыхают». Скорая на удивление приехала раньше полиции — ну, в принципе, ожидаемо, у вторых вечно какой-то неспешный режим, до странности для такого огромного города-миллионника. — Говори уже, что хотел, а то скоро полиция приедет. — Безразлично выдаёт Нам. — Я же вижу что всё не так просто. Все эти вписки за Чимина… — Чон пытается говорить осторожно, слова подбирает, тщательно взвешивая, боится не на ту дорожку ступить и похерить начатый диалог. — Ты к нему не равнодушен, так? Намджун медленно поворачивает голову — он своего близкого друга и правда, знает слишком хорошо, и если тот вот так с ходу говорит подобное, то значит, что-то углядел такое, что он сам от себя прячет? Но разговор этот не особо клеится — какой-то он слишком неправильный для Намджуна! Он вписывается, потому что не может по другому, у него же пунктик! — Ты ошибаешься. — Ледяным обертоном голоса отвечает Нам. Говорит так, что настаивать на обратном нет никакого желания. Кто другой бы и не стал, но у Чонгука прав побольше будет, поэтому он продолжает, на свой страх и риск. — Мне ты можешь сказать правду, бро! Мне вообще похуй кто тебе нравится, от этого моё отношение к тебе не изменится! Просто хотел напомнить тебе это… ну, чтобы ты не забывал. — Гук на друга даже не смотрит, ему зрительный контакт не требуется, чтобы почувствовать все эмоции друга и кожей распознать, как тот уже перевоплотился в эдакого чёрного дементора — своей подавляющей аурой начинает высасывать из окружающих остатки радости, если таковые ещё у кого и были. Вот такой он — его брат Намджун — «лёд и пламя», но Чон то знает, что тот сейчас сменит гнев на милость, только переварит услышанное. Главное, чтобы переварил. Он и правда никогда не осудит друга ни за какие пристрастия, потому что Нам… он человек-кремень — слишком мало позволяет себе в плане эмоциональных привязанностей, и от этого его шкура становится всё более грубой и неспособной воспринимать внешние раздражители. Но этот Чимин… мать его, первый, кто может творит с его другом такие необычные вещи: он выводит его за пределы привычных состояний, расшатывает, добавляет новый спектр эмоций. Да, пусть порой и отрицательных, но ведь добавляет! Это всё говорит о том, что Намджунов заледеневший курсор смещается с нулевой точки! И это уже само по себе радует… но и удивляет одновременно. Уму непостижимо, как этому Чимину удаётся делать подобное одним только своим присутствием… но если у него это так хорошо и легко получается, то тогда… он будет для Чонгука в безоговорочных лидерах на сердце каменного друга. И пофиг, что тот бета. Потому что он искренне переживает за своего брата: он то видит, как тот забил на себя — не верит ни в истинность, ни в любовь… Возможно от того ещё, что ему истинного найти, как звезду с неба достать — задача почти нереальная. Ну, правда, удел альф и омег с двойным запахом — это лишь… относительно приемлемые отношения, найти же своего истинного — слишком маловероятное событие. Такая вот несправедливая превратность природы. Процент тех, кто встретил — очень небольшой: таковых, наверное по пальцам пересчитать можно. Поэтому, приняв эту аксиому (а Намджун же, блядь, умный), он наверняка смекнул про процентную вероятность ещё когда только считать научился — и тогда он просто принял её как данность и забил. Он же мистер логика, мистер расчётливый ум, а у таких — упрямые цифры решают исход на счастливое будущее. Короче, Чонгук решил, что будет топить за Чимина столько, сколько потребуется, чтобы окончательно расшевелить друга. Надо чтобы он человеком был, а не машиной! Ну да, не найдёт он истинного, но ведь вполне может быть счастлив и в нетрадиционных отношениях. Чонгук думал об этом с тех пор, как заварилась вся эта каша с Чимином и ответных реакциях на него твердолобого друга. Гук, вообще, очень толерантный в этом плане человек — и для него в приоритете всё-таки чувства, а не все эти «принятые нормы морали». Особенно, если это будет на пользу самым близким! Вот такой он, наш мистер «горячее сердце». А теперь ещё по совместительству и самый счастливый — мистер «влюблённое сердце», потому что нашёл свою перчинку! И от этого он вообще летает, словно ему этот ангел два своих крыла подарил! Необыкновенно! И этой своей лёгкостью и счастьем ему с другом поделиться хочется. Именно с ним, чтобы у того тоже ёкнуло, ну хоть где-нибудь, хоть бы на каком уровне… Намджун, чёртов реликт — пора его реанимировать, размораживать из льдов вечной мерзлоты. — Ничего нового мне сказать тебе нечего. — Выдыхает Нам, немного понизив градус давления. Гук прав в том, что он не всё принимает, но то, что он знает о себе — охраняется внутренним хищником со всей тщательностью — его прайдовый лев никогда не спит и всегда стоит на страже внутренних интересов и принципов, готовый одним ударом мощной лапы перебить позвонки любому нарушителю внутреннего спокойствия. То, что Чимин тревожит в нём какие-то странные течения… это вовсе не то, что так красочно нарисовал себе Гук в своём представлении. Этот поборник любви всех цветов радуги похоже, вообще, на фоне своих чувств к внезапно приобретённому счастью — немного рехнулся. А Чимин… Он просто мелкий нарушитель спокойствия — вот кто он! Но почему тогда даже внутренний лев не понимает, что происходит? Да и Нам определить эти течения не в силах… он и копаться не хочет, по честности говоря — ему и так живётся неплохо. Его мир устоялся, он в нём плавает, как рыба в воде — а с неизбежным он просто свыкся. Да и дел по горло: скоро у отца снова важные переговоры, в которых он, конечно, согласился помочь — батя не теряет надежды, чтобы приобщить сына к своему бизнесу. Уже, правда, не в том русле как раньше — понял, что отрабатывать право явно не по его, да и перерос он уже это. Доказал, что если что — может сам своё дело организовать. Слухами мир полниться, а у Кёнхо есть свои уши везде — он в курсе, что сын уважаем уже в высоких кругах, и не за «красивые глаза» и статус, а на собственные заслуги. И это ли не повод для отцовской гордости? Кёнхо вслух может и не скажет, а на деле — уже не получается как раньше, а потому он приглашает Нама на переговоры и запрашивает консультации как вполне состоявшегося бизнесмена. Потому что тот даёт дельные советы — у него взгляд молодой, не замыленный — видит порой под таким углом, как он сам не может сообразить. Иногда советы выглядят рисково, но ведь срабатывает! А ещё у Намджуна теперь, помимо всего прочего, важная миссия с новым приложением. Идея до банальности проста! Странно, что никто её раньше не решился воплотить, но, как говорится, теперь это их проблемы — он её за собой в бюро запатентовал, так что теперь он единоличный владелец. Год у него ушёл на разработку алгоритма — и то только потому, что занимался он этим между делом, как приятным и занятным хобби. И вот теперь настал час, когда детище надо обкатывать на реальных людях — в данных условиях, лучшей среды, чем студенческая братия не найти. Эти всё испытают и просить не надо, потому как охочие до знакомств и всего нового. Кто ж откажется, пусть и на удачу, поискать своего соулмейта? В этом есть лёгкий азарт, что для молодых организмов только в кайф, к тому же никто — ничем не рискует: ну не найдёшь ты своего соулмейта, так ведь и ничего не потеряешь при этом. В тестовом режиме приложение будет бесплатным, а если всё сработает — перейдёт в разряд платных. Поэтому наоборот — сейчас это, можно сказать, будет халява, а её студенты тоже любят. Сплошь одни плюсы! Ну а Хоби ему в распространении поможет — у него щупальца по всему универу раскиданы, донесёт идею в народ на раз-два. Главное не упустить момент, когда критическая масса не перевалит за нужную черту (потому что когда приложение начнёт реально помогать, то сарафанное радио заработает на всю катушку). В общем, по прикидкам Намджуна, можно считать, что дело в шляпе. — Ну окей. — Отступается Гук, понимая, что разговор проигран. Но, однако, он всё же подмечает пусть и микроскопическое, но сомнение в друге. И это вселяет в него надежду на оттаивание ледников. Он задницей чует, что эта тема ещё не раз себя проявит. А он будет начеку, понаблюдает. Вмешиваться пока не будет — это лишнее, но поприкалываться над упрямым другом — такую возможность он ни за что не упустит. Это же святое дело! Да и вообще… ему теперь и самому есть чем заняться — на горизонте маячит ослепительным блеском софитов его персональный «отвал всего» в виде неземного существа — ангелоподобного Тэхёна. Своя личная жизнь, она ведь тоже важна — она и к телу поближе! А оно, тело это, требует и уже начинает бить пульсирующей кровью только от одной мысли о Тэ во все те места, от которых хочется разрядки и прекращения мук. В его фантазиях уже самые смелые поцелуи и объятья — позы он пока специально от своего сознания прячет подальше, а то совсем взорвётся, а ему это сейчас не нужно! Потому что он спугнуть боится своё солнышко. Ему вообще впервые, по-настоящему, не всё равно — ни на свои чувства, ни, тем более, на взаимные от омеги! Мир прелюдий и красивых ухаживаний — вот что сейчас затуманивает голову Гука: он желает погрузиться в то, чего никогда не испытывал — и желательно по самую макушку, окунуться с головой, до щемящей нехватки воздуха. Да будет так! А пока в его мозгу резко возникает прекрасный план (таковые теперь вообще, будут с завидной периодичностью посещать воспалённый мозг альфы), как выразить свои безоговорочные чувства Тэхёну — он ухмыляется своей же мысли, представляя реакцию ангелочка и чуть ли руки не потирая перед другом. Всё это выглядит несколько маньячно на фоне только что случившегося разговора, но Намджун сразу понимает, в какую сторону от друга повеяло ветром, а потому даже рад, что мозги Гука сейчас настроены на другой, более правильный, на его взгляд, путь. Аура Намджуна уже окончательно рассеивается и он с теплотой посматривает на друга, пребывающего явно на другой планете. Имя которой — Тэхён. — Нам, пробей мне адрес моего ангела! В долгу не останусь. — Глаза Гука блестят масляными переливами, явно задумал что-то безумное. Намджун смотрит на друга с ухмылкой, качая при этом головой — «Гук такой Гук». *** — Тэша! — Почти кричит Чимин, бросаясь на омегу. Тот уже полностью переоделся в будничное, даже макияж снял. Солар кружится рядом: она сейчас похожа на какого-то личного телохранителя его души — не даёт прорваться к берегам омеги неположенным экземплярам, стоит щитом, транслируя всем подозрительным типам, что она их, в случае чего, не пощадит. К Тэ за это время прорвалось уже поклонников четыре или пять — самых, судя по всему, отчаянных, так как на административную территорию абы кого не пускают — это Хосок тут как свой в доску, и проводит в гримёрку на правах менеджера и друга хозяина заведения. Но всё-таки некоторые особи умудряются пробраться, чтобы выразить свои восхищения омеге, что покорил их своим необычным тембром голоса, ну и заодно помусолить ручки Тэ. Тот всячески уклоняется, так как ему подобная близость неприятна, но быть совсем невежливым перед поклонниками тоже нельзя: удел артиста — уметь скромно принимать знаки внимания и любовь зрителей. И хорошо, что с ним осталась Солар — эта девушка умеет снять лишний градус с разгорячённых самцов — её вид цербера сразу охлаждает пыл: если не всех, то большинства, точно. А если кто-то позволяет себе лишнего — то она сразу выпроваживает на правах, как она выразилась «личного менеджера». Одному, особо навязчивому, Солар даже заявила, что если он сейчас же не прекратит своих поползновений к артисту, то она обратится в полицию, а потом через суд добьётся денежной компенсации на нарушение личного пространства и нанесения морального ущерба, так как её подопечный «страдает от излишней настойчивости». Бэбэ умеет говорить такие вещи очень убедительно — а на «статьи» у неё заточен личный скилл. Тэхён видит мордашку Чимина и с радостью отвечает на его тёплые объятья. Но потом сразу как-то резко отстраняет его от себя и внимательно присматривается к другу — словно что-то узреть в его лице и общем состоянии хочет. — Я уже нормально! — Отмахивается Пак, понимая, о чём беспокоится Тэ. — Всё выветрилось, особенно после этой драки… — Что? — Это уже подключилась Бэбэ, Тэхён же сдвинул непонимающе брови. Пришлось всё рассказать. Друзья выслушали внимательно, сменяя на лице эмоции чередой калейдоскопа. И не понятно, чего там было больше — испуга за друга, или радости за благополучный исход. — Так он что, один навалял всем четверым? — Не веря, переспросил Тэхён. — Да. — Чимин даже сам, вдруг, засомневался. — Это было шокирующе! — Господи, да как так-то? Меня же всего-ничего не было! — Заволновалась Солар, уже пожалев, что не прихватила Пака с собой за кулисы. Ну а что тут скажешь: Чимин уже и сам не понимает, как и, главное, почему он в последнее время постоянно притягивает к себе неприятности. Есть ощущение, что это произошло именно после того, как он повстречал Намджуна. Ну да, этот альфа для Пака вечный антогонист — даже не смотря на то, что тот выручил его сейчас из явной каки — всё равно остаётся плохим. Он явный антипод, и таковым его нарисовал внутри себя Чимин сам — именно в тот самый первый день. Почему это случилось — уже и не вспомнить, организм сам отреагировал вот так — скрутило от ауры альфы, а чёрные глаза чуть в глубину своих устрашающих воронок не уволокли. А ведь там — пропасть, и Чимин это хорошо тогда почувствовал, отчётливо! А потом уж пошло-поехало — снежный ком было не остановить. Пак пожимает плечиками, показывая тем самым — насколько он в курсе «почему всё так происходит». Они бы и дальше продолжили общение, да из дверей показалась рыжая шевелюра Хосока, которая сообщила пренеприятнейшее известие. И нет, это не ревизор приехал, но тоже кое-кто из тех, с кем сталкиваться по жизни никаким боком не хочется. — Чимин, там полиция… Ты должен поехать с ними… как свидетель. — Каким-то даже виноватым голосом сообщил страшную для Пака новость Чон, обрушивая её на голову бедного парнишки, как мешок с чем-то очень тяжёлым. Внутри Чимина всё разом упало, руки задрожали, тело перестало слушаться — как приговор услышал. Даже друга поздравить с выступлением не успел, так всё быстро с ног на голову встало! Солар с Тэхёном перевели взгляды на побелевшего друга и кинулись к нему, удерживая того, чтобы не свалился от такой новости. Так и повели его до выхода, а там и до самой полицейской машины под ручки. Как забрался внутрь — Чимин не помнит, как сел — тоже. Даже когда тронулись с места — не сразу осознал, что рядом с ним на заднем сидении сидит Намджун, причём в явно расслабленном состоянии. «Его что, вообще ничего не может пронять?» удивляется перепуганный Чимин, переводя большие глаза на альфу. Тот замечает движение в свою сторону и тоже переводит на него взгляд, отмечая при этом, насколько Пак бледен и раскоординирован. — Что, боишься? — Спрашивает Нам. А как будто это не очевидно?! Да Чимин чуть ли в обморок уже не падает — того гляди завалится набок, теряя над собой контроль. «Да что с ним не так, у него явные проблемы с организмом» — поражается альфа: видит невооруженным взглядом, как мальчишка дрожит всем телом. А чего ему не дрожать — его везут в непонятном направлении, ещё и этот вой сирены, который просто вымывает изнутри студёной водой все остатки жизни — взамен оставляя оледеневшее существо. У Чимина ощущение, будто его тащат на плаху! Ситуация для него патовая — если сравнивать по ощущениям, то это примерно похоже на то, что «сейчас его возьмут под белы рученьки и кинут в открытый океан на корм акулам». Глаза Пака застилает мутно-слезливая поволока. «Да чёрт возьми…» — думает Намджун, видя потерянного и беззащитного птенца Чимина. Тот выглядит так, словно только что из материнского гнезда выпал и не знает, что ему делать и куда идти. Уже и разрыдаться готов от осознания того, что пришла его явная смерть. Хотя это далеко не так! Да, это Нам у нас здесь непрошибаемая скала, а Чимин то — крохотный мотылёк, который ещё до конца не проклюнулся из своего шелкового кокона. Ну откуда ему знать все эти тонкости мира? Его к нему толком то и не допускали, решая всё за него. Главные его обязанности были: впахивать в школе и дома как ломовая лошадь и не высовываться со своим мнением. Потому что за непослушание — последует моральное подавление. Ему бы дома выжить, какой уж тут внешний мир! Для него, в сущности, он и есть неизведанный океан, полный опасности — самая настоящая неизвестность. И, главное, рядом никого нет, кто бы помог и подсказал, что говорить и делать — как реагировать на происходящее. А ещё для него на первом месте вопрос — чем всё случившееся грозит и что ему за это будет, если узнает отец? Из знакомых сейчас — один только Намджун рядом, но он сидит с таким видом, будто жизнь повидал во всех её проявлениях, нечета ему, Чимину. Для Пака он стеной стоит, холодной и неприступной. Не к нему же, такому, всему из себя гордецу, обращаться за помощью? Хотя по сути больше и не к кому… Намджун в этих большущих глазах словно призыв читает, мольбу о поддержке, которую Чимин никогда в слух не озвучит. «Да твою ж мать…» — Не бойся, чего так дрожишь-то? Тебя же не убивать везут. — Слова поддержки конечно так себе, но лучше чем ничего. Чимин своими маленькими пальчиками, совершенно не понимая что делает, неконтролируемо, хватается за край его пальто и начинает нервозно сминать. Альфа переводит на этот, не поддающийся описанию жест, свой взгляд и по непонятным для себя причинам — теряется. Теряется, мать его! Это что за дела? Как ему реагировать? Похоже, что Пака сильно от нервов перепахало — на столько, что он даже не сразу себе масштабы очертил. Чимин сидит и смотрит на него сейчас так, будто он ему единственное спасение, во взгляде даже какая-то безысходность — обратиться не может за помощью, понимая, что он ему никто, поэтому ушёл в себя, закрылся. И этот жест так хорошо показывает сейчас, как парню дурно от всего произошедшего. «Окей, пусть мнёт себе… если от этого будет легче». — Ты, Чимин, пострадавший. К тому же всего лишь свидетель. Если уж кому и переживать, так точно не тебе! Ведь это я бил тех уродов. — Уже более мягким голосом втолковывает очевидные вещи альфа, чтобы хоть сколько-нибудь разрядить тягостную для Пака обстановку. На кой ему это — он не знает, но сделать по другому не может. — Тебя опросят и отпустят. Вот и всё. — П-правда? — С надеждой подал тоненький голосок Чимин. Чуток оттаял от уверенности Намджуна — ведь альфа ему крошечную надежду сейчас подарил. — Вне всякого сомнения. — Усмехнулся Нам, с лёгкостью в голосе и это было сейчас так нужно Чимину. Ох, как нужно! Он робко улыбнулся, даже не ему в ответ, а словно… самому себе. Потому что внутри немного ослабло то угнетающее чувство, которое всё это время крепко держало его за горло — вот и вой сирен уже не так сильно давит. И вообще, всё не так плохо! А пальчики то из мягкой ткани букле всё равно не выпускает — забылся… Дальше они так и проехали до самого отделения в тишине, и только по рации, возле водительского сиденья, что-то то и дело болтали, разбавляя атмосферу монотонным бубнежом на профессиональном жаргоне. *** Как только Чимина умчала полицейская машина, вслед за другом поехали и Солар с Тэхёном, тут же поймав такси — они не могли оставить его одного в такой ситуации. Чонгук на своём Бентли («скарабее», как он его прозвал из-за схожего отлива) вместе с Хосоком увязались следом. Юнги же, который всё это время зависал где-то за пределами клуба, на задворках (подальше от посторонних взглядов) — долго общался с кем-то по телефону, нервно при этом куря и прогуливаясь туда-сюда в каких-то тяжких раздумьях. Он не сразу получил сообщения в чате от Хосока, но когда прочитал обрисованную Чоном ситуацию, глаза его сильно расширились. — Мы возле полицейского участка. — На Чимина напали. — Намджун в мясо разделал четырёх парней. — Нам с Чимином в отделении. От такого плотного потока произошедших событий у него затуманило голову. «Что, блять?» Он не беспокоился о Намджуне — просто был уверен, что с этим амбалом всё в норме, его больше волновало, всё ли в порядке с Чимином? Оставалось только надеяться, что он там не перепугался до смерти. Шуга шумно выдохнул через ноздри и втопил педаль газа до упора, помчавшись по скинутому адресу так быстро, как только мог. Он гнал Майбах по только ему известному пути — в голове Мина словно была подробнейшая сеть города — он легко ориентировался не только по второстепенным дорогам Сеула, но так же по улочкам и дворам. Составил он её уже давно, ещё во времена подросткового возраста — тогда он был просто бешеный до машин и всего, что с ними связано. Разбирал тачки с друганом у него в гараже и участвовал в дворовых гонках, однако быстро их перерос — слишком лихо у него получалось. Он всегда хорошо чувствовал машины, срастаясь с ними телом и душой — никто из местного андеграунда не мог его обставить и уделать. Потом его заметил какой-то бывший профессиональный гонщик и предложил перейти на более серьёзный уровень. тот передал ему своё мастерство: всё что знал сам, а так же познакомил с важными людьми, устроителями не совсем законных гонок. Но всё-таки они отличались от тех местячковых тем, что там уже участвовали лихие гонщики с опытом и каким-никаким мастерством. На кону этих соревнований были деньги и уважение — это прельщало, Шуга быстро влился в новую для себя среду. Там же пристрастился к сигаретам и алкоголю. Эти соревнования он тоже щелкал как орехи, выигрывая неплохие барыши. Процент с них он отдавал «знакомому», так как тот его пристроил под свою ответственность и дал свою машину для гонок. На накопленные средства Юнги купил тогда свою первую тачку — мустанг, пусть и старенький, но зато с хорошим движком. Он его любил как родного и именно на нём пропахал Сеул вдоль и поперёк. Ну а после были различные официальные гонки: ралли, кольцевые, троффи. У него даже призы есть, где-то в коробке валяются… Но он её не вынимает, потому что тот период был тесно связан с его истинным. Совместные покатушки по городу — это вообще было их общим любимым времяпрепровождением, а уж с каким азартом Тиен смотрел на его мастерство вождения! Боль от осознания того, что теперь с тобой нет того, кто это ценил и восхищался всем сердцем — тянуло каждый раз на самое дно. Поэтому «с глаз долой — из сердца вон». Вечер был тёплый, и пока Шуга только читал сообщения — все четверо уже были на месте. Оба лагеря предпочли не стоять в ожидании снаружи здания окружного участка, а тусовались сейчас в приёмном холле отдела полиции. И никто не решался говорить. Пространство, где они пребывали, было небольшим — разделившись на две кучки, компании то и дело посылали друг в друга различные сигналы. Чонгук транслировал симпатию и восхищение, Солар — неприязнь, а Тэхён — игнор в кубе, расстраивая и вызывая этим самым смятение чувств в душе альфы. Хосок держал стойкий нейтралитет. — Не хочешь разговаривать со мной, малыш? — Не выдержав, подходит к Тэхёну Чонгук и опирается большой ладонью о стену, рядом с ним. Тот не реагирует, даже бровью не ведёт, несмотря на недопустимую близость — не желает выказывать хоть малую долю внимания. Все транслируемые Гуком знаки внимания успешно разбивались о неприступную стену, которую выстроил омега — он к такому определённо не привык! Но ещё, как говорится, не вечер. Хотя на часах, что висят на стене, чётко показано, что сейчас 21:14. Они тут уже примерно пятнадцать минут, а ощущение что не меньше часа — неопределённость и замкнутое пространство выводят из себя. — А что, не видно? — Влезает между парочкой Солар собственной персоной, зыркая глазами на альфу словно медуза-Горгона. Хосока, что стоит неподалёку, от этого грозного взгляда всего передёргивает — он уже от него, и правда, почти что в камень превратился — уже серьёзно надумывает выйти на воздух, вот как пространства не хватает. А Гуку хоть бы что — знает себе лыбится ослепительной улыбкой. Солар его пронять не может своей аурой, ну разве что только настрой немного сбивает и обзор на ангела собой закрывает. — Тэхёниии — Приторно тянет Чонгук, отчего Тэ моментально выныривает из своего мира равнодушия, зло вздрагивая и переводя большие глаза на альфу. «Удалось!» — Ты больной? — Цедит сквозь зубы разъярённый Тэхён, что только умиляет альфу. — Не смей так называть меня! — А то что? — Провоцирует на дальнейшие действия Чонгук, попутно отмечая, как у омеги выбилась из-за ушка прядь волос. — А то… — Угрожающе шипит Тэ, заводясь не на шутку. — Снова получишь, кобель! — Что ж, я готов подставить вторую щёку. И вообще, под твои прекрасные ладошки я готов подставить любые части своего тела! — Гук игриво шевелит бровью, вызывая у омеги неконтролируемый прилив крови к лицу. Намёк понят. «Румянец ему так идёт» — балдеет альфа, смотря как Тэхён в возмущении ловит ртом воздух. Ему нравится в этом омеге всё — и его завораживающая красота, и неусмирённый дух и то, как он мило злится. «Сокровище!» — Козёл, извращуга конченный! — Взрывается Тэ, наступая на Чонгука. Тот не шевелится, смотря всё так же томно. Ким уже заносит для удара руку, как вдруг слышит визг зажатой между двух разгорячённых тел Солар. Хосок, что до этого отвлёкся на сообщения Юнги, переводит на них встревоженный взгляд, и видит… гамбургер из трёх составляющих, в центре которого — помятая девушка. «Ну и дела» — чешет он затылок. — Хорош с ума сходить, нас же сейчас попрут отсюда! — Мигом остужает пыл троицы Хосок. — Гук, пойдём проветримся, что-то жарко тут. — Не прощаюсь. — Сладко подмигивает Тэхёну альфа, на что тот кривит губы и отворачивается. *** В это время в кабинете следователя разворачивалась картина «Чимин и его личный адвокат». Когда они вошли в казенное помещение и сели напротив сурового на вид альфы с проникновенным взглядом — Паку внезапно поплохело. От слова совсем. Началась непредвиденная суета: сначала Намджун кое-как успел подхватить Чимина подмышки, потом он усадил его обмягчённое тело на стул, ну а далее стал вливать в него воду, приводя в чувства. И вот так, пред удивлёнными очами следователя, за всеми этими трепыханиями они пробарахтались где-то минут пять. — Очень слабая нервная система. — Спокойно ответил Нам на немой вопрос представителя закона. Чимин вообще, как прилепился с самого начала к Намджуну, так и держался к тому поближе, а потом и вовсе ухватился за край Кимова рукава — заклинило, в общем. Тот одёргивать его не стал — наоборот выставил всё так, что Чимин — его близкий друг (вот мол как забочусь), которого он отчаянно спасал из лап мерзавцев, весь вечер портивших отдых всем посетителям клуба. А Пак… слаб на здоровье, и он очень за него опасался — «он вообще если не дай бог что, может сознание потерять». Посмотрев на тщедушное тельце Чимина и его полуживое состояние — следователь охотно в это поверил. Пока они заполняли бумаги и прочую административную чепуху — Пак чуточку ожил, ровно до того состояния, чтобы суметь принять из рук альфы ручку и потихонечку что-то накарябывать под его подсказки, которые Намджун терпеливо ему давал, выражая при этом невиданную заботу — прям таки весь сплошная мягкость и пушистость, особенно в совокупности с сегодняшним луком. Аж мозг по швам разъезжается от перекоса реальности. — Как ты, Чимин? Лучше? — Близко от щеки Пака проговорил Нам своим хрипловатым голосом, отчего тот вздрогнул. Это всё было слишком неожиданно и странно, хоть и понятно с какой целью произнесено, и всё же — вот эта его смена настроения выбивала из колеи. А тёплое дыхание, которое пришлось по скуле — показалось нереально горячим. Пак спешно замотал головой. — Хорошо. А вот здесь поставь свою подпись. — Всё так же опаляя дыханием, подсказывал Намджун. Далее представитель власти объяснил, что дело будет рассматриваться в штатном режиме: им нужно выслушать потерпевшую сторону, посмотреть материалы видеонаблюдения, вызвать свидетелей и так далее. В общем, на всё может уйти не месяц и не два. Они будут повторно вызваны в отделение, а если дело дойдёт до суда — то и в суд. Тут Чимин чуть не рухнул прям на Намджуна — ведь если вся ситуация хоть каким-то образом дойдёт до его домашних — ему конец! — Какие есть варианты, чтобы дело рассматривалось побыстрее? — Придерживая «друга» заботливо поинтересовался Нам. — Не хочется задерживать ни себя, ни вас, к тому же моего друга может в любую минуту стошнить. У него так часто бывает на нервной почве. Следователь перевёл встревоженный взгляд на Пака — чтобы кто-то пачкал его приёмную, ему не очень-то хотелось. А судя по состоянию пострадавшего — тот весь белый и уже почти лежал на руках друга — ему, без шуток, хреново. — Ещё раз, Пак Чимин, кем вам приходится Ким Намджун? — Мужчина хоть был и не чужд сострадания, но всё-таки являлся дотошным человеком. Проверить данные со слов беты ему тоже было надо, потому что говорил за него пока только так называемый друг. А друг ли он на самом деле или же просто себя таким выставляет и просто желает выгородиться? Может он вообще запугал мальчишку до обморочного состояния… Слова следователя прозвучали для Чимина словно откуда-то издалека: он начал судорожно вспоминать, кем же ему приходится Намджун (смешно), и что тот сам сказал на этот счёт. «И почему только я пропустил это мимо ушей? А если я сейчас скажу неверно, то версии, получается, не совпадут — и тогда пиши пропало». Чимин заметно занервничал, прокручивая череду несвязных мыслей, как вдруг почувствовал большую, крепкую ладонь Нама, которая сжала его маленькую ручку. Видимо, тот хотел таким образом его подбодрить и привести в чувства, чтобы он уже не молчал в конце-то концов! Рука альфы была горячей, сухой (не вспотела, не нервничает) и жёсткой — его пятерня без труда вобрала в свою защитную броню Чиминову крохотную лапку целиком, не давая возможности выбраться и дёрнуться. Пак так растерялся от этого жеста, что окончательно перепутал все мысли в голове. — Так кем он вам приходится? — Повторил уставшим голосом свой вопрос мужчина. — Парнем. — Ляпнул Чимин и услышал рядом с собой долгий, протяжный выдох Намджуна. Глаза следователя округлились — он перевёл взгляд на альфу, как бы ища там понимания и подтверждения сказанному. Нам закрыл глаза «боже, какой идиот» и неверяще покачал головой. Была бы его воля — самолично засадил бы за решётку этого мелкого засранца, чтобы сидел там как можно дольше за «дачу ложных показаний». — Эта информация личного характера, она не для разглашения! — Твёрдо и чётко отчеканил Намджун, смотря уже прямым взглядом на следователя. — Конечно… — Тот всё ещё пребывал немного в коматозном состоянии. Он был вообще-то не устаревшим человеком, но и не прогрессивных взглядов. «Ну что ж, такое тоже бывает… жизнь не стоит на месте…» — как бы сказал он самому себе. И прокашлявшись в кулак, продолжил. — У вас есть два варианта развития событий: первый — вы, Пак Чимин, пишите заявление о нападении, тогда господин Ким Намджун после всех процессуальных мер и следственных действий, не идёт ни по какой статье и просто платит небольшой штраф за «мелкое хулиганство». Но дело протянется несколько месяцев, чтобы выполнить все полагающиеся действия, и ещё вы будете обязаны явиться и на показания и в суд. Второй — вы, Пак Чимин, не пишите заявление о нападении, ваше имя будет фигурировать лишь в качестве свидетеля — для вас это быстрая процедура. Но тогда господин Ким Намджун идёт по статье «побои» и платит штраф больше. И это лишь при условии, что другая сторона тоже не напишет ответное заявление. В таком случае уже побитые граждане будут считаться потерпевшими, а это, как вы понимаете — уголовная статья. Чимин раскрыл рот от предлагаемых перспектив. Одна другой лучше! «Что делать-то?» — А есть третий вариант? — Твёрдо и многозначительно спросил за «своего парня» Намджун. Глаза следователя забегали, он задумался и Нам точно прочёл по его паузе — о чём именно. — Мы можем поговорить об этом наедине? — Намекая на третьего лишнего, спросил Намджун. — Моему парню (особенно подчеркнул) кое-каких вещей знать не обязательно. Боюсь, как бы его не испортить. Намджун повернулся к Чимину и кинул ему устрашающую улыбку, отчего тот остолбенел. Следователь перевёл любопытный взгляд на Пака (возможно даже оценивающий — «каких же таких мальчиков нынче так яро под опеку берут») и коротко кивнул в знак согласия. — Иди, милый, проветрись. — Намджун, всё с тем же оскалом, потрепал шокированного Чимина за его мягкую щёчку. Тот не дожидаясь повторения просьбы убежал из кабинета как ошпаренный. — Очень стеснительный. — Пояснил Намджун, открывшему рот следователю, на что тот неестественно улыбнулся.