Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

_________________________ Piece Of You — Shawn Mendes _________________________ Я становлюсь безумным, я одержим. А ты наполняешь комнату светом, не прилагая усилий. *** Надеюсь вы слушаете музыкальные сопровождения, которое я тоже усердно для вас подбираю? Если да, то вы умнички!) *** Сцена театра, на ней три музыканта, настраивающие гитары для сопровождения номера фламенко. Тут и там снуёт технический персонал, напряжённо выполняющий свою работу. Чимин идёт из раздевалки в концертный зал, не видя никого вокруг, весь погружённый в себя и свои мысли, которых, к слову, совсем нет. Или, наоборот, их слишком много? Впрочем, вопрос у него только один. — Как?..- Омега то и дело произносит его самому себе, пока идёт по узкому коридору мимо декорационного цеха и спускаясь вниз по винтовой лестнице. Он не находит ответа, потому что если он есть, то выходит — мир сошёл с ума, а Намджун в нём жив. — Но как? Пак идёт по проходу, между рядов кулис, производя резкие движения руками, будто в этот самый момент он яро о чём-то спорит с самим собой. Однако при этом глаза его глядят в никуда, а по всему виду явно прочитывается, что внутри омеги что-то закоротило, от чего он выглядит как мем, в котором произошёл системный сбой компьютера. На каждый запрос, посланный Чимином в мозг, выдаётся один и тот же код об ошибке: 404 Not Found*. _____________________________ *Легендарная ошибка, ставшая популярным мемом, оповещает о том, что запрос ведёт в никуда. Нагиль смотрит на ученика и не понимает, что же собственно такого с ним произошло за то время пока Пак убегал, отчего вернулся он уже таким отрешенным. То, что это как-то связано со Соулмейтами — это однозначно. Не зря же омега так резко подорвался именно после этой темы. Вот только положительное или отрицательное это изменение? Не понятно… Вид омеги не давал никаких подсказок. Переглядывающиеся окружающие тоже отметили странное состояние артиста. Время 16:12 и им надо ещё сделать полный прогон номера, отработать движения под живое сопровождение, а музыкантам прочувствовать настрой выступления и слить музыку и танец воедино. Дел полно! Но Пак не выглядит как человек, настроенный на работу, что совсем не нравится Нагилю. Время поджимает и альфе сейчас некогда сюсюкаться, тем более при посторонних, выделяя этим самым омегу среди прочих артистов. Все знают, что он строгий и справедливый хореграф, для которого все равны, что он не ставит личное выше профессионального. А то, что он дал себе слабину и впустил мальчишку в своё сердце ближе обычного — это никого не должно касаться. Как, собственно, и влиять на работу — тоже не должно. С этим разбираться только ему самому, но уже в личное время. Нагиль — профессионал до мозга костей и Чимина тоже надо учить отделять одно от другого. — Чимин, живо на сцену! — Жёстче чем хотелось бы, командует учитель и тут же смягчает взгляд, стоит омеге встрепенуться, обратив наконец внимание на окружающих. — Ждём только тебя. — Поясняет Нагиль, показывая на застывших музыкантов и осветителей. — Миан-амнидааа*. — Тянет Чимин и поспешно кланяется присутствующим. ___________________ *извините (с корейского) Продолжение репетиции проходит уже как полагается: с выставленным светом, под живую музыку и с полной отработкой всех деталей номера. Чимин старается изо всех сил, но до конца быть в материале у него не получается. Нагиль один раз даже останавливает репетицию, чтобы дать омеге «передохнуть», хотя на самом деле для того, чтобы сделать омеге внушение. — Золотце, соберись! Не пойму в каких мирах ты витаешь, но сейчас ты должен жить только миром фламенко, понимаешь? — Учитель старается не смотреть в глаза омеги, от чего-то ему чудится, что там он может рассмотреть что-то такое, что ему не понравится. Не буди лихо, пока оно тихо. Чимина так и не отпускает томительное предвкушение вечера, когда он сможет наконец-то добраться до своей комнаты и уже в долгожданном одиночестве нормально обо всём подумать и разложить всю имеющуюся информацию по полочкам. А ещё… ему обязательно надо зайти в приложение! Просто жизненно необходимо. Нетерпение Пака так очевидно, что Нагиль в итоге не выдерживает и отпускает его пораньше, как и обещал. Омеге и правда надо привести себя в порядок — иначе его разорвёт. ~ Переодеваясь в общей раздевалке, Чимин всё так же пребывает в своих мыслях, словно в паутине — что называется, залип основательно. За две недели он более-менее привык к обществу альф и омег вокруг себя, и его перестало так сильно волновать — смотрит кто-то на него или нет. Он по большей части абстрагируется и старается воспринимать себя и остальных как некие инструменты труда, которые базируются в одном месте, как на складе, разделяя общие тяготы и заботы. Так проще — относиться к телам отстранёно и даже немного бездушно. В принципе, этот навык ему тоже необходимо нарабатывать, он полезный — на гастролях будет и не такой «беспредел». Как поведал ему Джексон: там грани интимного вообще стираются, все друг к другу подмышка к подмышке, делят общий воздух и все болячки напоказ. Это как вывернутое нутро — и тебе некуда деться, потому что буквально прижавшись к твоему телу, кто-то постоянно находится рядом и дышит в твой бок. И ты или абстрагируешься от обстоятельств, или обстоятельства возьмут над тобой верх. Чимин сидит всё так же в дальнем углу раздевалки, облюбовав это место и окрестив его, как «вполне комфортное». К тому же, если отрыть дверцу шкафчика, то вообще кажется, будто ты за неким подобием ширмы, пусть она и не прикрывает тебя полностью. Джексон то и дело кидает на Пака заинтересованные взгляды, в то время как омега на автомате снимает легинсы, укладывая их в рюкзак и при этом усиленно думает. «На что был этот намёк? Может царица ночи — это я сам? Получается, моя внутренняя сила, что проснулась той ночью вместе с изменившимся сном — это та самая «царица ночи» — селеницереус, что однажды подарил мне Намджун после выступления? И эта картинка в приложении, она только для меня. Это для того, чтобы… я его не забывал?» Неужели дело только в этом? Этот необычный цветок, суть которого омега узнал только сейчас: драконий кактус, который распускается только один раз, причём ночью. И тот огонь зажёгся в омеге тоже ночью — одна ночь, которая перевернула всё, пробудив его желание жить! Существует поверье, что цветущая «царица ночи» приносит счастье, удачу, исполняет желания. Только одну ночь в году «драконий кактус» — «Царица ночи» дарит людям чудный цветок. «Выходит… цветок, то есть свою силу, я уже получил… А что же насчёт исполнения желания? Одно, помнится, мне задолжал Нам, проиграв в свою глупую игру. Он должен был исполнить моё желание!..» «И он бы и исполнил, но не успел…» — Чимин до боли сжимает кулачки от возникшей мысли и прикрывает глаза. Желание у Чимина только одно — он хочет, чтобы альфа был жив, чтобы он никогда не умирал и был рядом с ним. Или, если не с ним, то хотя бы просто жив… Омега понимает, что это желание не исполнить уже никогда, а других у него попросту нет… ~ Завтрашний день — выходной перед концертом. Это своего рода «забота» об артистах, чтобы на сцене они выглядели не пожёванными кусками мяса, а хотя бы местами походили на вполне себе живые организмы, желательно ещё и с одухотворённым блеском в глазах. Эдакая прекрасная традиция «последнего глотка воздуха перед смертью», чтобы потом в едином порыве приняться за генеральный прогон, уже с утра премьеры. Впрочем, традиция для того и существует, чтобы на неё придумали новую — идти в обход традиции. Некоторые танцоры именно так и делают, разными путями пробираясь в репетиционные залы и муштруя свои абсолютно несогласные с данной идеей организмы. Концерт назначен на шесть вечера и у труппы будет более шести часов на отработку деталей. Технический же персонал будет трудиться и завтра: оборудовать сцену, доделывать декорации, костюмы и прочее-прочее… Дел, на самом деле очень много и что-то упустить в этой круговерти легче лёгкого, но в театре работают уже опытные работники с большим стажем — у них имеются отработанные схемы почти на все штатные (и не очень) ситуации. У каждого винтика своё место и задача, и именно от наиболее чёткого выполнения оных зависит то, каков будет общий итог. Падать в грязь лицом никому не хочется — особенно когда на тебя, как никогда ранее, смотрят с таким любопытством и пристальным вниманием. К театру у нации в этот раз повышенный (правда не особо здоровый) интерес. У Донсока на этот сезон так же возложены огромные планы и надежды — позволить кому-то их испортить он категорически не может. Поэтому впервые за много лет директор выходит «в народ» и руководит процессом подготовки самолично, а не через своих замов. Правда от грузного альфы все вокруг по большей части шарахаются и сильно боятся попадаться ему на глаза. Донсок орёт на всех так, что опорные колонны, которые держат театр, кажется, готовы рухнуть, рассыпавшись в пыль. Простой трудовой народ мечтает лишь об одном: чтобы этот танцевальный сезон, хоть он ещё и не начался, поскорее уже закончился. А они все остались живы. И желательно с премией. ~ После репетиции Джексон вновь провожает Чимина в кампус, по дороге он что-то рассказывает омеге, шутит шутки и вообще альфа весьма на подъёме, в отличии от Пака, у которого все мысли уже далеко. Ван периодически посматривает по сторонам на предмет папарацци и сасенов, которыми уже успел обзавестись омега. После того номера журнала, в котором обсуждались их якобы отношения с белым лебедем, Джексон теперь более осмотрителен — ему не хочется доставлять Паку лишних проблем. Ему нравится омега и без лишних слов — Чимин напоминает ему прекрасную нимфу, эдакую трагическую мавку, что одним взглядом огромных очей может утянуть тебя на самое дно — чувств, желаний… кого как. Чимин пленителен и это факт. Всякий, кто оказывается к омеге чуть ближе допустимого предела, так или иначе попадает под эту странную ауру и начинает испытывать непреодолимую тягу коснуться его кожи, желание прижать омегу к себе, а так же помять эту абсолютную милоту в своих руках… И, кажется, Джексон не исключение. Природа такого желания не совсем ясна и загадочна, ведь от Чимина веет ароматом его бывшего альфы, о чём так же отчаянно заявляет и его метка — на подсознательном уровне это должно вроде как отталкивать… однако собственный двойной аромат омеги в смешении с чужим создаёт такую загадочную, пленительную магию притяжения, что на интерес к омеге этот факт нисколько не влияет. Изначально Джексон хотел быть Чимину просто другом, но собственный шарм омеги, в совокупности с его влиянием на такое количество людей, попадающих под его чары, не поддаётся объяснению. Чимин вообще сам по себе не поддаётся объяснению — он добродушный и приятный, милый, по-хорошему скромный, однако… это только верхушка айсберга его личности. И чем больше времени Ван проводит с Паком, тем отчётливее понимает: дружить с этим омегой — задача не особо выполнимая. Тот жёлтенький журнальчик писал что-то о том, что они якобы любовники, что так же далеко от правды, как Луна от Земли, однако в скором времени эта мысль затянула Вана и само желание большего стало неотъемлемой частью его мыслей. Аура Чимина не поддаётся описанию — он как маятник Фуко: на одном полюсе — детское начало омеги, где он такой чистый и невинный душой и мыслями, но на другом его полюсе расположено сексуальное начало, и оно абсолютно жгучее и манкое, хлёсткое как взмах хлыста или… как взмах стройных ножек омеги, когда он неистово танцует своё фламенко, не подчиняясь ни одному физическому закону. Чимин рождает бури: с одной стороны о нём хочется заботится как о чём-то, требующем пристального внимания, а с другой — быть ему любовником — неистовым и неутомимым. Кажется, что у омеги бездна страсти внутри, причём такой, о которой он сам даже не подозревает — просто не успел её в себе раскрыть. Джексон хотел бы попробовать с Чимином что-то большее, но захочет ли этого сам омега? Чимин Вана будто не видит. Он идёт рядом чуть ли не вприпрыжку, рюкзак носить после того случая больше не позволяет, и видно, что кое-как себя сдерживает, чтобы не сорваться и не побежать в здание общежития. Омегу останавливает от этого порыва только то, что рядом с ним сопровождающий, а сам он слишком воспитанный и деликатный. А ещё он с Джексоном подчёркнуто почтителен и всегда выражает исключительно дружеские чувства, лишая альфу всяких возможностей для более смелых манёвров. — Ну что ж… — Мнётся у двери омеги Ван, с сожалением наблюдая, как тот отчаянно посматривает на свою дверь. — Вот мы и на месте. — Ага. — Отстранённо кивает Пак. — Поспи завтра подольше. Отдохни. — Улыбается Джексон. Его руки так и чешутся, чтобы поправить выбившуюся из хвостика белоснежную прядку волос. Омега снова кивает, а у Вана непреднамеренно вырывается вздох. — Ты тоже. — Добавляет Чимин, понимая, что альфа явно от него чего-то ждёт. Он же ждёт момента поскорее прошмыгнуть внутрь своей комнаты. Внезапно за дверью раздаётся жалобный скулёж щенка, учуявшего прибытие своего хозяина. Для Пака это как спасение и повод наконец-то поторопиться. — Мне пора. Надо покормить Бублика. — Омега поднимает на альфу блеснувшие обличительной надеждой глаза и Джексон поджимает на это губы. Так жаль, что этот блеск не относится к нему — он был бы счастлив, чтобы Чимин так же бежал к нему после долгого дня и они вместе кушали, растянувшись на диване. А потом бы целовались… Ван слышит, как щёлкает ключ в замочной скважине двери, омега уже успел развернуться к нему спиной. Ещё мгновение и нимфа уплывёт. Он должен сделать хотя бы попытку… — Хочешь, можем погулять завтра. — Немного грустно улыбается альфа, видя как омега замирает в дверном проёме, явно не ожидая такого заявления. Чимин молчит, не двигается и Джексону кажется, что нет ничего хуже вот таких вот пауз. — Всё таки выходной. Сходим в парк. Я покажу тебе там своё любимое место. — Ну… — Я подумал… что тебе одному будет скучно, а с моей стороны было бы не по-дружески оставить тебя одного. — Растерянно почесал затылок Ван. Ему вдруг сделалось так неудобно от собственной нерешительности, что он чувствовал себя полнейшим идиотом. — Я подумаю. — Так и не обернувшись, кинул на прощание Чимин и закрыл дверь прямо перед самым носом Джексона. *** Ни о каких прогулках, к горести альфы, он думать и не собирался — мысли о Ване испарились сразу же, стоило только Паку закрыть за собой дверь. Омега мгновенно сорвался с места и, даже не сняв обувь, помчался в комнату. Однако до неё он так и не добежал. Следом за хозяином понёсся Бублик, звонко тявкая и привлекая к себе внимание. — Ох, прости-прости. — Затормозил Чимин перед дверью в спальню и, схватив мягкого щеночка под передние лапки, чмокнул того в лисью мордочку. — Бубля хочет кушать? Соскучился по мне? Ах ты проказник. — Пак потёрся лицом о милую мордочку, на что щенок лизнул омегу в щёку. — Сейчас Чими тебя покормит. Ты же хочешь свою любимую вкусняшку? Чмокнув питомца ещё раз, Пак поставил его на пол и наспех скинул рюкзак и курточку. Следом полетели в разные стороны кроссовки. Скользнув к маленькому кухонному островку, омега открыл дверцу шкафа и достал оттуда пакетик с консервами. Погладив Бублика по рыжей спинке, Чимин улыбнулся отменному аппетиту щенка и, закинув в рот диетическую галету, пошёл в комнату с тем, чтобы переодеться в домашнее и уже основательно приняться за анализ всей имеющейся информации. Стягивая с себя на ходу водолазку, чтобы не терять время, омега на ощупь подошёл к кровати, а когда его голова наконец-то выскользнула из длинного ворота, образуя веер из волос, он внезапно замер. Боковым зрением Чимин кое-что заприметил у самого изголовья койки — прямо там, на подушке лежало нечто. Медленно повернув голову, омега отчётливо увидел его… ЦВЕТОК! Сердце Пака пропустило удар и он ощутил как бешено оно заколотилось в груди. Руки омеги задрожали. Следом задрожали губы и уже через секунду его всего колотило, как заправский отбойный молоток. Поверить ли собственным глазам? Не обманывает ли его зрение? Это ведь не галлюцинация? Нет, это ОН! Чимин метнулся к цветку и схватил его дрожащими пальцами — поверить в реальность, даже держа этот белый бутон в собственных руках — было чем-то нереальным. Он рассматривал цветок с особым сосредоточением во взгляде, уставившись на него, как на восьмое чудо света. Осторожно потрогав кончиками пальцев тонкие лепестки, он поднёс бутон к лицу и втянул аромат: это был остро-сладкий запах, чем то схожий с ароматом ванили. Пак прикрыл глаза и перенёсся в тот день, когда он стоял на сцене и, оглушённый происходящим, принял точно такой же странный, но красивый цветок от Намджуна. Тогда он ничего не слышал и мало что понимал, находясь в настолько потрясённом состоянии, что даже принял предложение альфы стать его супругом. «Сцена… получается, официально нас связала сцена и… царица ночи…» Чимин взглянул на свои пальцы: на безымянном всё также находилось помолвочное кольцо, которое омега так и не нашёл сил снять. Оно красовалось вместе с кольцом дружбы — оба эти кольца были безумно важны Паку и теперь, в минуты задумчивости или тревоги, он по очереди крутил то одно, то другое. Чимин грустно улыбнулся цветку. Тогда он ничего не знал о нём, да и завял цветок очень быстро, так и не обратив на себя особо внимания омеги. Это теперь Чимин знает о нём достаточно, чтобы понять, что цветок уникален! Он прочитал о нём несколько статей, пока сидел в раздевалке и знает, что селеницереус цветёт только одну ночь один раз в году и от того более удивительно, что он видит его здесь у себя — свежим и прекрасным! Так подгадать когда он распустится и приподнести его для него… так же, как это сделал тогда Намджун… Тогда он не понимал, что альфа вложил так много значения в этот подарок, тогда он не любил Нама… Это теперь от одного вида этого цветка он дрожит так, словно внутри него случилось землетрясение. Сердцетрясение… Чувствотрясение… И вот снова! Такие совпадения случайными не бывают! Чимин быстро задышал, выдыхая воздух со свистом лёгких — он уже не понимает как справляться с нахлынувшими эмоциями. «Такой цветок мог преподнести только Намджун! Так ведь? Но разве это возможно, ведь никто больше не знает о селеницереусе…» — Он… жив? — Побелевшими губами неверяще шепчет Пак и из его груди вырывается резкий выдох отчаяния. Кто ещё мог прислать царицу ночи? Это слишком лично, слишком интимно. Кто бы не прислал этот цветок — он знал что делает, как и знал то, что омега… всё поймёт. Это напоминание о связи. По щекам Чимина побежали горячие слёзы, а обручальное кольцо будто обожгло маленький пальчик. Омега падает на кровать и наконец-то даёт волю своим чувствам, которые, как оказывается, никуда не девались. Всё так же остро, как в дни после похорон. Чимин вдыхает аромат цветка и рыдает, рыдает, рыдает… В голос. У него уже просто нет сил. — Что же ты делаешь… Что?.. — Исчерпав себя и запасы слёз, шепчет как в бреду Пак. А потом вдруг резко кинув драконий цветок на прикроватную тумбочку, бежит к рюкзаку за телефоном. Он снова нажимает на иконку Соулмейтов: на экране возникает селеницереус, после чего идёт видео-заставка. Чимин смотрит во все глаза, уже не чувствуя слёз — они высохли, уступив внутри место какой-то непонятной ярости. Бублик, что крутится рядом, поскуливает на всхлипывания хозяина, но из-за своего маленького роста на кровать забраться не может. ~ На экране возникает аватар в виде полого 3D макета человеческой головы, которая немедленно разворачивается к зрителю, стоило только ему появиться. Это безликий образ, словно сделанный из папье-маше, он не имеет признаков пола, ровно как и эмоций на белом полотне лица. — Приветствую вас, привилегированный клиент. — Произносит аватар механически-отстанённым голосом. Чимин непроизвольно кивает головой в знак ответа, словно этот трёхмерный объект и правда нуждается в его реакции. Однако на своё действие омега замечает, будто уголок губ головы слегка приподнимается. Причём так, как это всегда делал Намджун. У Пака от этого невольного сравнения бегут по телу мурашки и он смаргивает видение. Эта 3D голова кажется Чимину такой странной — да, у неё белые глаза, собственно, как и все остальные контуры искусственно созданного лица, однако при всём при этом ощущение, что она очень выразительно и внимательно на него смотрит. Можно сказать, даже пристально. От этого взгляда Паку становится немного не по себе. — Какую цель вы преследуете? — Продолжает аватар. И вроде бы белые губы двигаются в такт с произносимыми слогами, но что-то во всём этом присутствует очень странное, словно голова постоянно с чем-то синхронизируется, и под что-то или кого-то подстраивается. — Яяя… — Замешкавшись, тянет Чимин. У него как-будто голову прочистили и он напрочь забыл, что хотел от приложения. — Вы ищите своего соулмейта или кого-то конкретного? — Голова замирает на половине мимики и по её рельефу проходит странная рябь, меняя очертания лица, а потом оно снова становится прежним. Пак несколько раз моргает. То, что только что произошло — это словно похоже на какой-то баг или… наоборот, отладку системы? Чимин не знает как это назвать — он не спец по IT-технологиям, он просто ощущает этот сбой интуитивно. Что ему сказать? Голова смотрит так внимательно, ждёт, глаз не сводит. Сказать, что он ищет соулмейта? А вдруг как и правда найдёт? А он к этому совершенно не готов! На языке так и вертится имя Намджуна. Сказать или нет? Но это же бред! Что может ему ответить обычное приложение, какая-то там голова? Хотя, учитель говорил что-то о необычности Соулмейтов, что в нём якобы присутствует искусственный интеллект. В принципе, он может задавать этому аватару любые вопросы — это же не живой человек и он не посчитает его сумашедшим! — Так какую цель вы преследуете, Пак Чимин? У омеги холодеет нутро. Он не называл своего имени. — Откуда ты знаешь, что меня так зовут? — Номер телефона, с которого вы зарегистрированы, записан на имя Пак Чимина. — Отвечает голова и омега в этот момент хочет конкретно так дать себе по голове за тупость. «Ну конечно!» — Ты обладаешь телефонной базой? — Телефонной, паспортной, медицинской, архивной, полицейской, правительственной, засекреченной, базой Zetagen и многими другими. — На чистом глазу выдаёт голова, а у Пака отпадает челюсть. «Ну и делааа! Хотя подождите…» — Zetagen? — Выпучивает глаза Чимин. — И многими другими. — Повторяет аватар. «Хм… очень интересно. С какого бы боку подобраться к этому искусственному интеллекту, раз он такой сильно осведомлённый». — А это всё… ну… законно? — Все данные собраны от зарегистрированных пользователей, которые собираются посредством заложенных в меня алгоритмов, которыми я могу свободно оперировать, а так же при помощи новых алгоритмов, созданных уже мной самим. Моя система конфиденциальности позволяет хранить данные и сортировать её по всем предусмотренным протоколам. Доступ к базе данных имеет несколько уровней доступа. — И что это за уровни доступа? — Уровни доступа определяются в базе моего интеллекта и складываются из совокупности имеющихся данных всех баз данных, а так же анализа личности, рейтинга репутации пользователя и от личных настроек создателя, который может иметь доступ к ядру интеллекта в любой момент времени. Так образуется личный «уровень доверия», которому присваивается категория. «В смысле иметь доступ в любой момент времени?» — А создатель… — Создатель приложения: Ким Намджун, альфа, 24 года. — Не дав докончить, отвечает аватар. — Но получается… если создатель погиб, то этот пункт не может влиять на уровень доверия? — Задаёт встречный, но вроде как лежащий на поверхности вопрос Чимин, на что по рельефу головы снова пробегает рябь. — И, получается, ты являешься единственным критерием этих уровней? Какие алгоритмы в тебя заложены, что ты посылал мне селеницереус? — Уже более дерзко спрашивает Чимин. — Если они были заложены Ким Намджуном, то зачем ты продолжал их придерживаться, если твоего создателя больше нет? Лицо аватара начинает очень быстро сменять эмоции — одна за другой, словно не знает какую ей сейчас нужно подключить. — Доступ к данным о гибели создателя находится на самом высшем уровне доступа. — Механическим голосом произносит аватар и снова смотрит на омегу. «Чего?» у Чимина отвисает челюсть от такой постановки вопроса. Смерть Намджуна — это же вроде как открытая информация и там не может быть двойных чтений! «Эта голова что, знает что-то большее?.. И таким образом дала мне только что подсказку? Или тупо проговорилась?» — А у кого доступ к этому самому высшему уровню? — Щурит глаза Пак, уже зная ответ. — Самый высший уровень доступа у создателя. — Бездушно отвечает голова и её немного дёргает. — А вот то, что ты мне говоришь… разве такие данные могут знать рядовые пользователи? — Как бы невзначай уточняет Пак. — Пак Чимин, вы не являетесь рядовым пользователем, вы — привилегированный пользователь. — И много тут таких, как я? — Продолжает щурить глаза омега. — Вы на данный момент являетесь единственным привилегированным клиентом из числа четырёх миллиардов, шестисот сорока трёх миллионов, ста пятидесяти семи тысяч, восьмисот двадцати девяти пользователей приложения Соулмейт. — Металлическим голосом делает заключение голова, а у Пака на это вытягивается лицо. — Хорошоо… — Тянет Чимин, при этом быстро обмозговывая полученную информацию. — И что мне даёт моя привилегия? — Вы можете запросить любую информацию о любом пользователе приложения. — Я хочу запросить данные о Ким Намджуне. — Не задумываясь говорит омега. — Все данные о Ким Намджуне только что были отправлены на вашу личную почту. — Заявляет голова и смотрит так… как на него обычно смотрел Нам. Проникновенно, пробираясь под кожу — в самую душу, будто читая там все его секреты и желания. — Серьёзно? — Удивляется Чимин, не веря что всё было так просто. — Я перепроверил. Вся информация о создателе, начиная с момента его рождения до момента установления кончины в клинике Сунчонхян, находится на вашей личной почте. — Даёт более расширенную версию искусственный голос. «Вот паразит!» злится Чимин, понимая, что интеллект, кажется, его переиграл. «Хотя подождите… а что это за странная формулировка…» — До момента установления кончины говоришь? А что, есть информация и после установления его кончины? — Чимин уже буквально вбуравливается в экран телефона. И тут происходит неожиданное — форма аватара вся покрывается крупными волнами, рябит и меняет очертания, будто её глючит. У Пака на это аж глаза расширяются и он немного отшатывается от монитора, потому что кажется будто аватар вот-вот разорвёт по швам. Однако вместо этого голова немного успокаивается, её рельеф сменяется то одними чертами лица, то другими — как-будто приложение решает, чью же личность ей на себя в итоге примерить. Ещё пара изменений и в итоге голова приобретает лицо… Намджуна. — Молодец, зверёк. — Искусственным голосом произносит голова. Чимин громко вскрикивает, пугаясь увиденного, и машинально откидывает телефон в сторону, как-будто он заразный или кем-то проклят. Нам-аватар был почти как живой, только мраморно-белый и смотрел на него так проникновенно, как какой-то оживший ужас, который через мгновение высосет всю твою душу прямо через телефон и заберёт тебя туда, в дебри своего искусственного интеллекта. Как по закону подлости, гаджет ударяется о стену и падает уже потухшим кирпичом на пол. Поздравления! Пак Чимин победил искусственный интеллект! — Нет! — Вскрикивает омега, обхватывая рот рукой, и в ту же секунду бежит к гаджету. Он хватает телефон и смотрит на полностью разбитый экран, один крупный кусочек даже отлетел, обнажив внутреннюю плату. Чимин нажимает на кнопку включения, но прибор никак не реагирует. Он мёртв. Как собственно и омега. Обидно, нет слов! Внутри всё клокочет. От массы противоречивых эмоций Пак начинает кричать — сначала на поломанный телефон, потом на себя, а в итоге на всю несправедливость, что его одолела. — Что! Это! Чёрт! Дери! Было? — Вскрики толчками вырываются из его горла, но не приносят ни ответов, ни облегчения. Он так зол! Так зол! — ЧТО ЭТО БЫЛО? Однако, сколько горло не дери, хоть до хрипоты — это не поможет. Отвечать некому. Чимин бьёт кулачками об пол, снова предпринимает попытку воскресить треснутый телефон, но всё тщетно. Ничего не воскрешается! Ничто и никто! А он просто как идиот бегает за призраками, только и пытается воскресить умершее, убитое, разбитое на множество осколков. Не выдержав шквал эмоций внутри, Чимин с силой швыряет телефон об пол и тот уже разлетается на множество деталей. Один из них неудачно отскакивает и, соблюдая закон мгновенной кармы, режет омеге руку. Пак шипит от боли, по предплечью из раны течёт кровь, он зажимает её рукой, уже просто плача от всей этой накатившей безысходности — горько и безутешно. Он падает на ковёр, сотрясаясь телом — Чимину кажется, что он был так близок к разгадке, а этот дурацкий аватар всё испортил! Так напугал его! Почему он вообще приобрёл черты Нама? Что, чёрт возьми, за зверёк и что всё это значит? — Х в а т и т… — Не понятно кого просит омега. — Ну прошу же. Хватит. — Уже совсем тихо. Он так устал, так устал… уже просто опустошён морально. Чимин не понимает, сколько времени он так лежит на полу, но в чувство его приводит маленький язычок Бублика, что облизывает его руку. Встрепенувшись, омега резко принимает сидячее положение, чем немного пугает щенка. Он смотрит на рану и видит неглубокий порез, однако крови совсем нет — его малыш всю её слизал. — Бубляяя. — Дрожащими губами тянет Чимин и кривит рот, чтобы не дай бог снова не зареветь, потому что он опять на эмоциях. Правда теперь уже от действий щеночка, что его пожалел. «Хватит с меня!» Омега хватает рыженький комочек на руки и валится вместе с ним на кровать, как есть в одних штанишках. Всё-таки Бублик — его спаситель. И он очень любит щенка — он единственный, кто может утешить его душу в эту трудную минуту. Переодеваться в пижаму уже просто нет желания и сил — омега так опустошён, так вымотан морально и эмоционально, что его мгновенно сваливает в сон. Чимин принимает позу эмбриона, а Бублик пристраивается рядом с животом хозяина, согревая того своим теплом и тоже засыпая. *** Намджун устало потёр виски, отложив телефон. Экран Чими погас очень внезапно: перепуганные глаза зверька — это было последнее, что он увидел и что теперь так ясно стоит перед его внутренним взором. Альфа попытался наладить связь, проверил телефон омеги, но тот потерял всякие сигналы, а это значит только одно, что его больше нет в живых. — Разбил… — Пробормотал Нам и поморщился от неприятного ощущения в груди. Он не представляет, как кроха отреагирует на его появление. С самого начала всей операции альфу сильно беспокоила эта мысль, а теперь, когда Чими так бурно отреагировал на обычный аватар с его лицом — он вообще не представляет как всё пройдёт и чем в итоге обернётся. Кажется, его уверенность в себе и своём плане впервые дала трещину. Голова альфы уже просто раскалывалась. Нам чувствовал, как сейчас плохо его зверьку, как его сердечко отбивает бешеный ритм, как он рыдает и испытывает ярость вперемешку с растерянностью и непреодолимой тоской. Его собственное дыхание неожиданно стало очень тяжёлым — на горло легли невидимые руки, впивая свои тонкие лавандовые пальцы внутрь плоти. Они стали пробираться всё глубже, скользя словно змеи по раскалённым мышцам и лёгким, беспощадно кусая их своими отравленными клыками. Грудная клетка Намджуна уже была полностью в лавандовом плену. Снова накатила ломка, о чём свидетельствовал весь вид альфы: лоб его покрылся капельками пота, Намджуна знобило, а из-за скручивающих ощущений в мышцах и ломоты в суставах он с силой сжимал челюсть, скрипя зубами. — Твою ж мать! — Вскрикнул Хосок, выскочивший из кухни на звуки сдавленного мычания. — Что, уже? — Он пулей полетел обратно на кухню, чтобы прихватить какую-нибудь тару, куда можно было бы слить кровь. Обычно в таком состоянии друг мало что соображал и его единственной целью было избавиться от навязчивого состояния. И тогда он не задумываясь брал свой кинжал и резал себе руку, не разбирая где сейчас находится. *** Йонг шёл быстрой походкой. Ещё один квартал и он пересечёт границу частной территории — дальше начинается закрытый комплекс Лау. В него просто так не войти, но он знает как. Подделать пропуск с его способностями — раз плюнуть. — Я вычислил его! Вычислил самого Ким Намджуна! — Парень двадцати лет удовлетворённо потирал руки. Йонг улыбался, у него было ощущение, словно он выиграл по меньшей мере джек-пот. Причём своими собственными мозгами! — Они все идиоты. Не смогли понять, не додумались пойти дальше. — Усмехался он. Йонг — бета, но амбиции у него как у альфы. А всё потому что он крутой программист и уже пять лет тайно работает на Сон Хвана, который лично его к себе отобрал. Начинал он ещё пацаном 15-ти лет, и уже тогда ощущал себя лучшим в команде. Его хозяин — самый богатый чеболь, а ещё поговаривают, что у него нелегальный бизнес, связанный с оружием и наркотиками. Мистер Хван крайне амбициозный, проницательный и не знающий пощады альфа — эдакий небожитель, который творит всё что ему вздумается. Серый кардинал в мире большой политики и экономики. Для своих работников — он последняя инстанция и идти против него, всё равно что идти против самого себя. За непослушание Хван карает очень сурово — опять же ходят слухи о неких местах, где сначала проводят пытки, а если понадобится — разделывают на органы. Никто не знает наверняка — так оно или нет, а проверять никому не хочется. Поэтому люди Хвана верны тому до последней капли крови. В буквальном смысле. И всё же, он оказался умнее остальных программистов, а это что-то да значит! Йонг решил, что должен использовать этот шанс, наградить себя за старания — если всё окажется так, как он думал, то хозяин отплатит ему по-королевски. Конечно он не пойдёт против господина Хвана — он не идиот… просто сначала проверит прав ли он… «Это ведь всего-лишь предосторожность и забота о деле?» а значит никто его за это не осудит и не накажет. Все думают, что Намджун умер, и только он вычислил, что нет! Самонадеянные идиоты, искали столько времени того, кто дёргает за ниточки и в итоге пришли ни к тому. — Пффф… Чхве Доджун! — Фыркает бета, чеканя шаг и улыбаясь яркому солнцу. Ну какой, к чертям, из него кукловод? Так всё продумать, закодировать и настолько элегантно провести по ложному следу… Да даже найми Доджун программиста, тут сама задумка, исходящая от автора, как игра с двойным дном, продуманная по сложным математическим расчётам — да, никаким Чхве такое не под силу! Правильно, что хозяин в эту идею не поверил — он то, в отличии от других может определять по-настоящему умных людей. Все ищут соучастников министра, среди которых отыщется и главный герой. Однако сам Доджун отказался от сотрудничества, за что и полёг — с него теперь взятки гладки. Он уже ничего и никому не расскажет. И, конечно, несуществующих сговорщиков никто не найдёт. Но никто не увидел в информационном следе ещё одной крошечной зацепки — практически нулевой возможности. А он нашёл, выследил и даже отыскал то место, где сейчас находится Намджун. Бинго! — Мистер Хван его крайне уважает. — Йонг немного поморщился, будто проглотил дольку лимона. — Это только дураку не видно. Хозяин любит умных людей. А я первый, кто всё понял, вычислил. Господину это тоже понравится. В голове парня всё складывалось как нельзя лучше: он просто убедится в том, что Намджун действительно жив… немного пригрозит тому раскрытием и потребует с альфы кругленькую сумму за своё молчание. — У него же всё равно их куры не клюют! Подумать только, так нажиться на каком-то приложении! Вообще, зависть — плохая штука, обычно она стремится уничтожить то, что есть у другого… но Йонг ничего не может с собой поделать. Он завидует. И прежде всего уму этого Ким Намджуна. И если он не может уничтожить, то должен хотя бы взять часть чужой заслуги, как компенсацию за свои задетые чувства. А когда он получит свой перевод от альфы, то тогда он раскроет альфу и уже получит награду от господина Хвана. Идеальный план. ~ Йонг пересёк ограждаемую территорию комплекса и просунул пропуск в окошко поста-наблюдения. Он весь вспотел, когда его карточку долго не отдавали, проверяя как-то уж слишком тщательно. «Уж не заподозрили ли чего? Не должны, я всё сделал как надо!» вытер пот со лба нервничающий парень. — Господин Пак Лин, проходите. — Раздался голос и Йонг вздрогнул. Он не сразу понял, что обратились именно к нему, а когда опомнился, схватил карту и пошёл дальше, натянув капюшон. *** — Не могу смотреть на это дерьмо! — Корчит лицо Хосок, однако продолжает держать туго перетянутый жгут на плече Намджуна. Он подставляет стеклянную кастрюльку под руку, но немного не успевает: когда Нам протыкает руку, кровь брызгает в разные стороны и заляпывает его футболку и белый халат альфы. В этот же самый момент Чимина режет отскочившая деталь от телефона. Хо громко и очень трагично вздыхает: на руке друга уже нет живого места, и он точно уверен в том, что всё его предплечье будет в шрамах. Взглянув на себя, он с грустью качает головой — любимая футболка с Даймонд Тиарой*, выбранная в Молле сестричкой Бэбэ, безнадёжно испорчена. Намджун же вообще выглядит так, будто только что кого-то прирезал. Да и в целом они оба «хороши» — прям друзья-патологоанатомы, блять. _______________________________ *Даймонд Тиара — персонаж мультика, земная пони школьного возраста розового цвета с сиренево-белой гривой. Носит маленькую корону — тиару. — Почти всё. — Выдыхает Нам. Он откидывается на спинку дивана и смотрит как кровь тонкой струйкой стекает в подставленную тару и хмыкает. — Чего смешного? — Не понимает Хосок. Ему реально не по себе от всех этих процедур друга. И вид ещё у того, как у сдвинутого маньяка: заляпанный алыми пятнами халат и взгляд как у безумца. Увидь кто его сейчас в таком виде, точно обосрётся, решив что попал в логово какого-то сдвинутого убийцы. — Кастрюлька. — Бесцветными губами улыбается Нам, но улыбка больше напоминает оскал. — Всё-таки сварим зелье? — Да ну тебя! — Брезгливо морщится Хо. — Я не понимаю, почему ты прямо сейчас не пойдёшь к Чимину? Чего тянешь? У вас же связь, а тебе всё хуже с каждым днём. Вон уже и приступы твои участились. Такими темпами скоро даже эти чёртовы процедуры помогать не будут! Тебе срочно надо к нему! Дружище… — Сокрушенно тянет Чон. — Может мне уже просто заказать его сюда курьерской доставкой и всё? — Слова даются Наму с большим трудом. — Ну а что, он же обычное лекарство для моего здоровья. Приложу его к больному месту и всех делов! Чон на это только что-то нечленораздельно пыхтит. — Не бухти, ещё немного и мы встретимся. — Прикрывает глаза Намджун. — Блять! — Выругивается Хо. — Как ты на этот концерт потащишься? Да ты сдохнешь без него раньше! — Официально я уже сдох, не забывай об этом. Для зверька я мёртв, он похоронил меня и даже оплакивал моё тело. — Давно надо было объявиться, а не доводить до такого! — Не унимается Хосок, ворча как самый настоящий аджосси. — По твоему заявиться вот так без подготовки — это правильно? Наша связь слишком сильна, я чувствую его эмоции, чувства. Он не простит меня так просто. Чимин… он как оголённый нерв, что искрит самой отборной болью, а ты говоришь, что я должен был по нему вот так с размаху правдой шарахать, да ещё и без анестезии. Да лучше я сам сто раз перетерплю! — Любому терпению есть предел… — Вот поэтому послезавтра мы и увидимся, дядюшка Хо. — Вымученно улыбается Намджун, на что получает ответную улыбку. — Ах да, чуть не забыл. — Будто вспоминает Нам. — Встреть пожалуйста гостя, а я пока отдохну. — Что за гость? — Спохватывается Хосок. — Кто-то из своих? — Нет. — В смысле нет? А как же… — Договорить, а точнее побурчать, энерджайзеру не удаётся, так как раздаётся звонок в дверь. Хо ещё немного скептически морщит лицо, а затем идёт на выход — «ладно, раз друг так свободно его впускает, значит знает, что делает». *** План уже не казался таким идеальным. Для начала Йонгу не понравилось то, что ему открыл незнакомый парень, дальше очень не понравился его внешний вид: заляпанная кровью, явно девчачья футболка (милому пони как будто кто-то дал битой по улыбающейся мордочке) и при этом до странности бодрый вид. И такая же улыбка, как у долбанного пони. Этот странный парень как-то сразу и без лишних слов утянул его внутрь дома, представившись Хосоком. После чего посмотрел так маниакально-загадочно, что невольно подумалось о некоем фильме ужасов, в котором вот так же встречают случайных путников, забредших на частную территорию — с распростёртыми объятиями. Ничего при этом не спрашивая и не требуя. Будто только тебя и ждали. «А я вообще правильно попал?» — Ох, и не вовремя ты. — Цокнул Хосок как-то по-свойски, так, как-будто излагает какую-то житейскую мудрость запоздавшему с прогулки сыну, которого ждёт ремень грозного отца. И тут Йонг наконец-то обратил внимание на тару в руках парня. Кровь. В долбаной кастрюльке была кровь! Это точно она! «Я точно попал!» — Нууу, раз не вовремя, тогда я пойду? — Громко сглотнул запаниковавший Йонг и с надеждой посмотрел назад, на дверь. — Да нет, проходи, он тебя ждёт. — «Ждёт? В смысле ждёт? Кто?» ещё больше занервничал горе-расследователь. Что-то определённо не сходилось во всей этой странной картине. Ему бы бежать, но его уже утянули внутрь, а дверь с громким стуком захлопнулась, перекрывая все пути к свободе. — Намджун сейчас немного не в форме… Но ты просто не смотри ему в глаза и всё. — Хосок на секунду задумался. — И громко не разговаривай. Нееет, его план точно был провальный. С каждым шагом в гостиную он только больше в этом убеждался: зашторенные окна, полумрак, гробовая тишина. Каким образом его вообще могли здесь ждать? «Всё, мне хана» — Йонг будто даже почувствовал могильный холодок. Финальным же аккордом во всей этой ритуальной песне, оказался сам Ким Намджун: высоченный альфа с хорошо развитой мускулатурой — он горой восседал на диване, на нём был белый халат, явно не сходившийся на груди и… так же заляпанный кровью, только в большем количестве. Альфа был похож на скалу, подобие каменного обелиска, которому явно только что принесли жертвоприношение. Йонг громко сглотнул. В его голове как-то сами собой вдруг всплыли слухи о пытках с последующим расчленением на органы. Возможно, вот так всё оно и происходит? В домашней обстановке и под тихую фоновую музыку. Кстати, когда её успели включить? Было же тихо, как на кладбище… Фоном и правда уже звучала какая-то классика из репертуара то ли Моцарта, то ли Баха, он не мог разобрать, мозг клинило от страха. Но не это было самое страшное во всём виде альфы. Самым страшным был его взгляд: знаете, такой абсолютно зловещий, чёрный как сама преисподняя, разделывающий твоё нутро без ножа. Йонг не послушал Хосока и всё-таки посмотрел в его глаза. Этого и правда не стоило делать, потому что он был настолько едкий и проницательный, что казалось, что он своими глазами вытягивает из него душу. — Имя. — Тяжёлым голосом произнёс Намджун. Он прикрыл глаза и откинул голову на изголовье дивана. Йонга затрясло. — Пак Лин. — Назвал своё вымышленное имя Йонг. Он взмолился про себя всём богам, чтобы выбраться отсюда живым. К хуям планы — он теперь сам готов приплатить этому маньяку, в чьё логово он попал по своей глупости, лишь бы тот его отпустил с миром. — Подойди поближе. — Прохрипел Нам и сделал подзывающий жест пальцем. Йонг пару секунд помялся на месте, потом посмотрел на Хосока — тот сделал ему жест головой, мол иди. Кастрюлька с кровью всё так же любовно покоилась в руках воодушевлённого парня. И он пошёл. Йонг встал в шаге от альфы — тот не шевелился и всё так же молчаливо восседал на диване, словно на троне. Вся обстановка ужасно давила и Йонг не понимал, что ему делать дальше, так как дальнейших указаний от Намджуна не поступало. Тогда он сделал ещё один шаг вперёд и тут вдруг из ниоткуда появилась рука, схватила его за перед кофты и одним рывком потянула вниз, к самому лицу альфы. Намджун медленно открыл глаза и от этого замораживающего нутро взгляда, в самый упор, у беты сами собой подогнулись ноги. «Матерь Исусе». — Врать нехорошо, Йонг! — Спокойно произнёс Ким, но таким тоном, что у обоих присутствующих похолодела кровь. — А я ведь именно на тебя возлагал надежду. — Надежду? — Округлил глаза бета, ничего не понимая. Чёрные глаза напротив буквально буравили в нём дыру. «Почему этот альфа такой пугающий? Такой страшный… даже не сравнить с господином Хваном. А ведь он мне даже ничего ещё не сделал… А если сделает?» Йонгу стало дурно, он внезапно упал на колени и взмолился. — Прошу вас, господин, прошу. Я соврал. Простите меня! Я больше так не буду! Только не убивайте! — Не ори. — Поморщился Намджун от криков дрожащего беты. — А то голову откушу. — Уголок губ альфы слегка приподнялся. — А? — Завис Йонг. — А? Единственное на что дальше хватило остатков его самообладания, так это взвыть — так жалобно и по-щенячьи, что у Намджуна даже брови поднялись в удивлении: бета выпятил нижнюю губу, свёл брови домиком и состроил очень жалостливые глаза — вроде как в надежде на то, что подобная пантомима обладает достаточной силой, чтобы растопить сердце любого кровопийцы. — Всё, прекращай ныть. — Поморщился альфа и снова сомкнул веки. После процедуры его безудержно клонило в сон. Хосок уже успел сходить на кухню и отнести кастрюльку. Сейчас он стоял, прислонившись к стене и покачивал на развернувшуюся драму головой. — Если сегодня кто и умрёт, то похоже только я от твоих криков. — Добавил Нам и это было явным признаком того, что дальше он говорить не намерен. В действие вступил Хосок, быстро определивший, что отпускать парнишку, пока друг с ним не поговорит, явно нельзя. — Видишь, человеку плохо. — Трагичным голосом заботливой мамаши произнёс Хо, указывая на не реагирующего Намджуна. — Вставай с колен и пошли. — А что с ним? — Удивлённо поинтересовался Йонг, как-то быстро настроившись на тембр голоса Чона. — Решает мировые задачи! Вычисляет заговор гидры. — Заговорщицки поведал Хосок. — Кого? — Не понял Йонг. — Не кого, а чего. Тшшш. Пошли, чаю с коньячком выпьем. Потом договорите. Никуда ваши дела не убегут. Хо как-то ловко и без лишних слов снова утянул парнишку под руку. Йонг не понимал, как он так легко поддаётся этому Хосоку… но уйти из гостиной и правда хотелось больше всего. Усадив гостя за стол, энерджайзер сразу начал тому что-то втирать, причём таким голосом, будто всё что он говорит — пиздецки важно. А Йонг слушал, сам не осознавая, как раздавил уже вторую чашку. Пока пили, выяснилось, что «отец корейской демократии», то есть Намджун, сейчас отдыхает от мирских тягот… во всяком случае так Йонгу поведал Хосок, нагнав на друга ещё большей загадочности. Выпив коньячку, Чон вообще стал невообразимо много шутить, покраснел лицом, но навыки агитатора при всё при этом не растерял. Они даже наоборот, расцвели особыми красками экспрессии и задора. Как говорится, талант не пропьёшь. Далее они чего-то там покушали, ещё немного выпили и дошло до того, что Хосок каким-то непостижимым образом выведал у Йонга всю его биографию. Парень сам не понял как рассказал о себе всё, вплоть до постыдных случаев из своего трудного детства. Оказалось, что Йонг такой же детдомовец, как и Хосок — на этой почве они вообще чуть ли не поклялись в братстве, ведь у всех сирот есть кое-что общее, а точнее наоборот — отсутствует. И пусть клялся больше Йонг, зато Хосок живенько ему поддакивал. Потом Чон выведал о том, есть ли у парня ещё какие-то хобби и таланты, помимо программирования. Тут Йонг какого-то лешего ляпнул, что ещё в детдоме он ходил в творческий кружок (просто потому что так было надо) и играл там на музыкальном треугольнике. Хосок сразу намертво вцепился в этот факт, словно клещами, и вот к двум часам ночи Йонг уже был завербован на смотр каких-то то там талантов. Хрен знает как, но Чон его даже вписал официально на каком-то государственном сайте и даже умудрился зачислить несчастную жертву в местную диаспору любителей треугольников. У Йонга глаза на лоб полезли, когда Хосок сумел лёгким движением руки организовать видео-чат с членами этого самого клуба. И он готов поклясться, что не видел ничего более странного в этой жизни! Хо был весь свой в доску, а члены клуба — три аджосси и два парня-ботаника, такое ощущение, что явно были под чем-то, иначе как объяснить их льющийся через край позитив в три часа ночи? В итоге Йонга радостно встретили в диаспоре и рассказали, что ему крупно повезло. В чём именно, уточнять не стали, а Йонг просто побоялся спросить (вдруг ответ и правда имеется, и он его просто добьёт?) Лого клуба любителей треугольников был… кто бы мог подумать, та-дам — треугольник! Зато в его центре красовался глаз. — Это что за масонство*? — Нервно усмехнулся Йонг. ________________________ *Орден масонов, как считается, тайно управляет мировой экономикой и политикой. Его символ — пирамида (символизирует власть масонов над всем человечеством) и глаз (символ познания скрытой мудрости). Хосок не посмеялся, зато на чистом глазу поведал, что глаз — это что-то вроде ока, что смотрит в мир искусства. — Треугольник — это самый простой способ прикоснуться к живительному граалю, попасть в святая святых. — Выдыхая коньяк, изливал душу Хосок. — Играть на треугольнике может научиться каждый, он как маленький билет в мир большого искусства! По мнению Йонга тот нёс такую-то откровенную ахинею, но оторваться от речей Чона было невозможно — он был так убедителен! Аджосси тоже блаженно кивали в такт словам Хосока, а ботаны слушали с открытыми ртами. — Ты можешь быть далёк от искусства, но оно всегда ближе к тебе чем ты думаешь! Я так рад за тебя Йонг, ты нашёл настоящих друзей, семью! — В этой части речи Хо похлопал бедолагу по плечу и, Йонг готов в этом поклясться, даже всплакнул. — Они тебя не подведут и помогут. Кстати, слушание уже на следующей неделе! Надо подготовиться. Дату и место встречи клуба я уже выслал на твою почту и продублировал на телефон. Если повезёт и ты выложишься на смотре на полную, то тебя могут взять в какой-нибудь оркестр. Ты будешь блистать на большой сцене! — Йонг захлопал слипающимися глазами. Охуевать дальше уже просто не было сил, он очень хотел спать. На прощание они все вместе произнесли какую-то боевую речёвку (кажется он тоже что-то там вякал), а потом произошёл провал в памяти. Проснулся Йонг уже только в обед, в какой-то спальне, на большой койке. *** ____________________________ Hero — Tommee Profitt feat. Mike Mains ____________________________ ~ Обычно Намджуну ничего не снится, или… он просто не запоминает свои сны по пробуждении. Ночи его темны и безсодержательны — это своего рода компенсация мозгу за напряжённую работу днём. Но впервые за всё то время, как он встретил Чимина, этой ночью ему снится такой сон, который он запомнит навсегда. Он видит прекрасную бабочку, что поймал в свои сети — настолько красивую, завораживающую и необычную, что в ту же секунду её полюбил. Но не понял этого сразу, поскольку решил, что пауки не могут любить бабочек. Обычно это так, но есть такой редкий вид связи, когда паук не убивает попавшего к нему мотылька, а наоборот — он его освобождает, и уже сам становится его пленником. Навсегда. Паук впрыскивает внутрь тела бабочки специальный ферромон, который даёт ей почувствовать его силу. Лишь один раз в жизни, встретив такого мотылька, паук не применяет свой яд и отпускает свою жертву на волю. А дальше бабочка или улетает, или навсегда привязывается к монстру, ощутив внутри себя прочную связь. Если она выбирает паука, то он сплетает особую нить — которую по поверьям называют красной нитью судьбы, которая связывает их, и дарит ей свою защиту и любовь. Навсегда. Если же бабочка улетает, то паук перестаёт функционировать, охотиться и вообще двигаться. Он садится в центр своей паутины, недвижимый, как статуя и постепенно умирает. У бабочки, которую поймал Намджун — самые прекрасные глаза цвета маренго, в которых заключена сама тайна этой жизни. Тайна, которую паук может познать только если бабочка его примет. Хрустальные крылья этой бабочки словно сотканы из тысячи серебряных нитей, отражающих солнце. Голос этой бабочки, как тысяча звонких колокольчиков, что пробуждает паука от векового сна. К голоску бабочки прислушиваются птицы и даже растения, холодному мерцанию его кожи завидует луна, а улыбка этой бабочки подобна самому восхитительному рассвету, когда с первыми лучами просыпается и оживает сама жизнь. _______________________________ Can't Help Falling In Love DARK — Tommee Profitt feat. brooke _______________________________ Сначала крошечный мотылёк его боится — он весь дрожит, запутавшись в коварной паутине. Бабочка-Чимин думает, что паук — его погибель. Но всё оказывается наоборот — монстра самого постепенно затягивает… в другую, гораздо опасную сеть. И имя ей — любовь! Из этой любовной сети уж точно не выбраться. А Намджун и не хочет. Видеть прекрасный лик своей драгоценной бабочки — вот что он желает: день ото дня и до скончания времён. Паук завороженно тянет мощную лапу к личику Чимина и стирает с бледной щёчки хрустальную слезу. Она словно обжигает его, и Нам готов поклясться, что слёзы этого милого создания — худшая из пыток! Он сделает всё, чтобы их больше не было… Слёзы этого маленького мотылька — самая неприподъёмная ноша для мощного паука. Замкнутый мир Намджуна словно расширяется, краски вокруг меняются и для паука внезапно открывается горизонт событий, в котором он видит всю ту боль и ужасные мучения, через которые им вдвоём нужно пройти. Это заставляет его тело содрогаться и пульсировать от осознания чудовищной правды. Судьба уготовила им кровавый океан, переплыть через который невозможно… только взлететь над ним. Но у паука от рождения нет крыльев. Они есть только у бабочки. Он уже выбрал своего крошечного мотылька, и даже впрыснул внутрь него особый ферромон — теперь дело только за малым: выберет ли его бабочка или нет? ~ Чёрные тени наступают с разных сторон и он несёт на своей спине свою бабочку, срываясь со всех лап, спасая её. Пусть пока ничего не подозревающий о подступающей опасности Чимин понаслаждается свободой — он это заслужил, ему это так нужно. Бабочка вскидывает руки, распахивает крылья, и отдаётся их совместному путешествию. Пусть паук и знает, что оно будет очень кратким — из-за своей любви он просто не может лишить мотылька этой малой радости! Свобода полёта для бабочки самое важное, что только может быть, и он хочет дать Чимину самую главную свободу — свободу выбора, не ограниченную долгом или обязательствами. Пауку важно, чтобы бабочка выбрала его сама, не из-за связи, а потому что испытывает к нему чувства… В противном случае он погибнет. ~ Вот уже горизонт вспыхивает пожаром. Это вторит пожару в метущихся душах паука и бабочки. Вокруг подступает красный океан и от него нет спасения. Он беспощаден и не знает жалости. Кровавая жижа поглощает лапы огромного паука — Намджун ощущает, как тонны крови давят на его тело, а он смотрит своими чёрными глазами на свою бабочку — завороженно… посылая немой призыв лететь. Омега его слышит, понимающе кивает и перемещает взгляд на свои руки, из которых начинает исходить мягкое свечение. Оно словно внутри него, течёт по венам как кровь — вместо крови, плавно движется внутри, вызывая приятные, покалывающие ощущения. Главное из которых — чувство внутренней силы! И это та самая сила, которой поделился с ним Намджун. Паук смотрит дальше: свет разливается по телу Чимина, переплетаясь в искрящиеся узоры, бьющие искрами на обнажённом теле. Они точно такие же, как узоры на его хитиновом покрове — повторяют их, вторят изгибам тела бабочки. Свет вырывается из хрупкого тела потоком, его белоснежные волосы растут как в ускоренной съёмке, удлинняясь и сплетаясь в длинную причудливую косу, по всему телу светятся необычайно красивые руны-узоры, а крылья за спиной увеличиваются в размерах. Они подрагивают в своём спешном темпе, рассыпая вокруг себя сверкающую пыльцу, похожую на искры миллионов звёзд. Крылья бабочки, словно состоящие из хрустальных, переливающихся чешуек, издают необыкновенный переливчатый звон. Пробудилось чудо, раскрыло свои крылья — явило собой избавление. Паук никогда не видел ничего более прекрасного — сказочный вид бабочки его восхищает до глубины души и он влюбляется в мотылька, кажется, ещё сильнее. Один лёгкий взмах и Чимин взмывает ввысь. Он умело кружится в потоке воздуха, легко управляет своими могучими, но прекрасными крыльями и в одно движение срывается вниз, к уже почти утонувшему пауку. Исходящий от омеги свет ослепляет чёрного монстра, настолько он яркий, но при этом кристально-чистый. Спасительный свет его души. Он дарит пауку облегчение и радость — его бабочка его выбрала! Чимин хватается руками за оставшуюся, выступающую часть тела паука — алая вода почти сомкнулась вокруг него. По пальцам омеги прямо в Намджуна начинает испускаться пульсирующий свет, который проникает внутрь хитинового покрова, течёт по его рельефным узорам, словно лава — она заполняет паука всего изнутри, без остатка, заставляет его светится и смешивается с его внутренней силой. Затем из белого свет становится ярко-красным, начинает исходить из тел и в итоге соединяется в красную нить, что начинает оплетать бабочку с пауком, создавая единое целое. Эта нить прочно связывает их — проникает из одного в другого, будто сшивает два тела и делает их неделимыми. Это единение дарит бабочке и пауку необыкновенное ощущение счастья — что наконец-то теперь всё на своём месте. Бабочка усиленно машет крыльями, уже с лёгкостью создавая тягу для подъёма и через пару мгновений они оба поднимаются над поверхностью бушующего океана. Они взлетели! ~ В это самое мгновение оба — и Чимин и Намджун, одновременно просыпаются, каждый в своей постели, тяжело дыша и смотря прямо перед собой немигающими глазами, словно продолжают видеть общий сон наяву.