Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

_____________________ Free — Mother Mother _____________________ Любовь, дай взамен гневу мир. Любовь, дай птицам пение лир. Любовь, дай яду истечь в ночи. Душа взлетит — лишь дай ключи. Кровавый свет в моих глазах, Но я не прав — это просто страх. Закрыта дверь, ослеп, в слезах, Но я не прав — это просто страх. *** Тук… тук… тук… тук… тук… тук… Длинный палец отстукивает по приборной панели, уже откровенно действуя на нервы Юнги. Однако он продолжает сидеть в тишине салона, стараясь быть спокойным. Если его состояние таковым вообще можно назвать, ведь он даже радио включить не решается. Так и приходится слушать этот бит чужих нервов, что распространяет свои гнетущие волны по замкнутому пространству. Ему уже откровенно душно от ладана и невыносимо тяжело от полыни, заполнивших каждую щёлочку в салоне, впитавшихся во все возможные поверхности. Нет, в присутствии Намджуна ещё никому толком не удавалось быть спокойным. Спокойствие — это совершенно не то, что вы испытываете, находясь рядом с ним. Да, как правило Нам молчаливый, суровый и непроницаемый, а ещё он жёсткий и внешне безразличный, а если шутит, то, как правило, после этого хочется слегка выпилиться. Но, не смотря на всё это, он всегда по-своему заботится о близких — пусть те порой этого даже не понимают и не замечают. А ещё он никогда не откажет в совете другу, пусть и даст его не без сопутствующего сарказма. Он любит всё просчитывать и прогнозировать, действуя своей излишней въедливостью на нервы, но зато с ним можно быть абсолютно уверенным в своём тыле. Нет, с Намджуном можно испытывать много всяких чувств, в зависимости от того какой ты человек, но оставаться спокойным и равнодушным ты просто не сможешь. Это не тот случай. Шуга уже изучил всё, что только мог изучить внутри и снаружи автомобиля, припаркованного недалеко от здания театра. Он очередной раз кидает взгляд на мрачного друга и вздыхает. Прошло уже около сорока минут после завершения концерта, и большая часть галдящей публики уже покинула здание через широкие распашные ворота. Впечатлённые концертом зрители, уходили весело, но не спеша — они обменивались впечатлениями, смеялись и делали бесконечные селфи на фоне античных барельефов и огромных афиш с изображением белого лебедя. А вот самого лебедя всё не было. Когда с момента ухода последнего зрителя прошло ещё десять минут, в машине стало просто невыносимо и Юнги приоткрыл окно, чтобы впустить внутрь хотя бы чуточку спасительного воздуха. Атмосферу нужно было срочно разрядить. Намджун за это время бессчётное количество раз позвонил и написал Чимину, но в ответ были лишь протяжные гудки и темнота экрана. Судя по сигналам от кольца, омега всё ещё был в здании, поэтому альфы продолжали сидеть и ждать. — Ну что там? — Внезапно долбанул по ушам раздражённый голос Нама. — Твои всё зачистили? — Почти. Ещё остался один, самый ушлый. Грёбаные сталкеры, у них прям свои коалиции по интересам уже. Действовали они явно сообща… видно, что подготовились! — Фыркнул в ответ Юнги. Он тоже был раздражён, настроение друга незаметно передалось и ему. — Они из фан-клуба белого лебедя, я уже проверил их. Они не сталкеры, а свены. Скорее уж… это они меня таковым считают. — Что ещё за свены? — Скривил лицо Шуга. — Так они себя называют. Это производное от «лебедя» на английском. — С безразличным лицом пояснил Нам. — Откуда они вообще узнали о тебе? — Сощурил глаза Шуга, пристально всматриваясь в какой-то тёмный угол. — Это обычная наблюдательность, помноженная на необоснованное чувство собственности. У фанатов, как правило, и то и то прокачано до высшего уровня. Плюс у самых «преданных» часто овер дофига свободного времени, чтобы посвящать его своему кумиру. Подобные недоличности даже по тени на траве или отражению в ложке могут вычислить всё что угодно — начиная от идентификации личности, заканчивая тем, были ли вспышки на солнце в тот момент. В итоге всё было предсказуемо. — Если так, то почему ты… — Продолжал приходить? — Нам метнул острый взгляд на друга. — Я не мог этого не делать, не мог не приходить на его выступления. В них Чимин будто по-настоящему откровенен и открыт… он как оголённые, вывернутые наружу чувства, которые в обычной жизни он по каким-то причинам не может открыть. Эти чувства, они будто направлены именно ко мне, как и всё выступление… Порой мне даже казалось, или я так сам хотел видеть, что таким образом он мне в чём-то признаётся… — Тут альфа глубоко вздохнул, закрыв глаза. Возникла непродолжительная пауза. — Свены не знают кто я. Но думаю, как раз таки и хотели это сегодня выяснить. — Нам сжал челюсть и провёл зубами по нижней губе. В этот момент раздался звонок на его телефоне. — Да, Нагиль-сси! — Алло, Намджун-сси. — Голос учителя был немного встревоженным. Незадолго до этого альфа позвонил Ким Нагилю с тем, чтобы узнать, почему Чимин так долго задерживается. Пожилой альфа ответил, что у них банкет по поводу окончания сезона и все уже и сами спрашивают омегу, поскольку тот главная звезда состоявшегося концерта. Ма Донсок имеет настоятельное желание чествовать своего подопечного, а того нигде нет, отчего директор пришёл в бешенство и уже чуть ли не половину труппы довёл до инфаркта. — Он наверняка где-то здесь… — Не уверенно произнёс учитель, после чего отключился, пообещав перезвонить, как только что-то выяснится. Поэтому-то встревоженный тембр Нагиля тут же заставил Нама напрячься, что чётко ощутил рядом сидящий Юнги. — Я искал везде, где только можно… просто уже не знаю, где он… — Он точно в театре. — Категорично отрезал Намджун и с силой сжал челюсти. — Если так, то… он наверняка в каком-то технологическом помещении. Их здесь, право слово, полным-полно! Если начать искать в этом лабиринте Фавна, можно не день и не два на это убить. — Испуганно и даже немного обречённо произнёс Нагиль. — Может он заблудился? У нас такое бывало… — Понял вас. Тогда я сам приду и поищу его. — С этими словами Намджун резко открыл дверь автомобиля и двинул в сторону театра. Юнги наполовину вывалился из окна, смотря по сторонам и набирая кого-то по телефону. — Я перегоню машину к заднему входу. — Крикнул в спину стремительно удаляющемуся другу Шуга и увидел, как тот утвердительно мотнул головой. *** Чимин не понимал, что хочет от него Джексон. Он несколько раз ему чётко сказал о том, что он не будет пить, но альфа всеми правдами и неправдами уговаривал его пригубить. — Чимини, право слово, ты же не ребёнок. Я же не говорю, что тебе надо напиться. Просто сделать глоток. Это же всего лишь вино, оно даже не креплёное. Даже смешно, что ты так отнекиваешься, будто я тебя хочу споить или отравить. — В голосе альфы проступила лёгкая обида и это незамедлительно кольнуло по совести омеги. — Я хотел помириться с тобой, попросить прощения… вот пришёл выпить с тобой по глоточку. А между прочим это редкое вино, подарок который я берёг для важного повода… — Ну не знаю… — Замялся Пак, начиная сомневаться и давать слабину под напором Вана. — Может всё же стоит подождать этот важный повод? Раз оно такое редкое… — Я решил, что помириться с тобой — это более чем важный повод. Знаешь что это за вино? — Откуда ж мне знать. — Это Мальбек. Прекраснейший сорт из Аргентины. С нотками спелой вишни и смородины, и ароматом молочного шоколада и фиалки. — Ван сделал смакующее движение губами, при этом как бы вдыхая ароматные пары. — Мммм, ты уже осязаешь его вкус у себя на языке? Всё ещё не желаешь попробовать? Альфа приблизился к Чимину и элегантными движениями поставил бутылку и бокалы на гримёрный столик. — Я не дружу с алкоголем. — Виновато поджал губы омега. — У меня непереносимость… — О чём ты говоришь. — Махнул рукой Джексон. — Даже детям при крещении дают чайную ложку вина. А я тебя прошу лишь пригубить, отведать вкус, а не напиваться. Просто раздели со мной окончание сезона. Разве ты не знаешь распространённую театральную примету? — Какую? — С интересом в голосе спросил Чимин. — Окончание тура или сезона надо обязательно обмывать, а то не будет удачи в следующем. — Правда? — Удивлённо округлил глазки Пак. — Я бы не стал врать тебе. Мы же друзья. — Добродушной улыбкой улыбнулся Джексон. — А ты в курсе, что скоро мы поедем с туром в Европу? Нагиль ещё не говорил? — Нееет. — Уже совсем удивлёно протянул Чимин, приходя от этой новости в полный восторг и шок одновременно. Он запрыгал на месте, хлопая в ладошки. — Это действительно так? — Да. Видимо учитель не хотел вешать на тебя эту информацию раньше времени, чтобы не растревожить душу и не сбить твой настрой. Ведь ты у нас очень восприимчивый. — Улыбался с такого детского и открытого поведения омеги Ван. — Ох, не верится! Это… так необычно! Я ведь нигде не был! — Продолжал восторженно крутиться Чимин, словно его по-новой завели ключиком, как какую-то заводную игрушку. — Теперь будешь. — Уже смеялся альфа. — А ты нарушаешь традицию. Неужели хочешь, чтобы нас ждали неудачи? — Притворно-строгим голосом произнёс Джексон, видя как Чимин быстро-быстро качает головой. Кажется, все доводы омеги попросту рухнули под его напором и выдуманными аргументами. — Ну хорошо… Но я только попробую! Прямо капельку. — Деловито пояснил Пак и глянул на себя в новом свитере в зеркало. — Подарок? — Бросил на него взгляд Ван и, достав из кармана блейзера штопор, стал открывать бутылку. — Ага. — Тут же стушевался Чимин и уселся на стульчик. Пока развернувшийся к нему спиной альфа колдовал над бокалами, он сидел и теребил край кофты, думая о том, в какие страны они поедут с туром и когда тот вообще будет. Будет ли это новая программа или уже существующая. — Оп. — Джексон весело презентовал задумавшемуся омеге бокал с вином и подмигнул, присаживаясь рядом. — Чимин, ещё раз прости меня за произошедшее сегодня, впредь я постараюсь сдерживать себя и буду тебе другом. До тех пор, пока ты сам не почувствуешь что-то большее. А теперь выпьем за то, что мы проделали огромную работу и она увенчалась успехом. На каждом концерте был полный аншлаг и, по честности сказать, это всё только благодаря тебе. — Перестань. — Покраснел от этих комплиментов омега, держа пальчиками ножку бокала. — Не перестану. У нас свобода слова. — Посмеялся Ван. — Это так, Чимин. Даже Ма Донсок об этом постоянно трындит, вдалбливая всем в головы. «Вы должны быть благодарны нашему лебедю, в этом месяце вы все покроеете свои счета и расплатитесь с долгами!» — Спародировал он напыщенную манеру директора подавать любую информацию, на что Пак хихикнул. — Лично я считаю, что если первый раз зрители пришли из-за ажиотажа твоей персоны, то все последующие разы — исключительно из-за твоего таланта. — Но… — Это так! Поверь мне, я на сцене не первый год, а начинал ещё в США, и знаю что говорю, зритель он всё видит и чувствует. — Снова подмигнул альфа. — Выпьем же за талант и искусство, чтобы оно никогда не иссякало! — Джексон поднял бокал, сверкнув улыбкой и протянул его навстречу омеге. Чимин в ответ робко протянул свой, раздался звон фужеров и каждый отпил красного вина. Альфа осушил бокал полностью, а омега сделал буквально пару глоточков, предворяя свой план «исключительно поддержать компанию» и поставил его на ровную поверхность. Джексон как-то странно зыркнул то на него, то на бокал острым взглядом, а потом вмиг изменил лицо на удовлетворительное и загадочно улыбнулся. Какое-то время они болтали о том о сём, альфа выпил ещё пару бокалов, Чимин же к своему больше прикасался, а Ван, что интересно, и не настаивал. Его речь текла и текла бурным потоком, и чем дальше, тем меньше омега понимал, что тот говорит — все слова словно сливались в одну общую массу и накрывали его сверху, облепляя глаза и губы, кончики пальцев и грудь, словно липкий сироп, в который он попал, как какой-то мотылёк — слишком доверчивый и любопытный. Чимину будто захотелось спать, всё тело сделалось каким-то ватным и непослушным, а Ван словно ничего не замечал, продолжая о чём-то рассказывать. Пак понимал, что он в каком-то странном состоянии, но сделать уже ничего не мог. Когда его голова сделалась совсем тяжёлой и непослушной, Чимину сделалось темно и душно внутри себя. Он клюкнул головой и накренился в сторону, падая со стула вниз. Однако упасть ему не дали «заботливые» руки альфы. Они подхватили обмякшее тельце омеги и, подхватив его под живот закинули на плечо. — Вот и замечательно. — Ван хлопнул ладонью по мягкой попке омеги и, потащил его в неизвестном направлении. *** Следующий день. Один из чатов на просторах необъятного интернета: [х: х] Не, ну вы видели, видели? [х: х] Канешна! Только у кого глаз нет этого ещё не видел))) [х: х] А как он его черепухой об стену приложил, а! Красава! Бля, это было круто! [х: х] С одного удара уложил, ёпте))) [х: х] Он прям как Стивен Сигал! [х: х] А кто это вообще? [х: х] Ты про кого? Сигала или этого бугая? [х: х] Гыыыы))) [х: х] Да хуй его знает, кто он, но детина знатный! Шкаф с антресолью))) [х: х] А откуда видос? [х: х] Это свены у себя выложили. Прикинь, пошли после концерта разбираться, идиотины))) [х: х] Не слышали что ли новость о чудике из «загадочной ложи», что якобы следил за лебедем? Ни один концерт не пропускал. [х: х] Аааа, так это они с ним что ли на разборки пошли? [х: х] Ага, но их там всех замели)))) такие придурки конченные))) они что думали, подкатят к этому хмырю на своей хромой козе и за жизнь у него спросят? а он им прям сразу всё выложит, как на духу?))) [х: х] А он их раскатал по асфальту, как какашки голубиные))) [х: х] Ну допустим не он, а его люди… [х: х] Да какая разница! Если у него есть люди, значит человечек как минимум не простой, а богатенький. [х: х] За лебедем только такие и таскаются. Если у тебя в кошельке не завалялось пару миллионов, смысла к нему даже нет подкатывать! [х: х] Что за стереотипы? Чимин не такой, он чистая душа! [х: х] Вот-вот, ему нет смысла смотреть на состояние альфы, он сам миллиардер так-то))) [х: х] Везёт некоторым… самый красивый, самый богатый… [х: х] Не завидуй, ты наверняка тоже милаш) Могу приехать к тебе и утешить [х: х] Иди ты! [х: х] Слушайте, а он не может быть из мафии? [х: х] Кто? [х: х] Ну, этот мистер Икс. [х: х] Выглядит как глава мафии. И замашки такие же. [х: х] И давно ты о замашках мафии знаешь?))) Но втащил он этому Джексону знатно. [х: х] Но за что? [х: х] Так он пёр куда-то лебедя. И тот явно был под чем-то! [х: х] Пиздец… [х: х] С ума не сходите, он нёс своего законного омегу! Ну выпил Чимин лишнего, наверняка отмечали окончание сезона. [х: х] С чего ты взял, что это его омега? [х: х] Ты в каком мире живёшь? Все это знают! Видели видео с их поцелуем? [х: х] Ага, присосался он к лебедю знатно. Причём во всех смыслах! [х: х] Ты о чём? [х: х] Как о чём? Лебедь самый богатый омега в мире! [х: х] А так его любить уже по-твоему не за что? [х: х] Не спорю, есть за что. Он и без денег сасный)) секси, милашка, талант. Но согласитесь, с деньгами куда привлекательнее))) [х: х] Бля, я тащусь, как он в одно касание его уложил. [х: х] А потом так элегантно омегу к себе на плечо. Прям как в экшене каком-то! [х: х] Джексон омегу почти как эстафетную палочку передал, только принудительно и с ноги))) хах [х: х] Не с ноги, а с руки))) он его за лицо об стену вмазал))) Интересно мозги потом с неё соскребли? А то не красиво, всё-таки храм культуры))))))) [х: х] Ты о чём? У него нет мозгов, хе-хе [х: х] Думаешь? [х: х] Зуб даю))) надо быть полной кончей, чтобы покуситься на омегу мафиози))) [х: х] Ржу с твоей фантазии дружище))))))) [х: х] А что дальше было? Там, кажись, Чимин ожил… [х: х] Как всегда, видео прервалось на самом интересном месте. [х: х] Дальше там наверняка уже сам Чимин этому мафиози втащил))) [х: х] Даааа, с лебедем не соскучишься! [х: х] Ага, классный сериал))) Я лично за здоровяка, он мне понравился)) даже если мафиози. Такой брутал! Вау! [х: х] Хорош течь))) [х: х] Я уже столько поп-корна закупил, на все серии)) [х: х] Надо тоже прикупиться, чувствую жопой, дальше будет ещё интереснее! [х: х] Мужики дерутся за нашего лебедя! Бляяя, так интересно!)))))))) [х: х] Топчик) [х: х] А кто это снял, если всех свенов раскидали? [х: х] Смог там один укрыться под покровом ночи))) ну вы же знаете этих ушлых фанатов, они могут сливаться с местностью получше любого заправского папарацци или каракатицы))) [х: х] Свены прям раскрашивают нашу серую жизнь яркими красками)) [х: х] И не говори)) Что ж, ждём продолжения. Хочу ещё раз увидеть махач))) [х: х] Какие вы кровожадные! Но… мне тоже понравилось))) У чувака очень хорошо удар поставлен, да и силища как у быка) [х: х] Пойду тоже подкачаюсь, прям вдохновил меня этот чёрт)) [х: х] А потом иди подкатывать к лебедю. Там к тебе подвалит этот мафиози и втащит так, что мозги по асфальту раскатает, а мы всё это снимем! Бу-га-га [х: х] Всё же интересно, кто это? [х: х] Ким Намджун, у-ха-ха))))))))))) Как тебе такой вариант? [х: х] Смешно)))))))) [х: х] Вернулся с того света, чтобы всем жопы надрать))) [х: х] Ага, демон апокалипсиса, блин))) [х: х] Это был бы знатный рофл))))) [х: х] Точно!) *** — Ах ты ж сучка! — Проревел альфа, схватив омегу за загривок и с силой кидая его на кровать. — Изменять мне вздумал? Омега смотрел на альфу снизу вверх абсолютно испуганными глазами. Он понимал, что разбудил в своём альфе зверя, настоящего хищного зверя. Не того из любовных романов — большого и страшного, которого в итоге можно приручить не смотря на всю его дикость. А самого настоящего, у которого глаза смотрят на тебя как на потенциальную жертву — вкусную и сочную, у которого все клыки и морда в крови от разорванной добычи, потому что это для него норма — убивать того, кто слабее. А он был так неосторожен, что сам умудрился навлечь на себя этого страшного хищника, а значит будет за это наказан — его сейчас сожрут и даже косточек не останется. — Прошу, не надо. — Взмолился омега и начал своё трусливое отступление к изголовью кровати. Он двигался назад спиной, боясь потерять зрительный контакт и заплетался в собственных конечностях. — Прошу. Я не виноват. — Не виноват? А кто виноват? — Хищно ухмыльнулся альфа. — Всё ясно как день! Это всё твоя кукольная внешность, она приманивает альф, а ты и не против такого, да? Не вытерпел значит, тварь такая? Раздвинул ноги! — Альфа зло проговаривал каждое слово и не было в его голосе и намёка на снисхождение, а в глазах и намёка на теплоту. — Нет, я не виноват, правда! Я ничего не сделал! — Запричитал омега, голос его почти срывался в истерические нотки. Он упёрся спиной в твёрдую поверхность изголовья и понял, что дальше отступать больше некуда, да и куда сбежишь от того, кто найдёт тебя везде, хоть из-под земли достанет? — Думаешь меня это так сильно волнует? Ты пошёл против меня, моего доверия, а значит и против всей моей семьи. Ты же изначально понимал, с кем ты связывался, знал у кого ищешь помощи. Я тебе её дал, тварь ты такая неблагодарная. Не скрою, что купился на твою неземную красоту. Ты меня пленил. Точнее не ты, а твоя сексуальная мордашка… — Альфа, подобравшись к напрягшемуся омеге, провёл пальцем по его скуле и двинулся вниз, пошло огибая подбородок и шею. — …Шикарное тело… — Палец дошёл до края блузы и уже вся рука скользнула под шёлковую ткань, нагло оглаживая грудь. — …Да и вообще вся твоя блядская внешность в целом! — Тут альфа неожиданно разорвал ткань блузки, оголяя нежное тело и вызывая тем самым испуганный вскрик у омеги. — У меня было к тебе изначально лишь одно условие, чтобы ты, блять, был мне верен! Всё! — Альфа крикнул, вплотную приблизившись к лицу омеги и тот от резкого звука задрожал всем телом. — Что, блять ты такая, в этом сложного? — Прошу вас, прошу, господин! Я всё что хотите для вас сделаю! — Конечно сделаешь. Ещё бы не сделал! — Рыкнул альфа и впился в губы омеги, кусая при этом то нижнюю, то верхнюю и вырывая смиренные стоны. Омега не решался сопротивляться и терпел эту пытку довольно жёстким поцелуем. — Ты знаешь, что бывает за провинность? — Глаза омеги стали максимально расширенными и напуганными. — Знаешь! Конечно! А значит и понимал, на что идешь. — Господин, пожалуйста, только не трогайте мою семью! Умоляю вас! Я сделаю для вас всё что попросите, буду для вас тем, кем захотите! Только не трогайте родных. Мои родители, и мой кот — это всё что у меня есть. — Залился слезами омега, вызвав немного недоуменный взгляд альфы. — Кот? — Не понял он. — Да, мой котик. Кот Мартин! Он очень дорог мне! — В отчаянии замотал головой омега. — Он старенький и слепой на правый глаз. — Чего, блять? — Опешил альфа и остановился. — Господин, не трогайте Мартина, молю! Я готов день и ночь не вылезать из вашей постели и исполнять любые ваши прихоти. Просто сжальтесь! У Мартина была трагическая судьба, у него мочекаменная болезнь. — Какого чёрта, Тэ? — Не выдержал Чонгук, воззрившись на омегу с полным недоумением во взгляде. — Зачем такая детальность про какого-то кота? — Для правдоподобия. — Шмыгнул Тэхён носиком и утёр ладонью слёзки со щёк. — И вообще… отдаваться день и ночь, чтобы я не тронул какого-то кошака? Тебе не кажется что ты перегнул палку? — Нууу… — Сложил губы уточкой омега и задумался. — И где ты вообще научился так играть? Я прям почти поверил во всё. Слезы эти твои… такие натуральные! — Ну, у нас же есть уроки актёрского мастерства. А ты думал как?! — Тэ кокетливо надул губки. — У меня, кстати, высший балл по слезам, я их быстрее всех в группе могу вызывать. — Ничего себе. И как мне теперь жить с этим? — Изогнул одну бровь Гук, на что Тэхён просто пожал плечами. — Ну, так мы продолжим? А то время идёт, а у меня завтра ещё отчётное выступление. — Заметил омега, вращая глазами. — Конечно-конечно! — Чонгук тут же кинулся к шее Тэхёна, мажа по ней влажными губами. — Погоди, у меня тут ещё одно маленькое дополнение есть. — Внезапно остановил он распаленного альфу. — Какое? — Немного напрягся Чонгук. — Не мог бы ты меня сучкой и блядью не называть всё же… Это как-то слишком, знаешь ли. — Но ты же мне изменил. Сучка ты и есть. — Чегоо? — Округлив глаза, нахохлился Тэхён. — Да я тебя! Гук перехватил руку омеги и сверкнул глазами. — Видишь, как заводит! И актёрская игра сразу возрастает на несколько порядков. А то, извини, без этих выражений, как-то слишком толерантненько получается. — Ну хорошо, ты, наверное, прав. Я, как будущий артист должен учиться отделять игру от реальности. — Немного уйдя в себя, задумался Тэхён. — А я о чём! Практика, это святое дело для будущего артиста! — Хитро улыбнулся Гук. — Но почему мы не можем просто порепетировать какую-нибудь сценку из пьессы? Зачем это превращать в ролевые игры? — Потому что секс — это единственное условие, при котором я согласен заниматься этим непотребством. — С важным видом ответил Гук. — Непотребство — это то, чем занимаемся мы сейчас. И что за сценарий такой? Почему я изменил тебе? Ты же знаешь, что просто не могу этого сделать. Для меня другие альфы — это мерзко. Что за фантазии такие странные? — Цокнул Тэхён. — Не придавай этому такого большого значения. Это лишь такой сюжет. Он должен распалить нас. А что по-твоему мы должны разыгрывать? Будни семейной пары, которая десять лет в отношениях? Давай обсудим кота Мартина или у кого как день на работе прошёл. Только от такого, знаешь ли, вообще не встаёт. У меня во всяком случае точно! — А от моей измены встаёт? — От твоего желания подчиняться встаёт. Когда ты меня молишь о пощаде и готов делать всё ради спасения своей семьи. — Я и так подчиняюсь тебе в постели. — Возразил Тэ. — В последнее время не очень, малыш. Ты наоборот, стал как-то много брать на себя инициативы. Не скажу, что меня это не заводит. Очень даже сильно заводит! Но мне, как альфе, нужно, чтобы всё-таки доминировал именно я, чтобы я добивался тебя, чувствовал твою покорность передо мной. — Тут омега от удивления аж надул щёчки. — Капельку послушания, детка, и всё будет просто супер! А то ты уже сам на меня запрыгиваешь чуть ли не бомбочкой, почти насилуешь! Ну куда это годится? — А не ты ли, Чон Чонгук, всегда утверждал мне, что секс — это лучший отдых и благословение, ниспосланное нам на землю богами? И что я должен почитать все позы, занесённые в Камасутру? — Сложил руки на груди Тэхён. — Не ты ли приучал меня любить секс и быть готовым к нему днём и ночью? Вот и получил свою порно-звезду! — Фыркнул омега. — Нам не хватает только алтарь дома поставить и молиться каждое утро богу секса и хорошей потенции! — Спор ни о чём. — Отзеркалив Тэ, сложил руки в замок Чонгук. — Я своё условие сказал, а если надо репетировать всяких там Шекспиров, это не ко мне. — Ладно-ладно, понятно всё с тобой. Жаль, что ты так по-ханжески относишься к искусству. — Фыркнул Тэхён. — Давай уже продолжим тогда. Хоть так попрактикую актёрские навыки. — Согласно кивнул он. — Только я сверху не буду, я реально сегодня устал. — Молчи, сучка! Тебе никто рот открывать не позволял. Ты его отныне будешь открывать только для того, чтобы в нём оказался мой член. Понятно тебе? — Понятно, господин. — Буркнул Тэхён, тяжело вздохнув. — Я не должен идти на такие уступки, но ты слишком соблазнителен. Твоё тело просто создано для секса. Для секса со мной конечно же. — Моя семья точно не пострадает, господин? — Точно. В отличии от тебя, моё слово крепче стали. — И Мартин не пострадает? Гук уже было впился в соски омеги, но снова застыл. — Он глухой и у него подагра. — Пустил слезу омега. — У котов разве бывает подагра? — Задумался Чонгук. — Не знаю. У Мартина есть. Гук свёл челюсти и, что-то пробурчав о том, где он вертел всяких там котов, потянулся к выдвижному ящичку в прикроватной тумбочке. Он извлёк оттуда наручники и под изумленный взгляд Тэ, пристегнул его руки к изголовью кровати. — Сегодня я так тебя вытрахаю, малыш, что завтра ты весь день будешь продолжать ощущать внутри себя мой член. — Нет, Гуки, так не пойдёт. Я же говорил, что у меня завтра важное отчётное… — Выступление. — Закончил за него альфа, закатив глаза. — Я помню, ангел мой. Это я по сюжету так говорю — Ааа, ой. — Усмехнулся Тэ. — А может и не по сюжету. — Пошло толкнув язык за щеку, добавил Чонгук и внезапно рванул вниз шортики омеги вместе с нижним бельём. — А стоять ты будешь исключительно с ровной спиной, будто палку проглотил. За твою измену, я заставлю тебя плакать и молить о пощаде. — Гуки! То есть… господин… — Подавился воздухом омега и скосил глаза вниз на свои обнажённые бёдра. — Подними-ка свою роскошную попку вверх, твой господин сейчас будет тебя наказывать. Тэхён моргнул и послушно приподнял бёдра. ~ Спустя час. Спальня была наполнена шлепками влажных тел, мычанием и громкими стонами, она просто таки источала устойчивый запах секса, ферромонов, а ещё немного пота и манговой смазки. Прикованный за руки Тэхён стоял на четвереньках, согнув руки в локтях и уткнув лицо, обрамлённое влажными волосами, в подушку. Он периодически вцеплялся в неё зубами, чтобы не завыть от через чур острых ощущений. Его тело было покрыто красными отметинами от шлепков тоненького хлыста, который Гук накануне привёз с собой после посещения конюшни. Альфа входил в омегу сверху вниз, будто седлая дикую лошадку, он толкался в Тэхёна под неожиданным углом, почти перпендикулярно поверхности кровати, отчего омега ощущал в себе член особо ярко, с долей приятной болезненности. От резких толчков у Тэ перед глазами сверкали звёзды и расходились цветные круги. Они уже успели кончить по два раза каждый и омега дико устал от этой бешеной гонки, но всё равно с удовлетворением принимал в себя альфу, потому что сейчас было слишком необычно по ощущениям — немного рвано, но чувствительно, сильно и напористо, но до звона в ушах хорошо. Ему будто до онемения ног закачивали в нижнюю часть тела удовольствие, смешанное с лёгкой зудящей болью. Чонгук имел Тэхёна жарко, резкими движениями и лишь иногда входя и выходя из него на полную длину члена. Это происходило в моменты, когда он чувствовал, что Тэ уже совсем на пределе и может вот-вот кончить. Лишь в таком случае он давал омеге небольшую передышку. Гуку хотелось продлить эту феерию как можно дольше, уж больно всё замечательно сейчас складывалось, можно даже сказать — волшебно. — Гуки быстрее, прошу, не могу больше! — Простонал в подушку омега, уже напрочь позабыв об их ролевых играх, и стал помогать себе бёдрами, проталкиваясь навстречу к альфе. Руками он помочь не мог, те всё это время так и были прикованы к кровати. — Ещё немного, малыш, потерпи… слишком хорошо! — Гук шлёпнул хлыстом по мягкой попке, осаждая активные действия со стороны Тэхёна. Вообще он не так часто давал инициативу омеге, потому что больше любил руководить процессом самолично, но когда позволял это — никогда не жалел, потому что Тэ всегда очень резво на нём сказал, словно и правда желал объездить его член, как какого-то дикого жеребца. И вид его ангела в такие моменты был потрясающим — изгибающееся тело, взмокшие волосы, взволнованно-напряжённое лицо — такое целеустремлённое и такое красивое. А ещё капельки пота по всему телу. Просто глаз не оторвать! Рука альфы неожиданно скользнула под живот Тэхёна и пригвоздила почти что бьющееся в конвульсиях тело омеги намертво, не давая ему совершить ни одного лишнего манёвра. Гук ещё пару раз, почти до самой головки, неспешно вышел из омеги и тот от этих действий практически заплакал, хныкая и прося скорейшей разрядки. — Попроси правильно, малыш. — Прохрипел Чонгук, уже сам еле сдерживаясь и дрожа всем телом от нетерпения. — Господ-д-дин… — Голос Тэ дрожал от перевозбуждения. — Господин, умоляю ради всех святых, трахните меня уже как следует! — Как трахнуть? — Не унимался Гук, как в этот момент услышал голос любимого ангела, уже полный отчаяния. — Трахните так, чтобы я завтра весь день… чувствовал внутри себя ваш член, господин. — Взмолился омега, срываясь в слёзы. В эту же секунду Гук перешёл на резкие, быстрые толчки. Тэхён взвыл в голосину, ощущая что у него фактически взрывается зад… да и изнывшийся член, по которому сейчас водил рукой альфа, тоже. Он не мог больше сдерживаться, до такой степени, что кричал имя Гука и неистово двигался навстречу его толчкам, грозя стереть свои запястья наручниками в кровь. — Мммм… ааа… боже! И тут наконец-то была поставлена финальная точка, под общие стоны и оргазмы. Гук излился внутрь Тэхёна, продолжая вдалбливаться в него и выталкивая тем самым своё семя наружу, оно размазывалось по округлым бёдрам омеги, а тот был будто в припадке — загнанно дышал, что-то бормотал и плакал с маниакальной улыбкой. — Гукки… Гукки… — Сквозь пелену слёз кое-как произнёс Тэ, ощущая нежные поцелуи на своей спине. — Мммм? — Это было… это… — Что? — Нахально улыбнулся Гук, в общем-то и так понимая по реакциям своего омеги, что тому очень понравилось. — Это было лучшее, что случалось в моей жизни. — Тэхён был ошеломлён. — Серьёзно? — Чонгук снял наручники и, перевернув омегу на спину, завис сверху. Он желал уже видеть глаза любимого. — Абсолютно! — Еле дыша, произнёс зарёванный Тэхён. Было видно, что не смотря на дикую усталость, он безмерно счастлив. — Это было феерично, Гуки. Я, кажется, побывал в раююю… Тэхён пьяно улыбнулся и получил за это поцелуй в губы. Чонгук был счастлив, потому что он ощущал примерно то же самое. Секс с его ангелом и так сам по себе для него что-то с чем-то, но сегодня, кажется, он и правда превзошёл самого себя! — И я, любимый. — Улыбнулся Гук, смотря в счастливые глазки напротив. — Я бы хотел быть внутри тебя как можно чаще. В твоей попке так потрясающе хорошо! Была бы такая возможность, вообще бы из неё не выходил. — Фу, пошляк! — Поржал Тэ, представляя в голове эту картину. — А как бы я по-твоему на сцене выступал? А в туалет ходил, а… — Тшшш… — Накрыл его рот ладонью Чонгук. — Ну что ты такой приземлённый, а? Дай помечтать. — Мечты у тебя уж больно извращенские. — Хихикнул омега. — Да, я не идеален. — Без всякого сожаления вздохнул Чонгук и завалился рядом с Тэ. Он сгрёб его в свои объятья, заставив обвить своими нежными ручками, и попросил погладить его грудь и живот. Альфе нравилась именно такая нежность после бурного секса, нравился этот контраст и то, когда Тэхён ласкал его своими длинными тонкими пальчиками — так нежно-нежно, до мурашек! — Скажи, ты правда хочешь учиться в институте? — В смысле? — Остановился омега. — Ну… в том, что тебе вовсе не обязательно этого делать. Если ты хочешь выступать на сцене, то я могу тебе всё устроить. И сцену, и выступления, и что захочешь. — Ты что… — Приподнялся Тэ на локтях и посмотрел в лицо альфы. Не увидев и намёка на шутку, он сменил лицо на грозное. — Ты в меня не веришь? Не веришь, что я могу сам, своим талантом всего добиться? — Верю конечно. — Парировал с недрогнувшим выражением лица альфа. — Просто я могу дать твоему таланту более быстрое продвижение. — Ха! Значит на сцену через постель! — Подпрыгнул на месте Тэхён, но тут же был придавлен к койке обратно. — С ума не сходи, солнце. — Грозно посмотрел на омегу альфа. — Мы трахаться начали задолго до этого и исключительно потому, что любим друг друга. — Но люди будут думать именно так! Не подумал об этом? Омега чеболя… и теперь выступает на большой сцене… понятно почему! Насосал! — Взвился Тэхён. — Господи! Ну что за дурачина… — Взвился Гук. — Что за прошлый век у тебя в голове творится?! Да, ты мой омега, а я наследник огромного состояния. Эти два факта слишком неоспоримы, чтобы кому-то что-то с ними делать! Неужели я, как твой альфа и жених, не могу делать тебе подарки, соответствующие своему статусу? Всем и так понятно, что мы, будучи в законных отношениях, спим друг с другом. И подобные жесты со стороны богатых альф — не что-то сверх-ординарное. Все всё поймут правильно! Главное у тебя есть талант и люди полюбят тебя именно за него! — В каких это ещё законных отношениях? Я, заметь, ещё не ответил на твоё предложение положительно. — Сощурил глаза Тэхён. — Ну так всё равно когда-нибудь ответишь! Это лишь дело времени. — Закатил глаза Гук. — Так уверен в этом? — Хмыкнул Тэ на что получил серьёзный взгляд Чонгука. — А разве нет? — Свёл брови альфа и омега испуганно закусил губу. Он предусмотрительно промолчал, что послужило Гуку положительным сигналом. — То-то же! Поэтому не смей мне так говорить. Больше никогда. Понял? — Тэхён положительно покачал головой. — Для меня это серьёзный вопрос. — Прости. — Виновато буркнул Тэхён, за что получил чмок в губы. — Такой милый, когда чувствуешь, что не прав. Обожаю тебя в такие моменты, а твоё выражение лица просто бесценно. — Посмеялся Гук. — Но я так и знал, что ты откажешься от моего предложения, а потомууу… у меня есть ещё один подарок, но уже поменьше. Но тоже достойный омеги Чон Чонгука. — Какой? — Глазки Тэ тут же загорелись и он поплотнее прижался голым телом к альфе. — Помнишь бар Шпилька? — Конечно! Спрашиваешь ещё! Там же было моё дебютное выступление. — И там я впервые увидел тебя. — Добавил мечтательно Чонгук. — Ох, ангел мой, я был с первого выстрела поражён стрелой амура! — Прекрати паясничать. — Залился краской Тэхён. — Это правда, счастье моё. Для меня этот бар — знаковое место. Я не мог оставить его в чужих руках, а потому… — Что? — Поднял заранее ошеломлённое лицо омега. — Теперь Шпилька — часть сети Чон-индастрис. — Тут Гук затих, ожидая эффекта. Тэхён некоторое время переваривал новость, хлопая на альфу большими глазами. — Так теперь что… он твой? — Не веря, произнёс Тэ. — Ну а что тут такого? Это не такой и большой бар по сути… — Чонгук не успел договорить, как омега набросился на него с поцелуями, сам не понимая чему радуясь. — Охренеть, Гуки! — Ну да, да, он мой. Но не совсем… — Как это? — Опять не понял Тэхён. — Ты — совладелец. — Хитро сощурился Гук. — Т-тоесть к-как… не понимаю. В смысле? — Омегу словно включили в режим подвисания. — Это мой тебе подарок. Ты сможешь выступать в этом баре на публику хоть до посинения и никто тебе слова не скажет. Это теперь и твой бар, Теша. — Широко улыбнулся Гук, ожидая вторую волну эффекта. — Надеюсь такой вариант подарка тебя не оттолкнёт? Некоторое время омега так и сидел молча, осознавая масштаб случившегося, а потом запрыгнул на альфу и начал на нём прыгать. — Гуки! Гукичка! — Громко смеялся Тэ, улыбаясь так широко и ярко, что, кажется, вся комната осветилась от его белоснежных зубов. — Малыш, когда ты так делаешь, я возбуждаюсь. Теперь снова придётся продолжить… — Я согласен продолжить! — Продолжал прыгать Тэхён. — Даже так? А как же… насосал, попой накрутил? — Засмеялся Чонгук, за что получил обидчивую мордашку и удар в грудь. — Ладно-ладно, понял! Седлай уже моего скакуна и помчали в страну наслаждений. *** ___________________________ Anything's Possible — Foreign Air ___________________________ Этот же день. Лау. Проснулся Чимин ближе к полудню. В своей спальне. Да, переодетый в пижаму Нама, да, укрытый одеялком и да, с заботливо зашторенными окнами и поставленной на прикроватную тумбочку водой. И тем не менее — это был верный признак, что всё плохо. Теперь, когда они стали спать с Намджуном в одной постели в обнимку — вот такое пробуждение не сулило ничего хорошего. Ещё и потому, что Чимин кое-что помнил из окончания вчерашнего вечера. Омега резко сел в кровати и, схватив стакан с водой, осушил его на одном дыхании. Увы, но ирригация не произвела на организм омеги оживляющего эффекта — наоборот, только лишь распалила в измученном организме усиленное желание присосаться к крану с водой и нахлебаться оттуда, как какой-то верблюд, наконец-то дорвавшийся до оазиса с колодцем. Чимин побыстрее переоделся в домашний костюмчик, подаренный ему альфой, нырнул в мягкие тапули-кошечки и побежал вниз. Он боялся столкнуться с Намджуном вот так сразу, не подготовившись морально, точнее не с ним, а… с его осуждающим взглядом. Однако жажда была сильнее всяких там страхов. Не столкнувшись в итоге с альфой и напившись вволю, омега наконец-то пришёл в себя и тут вдруг на него накатила мысль. — А где же всё-таки Нам? — Прошептал он самому себе под нос и сразу как-то резко взбодрился. А правда?! Мало того, что он проснулся не в спальне альфы, так ещё его самого нигде не наблюдалось. Хотя… он ещё толком и не искал… Но в доме подозрительно гробовая тишина, аж уши режет! Испугавшись, что не дай бог произошло что-то совсем из ряда вон выходящее (ну, например, Намджун его бросил и уехал в неизвестном направлении), омега кинулся искать свою пропажу. И пусть его отругают, но страшнее чем остаться без Нама снова — ничего нет. Чимин даже чувствовал, как у него мелко дрожат руки от этих мыслей. Нашёлся альфа в гостиной. Он стоял монументом возле каминной полки, его широкая спина была явно напряжена, вздымаясь от тяжелого дыхания, а сам он, одетый во всё чёрное — штаны и футболку, напоминал собой какую-то страшную и неприступную гору с белоснежной шапкой волос на вершине. Выглядел так, будто в доме траур. «Возможно так и есть? Возможно вчера я похоронил наши зарождающиеся отношения?» — внезапно запаниковал Чимин и, впившись в край кофточки, стал её неистово теребить. Он смотрел в спину альфы, не решаясь произнести и слова. Нам же так и продолжил стоять неподвижно, делая вид, будто не слышит омегу. Понять, как давно он тут вот так стоит, не представлялось возможным, но всё выглядело так, словно Намджун ждёт его уже давно, просто делает вид, что зверька для него не существует. «Обиделся?» — испугался Пак и ещё яростнее задёргал пальчиками. — Он нравится тебе? — Вдруг неожиданно спросил Намджун, до боли сжимая кулаки. Его низкий грудной бас заставил омегу вздрогнуть. Он всё так же не поворачивался к Чимину, стоял вполоборота, но омеге и не нужно было видеть лица альфы, чтобы знать как сейчас играют желваки на его лице и темнеет взгляд. А ещё наверняка ноздри раздуваются — они у него всегда так делают, когда тот чем-то крайне недоволен или раздражен, но сдерживается. Нам и правда себя сдерживает: он вдруг начинает перебирать на полке статуэтки (ох уж эти статуэтки), от чего то вдруг ставшие ему крайне интересными, но смотрит совершенно сквозь них. Вообще, Намджун поклялся, что в его доме не будет ни одной грёбаной статуэтки, но это уже немного другая история. — Кто? — Невинно произносит Пак. Да, его пока ни в чём не обвиняют, но… уж и так понятно о ком идёт речь, идиотов тут точно нет. — Не включай дурачка, тебе не идёт. — Ухмыляется какому-то форфоровому псу Намджун, поглаживая его по спине, и переносит свой вес на другую ногу, покрепче опираясь на трость. Чимин замечает это и поджимает губы. Он знает, что альфе пока тяжело вот так долго стоять, а стоит он тут и ждёт его, похоже, и правда довольно долго — иначе бы не успел так быстро устать. Время на огромных настенных часах громко отбивает 12:00, прямо как в каких-то старинных фильмах, заставляя обоих замереть и на время предаться погружению в монотонный бой. Ровно полдень — самое время поговорить. Омега тихо подходит к Наму и слегка касается пальчиками его поясницы, на что тот вздрагивает и напрягается ещё сильнее. — Очень больно? — Почти шепотом произносит Чимин, и от этой нежной заботы и… искренней жалости Намджуну одновременно и тепло на душе и… удушающе больно. Ведь он… сильный альфа, чëрт всех дери! «А того дрыгуна он поди не жалеет, он же у него на плечах и бёдрах катается во всяких немыслимых позах и пируэтах» — лицо альфы кривится. — Мне гораздо больнее, когда я вижу как ты рьяно защищаешь этого пиз… — Статуэтка охотника оказывается зажатой в крепкой руке Намджуна и фарфоровая голова чуть не летит с его плеч от переполняющих чувств альфы. — …Джексона. — Поправляет и одновременно заканчивает за Намджуна Пак, убирая руку, которую коротким движением одергивает от себя альфа. — Он неплохой человек… — Вот как?! — Чимин честно не ожидал от Нама такого резкого поворота на пятках. Альфа оказывается к нему лицом, а его трость от такого неожиданного пируэта с грохотом падает на пол. От резкого стука омега вздрагивает, поднимая вверх на Намджуна голову. Он видит в любимых глазах боль, смешанную с ревностью и чёрной яростью — той самой, которая всегда его пугала… когда он ещё был бетой. — Вокруг много неплохих людей… — Тихо добавляет Чимин, почти оправдываясь. — В этом нет ничего… — И ты со всеми этими «неплохими людьми» целуешься в засос? — Иронично хмыкает Намджун, напирая своей давящей аурой, он буквально нависает стеной над омегой. Он улыбается, но что-то совсем не весело. — Я… — Осекается Чимин, пугаясь сказанного. Он смотрит на альфу огромными глазами и бледнеет лицом. И, вообще, чувствует, что уже чуть не падает на пол под тяжестью всего случившегося — его ноги превратились в желе, а сам он в непонятную амёбу без хребта. Как он вообще мог подумать о том, что Нам ничего не узнает? Да наверняка там уже весь интернет гудит, как осиный рой… Но он бы и сам обо всём сказал Намджуну, когда собрался бы с духом. Вопрос только в том — когда? Когда бы его дух укрепился, если он готов его испустить от одного только взгляда альфы? Но ведь признался бы — это факт! Чимин не собирался ничего скрывать! Увы, но в век технологий и соцсетей у тебя, если ты публичная персона, практически не остаётся времени даже воздуха в лёгкие вдохнуть, как все уже всё знают! Мало того, что нетизены всё разнесут по просторам интернета, так они ещё и приумножат случившееся! Как говорится — ты только пукнул, а все уже говорят о том, что жидко обосрался. — Я не в засос. — С повинной пищит омега и поджимает губки, понимая насколько тупо это звучит. Типа… глубоко нельзя, но если не в затяг, то вообще норм. Какой бред! — Может мне вообще всё показалось? — Уголок губ альфы саркастично взметнулся вверх. — Тебе показалось. — Парирует Пак, строго сводя свои бровки, ведь лучшая защита — это нападение. Кажется, Нам надумал себе лишнего, а это обидно, между прочим! Омега идёт ва-банк — от страха, от неожиданности и вообще… не знает, что лучше сказать в такой ситуации. Уже как не скажи, всё будет звучать как оправдание. Ну не целовался он с Джексоном! Не целовался! Это он его целовал! А Чимин, между прочим, не отвечал! Да, растерялся и не сразу оттолкнул. Но ведь это от шокового состояния. А о засосах вообще речи не шло! Но кто знает, как это преподнесено в видео?.. Вот именно, Пак не знает, потому что пока не видел записи. И видеть, честно говоря, не очень-то и хочет. — Я знаю, он давно к тебе клеится, джентельмен хренов! И я ещё тогда тебе об этом сказал, прямыми словами, если ты забыл. Главное, то в банке тебя на ручках пронесёт, то на ушко что-то шепнёт… Какое наигранное благородство! — Нам скривил лицо так, словно съел что-то крайне неприятное. — Он значит обступает тебя со всех сторон, а я как идиот наблюдаю всё это и по каким-то неведомым для себя причинам не даю себе даже разрешения вмешиваться в эту поебень! Да все вокруг уже всё видят и комментируют, и только тебе одному, похоже, не ясны намерения этого балеруна. — Всё ещё сдерживая себя, рычит Намджун. — Я всё вижу… — Поборов себя, еле слышно шепчет под нос Чимин и наклоняется к ногам Намджуна, подбирая его трость. Он встаёт и, смотря в чёрные глаза, без слов протягивает альфе его вещь. — И поэтому продолжаешь с ним общаться? Тебе нравится что ли, как он тебя обхаживает? Тебе моего внимания мало? — Вспыхивает Нам и, выхватывая трость, с силой кидает её в сторону. Глаза Чимина расширяются от такого резкого выпада. Намджун всё-таки не выдержал и вспылил. Досталось в итоге трости и каким-то книгам с вазой, лежащим на низком столике. — Зачем ты так? — В серых глазах проскальзывает излишний блеск, и он явно вызван скопившейся влагой. Будто в него же этой тростью срикошетило. У Намджуна ярость моментально сменяется порывом обнять испуганного омегу, у которого уже глазки на мокром месте — просто обхватить его личико и расцеловать, выпросив таким образом у крохи прощения за свою несдержанность. Но, он себе не разрешает этого сделать, потому что слишком долго переваривал в себе всю ситуацию и боль. В итоге переварился… а сверху ещё получил самой отборной солью прямиком на его раненую мужскую гордость. — Я просто вот чего не понимаю, мой дорогой Чимини. — На этом словосочетании Пак даже сглотнул, настолько непривычно это прозвучало. И вроде слова ласковые, но тон… замораживающий каждое слово… заставляет покрываться омегу толстым слоем льда. — Какого… — Тут альфа кое-как сдержался от грубых эпитетов. — …ты его так яро защищаешь? Нам ещё помнил, как вчера вечером, когда он застал этого ублюдка Джексона с его крохой на своём ублюдском плече у чёрного входа, Чимин каким-то образом пришёл в сознание (хотя казалось, что он вообще в полной отключке), а затем, увидев кровь на стене и валяющегося на земле альфу, стал просто таки молить его не убивать Вана, мол им ещё в каком-то там туре выступать вместе. «Туре? Вместе? Да вы смеётесь?» Всё что хотел тогда сделать Намджун — это просто разорвать это двуногое чучело, что посмело опоить его, ЕГО! омегу и ещё тащить куда-то с видом собственника и победителя. Уж явно он понёс не сказки на ночь читать! Ох, как Нам был взбешён в тот момент! Если бы не зверёк, он бы реально его укокошил, потому что просто не владел собой! Он впервые в жизни испытывал настолько сильную ярость, что видит бог, мог бы голыми руками разорвать Джексону грудную клетку и вытащить оттуда его зловонное сердце. Он помнит, как в нём будто горели все костры мира, а уровень ферромонов настолько зашкаливал, что у него самого потом ещё долго болела башка. Намджун никогда не был ревнивцем, но рядом со зверьком у него не работают никакие принципы, а прежние установки просто летят к хуям. Рядом со зверьком он сам — зверь! Дикий и пиздец какой неконтролируемый. Он, что уж там говорить, даже готов убивать. Это страшное чувство, но Нам чётко его ощутил в себе тем вечером и осознал. Но, кроме всего прочего, он так же помнил, как Чими вцепился в него своими ручонками и молил не убивать эту мразь — всё шептал и шептал, что боится чего-то, и гладил его грудь и плечи своими маленькими лапками, успокаивал. Помогло, отпустило… Похоже, зверёк единственный, кто может усмирять его дикого зверя. Нам только с омерзением плюнул в Джексона (в буквальном смысле) и, вскинув омегу на своё плечо, унёс его в припаркованную Мином машину. Тогда-то, пока он нёс кроху, у Намджуна и чиркнула светлая мысль яркой искрой в ночи безумия, что хрена с два его маленький беззащитный зверёк будет в каком-то там туре, да ещё с этим двуногим козлом в придачу. Что может произойти без его ведома, если даже будучи рядом происходит такая неведомая хрень! Уж он то позаботится о том (раз уж он поклялся своему крохе не уничтожать Джексона физически), чтобы этот ублюдок был так далеко от его омеги, как только это возможно. — А ты себя видел? Ты же его чуть не убил! Разве так надо решать проблемы? Уничтожая всех вокруг? Тебе что, мало списков дьявола? Решил на мирных жителей переключиться? — Всё-таки сумев сдержать слёзы, сквозь зубы процедил Чимин. — Кроха моя, не лезь в то, о чём не имеешь представления. — Так же процедил со сжатой челюстью Намджун, только у него это получилось гораздо более устрашающе. — Это я не имею представления? А ты бы меня побольше посвящал в свои дела, чтобы я знал из первых уст, а не додумывал сам, проводя всякие расследования. — Детективом себя возомнил? — Сощурил глаза альфа. — Не лезь в эти дела, они не для твоей прелестной головки! — Уже более угрожающе прогремел Нам, не на шутку пугая этим омегу. — А для чего она у меня по-твоему? Чтобы только в неё есть? — Она для поцелуев. — Ухмыльнулся Нам, понимая, что выглядит в данном случае как какой-то зашоренный сексист. — Вот значит как?! Я по-твоему тупая кукла для утех? Такой я для тебя, да? — Встал на дыбы Чимин, от чего Нам тут же сдулся. Ну вооот… щас всё опять как откатится назад, во времена, когда у них всё было серо и уныло, и будут у них на зубах скрипеть исключительно вежливые обращения друг к другу, как какая-то заскорузлая плесень между стыками в ванной… и будет это их максимумом в отношениях. Нееет, не бывать этому! Ни за что! «Только через мой труп!» — Тыковка, я не то хотел сказать… — Уйди от меня! Угнетатель! Эксплуататор! Дурак! ~ Чимин помчался прочь из гостиной, не дослушав родившихся в недрах альфы извинений. Он испытывал досаду и обиду от произошедшего. Почему он так с ним говорит? Почему ничего не понимает? Что за самодурство, что за вспышки ревности? Почему он так себя ведёт? Омега побежал вверх по лестнице, пока Намджун, сверкая во все стороны глазами, аки лазерами, прожигал пол и шумно сопел. Но не прошло и минуты, как услыхал за своей спиной стремительные шаги, переходящие в бег. Пак прибавил ходу и уже почти добежал до своей комнаты, как его резко развернули за руку и припечатали спиной к двери. Нам с силой прижался к нему своей мощной, вздымающейся вверх-вниз грудью, вызывая испуганный писк. Он схватил руки омеги и завёл их ему за спину, не давая сделать и шагу от себя, он нависал сверху и прожигал взглядом белокурую макушку омеги, но Чимин не желал вестись на всё это — он боялся смотреть вверх, так как чувствовал, что легко поддастся сейчас воздействию альфы. Ему уже и так голову кружит от этого близкого контакта и ферромонов, что плещут через край. Однако, подавляющая аура, что исходила от Намджуна, не давала толком контролировать свои желания, буквально подгибая омеге колени и подчиняя его воле альфы. Пак задрожал, ощущая как яростно дышит Нам, как он напряжён от происходящего, как заходятся его мышцы рук и груди, как он испытывает ярость вперемешку с отчаянием. Такой необычный коктейль из чувств… Чимин не выдержал и поднял голову вверх, скрещивая свой взгляд с взглядом Намджуна. Моментальная вспышка! И вот он уже падает в глубину чёрной пропасти — она бездонная, а он летит вниз с невероятной скоростью. Господи, почему он его так любит? Почему внутри всё так трепещет, когда Нам так рядом? Пак сгорает, как и Намджун — они вместе буквально на волоске от прожигающих чувств. — Чимини… — Прерывисто дыша, произносит альфа низким унтертоном* и омега прикрывает глаза, потому что… внутри словно последний волосок, на котором он всё это время держался, внезапно рвётся. — Зверёк… Скажи мне… — Каждое слово с придыханием, разрывая всю волю Чимина в пух и прах. — Я нравлюсь тебе? Нравлюсь хоть сколько-нибудь? — Горячие губы что-то говорят и одновременно щекочут бархатную кожу омеги. Там где они касаются, кожа будто воспламеняется кипящими всполохами, заставляя Пака страдать от любовного воздействия и метаться застигнутой врасплох пташкой. — Я нравлюсь тебе как мужчина? _______________________ *унтертон — тон, входящий в состав сложного звука, более низкий, чем основной, а также добавочный низкий тон. Боже… зачем такие нескромные, изъедающие всё нутро вопросы? Разве не видно, как он тут перед ним сходит с ума? Почему этому альфе так нужны словесные подтверждения? Неужели недостаточно всего, что между ними происходило всё это время и происходит сейчас? Тот, кому хоть сколько-нибудь известно о чувствах, о них догадаться не сложно. Но только не Намджуну, ему точно не достаточно! Потому что Чимин — его бездонный колодец! Он никогда не сможет из него напиться! Ему никогда не утолить жажду любви, жажду желания, жажду заботы и внимания. Намджун и не знал до этого, что настолько зависим от своего маленького зверька. Знал конечно, что любит его безумно, но не осознавал, что по уши болен признанием от самого омеги — он его жаждет больше жизни, он хочет слышать, что нравится этому маленькому омеге, что тот его тоже желает. Только его! Никого больше! Что он для него единственный! Что нет больше никаких альф в его уме, сердце и душе! Господи, да он болен, он просто неизлечимо болен! Он же никогда не был таким, но… безумная любовь параллельно награждает и безумным желанием быть для объекта обожания кем-то вроде единственного оплота счастья. Иначе сердце не сможет успокоиться, иначе душа сгорит до углей и развеется по ветру! Он прижимает крохотного омегу к двери, не осознавая разницу в габаритах и, поднимая его под бёдра, размазывает по дверному полотну компактным тельцем, словно какой-то бархатной тряпочкой — а по сути хочет втереть в себя, прижимаясь к Чимину так тесно, в самый близкий контакт тел, впиваясь в гибкую, стройную шею омеги губами, как какой-то умалишённый, оголодалый зверь, словно хочет разорвать уже эту сладкую плоть на куски. Он ставит засос за засосом. Он выбивает вскрик за вскриком. Он двигает своими мощными бёдрами, от чего Чимин подскакивает на них, как на каком-то аттракционе в парке развлечений. Надо будет, Намджун и лошадкой побудет, и тарзанкой, и покатает зверька на себе — всё что угодно, лишь бы услышать, если уж не ответ на свой вопрос, так хоть неуёмные звучные стоны, что самым лучшим образом ложатся на его слух. Стоны Чимина для Нама — лучшая песня на свете, и он хочет слышать только её. Он сходит с ума и тащит милого сердцу и такого упрямого зверька к себе в спальню. Он валит его на кровать, не заботясь об аккуратности — просто наваливается сверху своим немалым весом и тут же продолжает совершать свой безумный танец. Что-то шепчет в ухо, вызывая у омеги волну мурашек, закидывает его ножки на себя и двигается волнообразно, паралельно выцеловывая линию подбородка и скул, доводя Чимина до катарсиса — тот будто под каким-то воздействием и ничего не соображает — серые глаза словно покрыты туманом. Туманом страсти и желания. — Скажи же… скажи… скажи… Повторяет бессчётное множество раз как в безумном припадке. Намджун так отчаялся, что готов пасть, готов сложить свою голову под ноги своему маленькому зверьку. Пусть делает уже что хочет — хоть отсечёт её! Потому что он так больше не может! Не может страдать от этой любовной лихорадки! Намджуна предаёт его же натура, характер и ум, полный чётких формул и схем. Ему нужны чёртовы ответы! — Я нравлюсь тебе? — Кусает ушко, дышит в него адским пламенем, не замечает, что омега уже будто расплавлен от его разгорячённого тела, как самая настоящая сахарная конфетка — он кипит и булькает под ним сладкой патокой, готовый принять всё, что с ним сделает сейчас Намджун. — Да… дааа… — Стонет Чимин, сам не осознавая, что он по сути отвечает этим самым «да» на вопрос альфы. «Да» для него сейчас будто самый логичный ответ, единственно существующий на все вопросы. Омега не знает больше ни одного иероглифа, кроме одного — «е» 예 (да). Оно и только оно отпечатано сейчас на сетчатке его глаз, на периферии разжиженного любовными схватками мозга. Вот-вот и Чимин родит сейчас самое большое в своей жизни признание. Признание в любви! Но Намджун, воодушевлённый положительным ответом омеги, опережает. — Зверёк, мой милый зверёк! — Он нетерпеливо подкусывает нежную кожу на тонких ключицах. — Я люблю тебя! Люблю, слышишь? Мой необъяснимый, мой единственный, мой… только мой! — Намджун сходит с ума и тащит за собой в эту бездну омегу. — Будь только со мной, прошу. Хочу, чтобы твои глаза смотрели только на меня, чтобы видели только меня! Альфа резко хватает край кофты омеги и задирает её вверх, до самой груди. Чимин мечется головой по подушке, зажмурившись и кусая губки — он словно не в себе и непонятно, слышал ли хоть что-то из сказанного Намом… — Ты слышишь меня, кроха? Я ведь люблю тебя больше жизни! Понимаешь хоть слово? — Альфа ведёт языком от пупка к груди, попеременно выцеловывая молочную кожу. — Да… да. — Бредит Чимин. — Молю, сделай меня счастливым, ответь мне взаимностью. Прошу, тыковка моя! Будь моим без остатка, выходи за меня! — Руки Намджуна порхают по телу омеги как бабочки, вот только это самые хищные бабочки на свете, так как они оставляют на теле Чимина чёткие отпечатки и красные отметины любви. Альфа резко стягивает с омеги кофту и это будто немого встряхивает Пака, находящегося всё это время будто под гипнозом Намовых чар. — Хочу, чтобы в этот раз это было не по контракту, а по доброй воле, по собственному желанию! Я не могу без тебя, понимаешь? — Что? — Немного непонимающе спрашивает Чимин, стряхивая с головы пелену тумана и окунаясь в последние предложения, сказанные ему в порыве страсти. Движения губ продолжились, а руки альфы скользнули вниз, под спину, притягивая омегу к себе вплотную. Это было прекрасно, так хорошо, что хотелось отпустить всё внутри и лететь дальше. — Будь моим супругом. Будь только моим, молю. А я… я буду для тебя тем, кем ты захочешь! Я не могу так больше, не понимая кто я для тебя… — Вдруг Намджун устало кладёт голову на обнаженную грудь омеги, будто склоняет её перед ним, и затихает. Но пауза длится недолго. Омега успевает осознать как произошедшее, так и признание в любви! Которое, к слову, поражает его до самой глубины души! Настолько, что его, кажется, парализует. Это удар в самое сердце — насквозь, навылет! Чимин лежит под Намджуном, проткнутый его словами насквозь и чувствует как под ним намокает — это красное пятно от прошивших его стрел и оно медленно расползается по простыни, постепенно окрашивая его полностью — в новые краски, в краски откровения, в краски чего-то непостижимого… в цвет признания и взаимности чувств. Намджун его любит! ЛЮБИТ! Как это возможно? Как он смог так вот взять и признаться? И как давно он любит его?.. Мир ведь не может перевернуться с ног на голову за одну секунду?! И тем не менее, именно это сейчас и происходит — Пака кружит в пространстве и уносит прочь из комнаты, куда-то далеко, высоко… он словно видит себя и Нама со стороны. Вот альфа приподнимается и встревоженно смотрит на него. А он сам… почему такой бледный и недвижимый, будто видит сейчас свою собственную смерть?.. или что-то схожее по силе воздействия. Видимо, он убит наповал!.. Чимин видит, как он внезапно приподнимается, садится на край кровати с округлившимися глазами, обнимает собственные плечи и переводит свой потрясённый взгляд на Намджуна, который после своего откровенного признания совершенно не знает куда себя деть и растерян этим молчанием омеги, отсутствием хоть какого-то ответа на своё предложение. Он просто опускается на пол, перед сидящим омегой и, склонив свою голову, покорно кладёт её ему на колени — ощущение, будто альфа сдаётся, отдаёт себя на откуп, на высший приговор — в руки Чимина, на его строгий суд. И вот уже не омега под воздействием чар Нама — они словно поменялись ролями — теперь большой и сильный альфа у ног маленького омеги, склонил свою голову, стоит перед ним на коленях и ждёт своего вердикта. Он абсолютно предан — он передал невидимую цепь от своего невидимого поводка и смиренно ждёт ответа, не смея перебить раздумья зверька. Глаза Намджуна закрыты, руки сложены в замок и опираются об пол — он в позе полного подчинения. В этот момент Пак будто возвращается обратно в своё тело, к его рукам возвращаются силы, кровь снова циркулирует по телу, снова горит внутри как ферромоновый коктейль, опаляя ноздри зелёным искушением — разум взрывается, по синапсам мозга разносится чувство необыкновенного восторга от осознания взаимности чувств и Чимина словно вновь окунает в чёрную бездну. Намджун не в силах больше молчать. Молчание — оно сейчас, как самый тяжёлый камень на шее — вынести его альфе не под силу. — Возьми моё сердце, Чимини! — Намджун касается своей груди и складывает ладони, будто показывая невидимое сердце. Поднимает взгляд на омегу. — Вот оно посмотри. Бьётся в моих руках. Бери его и делай с ним всё, что захочешь. Без тебя оно всё равно мне больше не нужно… без тебя его дни сочтены. Его стук убыстряется только рядом с тобой. Мой мрак внутри расходится только под лучами твоего сияния, моя звёздочка. Видишь, я совсем не поэт, Чимини, но готов для тебя плести кружева из слов. Я готов заставить даже мёртвую землю зацвести. Хочешь? А могу стать твоим послушным рабом! Хотя, я и так уже твой раб. Я не романтик, мой кроха, вовсе нет… если так могло показаться. Это только рядом с тобой у меня внутри распускаются цветы. Посмеёмся дальше? — Всё так же смотря на омегу, хмыкает с самого себя альфа. — Тогда скажу, что от тебя у меня даже бабочки в животе порхают. Как тебе такое? Я не понимаю, как я до такой пошлости только докатился, тыковка моя, но… они, черт возьми, порхают, иначе я бы не чувствовал это так явно! Это всё потому, что ты их заклинатель, их божество — главная бабочка. Ты мой нежный мотылёк, что летает и одним только взмахом своих крыльев и меня поднимает над этим чёртовым миром. С тобой я не ощущаю тяжести этого мира, я даже не чувствую своей тяжести… а ведь я очень тяжёлый человек, Чимини. Тяжёлый… И я никогда не поменяюсь, лишь укреплюсь со временем в своём характере. И лишь когда я с тобой, что-то во мне щёлкает и выпускает скрытую сущность. Я в жизни ни ради кого не поменяюсь, а с тобой это происходит само, по мимо моей воли. Меня это более чем обескураживает — ведь я делаюсь похожим на влюблённого идиота с выключенными мозгами, я словно окунаюсь в розовый сладкий кисель и сам становлюсь таким. Я даже сейчас не понимаю, что несу… потому что просто хочу попытаться что-то донести до тебя… Поэтому, возьми это чёрное сердце, если не побрезгуешь. Оно твоё. Сердце твоего дьявола твоё, как и он сам. — Намджун впивается пальцами в бёдра омеги и покорно ласкается щекой о его острые колени, трётся о них, как какой-то верный пёс о ноги хозяина. — Я согласен. — Как в бреду сбито шепчет омега и накрывает голову Намджуна своей ладошкой, запуская пальчики в отросшие локоны волос. — Что? — Словно пугается Нам, не понимая что происходит. — Я согласен стать твоим супругом. — Повторяет и дополнительно расшифровывает Чимин. Он и сам мало что понимает. Альфа от неожиданности дёргается, с неверием смотрит в серые глаза — внимательно-внимательно, и… не находит там абсолютно никакого подвоха! Подскакивает, хватает личико Чимина и судорожно бегает глазами по белоснежному лицу, словно не в силах поверить в услышанное. — Ты полюбишь меня, тыковка! — Еле дыша, шепчет Намджун. — Полюбишь! Я всё для этого сделаю! Ты не пожалеешь, обещаю! Мой любимый зверёк! «Любимый…»