Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

___________________________ call on me — Josef Salvat ___________________________ «Всё приходит в своё время для тех, кто умеет ждать». /Оноре де Бальзак *** Сон Хван никогда не отвечает на входящие с неизвестных номеров. Во-первых для подобных случаев у него есть другой номер, который контролирует его главный помощник — призрак, как прозвал его Джин, а во-вторых именно этот номер не значится в базах и звонить на него могут только избранные из числа тех, кому он сам его дал. Поэтому, когда на экране монитора высвечивается неизвестный входящий, то первая реакция чеболя — это сильное изумление. Ведь в данном случае случайное — не может быть случайным. Брови альфы удивлённо приподнимаются, а рука моментально смахивает вызов, решительно его отклоняя. Хван сам удивляется на свою же реакцию. Испугался? Стрессанул? Это так на него не похоже… И всё же… Всё же он нервный в последние дни, потому что в его дела будто кто-то стал косвенно вмешиваться — этот кто-то крутит своей невидимой рукой колёсики его отлаженного бизнес-механизма и смотрит на его реакции своим вездесущим оком Саурона. Причём не трогает его дела — нет, он только намекает на саму возможность, как можно всё обрушить — причём так легко, изощрённо и тонко, что не придерёшься — только спишешь на своё разыгравшееся воображение. Никому ничего не докажешь. Нееет, случайности — не случайны! И день сегодня до странности необычный. В чем это выражается, Хван понять не в силах — вроде всё так же, как обычно: Ханган отражает полуденное солнце тонкими бликами в своих серых водах, а макушки небоскрёбов торговых и бизнес-центров словно протыкают синеву бесконечного неба. Ни облачка! Внизу, у подножия города — суета, наверху же время течёт по плану, установленному чеболем. А план его таков, что каким-то образом ему надо всё-таки выбить эти чёртовы признания из Лиса и Краба и выйти уже наконец-то на связь с этим загадочным кукловодом. Но выбить так, чтобы ему самому же потом не было от это мучительно больно. Потому что… если око Саурона и правда не дремлет, а этот загадочный кукловод настолько непредсказуем и неуловим (а он уже убедился, что так и есть), то Хван не может… нет — он просто не имеет права!рисковать, ломая тот сук, на котором сидит. Сон и так уже почти не дышит и не двигается, соизмеряя каждый шаг — ему кажется, что любое неверное действие поглотит все его усилия в могилу — туда, откуда не возвращаются! Поэтому-то с Крабом и Лисом он так осторожен в выборе способов дознания, он к ним более чем лоялен, даже по меркам Женевской конвенции. Остаётся только надеяться, что он выбрал верный путь… И в общем, день, как день, но всё равно с ним что-то не так, не в порядке. Чеболь это чувствует своим обострённым чутьём, которое его обычно никогда не подводит. Странный звонок это только подтверждает. Когда второй раз звучит звонок в тишине кабинета, входящий уже значится не как «неизвестный номер» — на экране высвечивается контакт: «око Саурона))» с издевающимися скобочками в виде смайлика на конце, а потом оно сразу же сменяется на: «пообщаемся?» И то ли от этой «культурной» просьбы, то ли от того, что его, кажется, прослушивают (или нашли какой-то способ проникнуть в голову) — у альфы пробегает холодок вдоль всего позвоночника. Как это вообще возможно? У него в контактах точно нет такого абонента! Он ещё не сошёл с ума! Хотя… это уже не точно… Но кто может сделать подобное? Сон сомневается в том, что даже взломщики высшего уровня вряд ли могут… У чеболя в подкорке мозга уже закрадывается смутная догадка на сей счёт, но он её почему-то резко отвергает. — Неееет… — Нервно усмехаясь, тянет Хван. Он снова сбрасывает вызов, и небрежно потушив сигарету, тут же вызывает к себе помощника. Когда в дверях показывается Рю, телефон разражается трелью в третий раз. Всполошенный вид господина и явно нестандартная реакция на входящий вызывает у помощника тревогу — он всегда хорошо ориентировался во всех изменениях настроения хозяина, поэтому побледневшее лицо Хвана тут же приводит его в полную боевую готовность. Ответить или не ответить? — вот в чем вопрос. Но выбор оказывается мнимым, потому что его неожиданно делают за чеболя. Экран телефона внезапно моргает, раздаётся какой-то переключающийся звук и Хван понимает, что его телефон сам, без его вмешательства, принял вызов. Пару секунд тишины и из гаджета раздаётся спокойный, приглушенный и даже немного снисходительный смех. Таким смехом обычно отцы награждают нашкодивших сыновей, которые думают, что они умнее родителя и он не догадается о их проделке. Но их вина уже известна, а наказание неумолимо висит над головой Дамокловым мечом. Это смех мудрого человека, в чём-то терпеливого и толерантного к своему неразумному чаду — он не имеет намерения втоптать своё дитя в землю непосильной тяжестью вины — просто желает немного его поучить отцовским наставлением. — Ну и чего же вы испугались, мистер Сон Хван? — Произносит низкий голос, который почему-то кажется чеболю таким до боли знакомым. — Ккто вы? — Спрашивает Хван, еле выговаривая слова. Это всё, что может сейчас выдать его шокированный мозг. — Неужели не понятно кто, мистер последний из избранных? — Спокойно произносит неизвестный, а Хван бледнеет ещё сильнее. Он догадывается кто, ведь так давно ждал встречи с этим человеком. И вот она начинает свершаться… прям как в каких-нибудь древних предсказаниях. Нет, чеболь не знает имени собеседника — конечно нет, но он понимает, что звонит ему никто иной как сам «мистер кукловод». Но зачем? Для чего? Разве он не прячет своё лицо и не желает оставаться инкогнито? Разве не для этого они и играли во все эти кошки-мышки? Он его, значит, днём с огнём ищет, а тот сам к нему в лапы прыгает. Или… это лишь он так думает? И на самом деле никто от него всё это время и не прятался? Хван смотрит на свою руку, держащую гаджет, и видит что та мелко дрожит. От этого открытия ему делается крайне не комфортно — весь кабинет вдруг начинает на него как-то неприятно давить, ему делается душно и неуютно в собственном здании, он ощущает некую уязвимость — и от этого ему делается крайне непривычно и неуютно. Всё потому что мышка во всей этой игре, похоже, он сам. Нет, даже не мышка, а насекомое, которое прихлопнуть — раз плюнуть. Или он просто нагнетает? Если Сон даже на расстоянии ощущает подавляющую ауру собеседника, то интересно каково же встретиться с ним лично?! Хван издаёт короткий судорожный смешок, тут же замолкая, ведь кукловод всё ещё на линии и может распознать его слабость. Он не в безопасности — и, похоже, её больше нигде нет. Для него нет свободного уголочка, куда бы не могло проникнуть чёртово око Саурона. Он так долго охотился за ним, ждал встречи, что кажется теперь не понимает, как ему действовать дальше. Говорят, что когда чего-то очень долго ждёшь и оно, наконец-то, происходит — мозгу трудно в это поверить и он начинает отрицать действительность. — Последний? Я? — Застопорившимся голосом переспрашивает Хван. На той стороне раздаётся вздох. «Родитель» будто понимает, что просто ему не будет и «чаду» придётся объяснять всё по слогам. — Ох, кажется я проспойлерил. — Собеседник явно улыбнулся, в его голосе явно ощущалось притворное сожаление. — Я бы вас поздравил с этим, но тут впору не поздравлять, а молитвы читать. За упокой. — Смею предположить, что читать их стоит… мне? — Сжимает губы чеболь. Альфа делает жест рукой своему помощнику и тот резко срывается с места для того, чтобы через пять минут вернуться с человеком из системы безопасности. Пока Хван общается по гаджету, тот колдует над телефоном, подключая его к своему ноутбуку и быстро щелкая по клавишам. — Вам. — Усмехается голос. — Это же ваши братья по разуму. Любители селективного мышления и супремасизма*. Впрочем, как оказалось, разума то у них, как раз таки, не так уж и много! Надеюсь у вас его побольше? Не хотелось бы разочаровываться в том, на кого я сделал ставку. __________________ *супремасизм — идеология превосходства. У Хвана отвисает челюсть. Ведь это его слова, обычно это он делает ставки на людей и события. Это он перемещает пешки по шахматному полю, а тут кто-то двигает им самим… как такое возможно? Впрочем, звонящий — не простой человек, это тот самый неуловимый гений, что столько месяцев водит вокруг пальца не только его, но и всех вокруг! Он тот, кем втайне Хван восхищается, тот кто вызывает у него бурю интереса, чьи ходы настолько искусны, что при всей своей неуловимости он умудряется быть самым влиятельным человеком в этой стране. Ему крайне любопытно узнать, как стратег у стратега, каковы дальнейшие планы этого гения, где находится финальная точка. И, что уж там лукавить, он бы очень хотел не только всё это знать, но и быть в связке с этим человеком! Но, вопрос, какая роль отведена ему самому? Не похоже, что его в этой игре воспринимают как равного партнёра. — Ставку? И какова же она? — О, об этом мы поговорим с вами лично, мистер Хван. — Собеседник явно улыбается, и не сказать, что чеболь не рад этому факту будущей встречи. Он рад. Ведь эта загадка так долго мучила его, он больше всего хочет видеть этого человека. Кто он? Око Саурона, Кукловод, Дьявол — всё это он и в то же время кто-то другой, неизвестная никому личность, против которой все оказались бессильны, даже он сам. Хвану даже где-то глубоко внутри льстит то, что его оставили последним — явно не с проста! Цель точно есть, и он в ней, кажется, играет не последнюю роль. — Понял вас. — Очень хорошо. Значит первая ступень понимания преодолена. Но для того, чтобы перейти ко второй — надо выполнить небольшое условие. — Какое? — Освободить моих людей. — Демон снова улыбается, Сон уже не сомневается в этом. Хвану вообще непонятно это приподнятое настроение собеседника. Этот человек вообще умеет испытывать затруднения? Он хоть когда-нибудь колеблется с выбором? Он вообще человек? Ощущение, будто собеседник даже не сомневается в том, что всё будет выполнено именно так, как он просит, без всякого промедления и сомнений. Ощущение, будто это не кукловод сейчас находится в невыигрышном положении, а наоборот, он сам. Хотя Краб и Лис то по прежнему у него — они его гарантия и основание того, что диктовать условия в данной ситуации должен именно он! — Значит… они всё-таки ваши люди? — Отвлекает пространным ответом собеседника Хван. Он хмурит брови и делает новый жест Рю, чтобы тот проверил, на месте ли заложники. Тот делает быстрый звонок и буквально сразу получает подтверждение, что всё в порядке. «Непонятно. Может это… проверка?» И от того, как он её пройдёт, будет зависеть на какую часть шахматного поля он переступит? — Ох, мистер Хван, строить из себя недалекого человека вам совсем не идёт, маска сразу начинает трещать по швам. — Увещевает голос. — Вы понимаете, что ваши люди — это фактически моя единственная гарантия, которую я могу… — Они вам не гарантия, не обманывайте себя. Мы же не в поддавки играем, а в более серьёзную партию. — Какую же? — В шахматы за власть и политическое влияние. Вы же любите и то и другое, так ведь? — Спрашивает голос, но не пытается дождаться ответа, тут же продолжая. — Если вы не на моей стороне и не понимаете простых вещей, значит вы против меня… Сону кажется, что его собеседник начинает терять терпение и от этого он напрягается ещё сильнее. — Я должен подумать. — Чеканит он каждое слово. Из телефона доносится немного разочарованный вздох и чеболь переводит взгляд с напряжённого помощника на откровенно нервничающего компьютерщика, который испуганно смотрит на господина и разводит руками, показывая всем своим видом, что он, кажется, бессилен. Змеиные глаза альфы сужаются. — Я знаю, где вы держите моих людей, мистер Хван! — Наносит новый, и очень болезненный, удар собеседник. — Вы ещё не поняли, что это не игра в выкупы и компромиссы? — Но тогда почему вы их… — Я же говорил, это проверка на возможность сотрудничества. Не этого ли вы так жаждете? — Голос снисходительно смеётся. — И, кажется вы, её не проходите, мистер Хван. А потому ваш статус с этого момента понижается. — Что? — Сон в полном ахуе. Он откровенно уже не понимает, что происходит, но, кажется, этот загадочный человек полностью овладел его разумом и Хвану как никогда неприятно осознавать, что он, похоже, стоит на более низшей ступени владения ситуацией. А это дико раздражает. Прям выводит из себя! В конце-концов он не какой-то там мальчик на подхвате, с ним обязаны считаться! — Да какого?!. — Осекается чеболь. — Кто вам вообще сказал, что я желаю сотрудничества на ваших условиях?.. — А мне это кто-то должен говорить? Вы где-то точно ошиблись. — Резко осаждает его собеседник, усмехаясь не весело, абсолютно стальными нотками в голосе, чем полосует эго Хвана, словно самым острым мечом. — Однако я вашу амбициозную натуру изучил. Ровно настолько, чтобы чётко понять — у вас очень много тщеславия и гордыни, но вы не глупый человек, это определённо так. Однако не умнее меня, хоть вам иногда и хочется в это искренне верить. Не зря же вы до сих пор пытаетесь загнать меня в некую ловушку… Как говорится, верою живём. — Спокойно констатирует голос. — Я просто спишу это на ваше упорство и тягу к загадкам. Плюсы у вас, несомненно, тоже есть. Но у меня больше нет времени наблюдать за вашими танцами с бубнами, пора закруглять это бессмысленное шаманство. Да, вы любите ставить исключительно свои условия, мистер Хван, однако в сложившейся ситуации у вас просто нет на это выбора. Почему? А вы спросите себя, как далеко вы продвинулись, пытаясь выяснить, кто я. Ещё начиная с того момента, когда рухнул Zetagen со всеми её базами. И где же вы сейчас? Вы всё в той же нулевой точке. Что уж говорить обо мне, если вы не видите даже того, что творится у вас под носом, а уж о том, чтобы посмотреть немного дальше и речи не идёт. Йонг, которого вы сейчас мучаете, а это мне, кстати, крайне не нравится, не единственный в своём числе. Есть ещё люди, которые уже давно не с вами. А теперь, когда вы начнёте вычислять червей в своей же системе и тратить на это своё драгоценное время, отодвигаясь от сути всё дальше и дальше — я найду другую кандидатуру для сотрудничества. — Как? Есть ещё предатели? — Обречённо произносит Хван и смотрит на Рю, чей (обычно невозмутимый) вид выдаёт сейчас полную растерянность. — Скажем так, есть те, кто вам никогда не принадлежал… Я открою вам одного человека. Потому что пришло время, и… скажем так, он сам хотел передать вам кое-какое сообщение. Посмотрите налево. Видите экран на соседнем небоскрёбе? Чеболь и его помощник дружно повернули головы в указанном направлении. В панорамном окне были прекрасно видны все небоскрёбы бизнес центра Сеула. Слева было несколько высоток с цифровыми панно на фасаде. На таких экранах нон-стопом транслировали круглосуточную рекламу всего на свете, начиная от соджу, заканчивая билетами на очередной концерт каких-нибудь к-поп звёзд. — Да… — Смотрите внимательно. Хван сощурил глаза, всматриваясь в мигающий огнями экран, на котором транслировалось какое-то авто премиум-класса, которое, по задумке режиссёра, должно было увезти счастливого обладателя сей роскоши в мир лакшери-комфорта. Но стоило только премиальному минивэну умчаться в загадочную даль, как картинка сменилась и на ней появился… — Джинни? — Подпрыгнул со своего кресла Хван, словно ошпаренный. «Но он должен быть здесь! Какого хуя? Я же лично его привёз и оставил в кофейне напротив…» Глаза чеболя бешено завращались, сопоставляя обозреваемую картинку с реальностью. Омега ярко улыбался и махал ему, а точнее всем, кто его сейчас лицезрел, ручкой. Прямо на манер какой-нибудь кино-дивы на красной дорожке Канского кинофестиваля. Джин был одет в кружевную блузу цвета фуксии — именно ту, которую выбирал с утра, кружа перед ним и напевая какие-то милые песенки. На голове его птички восседал фантазийный ободок в цвет чокеру изумрудного цвета, украшенный мерцающими камнями, а вихры розовых волос даже будто поддувал лёгкий ветерок. Он был словно модель с обложки… нет, даже лучше! Божество, смотрящее на всех сверху вниз. — Где он? Отвечай, ублюдок! — Чеболь ещё не до конца понимал, что произошло, пребывая в состоянии аффекта* и думая, что это кукловод выкрал его птичку. — Где мой омега? Я убью тебя, тварь! Слышишь? Убью! — Хван взревел прямо в телефон не своим голосом, а затем обратился к помощнику. — Найдите мне его! Немедленно! ______________________ *Аффе́кт (лат. affectus — страсть, душевное волнение) — эмоциональный процесс взрывного характера, характеризующийся кратковременностью и высокой интенсивностью. Рю в мгновение ока скрылся за дверью, испугавшись до предела разъярённого вида хозяина, чьи красные от гнева глаза, готовы были вылететь из орбит. Хван потянул за ворот рубашки, ощущая острую нехватку воздуха и, не опуская испепеляющего взгляда, смотрел на то, как его райская птичка Джинни посылает ему воздушный поцелуй. А затем на табло появилась надпись: «Чмоки, пряня! Ничего личного. Мне было хорошо с тобой, Но нам не по пути. Пользуйся ингалятором!» И тут до него дошла самая суть происходящего. А никто его птичку и не крал. Он сам упорхнул из своей золотой клетки… — Тварь! Какая же ты тварь! — Взревел чеболь, багровея лицом. Он чувствовал, как к нему подступает проклятый приступ удушья. — Маленький изменщик! Грязный предатель! Я же всё готов был тебе отдать, сучка! Всё бросить к твоим ногам! Найду, задушу собственными руками!.. Хван ещё минуты две-три испускал из себя разного рода ругательства и проклятия, разнося всё вокруг — и только с огромным столом из чёрного камня, этим алтарём, на котором они с Джинни предавались любви бесчётное количество раз, он ничего не мог сделать… Ярость и отчаяние, внезапно затопившие альфу с головой, абсолютно отключили ему мозг — он напрочь позабыл, что разговор по телефону ещё не был закончен и собеседник всё это время находился на линии, слушая его излияния души. «Твою мать!» — чеболя аж затрясло от осознания того, каким уязвимым он сейчас себя показал перед этим чёртовым кукловодом! Тот и так был выше него во всей сложившейся ситуации, а теперь и вовсе оказался на недосягаемой высоте. Ах, как же не вовремя слетела его маска! Кто такой Сон Хван? Жёсткий, непримиримый в любой ситуации человек без души и сердца — и для всех он именно такой! Но за какой-то миг его образ вдруг рассыпался, показав, что он всего лишь человек со своими слабостями — он тот, кто может расстраиваться и переживать, он тот кого можно пошатнуть и надавить на болевые точки. И кто же стал всему этому свидетелем? Именно тот, кому бы Хван хотел показать свои слабости в последнюю очередь… Вот и всё, он пал на колени окончательно. Голос в телефоне тяжело вздохнул, перед тем как продолжить свою речь. И Хвану даже на миг показалось, что было в этом вздохе какое-то понимание что ли… Хотя он мог ошибаться. — Не ищите его, это бессмысленно. — Спокойно произнёс собеседник, без всякого намёка на издёвку или жалость. — Вы же понимаете, что если за дело берусь я, вы его не найдёте. — Я не могу не искать… неужели не понятно? У вас самого что, нет омеги или девушки? — Сон вздохнул. — Почему-то я более чем уверен, что вы альфа. И я не говорю даже про истинного… у вас есть хотя бы просто омега, к которому вы были бы привязаны? — На этот вопрос чеболь получил лишь молчание. — Я, признаться, сам в истинность никогда не верил и не стремился к отношениям. Считал всю эту тему с чувствами некой слабостью, атавизмом, тянущим на дно камнем… Мы все, излишне сильные личности, отчасти так думаем, правда? Уверен у вас было так же… почему-то мне кажется, что мы с вами в этом похожи. Но чувства не выбирают, как и истинность… Сон протяжно вздохнул, пытаясь выровнять дыхание и своё общее состояние. Он не совсем понимал, почему он начал вообще об этом говорить ни с кем иным, как с самим кукловодом… но тот на удивление его внимательно слушал и не перебивал. По непонятным причинам Хван ощущал, будто тот его поймёт, и вообще — этот их разговор далеко не последний. Может это тот самый момент, когда даже самые непримиримые враги немного сближаются, увидев друг в друге каплю человечности? Кто знает… — Не выбирают. — Вдруг рассёк тишину низкий голос собеседника. — Но вы можете выбрать всё остальное. — Что например? — С некой безнадёжностью в голосе произнёс чеболь. Он снова посмотрел на соседнее здание, но там уже давно крутилась какая-то глупая реклама. Уж лучше бы на этом огромном экране и правда день и ночь показывали лицо его райской птички… он бы хотя бы украсил своим видом этот унылый город. Хван вдруг ощутил в груди пустоту — без Джинни и правда всё уныло… даже его будущее не представляет особого смысла. — Например тот путь, по которому идти дальше. Кто знает, может именно на нём вы встретите того, кого ищите. — То, что сейчас говорил Сону собеседник, повергало альфу в состояние ступора. Верить ли ему в услышанное? Не мерещится ли ему в этих словах некий намёк? — Я знаю, что вы переменили свои планы, как только рухнула Zetagen. Это было умно, вы единственный, кто не влез в это колесо Сансары, а потому не втянул себя в общую кровавую бойню… — Которую устроили вы. — К которой я приложил чуточку своего внимания и мозгов. — Спокойно пояснил голос. — Но я знаю, что ваши планы теперь пролегают в области политики, хоть вы и так всегда были к ней опосредованно причастны, пролегая этакой политической тенью и влияя на процессы в стране из-за спин публичных людей. Но теперь же вы не против выйти на свет, ведь так? — Откуда вы?.. — Хотел было удивиться чеболь, но тут же опал грудью на стол, ощущая опустошение. — Джинни… — Так зачем же теперь строить из себя незаинтересованного? Тем более обратное вполне очевидно. К тому же ваши планы вполне совпадают с моими. Так давайте поможем друг другу, мистер Хван? Это моё последнее предложение, если вы сейчас откажетесь, я повешу трубку и наши пути с этого момента разъеденятся навсегда. — А значит и мои пути с Джином… — Проговорил самому себе Сон, помня слова собеседника о выборе пути и том, кого на нём можно встретить. — Но зачем всё это вам? Вы тоже хотите явить себя миру? — Об этом и многом другом мы поговорим лично. — Усмехнулся голос. — Согласен, в наше время, когда даже на засекреченный номер, можно позвонить как к себе домой, лучше всё обсуждать с глазу на глаз. Собеседник снова по-отечески посмеялся. — Я так полагаю, это положительный ответ? — Да, я согласен. В конце-концов чем это хуже, чем продолжать идти дальше заведомо тупиковым путём. — Очень рад это слышать, мистер Хван. Всё-таки вам не занимать аналитического склада ума и в нужный момент вы умеете просчитывать на несколько ходов вперёд, оставляя личное на второй план. — От вас это звучит как самый высший комплимент. — Хмыкнул чеболь. — Это не комплимент, я говорю как есть, иначе даже не стал бы смотреть на вас, как на потенциального кандидата в президенты. На эту фразу Хван широко распахнул глаза и сжал кулаки. Он тяжело задышал, но быстро привёл себя в норму, переведя испепеляющий взгляд на вошедшего в кабинет помощника. Тот резко остановился и воззрился на своего хозяина непонимающим взором. «Так вот значит куда ветер дует… ну Джинни, ну негодник!» Это ведь его молитвами он пришёл к таким умозаключениям. Значит, пока птичка его заговаривала своими сладкими речами и язычком, в его собственные очаровательные ушки всё это время шептал ни кто иной как сам мистер кукловод. И их первая случайная встреча была не случайной. Пожалуй, с Джином вообще всё не случайно, кроме… их истинности. Намджун бы на это конечно сказал, что это вовсе не так и с его возможностью искусственного интеллекта это очень даже реально… но, пожалуй, о таком лучше вообще не говорить ни при каких обстоятельствах. — В таком случае, раз мы поняли друг друга, распрощаемся, мистер Хван. — Вывел из мыслей чеболя низкий голос. — О времени и месте встречи я вам сообщу позже. Со мной будут двое доверенных лиц. С вашей стороны должно быть столько же. Пообщаемся, попьём чаю с плюшками. — Плюшками? — Не понял Сон. — И надеюсь, все плюшки будут в рамках договора. — Голос сменился с весёлого на строгий. — Никаких бубликов и пряников, мистер Хван! Даже несмотря на то, что вы сам имбирный пряня. — Посмеялся собеседник, а чеболь от чего-то вдруг смутился. — И да, я сейчас не о мучных изделиях, а о несанкционированных представлениях с вашей стороны. Поверьте, выступать с концертами вы ещё будете, но в другом месте и не сейчас. Не думайте, что я не смогу проследить ваши действия. Любое отклонение от договорённости и наша встреча не состоится. Вам понятно? — Предельно. — Сквозь зубы процедил Сон. — Будут ещё какие-нибудь указания, мистер кукловод? — Поёрничал он в ответ, решившись наконец-то вслух назвать собеседника тем прозвищем, которым его нарёк. — Мило. — Ухмыльнулся голос. — Но не стоит дуться. Ваша предвыборная программа, как и вы сами, должны быть полны задора и оптимизма, вам надо запасаться пряниками, кнут у вас уже и так имеется. — Снова посмеялся голос. — Как скажете. — Пробубнил Хван. — И не забудьте выпустить моих людей. Далее диалог был завершён, а экран телефона потух, как и всякие надежды Сона на свою спокойную жизнь. Когда альфа посмотрел в список входящих, то последнего звонка там не значилось, а значит не было никакого шанса хоть кому-то доказать, что этот разговор вообще состоялся. — И почему я даже не удивлён? — Произнёс вслух самому себе чеболь. — Прикажете отследить… — Было начал говорить помощник, но Сон его тут же одёрнул. — Что ты там отслеживать собрался? — Хван повернул к Рю экран гаджета, демонстрируя их полное бессилие. — Если он сам не захочет, мы его не вычислим. Сон некоторое время ходил взад-вперёд по разрушенному кабинету, о чём-то думая и что-то просчитывая, а помощник только следил взглядом, ожидая слов хозяина. — Выпусти Лиса и Краба. — Раздражённо цокнул альфа и рухнул в кресло под тяжестью обстоятельств. — Но… — Айщ, лучше молчи! — Резко осадил помощника Сон. — И только попробуй кому-то хоть словом заикнуться о том, что здесь было… — Хван зло сжал челюсть и сверкнул недобрым взглядом на бету, тот же в ответ покорно склонился. Рю даже не думал разглашать слабости своего хозяина, наоборот, он все их бережно хранит, как что-то доступное только ему, никому не отдаст. — Ты не представляешь, как я недоволен тем фактом, что меня держат на коротком поводке! Я так взбешён, Рю! Ты ведь знаешь, как я ненавижу такое состояние! — Помощник сделал понимающее лицо. — И вот как мне теперь снимать стресс? Бета посмотрел на господина обречённо. В былые времена он бы без промедлений вызвал своему хозяину самого отборного омегу из числа проверенных, но сейчас за такое предложение можно легко лишиться головы. С момента появления истинного, у чеболя что-то внутри явно замкнуло и он просто помешался на своём омеге, которого называет райской птичкой. Джин, несомненно, очень красивый, но бете он никогда не нравился своим своеволием и слишком большим влиянием на хозяина — он всегда видел в нём какой-то необъяснимый изъян, но в чём он выражался — никак не мог уловить. Как оказалось, тревожился он не зря — сучонок предал его хозяина, он изначально был на чужой стороне, крутя здесь своей жопой и разведывая информацию. Как уж он что передавал, учитывая отсутствие у омеги всех средств связи — было не понятно, однако факт измены теперь на лицо. Джин оказался вовсе не волшебником из лампы, он не исполнил главного желания своего господина — быть только с ним. И всё равно, что бы ни говорил про омегу хозяин, как это ни огорчительно — он его любит, бета это видит. — Может спарринг на мечах? — Пожав плечами, ответил помощник, снова глубоко поклонившись. После чего выпрямился и коротко добавил. — На смерть. — Хм… не плохая идея. — Хван потёр подбородок. — Убить кого-нибудь… да, это было бы отлично! У меня как раз такое настроение, чтобы кого-нибудь покромсать! Рю улыбнулся, довольный своим подходящим советом. Он всегда был правой рукой господина, чётко знающей, что тому нужно в той или иной ситуации. К тому же хозяин давно не брал в руки свою любимую катану — «Синее пламя», которую бета хранил в специальном хранилище бережнее, чем он бы это проделал даже со своей собственной душой, заключённой в сосуд. — Но я бы лучше предпочёл сразиться с чёртовым мистером кукловодом. Это бы гораздо больше подняло мне настроение, чем просто убивать какого-то бедолагу. Какой от них прок, если они сражаются как нубы? — Картинно развёл руки альфа, а Рю в мгновение ока сдулся. — Я бы своим мечом немного укоротил его чувство собственной важности и непомерную тягу к доминированию! Хотя… он же наверняка не владеет мечом… Нет, это было бы не интересно. — Хван затянулся сигаретой. — Уверен, в жизни он слабее, чем хочет показаться на расстоянии. И точно не высокого роста… Не зря же так печётся о своей безопасности. Почти все гении слабы физически. Они слишком увлечены прокачкой своего мозга, забывая обо всём остальном. — Несомненно это так. — Почтительно поклонился бета. — Наш мистер кукловод чем и силён, так это умом. В этом ему нет равных. Я давно это признал и восхищён его стратегическими и аналитическими способностями. — Он достойный враг. — Согласился бета. — Что касаемо вашей встречи? Надо будет установить хвост? — Нет, всё пройдёт на оговоренных условиях. — Раздражённо махнул рукой альфа. — Но хозяин! — Вдруг упал на колени бета, подползая к чеболю и хватая его руку с массивным кольцом в виде змеи, обвивающей указательный палец. — Это не безопасно! — Он принялся целовать пальцы Хвана. — Ты глупеешь, Рю! — Презрительно оторвал от помощника свою руку чеболь. — Если бы он хотел избавиться от меня, он бы давно это сделал, как и со всеми избранными. Думаешь я не умею просчитывать простые ходы? Или ты считаешь меня глупее себя? — Бровь Хвана взметнулась вверх. — Н-нет… — Испуганно залепетал бета. — Н-нет, господин! Я бы никогда… — Тогда и не верещи. — Альфа поставил ногу, облаченную в туфлю из кожи аллигатора, на плечо помощника и с силой оттолкнул его от себя. Бета повалился на спину, и с пола воззрился на хозяина, глупо хлопая при этом глазами. — Лучше принеси мне кофе. — Я накажу себя за свою глупость, господин. — Раскаяно запричитал помощник, с кряхтением поднимаясь на ноги. — Конечно накажешь. Но только после моего кофе! *** Окраина Кури. Провинция Кёнгидо. Бронированный внедорожник чёрного цвета неожиданно съехал с трассы и, проехав примерно три километра вдоль лесополосы, остановился. Бритый альфа не самой доброй наружности вылез из машины и, подойдя к пассажирской двери, резко её открыл, по очереди выудив из салона двух парней с мешками на головах. Поставив альф лицом к защитным насаждениям, он грубо толкнул каждого в спину и приказал им считать до ста и не делать глупостей. Уже бывшие пленники, услышав рёв мотора и шум колёс, какое-то время смирно просидели на земле, а затем одновременно поднялись и сняли с себя мешки. Ярко-рыжий свет заходящего солнца, проходящегося по бровке крон деревьев точно ударил в глаза парней и те дружно зажмурились. — И что это было? Нас что, отпустили? — Просипел Краб. — Подозрительно это всё, но похоже на то. — Смотря на свои связанные руки, ответил Лис. — Видимо Паук постарался… иначе я даже не знаю. — Кто же ещё. Не этот же напыщенный хмырь нас вдруг решил освободить по доброте душевной. Мы же и рассказать-то ничего не успели… Хван же не идиот. — Согласен. Был бы идиотом, Намджун бы его себе на десерт не оставил. Этот мерзкий чеболь больше похож на ядовитую змею, но никак не на того, кто отдаёт своё задарма. — Значит Паук обо всём договорился. — Очевидно. — Лис сощурил глаза и широко улыбнулся. — В таком случае, поздравляю нас со свободой, Сынмин-и. — Интересно, что это за дыра? — Краб огляделся по сторонам. С одной стороны земляной дороги проходил ряд деревьев, тянущийся в бесконечные дали по левую и правую стороны от альф, а с другой пролегала узкая дорога и пахотная земля, засеянная то ли соей, то ли бататами. Было понятно, что они за пределами города, но где именно — оставалось за гранью понимания. — Если ориентироваться по солнцу, там запад. — Лис указал пальцем на горизонт. — А там восток. — И что нам это даёт, мистер очевидность? — Усмехнулся Сынмин, на что напарник лишь пожал плечами. — Короче, привезли нас оттуда, идём в обратном направлении и выйдем на трассу. — Гениально! — Поржал Мухён. — Я хоть что-то стоящее, в отличии от тебя, предлагаю. — Возмутился Краб. — На трассе ездят машины! Проголосуем, остановим тачку и узнаем где мы! — Ты правда веришь, что в этой глуши, да ещё вечером, кто-то ездит? — Лис принял вопросительную позу. — Уж наверняка хоть какой-нибудь завалящий крестьянин с работы должен проезжать! Кто-то же обязан следить за этими полями? Возделывать там их… — Надул губы Сынмин, в глубине души признаваясь, что в сельском хозяйстве он ни шиша не смыслит. — А вообще, нам надо почаще на свежий воздух выбираться, а то сидим вечно за компами, света белого не видим. Первое поле и мы уже не знаем куда идти… — Ну ладно-ладно, не бурчи, выгуляю я тебя как-нибудь. Куда ты хочешь, принцесса? В зоопарк или на карусельки? — Мухён сделал эгьё и лукаво улыбнулся — Идиотина! Какого хрена я вообще с тобой связался? — Надулся Краб. — Потому что я неотразим? — Поиграл бровями Лис и нежно коснулся щеки парня. — Да что в тебе неотразимого? Нетерпимый, высокомерный и вообще ленивая жопа! — Запыхтел Краб, пытаясь развязать верёвку, которой были скручены его запястья. — Но она же тебе нравится? — Театрально удивился Мухён и всплеснул руками, правда из-за того что они были связаны, это вышло коряво. — Иди сюда! Он резко притянул к себе Сынмина и подозрительно зыркнув на парня, принялся развязывать его руки. Когда Краб был освобождён, он удовлетворённо застонал и потёр затёкшие руки. — Мне так нравится, как ты стонешь, малыш. Может не будем пока спешить? — Лис лукаво задёргал бровями. — Смотри какая романтика. Природа, полюшко, солнышко закатное. И выгуляю тебя заодно на этих необъятных просторах. — Господи, какое же ты похотливое животное! — Фыркнул Краб. — Нам надо о деле думать, а не трахаться в каких-то непонятных грядках. — Какой же ты не романтичный, Сынмин-и. — Вздохнул Мухён. — К тому же я так давно не трахался! — Он приблизился к альфе и оплёл завязанными руками плечи Краба. — В кои-то веки мы куда-то выбрались, ты же сам об этом мечтал. Ну зачем нам спешить? Мы свою работу по большей части выполнили, помогли убрать всех избранных, следы замели… Мы же с тобой умницы и так умеем хвостиками заметать, что никто не догадается, да? А сейчас… я очень хочу взломать твой системный код, моя недотрога. — Лис приблизил лицо к альфе и провёл языком от скулы к виску, на что тот шумно выдохнул и обвил руками спину Мухёна. — Смотри, чтобы твоя система не подвисла. — Фыркнул Краб. — Айгу! Что ты такое говоришь! Моя система — это отлаженный моими же руками механизм. — Театрально возмутился Мухён. — Вот это и пугает. Ты его не мозгами, а руками отладил, как какой-то кузнец болванку молотом. — Закатил глаза Сынмин. — Какой же ты каприза, малыш. — Посмеялся Лис. — Поверь, и мой молот и моя система никогда меня не подводили, а если надо будет, перезагрузимся и всё снова будет летать. Ну что, Сынмин-и, позволишь мне вставить тебе… мою флешку? — Лис пошло ухмыльнулся. — В безопасном режиме, разумеется! Я там такое кино закачал… ммм, ты будешь доволен! — Но тогда мы точно не поймаем никакой попутки. И нам придётся ночевать в поле! — Заныл Краб, сопротивляясь ласкам альфы. — И как ты сможешь войти в безопасном режиме, если у тебя даже доступа в биос нет в этих условиях? — Ну хорошо-хорошо, недотрога моя, на сегодня фильм отменяется. — Вздохнул Лис. — Но я соглашаюсь с тобой только потому, что не хочу, чтобы ты застудил свою прелестную попку в этих диких прериях. Но когда доберёмся до дома, держись! Мне уже надоело трахаться исключительно с программными кодами, я ужасно устал за все эти недели и хочу тебя в качестве своего вознаграждения. Я больше не желаю жить одними лишь воспоминаниями о пробной версии 1.0. — Можно подумать, страдал ты один. — Возмутился Краб, на что получил усмешку. — Ну поцелуй-то хотя бы можно, принцесса? — Мухён резко вжал в себя Сынмина и сильнее обнял его за затылок. — Только один разок. — Надул губы Краб и улыбнулся. *** Говорят, что смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать… Это истинно так! В отношении Намджуна это определение справедливо в первой половине высказывания, а в отношении Чимина — во второй. Альфа всегда знал цену жизни, однако любви никогда не ждал, омега же втайне надеялся ощутить ту самую любовь, но не понимал зачем ему жить, если та ему недоступна. В итоге через тернистые пути к обоим пришло настоящее счастье, которое они нераздельно дополнили друг в друге. Можно точно сказать, что без Чимина — жизнь Намджуна никогда не была бы по-настоящему полноценной, а без Намджуна — любовь Чимина не была бы даже возможной. И тот и другой в итоге приобрели от своей любви так нужный им сейчас дар — умение ждать. Почему нужный? Всё дело в сложившихся обстоятельствах… С момента предложения руки и сердца, жизнь Нама и его зверька неожиданно изменила своё течение и резко устремилась по руслу загруженных графиков: наслаждаться последствиями нового статуса «обручённой пары» им было решительно некогда — каждому пришлось заниматься своими персональными задачами, избежать которые не представлялось возможным. В связи с этим пересекались альфа с омегой только по утрам и поздним вечерам. Пака, как тому этого не хотелось, быстренько выудили из его насиженного места, не дав даже возможности начать отдыхать после танцевального сезона. Омегу сразу же припахали ко всяким светским мероприятиям и интервью. Месть Ма Донсока за «сбежавшую с бала Золушку» (которая по пути даже успела вляпаться в какашку, то бишь новый скандал) была страшна — директор таскал омегу везде где только можно и нельзя, словно свою ручную зверушку. Демонстрация его ведущего артиста театра и звезды чуть ли не мирового уровня (как Донсок сам везде напыщенно заявлял), была поставлена на поток. К тому же спрос на белого лебедя после ошеломительного успеха и не менее ошеломительного видео с загадочным похищением взлетела до небес. Все эти многочисленные светские мероприятия были с дальновидным расчётом — направлены не только на увеличение престижа Корейского Национального Театра и распространение халлю*, но в том числе и на успокоение публики: вот мол, Чимин здесь, никуда не делся, никем не крался, а значит и поводов для неоправданных слухов тоже нет. ______________________ *Халлю (корейская волна) — понятие, относящееся к распространению современной культуры Южной Кореи по всему миру. Намджун ко всему происходящему, конечно же, не остался безучастным — он помогал омеге как только мог. Каждый вечер Нам консультировал свою кроху по поводу наилучшего способа общения с прессой, объяснял как вести себя на публике, что стоит говорить, а что нет и в каких формулировках можно мягко съехать с неудобной темы. Так же альфа давал омеге уроки риторики, а Чимин внимательно всё слушал и прилежно делал записи в блокнотик, как самый послушный ученик. Нам даже интервьюировал омегу, чтобы периодически закреплять его полученные навыки и немного снять с Пака излишенее напряжение. Чимину нравилась эта их совместная деятельность, то как они слаженно взаимодействуют, а советы Намджуна были и правда дельными, но в тоже время простыми, особенно после того как они их оттачивали на практике. В связи со всеми событиями (а так же тем, что у омеги участились боли в животе) Чимин в обязательном порядке перебрался обратно в спальню Нама, а точнее в его кровать, из которой омега по приходу домой и сам старался по-максимуму не вылезать. Именно на ней и проходило его обучение взаимодействию с прессой: в окружении подушек, уютной пижамке и с чашечкой горячего шоколада под боком. Альфа навострился варить его для крохи по рецепту одного шефа, заметив как тот любит этот напиток. Каждый раз, когда они садились за «занятия» Пак уже знал, что его обязательно ждёт вкуснейшее питьё из тёмного шоколада, свежей мяты и сливок. Он сразу привычно тянулся к прикроватной тумбочке, щурясь своими глазами-полумесяцами, и делал первый глоток. После чего вдыхал ноздрями аромат и протяжно мычал от удовольствия. Намджун всякий раз ждал этот момент, потому что после этого следовал сладкий поцелуй с привкусом шоколада. Ну а потом они, уже ни на что не отвлекаясь, усердно трудились. Да, это было рутинное и крайне загруженное, но, всё же, по-своему очень даже счастливое время. Оба словно были в ожидающем режиме предвкушения чего-то поистине потрясающего, просто временно поставленного на паузу. Поскольку Пак приходил довольно поздно, времени на личное общение у них с Намом почти не оставалось — сначала они ужинали тем что готовил или заказывал альфа, далее Чимин приводил себя в порядок, принимая пенную ванну с ароматическими маслами, которую ему заблаговременно делал Намджун, пока тот снимал макияж. Далее шли занятия и на этом моменте вдруг оказывалось, что всё — время уже за полночь и им надо спать, чтобы на следующий день омеге выглядеть огурчиком и снова идти в неравный бой с прессой и вездесущими свенами. Количество ласк было сильно ограничено и больше походило на некий пробник настоящих взаимодействий: чмоки в губки и лобик, несколько нежных слов и крепкие объятья, чтобы далее уже забыться сладким сном. А на плече Нама Чимину и правда спалось очень сладко — в этом шлейфе из полыни и ладана, что убаюкивали его как самого настоящего младенца под боком у матери. Вот только в реальности родная мать его никогда не убаюкивала, да и рядом с собой спать не укладывала — он с пелёнок был разлучён с человеческим теплом, а потому и не привык к нему толком. Но сейчас заново привыкал и приучался. Так защищёно и уютно, как рядом со своим альфой, Паку не было нигде и никогда! И это ли тоже не счастье? Иметь возможность быть настолько рядом, чувствовать того, кого любишь всем своим сердцем, ощущать тепло его тела, прижиматься к нему столько, сколько захочешь и чувствовать как заботливые руки поглаживают тебя вдоль груди и до самых бёдер — так нежно и трепетно, что ты моментально уносишься в мир расслабления. Видимо из-за этого Чимину и снились только приятные, воздушные сны, сплошь состоящие из полётов и ощущения невесомости и счастья. Но сны снами, а летать хотелось и в реальности. Однако сделать этого пока в полной мере не было возможности. Оба, конечно, безумно скучали друг по другу — этих несчастных нескольких часов по вечерам им катастрофически не хватало — и, естественно, обоим хотелось большего! Они ведь даже не успели толком осознать, что они теперь не просто пара, а… на-минуточку — женихи! Но, по честности сказать, им обоим во всей этой суете сейчас даже как-то и не хотелось растрачиваться эмоциями, чтобы не скомкать будущее восприятие. Оба будто накапливали в себе чувства и энергию, просто ожидая, когда настанет более спокойный период, чтобы потом наконец-то выдохнуть и погрузиться с головой в свои чувства, прочувствовав свой новый статус в полной мере. Намджун, помимо всего прочего, приобрёл новое помолвочное кольцо, которое намеревался надеть на пальчик своего зверька в более подходящей (и, конечно же, романтической) обстановке. Альфа жаждал сделать омеге приятное, чтобы хотя бы таким способом восполнить пробелы в их общих упущенных страницах — ему было важно, чтобы его любимый ощутил себя самым желанным во всей вселенной. От предыдущего, несчастливого кольца, что Чимин кинул в него при их встрече, альфа избавился. Вообще он человек не суеверный, но решил, что лучше их новую главу жизни начать полностью со всего нового. То кольцо было надето в другой жизни и совершенно другому омеге, поэтому проносить его в эту — было бы не очень хорошим решением. И всё же один раз они вскользь затронули личную тему — касалась она их будущей свадьбы. Намджун понимал, что должен обозначить перед своим, теперь уже, женихом какие-то горизонты — он не хотел держать кроху в совершенном неведении и подвешенном состоянии, ведь тот наверняка, как всякий омега, желал знать о своём будущем. Нам полагал, что Чимин и так слишком много терпел и ждал в своей жизни — зверёк заслуживает только лучшего, а неизвестность, уж точно, воспринимается им очень болезненно. Теперь, когда он сделал омеге предложение, на нём ответственность за их совместное будущее, а потому, будучи альфой и главой их будущей семьи, он обязан показать Паку их дальнейшие перспективы. Пришлось говорить начистоту: свадьбу они пока сыграть не могут. Её следует отложить ровно до того момента, пока Намджун полностью не разберётся со своими делами. Выходить замуж за человека, которого просто не существует — такая себе перспектива. Не этого Нам желает своему зверьку. На вопрос Чимина о том, какие у альфы планы, что тот ещё должен предпринять, Нам ответил весьма пространно и уклончиво: накормить страну пряниками (про кнут, который кое-кому стоит вставить в задницу и несколько раз там провернуть… в целях прочистки мозгов — он, из соображений этичности, упоминать не стал). Пак, конечно, решил сильно не настаивать на подробностях, раз уж Намджун сам всячески от них уклоняется, но про себя всё же немного обиделся. Омега понял, что альфа снова включил свой «охранно-защитный режим», начав излишне ограждать его от своих «секретных дел» и всякой ненужной для его прелестной головки информации. От всей этой повышенной опеки Пак стал опять ощущать, будто у него на шее сжимается удушающий ошейник. Намджун конечно же сразу заметил в настроении омеги изменения, которые тот всячески пытался спрятать (но не сильно успешно, так как не очень умел скрывать эмоции), а потому твёрдо заверил Чимина в том, что все эти подробности и правда не стоят его внимания — по сути вся его деятельность сейчас сводится к тому, чтобы в итоге выйти из тени и обнародовать себя перед публикой. — У тебя сейчас и своих забот хватает, тыковка. А лишняя информация, которая будет занимать твою прелестную головку, тебе ни к чему. — Чимин сердито надул губы на эту реплику и попытался уклониться от поцелуя, но Нам только посмеялся и сильнее пригвоздил омегу к кровати, щекоча носом его ушко. — Лучше продолжай порхать на всех этих приёмах и отвлекать публику своей неземной красотой, пока я буду заниматься осуществлением своих планов. Поверь, я обо всём позабочусь. — Включил режим большого папочки? — Хмыкнул омега, за что тут же получил укус в шею. — Я могу быть для тебя кем угодно. В том числе и папочкой. — Опасно понизил голос альфа. — Только пожелай. — Ну… Кхм… — Смутившийся Чимин моментально покраснел. — Ладно, эту тему мы ещё обсудим. — Посмеялся Намджун и бережно поцеловал место укуса. — Помнится, там в честь тебя организовали какой-то клуб помощи? — Да, помощи омегам, попавшим в трудные ситуации. — Сделался вмиг внимательным Чимин. — Не кажется ли тебе, что пора навестить эту самую организацию? Почтить, так сказать, её своим визитом, дабы она не прозябала и не скатывалась в неизвестность. Да и напомнить всем вокруг, чего стоит доброе сердце белого лебедя, тоже будет хорошим подспорьем. — Подспорьем для чего? — Пак сощурил глаза и сделался ещё более внимательным. — Для рейтинга твоей репутации. — Альфа подмигнул удивившемуся омеге и чмокнул его в губки. — Так ты поднимешь её ещё выше. Ведь все знают, насколько ты отзывчивый и чистый человек. Чимин поморщил носик. — Вообще эту славную организацию не помешает хорошенько профинансировать… Как считаешь? — Нам хитро сузил глаза. — Ты же самый богатый омега на планете, чего тебе стоит отслюнявить пару миллионов? — Ты… хочешь сказать, что мне стоит заняться благотворительностью? — Не обращая внимание на общую, не очень-то приятную на слух концепцию, спросил Пак и выжидающе посмотрел на Намджуна. — Разве ты сам об этом не думал? — Бровь альфы взметнулась. — Думал… — Ну вот и начни этим заниматься. — Нам удовлетворённо улыбнулся. — Это очень хорошо вписывается в твой образ, да и дело полезное. Для наших планов, было бы неплохо, чтобы тебя считали чуть ли не святым. — Поясни. — Серьёзно спросил омега, при этом с удовлетворением подметив, что альфа назвал планы общими. Намджун объяснил свою позицию довольно просто: поскольку вот так вот взять и возродиться, аки феникс, он просто не может — ему нужно дать обществу внятное и довольно весомое обоснование его внезапного появления, иначе в дальнейшем им не дадут спокойной жизни, а театральная карьера Чимина и вовсе может стать затруднительной, чего он своему крохе не желает ни при каких обстоятельствах. — Тыковка, ты должен понимать, что мы и так слишком известная пара, и даже с моей смертью эта популярность не уменьшилась. Наоборот, она только возросла. — Альфа притянул к себе омегу и, распустив его волосы, стал гипнотизирующе гладить по ним своей широкой ладонью. — Людям свойственно превозносить заслуги других только после их смерти, а результаты моей деятельности, как ты знаешь, коснулись людей по всему миру. Такое в любом случае не осталось бы незамеченным. Моё приложение положительно повлияло на судьбы миллионов людей… и всё это, конечно, довольно благородно, но тем не менее, если общественности не подать моё «воскрешение» как-то красиво, то они это блюдо просто не смогут съесть. Они его или не прожуют, или поперхнутся. Понимаешь, Чимини? Пак задумчиво покачал головой, а Намджун поцеловал его в макушку. До омеги по-тихоньку начало доходить, как именно его альфа собирается осуществлять свой, как он выразился, «финальный план». — Поэтому сейчас нужно хорошенько подмазать, чтобы нужная мне горошина спокойно прошла в горло обывателей. Помнишь ту сказку про петушка и бобовое зёрнышко? — Да. Он им подавился, а курочка пыталась добыть для него маслице. — Вот и я сейчас занимаюсь фактически тем же самым. Добываю маслице. «Горошина» — это моя вымышленная смерть, «горло» — это мышление обывателей. И оно весьма узкое, Чимини. В него крайне трудно пропихивать новые планы и не состыкующиеся с устоявшимися принципами идеи. Любое общество — это более-менее отлаженный механизм, и как правило со временем он становится закостенелым в плане принятия чего-либо… ммм… — Альфа ненадолго задумался, подбирая подходящее для понимания омеги слово. — …непонятного. Да! Ведь «непонятное и необычное» с точки зрения «устоявшегося» — это именно то, что может расшатать уже отлаженную систему. Этот страх в той или иной степени присущ даже самым прогрессивным странам, ведь конечная цель всего прогрессивного — сытая стабильность. Что уж говорить про нашу страну, где традиции порой довлеют даже над разумом и логикой. — И что же ты предлагаешь? — С замиранием, спросил Пак. — Обществу нужна сказка, красивая идея, благородные цели. Так давай дадим их народу, сполна развлечём их. — Коварно улыбнулся Намджун и взял омегу за подбородок, притянув к себе поближе. — И развлечёмся сами. — Ты опасный человек, Намджуни. — Прошептал Пак, смотря в чёрные глаза напротив. — Для тебя я самый безопасный. — Прошептал в ответ Нам, опасно дёрнув уголком губ. — Я понял тебя, дьявол. — Чимин томно похлопал длинными ресничками. — Мне просто надо быть кем-то вроде ангела с нимбом на голове. — Омега сделал невинное личико и игриво пошевелил бровями, но из-за слишком внимательно смотрящего на него альфы всё же смутился и не смог доиграть свою роль опытного обольстителя. — Что ж, тогда начну сеять семена добра в неограниченном количестве. — Тут же переменил интонацию Пак. — В неограниченном не надо. — Ухмыльнулся Намджун. — А то прорастут в неположенных местах. Он резко притянул омегу за подбородок и накрыл его губы, жёстко сминая в нетерпеливом поцелуе. В итоге, обмозговав все аргументы Нама, Чимин понял и принял основную суть, которую желал до него донести альфа. Пака устраивала общая идея, а цель — и того больше! Ведь она означала то, что Нам в итоге объявит всем, что он жив — для них это будет обозначать следующее: им не надо будет скрываться, они не будут жить как какие-то воришки, сами у себя крадущие счастье и вообще — заживут нормальной, официально женатой парой. ~ Бесконечные, выматывающие дни текли как река: Пак пропадал на светских мероприятиях, общался с прессой и, как рекомендовал ему Намджун, посетил фонд для омег, чем вызвал бурю восхищения у обывателей и массу положительных отзывов в сети. По настоянию Нагиля и, благодаря персональным консультациям Нама о способах ведения переговоров, Чимин (насколько только он мог) с очаровательной улыбкой отнекивался от всех свалившихся на него слухов. У него уже гораздо лучше и увереннее получалось держать себя на публике и не тушеваться от пристального к себе внимания. Это даже свены на своих форумах подмечали. Когда же у Пака что-то не получалось или омеге было неудобно от постановки каверзных или неэтичных вопросов, за него отвечал учитель, поскольку являлся его личным импресарио и вполне мог брать на себя такую ответственность. Однако журналисты есть журналисты. Так как на всех мероприятиях, где бывал белый лебедь, их сильнее всего будоражила тема с похищением, были продуманы общие линии ответов по легенде, которой придерживался как сам Чимин, так и его представители — Ким Нагиль и Ма Донсок. Например, на вопросы о личности загадочного альфы омега отвечал, что он не может об этом сказать, поскольку по этому делу ведётся внутреннее расследование и это не в его компетенции. А учитель и директор заявляли, что этот человек является всего лишь ревнимым поклонником, который не так понял ситуацию с Джексоном, отреагировав на неё соответствующе. Они заверили, что он больше не подойдёт к белому лебедю и всё под контролем. Ма Донсок же вообще везде где только можно трещал о том, что безопасность его ведущей звезды находится в приоритете и он уделит его защите повышенное внимание. На одной конференции омега даже появился с персональным телохранителем, что вызвало у нетизенов волну одобрения. Что касаемо Ван Джексона, который куда-то тащил белого лебедя — по этому вопросу Чимин всех отправлял к директору, и уже тот всем отвечал, что вопрос решается, но одно он может сказать точно — будет дисциплинарное взыскание, а большего он раскрыть пока не может. По поводу здоровья танцора — там ничего критического и ему уже оказана медицинская помощь. В сети бурно обсуждали все новости и заявления каждого из троицы, а посещения светских мероприятий с Пак Чимином обсасывались до мозга костей. Абсолютно на все мероприятия белого лебедя одевал один из самых известных в стране стилистов, которого специально пригласили для омеги. Чимин всякий раз представал перед публикой в экстравагантных и порой очень фантазийных нарядах — каждое его появление ждали с замиранием сердца, желая пообсуждать, что же там придумают новенького и в каком луке омега выглядит краше и привлекательнее. Идея директора, прекрасно знающего слабости публики, заключалась в том, чтобы как можно больше привлекать внимания к Чимину, набивая цену его исключительностью. И она должна была быть, по мнению Донсока, во всём — нельзя было оставлять у завсегдатаев даже шанса видеть в белом лебеде обычного земного юношу. Нет! Белый лебедь — это что-то нереальное, сказочное — он маленький принц, звёздочка, ангел, спустившийся с небес! Таков был промоушен директора, дабы начать «продавать» омегу гораздо, гораааздо дороже, и желательно заграницей! Да, директор всегда был тщеславным человеком, материалистом до мозга костей, притом знающим толк в искусстве. Однако если о нём говорить как о бизнесмене, то у пожилого альфы всегда была не только мёртвая хватка, но и мозги. Не будь он именно таким человеком, Намджун не дал бы тому столько воли в отношении своего зверька. А ещё всё почему? Потому что Ма Донсок, фактически сам того не подозревая, оказывал Наму косвенную услугу — раскручивал Чимина, причём в весьма правильном и нужном ему направлении. И конечно же, ни журналисты, ни обычная публика при любом появлении лебедя не оставались разочарованными: как красотой омеги, так его манерой держать ровно спину и плыть словно белокрылая птица по волнам. Омега в полной мере оправдывал и своё именование, и возложенные на него ожидания. Он был милым, приветливым, скромным, всегда с любезностью со всеми общался, а изысканные наряды, полные камней, перьев и кружев, достойные даже омег каких-нибудь шейхов, только закрепляли эффект нереальности. Чимин завораживал, пленял, а живое общение только добавляло шарму и изюминки в его образ — все говорили о том, насколько омега учтив и красив в реальной жизни, какая ровная и светящаяся у него кожа, какие у него длинные ресницы и невероятно прекрасные губы. Все удивлялись, что в жизни он даже ещё меньше ростом, чем кажется на сцене, но при этом идеально сложён, словно точёная куколка. И в скором времени в сводках светских новостей Чимина нарекли новым законодателем мод и уже не только простые обыватели стремились подражать его стилю и грации, но и «светские львицы» из числа искушённых дам и омег не гнушались копировать белого лебедя. ~ Намджун, конечно же, пристально следил за всеми передвижениями своего зверька и его приближённых. Он зорко мониторил ситуацию в целом, и давал индивидуальные рекомендации Нагилю в частности: например советовал учителю, куда ему следует направлять мысли своего старого друга — Ма Донсока, чтобы тот ненароком не завернул куда не надо. А также параллельно вёл работу над осуществлением своего «финального плана», состоящую из множества задач, которые ему помогал координировать Искусственный Интеллект. Пока всё шло так, как надо: Хвана он о взаимовыгодном сотрудничестве почти убедил, осталось всего-ничего — дожать чеболя при личной встрече. На 90-95% Нам был убеждён, что у него это получится. Тем более, что Лиса и Краба, как он и просил, в итоге освободили — им альфа сразу же дал новые задания. Джексона Намджун тоже успешно устранил: тот прямо с сотрясением мозга был переведён обратно в Штаты. Буквально через пару дней после наложения швов, альфа отбыл к себе на родину, не задавая лишних вопросов. Всё было оформлено так, что комар носа не подточит: как-то так вышло, что у Вана внезапно истекла его рабочая виза, а ещё это событие очень аккуратно и красиво совпало с персональным запросом на него из Нового света, а если быть совсем точным — от какого-то там провинциального театра в Орландо. Ма Донсок, не желающий распространения сплетен и шумных разбирательств, решил что Вана и правда лучше отправить обратно, тем более раз его там так сильно ждут. Он не стал особо разбираться в тонкостях всех необычных совпадений и странных протоколов, рассудив предельно просто — есть запрос, есть и ответ: «Забирайте обратно, нам такого проблемного счастья не надо». И вообще, у директора теперь был Чимин, и какой-то Джексон его мало волновал. Он был наоборот рад, что всё так «удачно» сложилось, так как подопечный актёр начал доставлять немалые хлопоты и портить репутацию его святая-святых — белого лебедя. Намджун довольно быстро разделался с «соперником», и неудивительно почему — альфе надо было действовать быстро, пока его бабочка занята порханием с одного светского цветка на другой. Он специально старался всё сделать как можно более чётко и безукоризненно, чтобы в случае чего даже зверёк не смог бы его хоть в чём-нибудь заподозрить. А то кто знает… Нам не отвергал даже того, что его кроха может вдруг начать защищать этого «обиженного жизнью» идиота, вступаясь за него перед прессой… ведь Чимин та ещё невинная и добрая душа. А так, он будет просто поставлен перед фактом. Сейчас, пока зверёк сильно загружен, он ничего и не заметит, потом у него будет отдых, где Нам лично займётся его досугом и не даст своей тыковке скучать, выбивая из его головы любые посторонние мысли, ну а далее… Далее, как говорится, время спишет. Итак, можно сказать, с этого момента колёсики в отлаженном механизме закрутились с удвоенной силой: на повестке дня была встреча с Сон Хваном и масштабная акция под кодовым названием «кнут и пряник». _____________________ *Вотум сэпаратум (лат. votum separatum; англ. dissenting opinion) — особое мнение.