Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

___________________ sensitive — mothica ___________________ Словами по сердцу. Туда, где никто и никогда не дотянется. Туда, где есть только ты. Ведь только ты можешь взять моё сердце в свои руки и вложить в него любые слова. Слова, заставляющие сердце биться… слова, обладающие силой остановить моё сердце. Что ты выберешь? Выбор за тобой. Твоя любовь самая долгожданная, близкая, самая подкожная! Порою она больнючая, но это лучшая в мире боль — я шёл к ней через ошибки и слепоту… твоя любовь единственная в своём роде, она то, что мне так нужно! В своё время — сладкий яд, который я сам с удовольствием отпил из твоих рук. Я не сразу понял, что произошёл необратимый процесс, но даже если бы понял — это бы уже ничего не решало. Я был пропитан тобой и теперь без аромата твоего тела и шёлка прикосновений я уже не выживу. Возьми же моё сердце и делай с ним что хочешь — пути назад нет. *** Когда сердце перестаёт биться, когда кожа становится липкой от пропитанного страхом пота, когда ты понимаешь, что это конец… тогда тебе становится не до сантиментов, не до приличий и не до условностей. Он попался… так глупо и так безрассудно… Но неужели на этом всё? Неужели конец оказался так прост и неизбежен? Чимин понимает, что он сам во всём виноват — не послушался, не доверился, не использовал пресловутую логику, последовав лишь велению любящего сердца. А ведь он так и не сказал что любит… И неужели у него больше не будет такой возможности? Неужели он больше никогда не увидит Намджуна? Омега всё же попытался сопротивляться чужому захвату — в конце концов это сделала бы даже самая маленькая и слабая мышь, попавшая в глотку к ужасному питону, даже она хотя бы чуть-чуть взбрыкнула своим крохотным тельцем и издала при этом тихий писк… И пусть его никто не услышит и не спасёт от острых зубов, впившихся в пока ещё тёплую и дышащую плоть, он всё равно попробует сопротивляться — пусть неуклюже и слабо. Пак попытался бить бету ногами, но те словно отказывались слушаться, свисая вниз безвольными плетьми. Равно как и руки, не желающие слушаться своего хозяина. Омега не на шутку испугался такому неподчинению собственного тела, которое будто принадлежало в эту минуту кому-то другому… тому, кто воздействует на него своим контролем. Невидимому кукловоду, подавляющему его волю. Так ли это было на самом деле или это он сам настолько перепугался, что в итоге обездвижел? Пак ничего не понимал. И вообще, кто может обладать таким сильным влиянием, кроме Нама? Чимин не знает больше ни одного альфы, имеющего хоть немного сравнимую власть над чужим сознанием. Подобного Намджуну просто нет! Или есть?.. Много ли он их вообще видел… этих альф?.. Пак попробовал дёрнуться ещё раз. В итоге кое-какая возня у него всё же получилась — вот только толку от неё не было никакого. Чимина лихорадило от невидимого воздействия, мозг будто распадался на тысячу частей, желающих воссоединиться обратно — они бились о стенки черепа, в такт чужому учащённому сердцебиению, давали испытать на себе чужое настроение, которое сейчас преобладало над его собственным. От этого невыносимого принуждения омеге было не по себе, он всем своим нутром сопротивлялся, но тем не менее чувствовал, как невидимый альфа усилием воли подавляет свой гнев, что у него крайне плохо получалось. Когда Чимина оставили одного в раздевалке — он моментально рухнул на пол безвольной тушкой и долго пытался отдышаться, опираясь о подогреваемую поверхность сильно дрожащими руками. Давление со стороны понемногу спадало, но тем не менее, омега продолжал чувствовать, что альфа всё ещё крайне напряжён, сердит и почему-то… сильно раздосадован. Когда первоначальный шок спал, а способность соображать вернулась, Пак покрутил вокруг головой и остановил взгляд на лавке, где лежал всего один комплект аккуратно сложенной сменной одежды. Его ждали. Очевидность этого факта просто окончательно вывернула ему руки вместе с остатками воли. Так в жизни бывает — тебе кажется, что ты всё рассчитал, что ты был осторожен и вообще — ты умный! Но, оказывается, что ты не знал ничего. Вот абсолютно! А ещё ты глуп, и все твои расчёты настоящее посмешище. И от этого так больно, беспомощно и бессильно, что хочется упасть и отдаться на волю несправедливой судьбе — добивай, делай уже что хочешь! От такого не подконтрольного положения кажется, что ты не принадлежишь самому себе. Хотя… так и есть — сейчас Чимин себе не принадлежит. Он пешка, разменная монета, мясо… Из раздевалки не было выхода — он всё проверил. Увы, периметр помещения не обладал ни одной дополнительной дверью, даже в какую-нибудь подсобку… и этот факт был последней каплей его сопротивления, сломив окончательно. Переодевшись в типовую для чимчильбанов одежду — футболку и шорты землистого цвета, омега обречённо рухнул на всё ту же лавку и обхватил голову руками. Он попался и всё что ему теперь остаётся — так это следовать чужим приказам. А какими они будут? Насколько выполнимыми и посильными? Омега ощущал себя как загнанный в ловушку зверь, у которого нет права выбора — тот кто его поймал, он ведь по сути может делать с ним всё что захочет… Пак поёжился от этой мысли, поднимая вверх голову и ещё раз осматривая просторное помещение, уставленное по всему периметру пронумерованными белыми шкафчиками — и они сейчас так напоминали собой ряды ровных зубов, что будто скалятся на него в своей ехидной усмешке, как бы говоря: глупый, глупый омежка! Глупый, он знает. То, что его не заставили переодеваться в чужом присутствии — это был единственный плюс во всей этой безрадостной ситуации. Пак изо всех сил старался не плакать, хотя ему и было ужасно жутко от всего происходящего: однако, почему-то, меньше всего ему сейчас хотелось показывать свои слёзы тем, кто его схватил. «Не дождутся!» Если о его прибытии знали, значит тем, кто его удерживает, что-то от него нужно. Ведь так? Или… не от него? Ну конечно! Чимин вцепился в свои волосы. Как же он сглупил! Божеее… «Мной будут шантажировать Нама!» Дверь скрипнула и тень мужчины появилась в раскрывшемся проёме. Всё тот же бета — он был в маске и капюшоне, а потому рассмотреть хоть какие-то черты его лица было невозможно. Рука сделала призывающий жест и Чимин покорно встал со своего места, решив не делать глупостей. Он будет решать задачи по мере их поступления — наверняка ему подвернётся какой-нибудь удобный случай, за который он зацепится и что-то придумает. Шлёпая босыми ступнями, омега подошёл к мужчине с опущенной вниз головой и когда тот отстранился в сторону, прошел вперёд. Сначала они прошли через небольшой коридор, устланный декоративным камнем, а потом вышли в общественный зал, где повсюду на полу лежали тонкие маты и подушки, напоминающие блоки. Без людей пространство напоминало собой вымерший мавзолей и пугало гробовой тишиной. Ни одного посетителя! Это удивляло, но в то же время и убеждало в чёткой запланированности происходящего — смысл удивляться, когда всё продумано? Но если это договорённая встреча двух альф, то кроме избранного, тут должен быть и Намджун, так ведь? Или… его уже схватили?.. Или того хуже… убили! Чимин чуть не споткнулся от своих ужасных догадок — он взвизгнул, но воремя успел отрегулировать равновесие. Бета, что шёл позади омеги, лишь односложно отдавал команды «влево», «вправо»… и больше не пытался до него дотронуться или же схватить. Когда они приблизились к ряду комнат-капсул, Чимин непроизвольно сжался, боясь что его поведут в одну из них. Даже простая мысль о том, что там его может ожидать полураздетый альфа, наводила на всю его омежью сущность мгновенную панику. Однако, на радость Пака, они проследовали мимо этих помещений и он смог спокойно выдохнуть. Удивительно, насколько собранным, сфокусированным и сильным Чимин всегда ощущал себя на сцене и как это самоощущение отличалось от реальной жизни. В настоящем мире он не такой: тут Пак сомневающийся, осторожный и в целом нуждающийся в сильной руке человек. Особенно ярко это ощущалось сейчас, когда омега подходил к паровой комнате, по своей форме напоминающей одновременно огромную каменную печь и куполообразный иглу с небольшой полукруглой дверцей по центру. Такой рукой и опорой для Чимина стал Намджун. Альфа — его внутренняя основа, которая будто цементирует его существо, создавая прочный, непробиваемый каркас. Это не значит, что Пак бесхребетный, нет! Как уверяет Нам — он сильный и несгибаемый омега… но в сущности, разве эти слова — не всё та же самая поддержка и внутренняя опора? Намджун говорит, что зверёк упрямый, сильный и чистый душой — а Чимин ему на это безоговорочно верит. Ему бы и сейчас так хотелось ощутить эту опору внутри себя, а ещё лучше — сильное плечо, но… альфы нет рядом, и возможно он даже не в безопасном положении. А всё из-за кого? Кто его подставил? Он, Чимин! Поэтому опора омеги рассыпается крошкой прямо ему под ноги, в кровь раздирая оголённые пятки. Ходить по осколкам собственной совести ох как больно! Когда Паку указали на деревянную дверцу, предлагая тем самым зайти в паровую, у него чуть было не отказало сердце вместе с ногами. Было ощущение, что он идёт не в сауну, а на верную смерть — там, внутри огромной печи, как в горне адского котла его тело и душу ждёт такое испытание, что выйдя от туда, он уже никогда не будет прежним. Его переплавят в кого-то другого… Когда дверь открылась, в лицо Чимина обрушилась волна горячего воздуха. Он осторожно ступил на внутренний пол, устланный травяными циновками и что есть сил вылупился в окружающий полумрак. Испуганными глазами он искал призрачного альфу, но и тут, в ханчжинмаке никого не оказалось, что, впрочем, очень обрадовало омегу. Он незамедлительно прошёл внутрь и услышал, как дверь за ним резко закрылась. Чимин так же резко обернулся и, убедившись, что следом за ним никто не проследовал, расслабился и стал изучать пространство сауны. Из освещения здесь была лишь тусклая оранжевая подсветка, что мягкими тенями и загадочными отсветами придавала пространству некую камерность и полумистическую красоту. Прямо по центру паровой располагалась печь, в которой приятно трещал огонь, а по периметру была устлана дорожка из мелко накрошенного и отшлифованного нефритового камня. И всё бы ничего, если бы не гнетущая атмосфера ожидания и время, что стало тянуться как бесконечный караван в беспощадно жаркой пустыне. Никто не шёл. Сначала казалось, что температура внутри сауны умеренная и вполне комфортная, но чем больше проходило времени, тем сильнее это ощущение ослабевало. Не приспособленное к длительным температурным перегрузкам тело омеги, начало сдаваться. Жар от глиняных стен паровой комнаты разогревал замкнутое пространство — да так, что Чимину уже начало казаться, будто он сидит в каком-то огромном глиняном котле, а в это время, снаружи, некий гигант подбрасывает под него всё новые и новые брёвна, чтобы костёр горел жарче, а содержимое варилось быстрее. Кто-то явно хотел приготовить из него наваристый суп, не иначе — в ином случае Чимин не понимает всю эту затею с адскими муками прожарки. Пак не любил бани и считал, что те, кто придумал подобное времяпровождение, именуя его гордым словосочетанием «вид отдыха», явно были или мазохистами, или умалишёнными. В подобных местах могут выживать лишь суровые альфы или тихоходки, но не как не обычные люди. А потому, подобное точно не для него! Невероятная духота с ароматом земли и еловых веток, буквально пропитывала лёгкие, густой воздух втягивался с огромным трудом, проходил через сеть натруженных альвеол и выдыхался ещё более разогретым паром. Каждая клеточка тела омеги буквально сочилась этим тяжёлым, вязким ароматом и выходила на поверхность кожи с липким потом, уже насквозь пропитавшим банный комлект. Пак сидел мокрый как мышь, кожу на оголенных участках тела неприятно стягивало, а там где ткань — она не менее приятно липла к перегретой коже. Чимин тяжело вздохнул, поправляя позу — долго сидеть с подогнутыми под себя ногами в такой атмосфере, тоже своего рода пытка. Он отлепил прилипшие к щекам и лбу мокрые пряди и ощутил, как сильно прогрелись его волосы. Омега сидел уже битые полчаса в ожидании и не понимал что происходит. Чимин думал, что его приведут к тому, кто его похитил, но не тут то было. Просто оставили одного коптиться в этом адовом жерле вулкана и всё. Если это и правда такая пытка, то он может поздравить своих мучителей — она удалась на славу. Ему плохо, внизу живота нещадно тянет и ощущение, что его мозги плывут вместе со стенами — последние так вообще куда-то потихоньку растворяются, как и все его мысли. С каждой минутой зацепиться хоть за что-нибудь становилось всё труднее — ещё немного и он свалится в обморок, сварившись окончательно. Горло ужасно сушит, а тело изнемогает от желания окунуться в прохладную воду. Это желание с каждым вздохом всё больше и больше заполняет разум омеги. Чимин не понимает уже ровным счётом ничего — где он, зачем он, что от него хотят… Перед глазами лишь морок прохладной глади — мерцающая бликами вода, наполненная во что-то наподобие мини-бассейна, сделанного из досок, так напоминающего какую-то купальню из исторической дорамы… Глаза омеги прикрываются и в следующий миг резко расширяются от внезапного погружения. Водное покрывало будто окутывает Чимина со всех сторон, мгновенно превращаясь в подобие непроницаемого кокона. У омеги паника. Оказаться в водных объятьях сразу после адского пекла — подобный контраст мгновенно мобилизует, приводя мысли к простому выводу — он в опасности. Желание скорейшего спасения заполняет всё существо Пака — оно буквально кричит ему, сигнализируя выкарабкиваться из ловушки как можно быстрее. Вмиг очнувшийся омега начинает бешено молотить руками, изо всех сил цепляясь за жизнь и силясь выплыть на поверхность. Всё на самом деле происходит так быстро, что Пак даже не успевает понять, что его уже давно держат сильные руки, одним плавным рывком приподнимая над переливающейся в свете подсветки водной гладью. Чимин со свистом лёгких выдыхает и слепо машет руками, пытаясь найти связь с реальностью. Когда его ставят на ноги, Пак начинает ощущать, что это всё вовсе не сон, а там где он находится — совсем не глубоко, вода ему примерно по грудь, а это значит, что он может спокойно стоять на ногах, не боясь утонуть. — Ч-что происходит? — Оглядываясь по сторонам, шепчет Чимин. Он не сразу осознаёт произошедшее, даже не понимает, как в мановение ока мог оказаться в купальне, да ещё рядом с Намом. Всё творящееся вокруг выглядит как некий сюр, нереальный сюжет из какого-то остросюжетного фильма, в котором учавствует кто-то другой, но никак не он… Омега цепляется крохотными пальчиками за деревянную перекладину — «настоящая» — и хлопает влажным ртом, из которого вырываются последние капли воды, которых он успел нахвататься. Когда Чимин промаргивается, он уже наконец может рассмотреть помещение: оно довольно просторное и выполнено в тёмном дереве. То место, где конкретно сидит он — это небольшая купальня два на два метра, представляющая собой некое углубление в полу, похожее на нишу. Их мини-бассейн является одним из ряда точно таких же, расположенных друг за другом купален, разделённых между собой низкими дощатыми перегородками, усеянными густой растительностью. Повсюду, в больших кадках растут мини-ели, а над потолком свисают прозрачные, мерно колышущиеся балдахины. В целом здесь очень уютно и привлекательно — и если бы только Чимин мог сейчас наслаждаться отдыхом со своим альфой, он бы даже оценил обстановку. Как успел заметить омега, он был полностью раздет — отсутствовало всё, даже нижнее бельё. У Намджуна, надо полагать тоже… правда утверждать об этом точно было нельзя — Пак видел только верхнюю часть его мощного обнажённого торса, возвышающуюся над поверхностью воды. Альфа располагался у противоположного бортика, раскинув руки в стороны и облокотившись о локти. Он слегка подавался корпусом вперёд, что создавало впечатление, будто он лев перед прыжком и вот-вот набросится на омегу. Выглядело это немного по-звериному, заставляя Чимина вжиматься в край бассейна ещё сильнее, готовясь к нападению хищника. Однако ничего такого не происходило — во всём величавом положении крепких рук и плеч Нама, наоборот, будто прочитывалась напускная скука и вальяжность, словно он не напряжён, а наоборот, расслаблен. Нам сверкал чёрными как ночь глазами и впивал в омегу свой беспощадный взгляд, полный некоего укора. Пак поëжился. Он понимал, что провинился, а потому… Намджун имел сейчас полное право на самые колкие и укоризненные взгляды. Как он вообще может оправдать своё присутствие, если его тут вовсе не должно находиться? Он ещё смеет спрашивать, что происходит?.. — Это я хотел бы у тебя узнать. — Произносит Намджун, то ли иронично, то ли упрекающе, от чего Пак сжимается и до побеления костяшек впивается в брёвна своими пальчиками. Он виновато смотрит на альфу из-под свисающих мокрых прядей и моргает. Голос Нама кажется сейчас таким мистическим: глубоким как бездна и, будто, с заключённым на самом дне надломленным укором. Такой странный… одновременно строгий и при этом немного отстранённый. От последнего грудь омеги даже слегка сдавливает. Чимин боится думать о большем — что за этой отстранённостью на самом деле кроется безразличие. Он такого точно не вынесет! И всё же нет, в любимом баритоне отчётливо сквозит неравнодушие (что вселяет каплю облегчения) и кое-что ещё:… а именно обида (что не вселяет вообще ничего хорошего). Вот чего-чего, а подобного чувства от Нама Пак никак не ожидал… и даже не думал, что это вообще присуще такому человеку, как он. Хотя, по сути, почему нет? Разве он не такой же человек из плоти и крови? Разве он не может испытывать подобные чувства? Как он вообще мог приписывать альфе подобную механистичность, низводя его живое право на ошибки и противоречия?! Получается, он нагло пользовался всепониманием альфы… эгоистично решив, что раз его любят, то будут терпеть и прощать всё что угодно? Сердце Чимина вдруг защемило и ему стало трудно дышать от одной только мысли, что эту обиду в свой адрес он на самом-то деле и вправду заслужил. Так что же он тут делает? Что же ответить альфе? Омега не знает… Он закусил губу и стрельнул виноватыми глазами в Намджуна, но долго выдерживать непроницаемый взгляд не смог — было слишком стыдно и неловко… Тогда серые глаза скользнули по крепкой шее и далее спустились вниз, огибая выступающие ключицы и плавно переходя к грудным мышцам, что так играли сейчас искрящимися капельками воды, подчёркивая силу ярко очерченных рельефов. Намджун словно давал омеге время рассмотреть себя и подумать над ответом, при этом внимательно наблюдая за его перемещающимся взглядом, что уже перешёл на объëмные бицепсы, а потом неожиданно замер и резко вернулся к груди, расширившись в шокирующем понимании. Намджун, заметив это, безрадостно усмехнулся. «Да-да… это именно то, что ты думаешь, зверёк». У Чимина будто в один миг схлопнулись лёгкие, когда он обнаружил в самом центре груди новую метку — всё тот же паук, но только с одним существенным изменением — между его лап располагалась маленькая бабочка! Голову омеги моментально закружило, а внизу живота потянуло с ещё большей силой. Соулмейт! Нам — его истинный и соулмейт! Как такое возможно? Так вообще бывает? У него не галлюцинация? Пак было хотел приблизиться, потянувшись к метке своими дрожащими руками — с тем намерением, чтобы рассмотреть ту как можно лучше: потрогать её, убедиться в реальности существования, но его словно что-то пригвоздило обратно, не дозволяя прикасаться. Будто говоря на немом языке: «не заслужил». Альфа воздействовал на ментальном уровне, не позволяя омеге к себе приближаться — он явно был не намерен сейчас переходить на тактильный контакт, ограничивал их взаимодействие. И это было как звонкая, но не озвученная вслух пощёчина. Точно такая же, какой Чимин сам буквально вчера одарил Намджуна. Вообще, терпению Нама можно только позавидовать — оно не в одной кузнице ковалось, но даже у него есть свои пределы. Если терпение альфы заканчивается, тогда над ним сгущаются тучи, накрывая всё вокруг своим чёрным покрывалом. И тогда ясный день сменяется беспробудной ночью. Глаза Пака наполнились влагой. И вроде это был законный интердикт*, но досада всё равно удушающим обручем сомкнулась на его горле, равно как и осознание: как и по чьей воле он здесь оказался. Он попал в ловушку, но расставлена она была не избранным, а его альфой. «Он всё знал!» _________________ *Интердикт — (от лат. interdictum запрещение) в католицизме временный запрет. В случае Чимина — запрет на сближение. — Не ответишь? Наверное мне стоит подсказать? Намджун ставил между ними барьер и Чимин это явственно чувствовал — он бы хотел через него переступить, но не мог — слишком уж у них неравные силы. Да, без всяких сомнений было понятно, что альфа как минимум уязвлён… — Наверное ты хотел попариться? Верно? Ты же здесь именно за этим? Вот и попарился… Нам слегка ухмыльнулся — одним уголком губ. Однако, не смотря на напускную улыбку, омега видел, что ему вовсе не весело, он бы сказал, что скорее уж наоборот — альфе сильно грустно. И причиной тому он. Пришёл сюда, хотя знал что не следует, сделал всё по-своему, не посоветовался в столь важном вопросе… ещё и вчерашняя выходка с обзывательством и пощечиной без всякого объяснения… Наверняка он сейчас выглядит в глазах Нама как какой-то умалишённый… или так, как-будто он что-то скрывает. А может Намджун это вообще расценивает как предательство? От этой мысли внутри Чимина всё похолодело и он мелко задрожал — даже тёплая вода его сейчас не согревала. Потому что та холодность, что исходила от альфы — замораживала посильнее морозной стужи. — Именно за этим ты посадил меня в сауну? — Почти не слышно пробормотал Пак, боясь смотреть в сторону Намджуна. — Чтобы проучить меня? — Проучить… — Хмыкнул альфа и его бровь изогнулась. — Ну как же? Я просто дал тебе то, к чему ты так упорно шёл. Не мешал, смотрел за твоими неловкими попытками скрыть свои намерения. — Нам снова сделал паузу, посмотрев на омегу, что так и не посмел поднять на него взгляд. — Неужели так хотелось обвести меня вокруг своих маленьких пальчиков? Неужели настолько сильно не можешь смириться с ролью слабого пола? Знаешь, я давно принял в тебе тягу к приключениям, но тут явно что-то другое. Может… — Нам сделал вид, будто задумался. — …это диверсия и ты решил таким образом сорвать важную встречу? Чимин на это еле слышно охнул, отрицательно замотав головой: «да что он такое говорит!» — Каковы твои мотивы, Чимин? Я правда хочу понять тебя! Ты что, решил спровоцировать конфликт, зная с кем я встречаюсь? — Намджун словно добивал итак сильно переволновавшегося омегу. — Думал можно просто так взять и прийти без приглашения на подобную встречу? Чем ты только думал? Сокрушающие слова. Видимо для Нама всё и выглядело так как он говорит, ведь поведение омеги действительно не поддавалось логическому объяснению, если только не знать, что его движущей силой являлась любовь. Но Чимин так и не удосужился о ней поведать, а потому Намджун и не понимал мотивов. Пак хотел буквально кричать о том, что всё совершенно не так, что он не хотел ничего такого, о чëм сейчас говорит альфа! Но его горло буквально онемело. Зачем он так с ним? Зачем сначала мучил его в жаркой сауне, а теперь — такими страшными догадками? И если первое он ещё мог понять — это было как наказание за самонадеянность, то второе — слишком жестоко. — Скажи, а то я и правда не понимаю. Ты соглашаешься быть моим супругом, отвечаешь на мои ласки и поцелуи, но при этом своими действиями противоречишь самому себе. Подставляешь… Чимин как язык проглотил, совсем поникнув духом. Он не знал что сказать… опустив голову к груди, омега печально смотрел на колышущуюся водную гладь и наблюдал уже через неё за хмурым выражением лица альфы. — Ты хоть понимаешь в чём суть моей слабости, зверёк? Я тебе, кажется, о ней говорил. — Намджун сощурил глаза. — Она в том, что я не могу применить к тебе силу. — Нам мазнул взглядом по омеге, но не стал его задерживать. — Не могу заставлять тебя делать что-то против воли, не могу воздействовать на тебя всякими хитрыми психологическими уловками, не могу просто взять и связать тебя как в моральном, так и в физическом плане. По сути — не могу ничего. Потому что это противоречит моим чувствам. И быть без тебя не могу тоже, не будет тебя — мне будет неоткуда черпать свою силу и мотивацию на всё что я делаю! Если душу сравнивать с колодцем — ты в нём вода. Не будет её — не будет и меня! Поверь, моё существование будет абсолютно недолгим — когда источник исчерпается, меня не станет в тот же день. Но опасность может быть и в другом… Что если вода станет отравленной? — Чимин широко распахнул на это глаза и вскинул голову. — Своим неверием в меня, как в своего мужчину, в своего альфу, ты отравляешь мой источник силы. А это тоже неминуемая гибель. Понимаешь, Чимин? — Я… я-я-я… нет, это вовсе не… — А может ты, зная эту мою слабость, намеренно используешь её против меня? Но зачем? Неужели тебе настолько плевать на меня, мои просьбы и на всё что я делаю? Скажи Чимин и я прекращу все свои старания. Если тебе этого не нужно, то незачем и всё, что я делаю для нас. К чёрту все эти встречи, к чёрту избранных и всю эту прогнившую систему, в которой зеты — лишь инкубатор для выращивания будущей высшей расы… Ведь ты же знаешь, против чего я борюсь! Намджун был непреклонен и слово за словом будто ломал Чимина, а тот не мог подобраться поближе к альфе, чтобы дотронуться до него и хотя бы через прикосновения передать ему свою правду, своё настоящее отношение. Барьер был непреодолим — Нам не давал ему возможности сократить это крохотное расстояние и суметь на себя повлиять. Он хмурил брови и, очевидно, всеми силами от чего-то себя сдерживал. — Нет… нет-нет… — Задыхаясь, шептал Чимин, роняя слёзы, что тут же растворялись в воде, не оставляя никаких доказательств своего существования. Омега весь дрожал от понимания глобальности проблемы. В какой-то степени он осознавал всё это и раньше, но многое до него почему-то в полной мере не доходило… А сейчас… может уже поздно? Чимин меньше всего хотел вызвать в Наме чувство гнева (зная, как он в нём страшен), хотя и осознавал, что попадись он на шпионстве — скорее всего альфа не будет от этого счастлив. Этот праведный гнев, что языками лизал сейчас его нутро, справедлив — он его заслужил. Но гнев — это цветочки, чего действительно боится Чимин, так это того, что альфа может в нём разочароваться, что будет плохо о нём думать… если это произойдёт, то и чувство любви, которое Намджун к нему обрёл, уйдёт — а для него это будет полным крахом! Пак готов принять на себя все грехи мира — пусть так… но всё же, один он на себя никогда не возьмёт — грех предательства. Он признаёт: то, что он сделал — это непростительно и безрассудно — ему больно и совестно внутри от своей же глупости и слепой любви, что подтолкнула к опрометчивым действиям, но ради всех святых — у него никогда не было в мыслях навредить Наму. Щёки Пака окропляют не останавливающиеся солёные потоки, он чувствует свою вину, которая крутит его изнутри, превращая в тонкий жгутик, а его совесть поджигает этот фитиль. Кажется, ещё немного и будет взрыв. — Ты хоть понимаешь, каковы ставки этой встречи? Это больше, чем просто встреча! Это определённые договорённости, это основа будущего сотрудничества с человеком, который вовсе не является мне другом, скорее уж наоборот… но он должен стать мне надёжным партнёром. А теперь… Представляешь, как это всё выглядит со стороны? — Нам ударил кулаками по воде, отчего та в испуге разлетелась многочисленными брызгами в разные стороны. Чимин поморщился от долетевших до него капелек и снова поджал губы. — У любых партнёров есть спектр обязательств, как и доли в общем пироге власти. На таких встречах как раз и решается кому что достанется, почему это будет поделено именно так, а не иначе, что это принесёт каждому в перспективе и чего это будет стоить. Подноготная подобных дел не так красива, как её фасад, где даже за поистине хорошими и правильными идеями, которые действительно могут принести пользу и облегчение обществу, лежит реальная, и порой неприглядная подноготная. Если ты подумаешь и присмотришься, то увидишь: обратная сторона не приукрашенной, а настоящей жизни такова, что в ней даже прекрасные цветы произрастают из обычной грязи, по который ходят самые обычные люди. Омега сглотнул и с осторожностью посмотрел на альфу. Он уже не плакал, но на душе тем не менее было очень муторно. — Грязи в этом мире очень много, Чимини, и мне в ней приходится копаться… Поэтому я и не допускал туда тебя… не хотел, чтобы ты пачкался. — Намджун снова резанул Пака сталью своего взгляда. — Да, грязи не нужно бояться, её лучше рассматривать как почву для роста… и всё же, я решил тебя поберечь. Глазки омеги забегали по сторонам, он внимательно слушал альфу. — Поверь, мне приходится решать множество вопросов, и данная встреча не самая трудная из них. Я собираю вокруг себя много людей, с каждым нужно уметь договориться, убедить делать так, как нужно мне, чтобы моя личная цель стала нашей общей… а это тонкая игра с разных точек зрения: и с психологической, и экономической, и политической. А эта встреча, на которую ты так храбро сорвался — должна была стать важной основой моих будущих планов… ключевым звеном. Любое нарушение или отклонение от изначальных договорённостей — это подрыв самой возможности дальнейшего взаимодействия. Ты понимаешь? Нам оторвался от бортика и, встав во весь рост, резко оттолкнулся от дна, выпрыгивая на край бассейна. Вода шумным потоком схлынула с его обнажённого тела, обтекая сверкающие мышцы и являя взору Чимина первозданную стать атлетически сложённого тела. Омега на миг забыл как дышать, наблюдая игру света на смуглой коже. Бугрящиеся мышцы делали Намджуна похожим на дикого зверя — отвести взгляд не представлялось возможным. Альфа стал ходить взад-вперёд вдоль края купальни, даже не думая хоть как-то прикрыться — очевидно ему было вообще не до этого и он даже не замечал своей наготы. Он метался словно лев в клетке, и омега чувствовал, как внутри альфы всё кипит и заходится в лавовых всплесках, то и дело поднимающихся на поверхность. Это выражалось и в бросаемых на него взглядах, похожих на чёрный огонь, и в резких движениях, в которых была заключена энергия хаоса, и в том как ходили ходуном скулы Нама, и как он с силой сжимал кулаки — Чимин даже уверен, что вдавливал ногти до самой крови. Омега был убеждён, что альфа находится сейчас на грани ярости и сдерживает себя только за счёт тех чувств, которые (как омега робко смеет надеяться) он всё ещё к нему — своему маленькому зверьку — испытывает. Потерять связь с Намджуном — вот что самое страшное, что только может быть для Чимина. — Ты понимаешь, что мне пришлось перенести эту встречу из-за тебя? Ты понимаешь, как это выглядело по ту сторону? Как думаешь, когда дело такого масштаба, как переустройство государства и смена власти… каковы ставки? — Альфа как-то обеспокоенно дёрнул плечами, смотря на Пака, что снова испуганно моргал на него серыми глазками. В голову омеги, пока Намджун эмоционально повествовал, постепенно закачивался весь диапазон и размах проблемы. Не смотря на то, что Чимин весь дрожал и его морально нешуточно колотило, он старался быть предельно внимательным к словам альфы. Новые грани правды сильно пугали его, но он ничего не хотел упускать… Ах, и почему только Нам сразу не посвятил его в такие подробности? Разве то, что он здесь — это и не его вина тоже?.. — Хорошо, давай я объясню тебе… Мой искусственный интеллект — это бомба замедленного действия и её уже не становить. Я заложил её не только под политическое устройство нашей страны. В дальнейшем это скажется и на всём мире. В итоге ничто не будет прежним — кто-то этого может не понимать и не принимать, кто-то может верить лишь в малой степени, хотя сейчас всё больше людей встаёт на мою сторону… Но даже это уже не так важно, потому что тут уже сработало правило «снежного кома». Знаешь о таком? — Омега отрицательно покачал головой. — Это постепенный переход от малой цели к большой. Я применил его немного в иной плоскости и видоизменил. Представь себе маленький комок, который катится со снежной горы. По закону инерции он неизбежно скатится вниз, так? Мало того, его скорость и размеры будут расти в геометрической прогрессии. А если ком пущен в нужном месте, то ещё и неизбежен сход лавины. Если этот маленький комок не заметить изначально, в итоге он принесёт большие проблемы… Ну или перемены. Тут уж смотря с чьей стороны посмотреть. Если ты стоишь наверху, то тебе ничего не грозит, так ведь? Не повезло лишь тем, кто внизу. — Нам недобро улыбнулся, а Чимин в этот момент подумал, что вот именно сейчас Намджун больше всего похож на дьявола… такой же сильный и коварный. И дьявольски умный… — Я всё составил так, чтобы наверху были обычные люди, а внизу истинные, стоящие у истоков их идей о сверхчеловеке и колоссального деления на классы. В перспективе истории это грозило бы двумя кастами: избранных сверхлюдей — тех, кто наверху, и всех обычных людей снизу, кто будет им прислуживать. Это генетический терроризм, мой маленький зверёк, понимаешь? Чимин стоял по грудь в воде, с широко распахнутыми глазами. То, что говорил Нам, ужасало, но в то же время и обнадёживало, поскольку они-то ведь все наверху… Так ведь? — Я скатил с горы мой снежный комок и он остался без внимания, потому что моя смерть была своего рода прикрытием, она отвела взоры от этого события. Пока все вокруг были ослеплены вспышками происходящих событий, он планомерно скатывался вниз. Как понимаешь, чем больше размер кома, тем сложнее с ним бороться. Мне нужно было время, чтобы нарастить его силу. И вот теперь, когда его уже не остановить, я выхожу к финальной черте… эта встреча с последним избранным — решительный толчок, чтобы выбить окончательный политический страйк. _______________________ Who's In Control — Set It Off _______________________ «Что же я наделал…» крутилось в голове омеги. Происходящее крошило его волю. Аура в помещении и так была предельно подавляющей, но он смирился с ней, принял тот факт, что все эти подавляющие флюиды — не что иное как заслуженное воздаяние за его же ужасную ошибку. Другим делом был собственный ад, творящийся в душе Чимина. Он не мог простить себе, что поступил так опрометчиво, что зная о важности происходящего, взял на себя смелость решать, что в данном случае его страхи и чувства важнее всего остального. «Я маленький эгоист, думающий только о себе…» — Моя ошибка в том, что всегда берёг тебя и твою психику, боялся за тебя, как за самое дорогое сокровище в этом мире. Мы неразрывно связаны, а потому удар по тебе — это и удар по мне. — Голос Намджуна нарастал, от чего Чимин чувствовал себя всё меньше и меньше. — Но что же я вижу? Странное поведение моего зверька, который думает, что я ничего не замечу и не распознаю. Так? — Вопрос адресовался омеге, но тот был так скован и зажат, что не смел поднять голову и вымолвить даже слово. — Я тебе прямо сказал тем вечером, чтобы ты сначала подумал хорошенько, прежде чем что-то делать. Говорил? — Пак утвердительно кивнул. — Что если сомневаешься, посоветуйся со мной. Было такое? — Омега снова мотнул головой. — Я дал тебе кредит доверия. Но что я увидел в ответ? Сомнение в твоих глазах. Недоверие ко мне. И тогда я решил проверить, решил дать ещё один шанс… уже даже скорее всего самому себе… Я перенёс эту встречу, чтобы посмотреть, приедешь ли ты сюда. Ты ведь всё услышал тогда под дверью, да? — Чимин поджал губки и ощутил как слёзы снова падают с его подбородка прямо на обнажённую грудь. — И что же в итоге?.. Мои догадки оправдались! И знаешь что, Чимини? — Ч-что? — Дрожащим голоском, даже будто не похожим на свой родной, вымолвил омега. — Мне горько осознавать даже не то, что ты что-то скрыл от меня, не посоветовался или, как обычно, проявил своё упрямство… на всё это я вполне даю тебе право, я вообще тебе во многом даю право и свободу, которую ты почему-то, судя по всему, не ощущаешь… и что печальнее — не ценишь. — Нет, нет… — С большим трудом пробивая ком в горле, удушливо прошептал Чимин, пытаясь переубедить альфу, но тот его словно не слышал и двигался вперёд как бронированный локомотив. — Даже не это задело меня, а то, что ты и правда не доверяешь мне… Прозвучало как приговор. Как удар молотом по наковальне, где как на заклании лежит его обездвиженное тело. Пак был так напуган этими словами, как ничем и никогда в жизни не был. Сейчас прямо у него из-под ног рушилась почва, а сам он летел в глубокую чёрную пропасть, на дне которой воткнуты острые пики-слова. Его сердце и так уже кровоточит, но если Нам сейчас скажет, что он в нём разочаровался или того хуже, разлюбил — он его добьёт окончательно, сердце белого лебедя будет проткнуто насквозь, оно будет разорвано в клочья и повешено на этих пиках на обозрение альфы. Чимин не ощущал, плачет ли он до сих пор или нет, он не чувствовал ничего, он видел лишь как чёрные каменные стены жерла пропасти сжимаются вокруг него, желая проглотить и перемолоть. Он так хотел сказать, что это не правда, что это вовсе не так, что он ему доверяет, что дело совершенно в другом! Что он так сильно его любит, что не может с собой справиться, что страх потерять альфу сильнее всего на свете — это ему неподконтрольно. Что он умирает внутри себя только от одной мысли, что его не станет, если что-то пойдёт не так. — Я до последнего не хотел верить, что ты на это решишься, но когда я увидел, что ты и правда пошёл на это, просто… Просто опешил. — Намджун запустил пальцы в свои влажные волосы. Он мотал в отрицании головой, будто чего-то боялся или отрицал…  — П-прости… П-прости… я н-не думал, я н-не знал… — Чимин глотал слёзы, рыдая так громко, что у Нама уже сердце кровью обливалось. Возможно он слишком строг со зверьком, но дело приняло такой оборот, что надо было этот момент дожать раз и навсегда. — Вместо того, чтобы быть заодно, ты идёшь поперёк. Это что такое, Чимини? Это как называется? — Голос альфы был строг, но всё же уже не выражал прежнего давления и вообще, было заметно, что Нам уже хочет ослабить напряжение, которое сам и взвинтил до небес. — Я был не прав… я сглупил… — Пак шмыгал своим маленьким носиком, его припухшие от постоянного покусывания губки подрагивали, а весь вид был настолько несчастным, что хотелось уже просто взять эту кроху в охапку, пожалеть и простить ему всё на свете. — Сглупил говоришь?.. — Намджун сделал вид, будто задумался. Он остановился возле бортика напротив Чимина. Омега стоял с виноватым видом и смотрел в воду, перебирая маленькими пальчиками по самой её поверхности. Нам вздохнул, наклонился и присел на край купальни, свесив ноги прямо в теплую воду. Пак тут же ощутил, как невидимый барьер, что был между ними до этого момента, внезапно спал, даря неимоверное облегчение. Словно не веря в происходящее, омега вскинул вверх голову и посмотрел своими оленьими глазками на альфу. У того внутри всё перевернулось — его кроха такой маленький и беззащитный, его вид такой провинившийся… и видно, как он искренне переживает, раскаивается. Скорее всего этот дурёха и правда просто сглупил, а он… немного перегнул палку. Сердце Нама кольнуло. — Прости зверёк, что напугал тебя. — Он протянул вперёд руки, подзывая Чимина к себе. Тот посмотрел сначала на них, потом на лицо Намджуна и тут же разрыдался, падая лицом в ладошки. — Шшшш, не плачь, ну же… Конечно я не остановлю то, что начал… я же говорил, что это необратимый процесс… я просто преувеличил слова для острастки. И от тебя я никогда и ни при каких обстоятельствах не откажусь, не изменю своих чувств. — Нам смягчил свой голос. — Ну же, иди ко мне. Омега, всё так же рыдая и шмыгая носом, стал медленно подходить к альфе, рассекая своим крохотным тельцем водную гладь. Он осторожно встал между раздвинутых ног Намджуна и, стараясь не смотреть вниз, быстро уткнулся мордочкой ему в живот. Альфа тут же обвил Чимина своими крепкими руками и, облегчённо выдохнув, притянул поближе к себе. Он принялся успокаивающе поглаживать того по спине и волосам, не забывая при этом увеличивать дозу успокаивающих ферромонов. Не зная правды о чувствах со стороны Чимина, Намджуну только и оставалось, как крыть всё его необъяснимое поведение опрометчивостью и тягой к приключениям. — Пока ты есть в моей жизни, у меня есть цель жить. И пусть мне будет больно от невзаимности чувств, я это перетерплю. Главное чтобы ты был счастлив. Труднее мне будет, если я буду знать, что не нужен тебе, не нужна моя защита, забота, любовь… Это хуже всего. А пока я буду нужен, значит всё имеет смысл. — Нам отстранил от себя Чимина и приподнял его лицо за подбородок. — Знаешь, я был не прав… я признаю это. Я давно должен был тебе всё рассказать. И не просто рассказать, а дать факты. Ну а самое главное — объяснить, чтобы ты был погружённым в суть вопроса. Тогда ты бы не совершил эту ошибку… — Да. — Согласно выпятил губки Пак, на что глаза альфы сверкнули странным огнём. — Должен был. — И тем не менее, ты был плохим мальчиком, Чимини. — Намджун сделал многозначительную паузу. Вот и объяснение странному блеску — он всё правильно понял… За плохое поведение следует наказание. Неужели Нам будет… «нееет, не может быть». — Ч-что ты хочешь этим сказать? — Испуганно прошептал омега и вдруг ощутил своей грудью, которая упиралась в пах альфы, небольшое шевеление. Его глаза расширились. Это было слишком… непредсказуемо. — Тут и говорить нечего. — Ухмыльнулся Намджун и посмотрел в глаза Чимина так, что тот моментально покраснел. — Обожаю твою реакцию даже на не озвученные просьбы. — Я н-не понимаю… — Пак было хотел отвести лицо в сторону, но Нам не дал этого сделать, он крепко держал его за подбородок, не давая возможности увернуться. — Всё ты понимаешь. Омега вновь ощутил твёрдую плоть, которой альфа ещё плотнее прижался к его телу. Член беззастенчиво упирался ему в грудь и он ощущал, как тот от неспешного трения о его кожу увеличивается в размерах. Следом за этим его сознание будто что-то обволокло, причём очень нежно и осторожно… Чимин сразу понял, что это ментальное воздействие, но не давящее, как обычно, а скорее наоборот, расслабляющее — такое текучее, похожее на тёплое течение, что стало уносить его разум по этим приятным волнам — причём именно туда, куда желал альфа. Омега просто не мог сопротивляться этой мягкой силе — у него не было власти противодействия. Удивительно, но ему будто и самому хотелось подчиняться! Пак понимал, что с таким воздействием ему от этой «неозвученной просьбы» точно не отвертеться… и это только подтверждалось транслируемым через их прямую связь желанием альфы. — Только не здесь… — Взмолился Чимин. — Именно что здесь, в противном случае какое же это наказание? — Лукавые глаза Нама заблестели в свете водной подсветки. — Но так нельзя… — Почему же? Ты мой жених, а ещё ты сожалеешь о содеянном, ну а я тебя ни к чему не принуждаю. Всего лишь… подсказываю как правильно попросить прощения. — Альфа искренне удивился, тут же сменяя мимику ухмылкой. — Знаешь, мне бы очень польстило, если бы ты подсластил пилюлю своего раскаяния чем-то весьма ощутимым. Намджун провёл пальцем по нижней пухлой губе приоткрытого в удивлении ротика. — Я очень хочу ощутить твою расположенность ко мне во всех смыслах, хочу чтобы ты не только загладил свою ошибку, но и зализал её своим мягким язычком… — Пак на такое снова вспыхнул. — Я потерпел неудачу с этой встречей… теперь неизвестно как она пройдёт в следующий раз… Альфа склонил голову к плечу, оценивая очень удобное расположение Чимина: тот стоял внизу, между его разведённых в стороны ног, погруженный в воду, и держался руками за его колени. — Как считаешь, имею я право на небольшую моральную компенсацию? — Н-наверное д-да… — Опустил взгляд омега, ощущая как его щёки моментально наливаются краской, а живот — тяжестью. — Ты же и правда раскаиваешься в содеянном? — Да. — Прикрыл глаза Чимин. — И хочешь всё исправить? — Х-хочу. — Пак сглотнул вязкую слюну. — Точно? — Уголок губ Намджуна взмыл вверх. Чимин посмотрел на альфу и утвердительно закивал головой. Мыслимое ли дело! Буквально несколько минут назад он ревел белугой, боясь утраты доверия — деморализованный и пристыженный, он думал лишь о том, что находится на краю эмоционального обрыва из которого нет выхода, а теперь… всего одна нескромная просьба и он уже возродился из пепла. И вот предвкушение интимного момента уже начало коварно заползать в его душу, дёргая за тонкие струнки возбуждения. Пак не понимал, как после такого морального опустошения можно вообще возбудиться? Однако близость мощного тела альфы, сила крепких ног, что начали обвивать его ягодицы и всё сильнее упирающееся в грудь достоинство — делали своё дело. Так какой смысл упираться, если всё внутри тянется к Намджуну, зазывно молит загладить вину, просит раствориться в близости момента и помириться с любимым таким интересным во всех смыслах способом. К тому же усилившиеся ферромоны уже так плотно оплели его лёгкие, что зелёный дурман буквально закружил голову и взорвался в горящей пожаром метке. — И что я должен сделать? Намджун победно улыбнулся, возвышаясь над Паком словно Титан. — Хороший вопрос, кроха. Очень правильный и возбуждающий. — Чимин ощутил как Намджун схватил его ладошку и накрыл ею свой член. Сердце омеги забилось как бешеное, желая уже выпрыгнуть через горло. Пак несколько раз сглотнул, закрыл глаза и обхватил твердый ствол альфы своими маленькими пальчиками. Так осторожно, робко… и провёл по венистой поверхности вверх-вниз. А затем посмотрел на Нама снизу вверх, читая в чёрных как ночь глазах всепоглощающее желание и… похоть. Чимина вдруг окатило мощной волной — он шумно задышал и начал ощущать, как ему не хватает в лёгких воздуха. И тут внезапно всё стёрлось, в голове образовался сплошной кисель: осталась только тяга близкого контакта и желание сделать альфу чуточку ближе к себе. Эта огромная волна вмиг сломала все внутренние барьеры Чимина, преодолевая весь страх и стеснения. Пак чуть отстранился и наклонился вниз, смотря на впечатляющих размеров член, что слегка дёрнулся в его мягкой ладошке. ~ ___________ Filter — BTS ___________ Омега покрывал член Намджуна серией коротких поцелуев. По всей длине — хаотично и так трогательно, что альфа давился воздухом и собственными мыслями. Это минет? Нееет, это проявление чего-то гораздо большего. Чувств? Нам не знает, но вдруг ощущает себя самым счастливым человеком, ведь его одаривают самым ценным — искренним вниманием и неподдельным желанием передать что-то большее, чем просто ласку. И не кто-нибудь, а его любимый, обожаемый кроха! Намджун это видит, ценит и растворяется от прикосновения мягких, тёплых губ, что так трепетно скользят от основания члена, вдоль всего ствола и к головке, задерживаясь там ненадолго и совершая серию поцелуев в приоткрывшееся отверстие, сочащееся предэякулятом. Альфа издаёт тихий гортанный стон и закрывает глаза. Он наслаждается этой нежной заботой, тем как омега нежно обводит увлажнившимися губами вкруговую по головке и чуть ниже, по самому краю венца. Не спеша огибает участок за участком, исследует язычком различные выступы, пробуя для себя что-то новое и учась на ходу. Если так пойдёт дальше, Нам готов признать, что зверёк — гениальный ученик! Хотя для него любая ласка от его крохи — самая лучшая и сногсшибательная. И уж точно он может сказать одно — минет от Чимина не похож ни на один в его богатом минетами прошлом. Их даже вспоминать нет смысла — грань между тем что было и что есть сейчас настолько неоспорима, что превращает весь прошлый опыт в обычный тлен. Путь назад замурован и погребён навсегда. Прошлое покрыто забвением. Пак может удивлять нестандартностью своего похода — наверное это потому, что у него в сексе нет шаблонов и стереотипов, он даже порно никогда не смотрел — он ничем не ограничен… лишь своими чувствами! А они подсказывают Паку многое, вот сейчас, например: мягко обхватить зубками твёрдый ствол члена — слегка, без особого нажима, а потом зализать горячим и мокрым от слюны язычком это место. Чимин играется, а Намджун рушится до самого основания. Он просто умирает, боясь преждевременно и так позорно кончить омеге прямо в лицо. Когда же пухлые губки захватывают раскрасневшуюся головку в тесный плен, беря её вглубь рта чуть больше, а глазки с длиннющими ресничками вспархивают своим невинным взглядом вверх, альфу чуть не подбрасывает вверх на пятой точке. Этот контраст девственной чистоты и настолько пошлых губ, обвивших его член — Господи всемогущий! Намджуна кроет не по-детски! Скручивает всё нутро и даже мышцы его пресса и бёдер гудят сейчас возбуждённым напряжением. Он тут же толкается глубже в рот, не выдерживая — внутри альфы рвутся все жилы, что секунду назад ещё хоть как-то сдерживали его звериную сущность. Но теперь всё! Он так голоден! Голоден до этого жара чужого рта, до мягкой податливости узкого горла, в который он с протяжным рыком вторгается, толкаясь и крепко удерживая омегу за белоснежные локоны, голоден до ответных робких движений навстречу, голоден до растянутого сладкоголосого мычания, занятого поглощением его собственной плоти… и даже лёгкий испуг в любимых серых глазах сейчас не мешает наслаждаться собственными резкими толчками, ощущая внутри возбуждённым членом чужой язык, внутренние стенки щёк и даже нёбный язычок. Видно, как Чимин терпит распирающее рот трение, как он старается расслабить горло и не мешать движениям альфы — проступившие слёзы тому свидетели. Однако от самого омеги ни звука неудовольствия или сопротивления. Он принимает снова и снова… И это сводит с ума! И хорошо, что Намджун сидит, пусть и на краю деревянного бортика, в противном случае он бы точно повалился вниз — так его подводят сводящие икроножные мышцы. Зверёк жмурится слипшимися мокрыми ресничками, вцепляется пальчиками в каменные бёдра альфы, и именно в этот момент Нам во всей красе ощущает насколько тот сейчас на пределе. Он слегка ослабляет толчки и Чимин от этого протяжно выдыхает через нос, размыкая веки и смотря на альфу с благодарностью. Для него это и правда было слишком, так же как и для его рта, в который Нам погрузился излишне глубоко. Однако Пак не остановился, продолжив двигаться ртом вверх-вниз — то, насколько он старательный, даже не описать. Намджун больше не давит ему на голову, только нежно гладит по серебристым прядям, мягко направляя. Его волосы уже так отросли — они слегка касаются плеч, влажные и немного волнистые от влаги. На батистовой коже цвета сливок играют искрами не успевшие высохнуть капельки-бриллианты, вода под ним приятно плещет от покачивающихся движений тела — они вторят порхающей вверх-вниз белокурой голове. И вообще, весь Чимин сейчас такой нереальный, как водяная нимфа, что своими раскрасневшимися влажными губами создаёт для него потрясающее предоргазменное удовольствие. Низ его затвердевшего живота накрывает такими же мерными волнами — он почти на пике. — Чуть быстрее, кроха… прошу… Намджуна накрывает, он чувствует накатывающую развязку, как натянутые внутри струны уже дребезжат от тугого натяжения, требуя скорейшего ослабления и спуска со всех клапанов. Чимин послушно увеличивает скорость и амплитуду, от чего неприличные причмокивающие звуки наполняют пространство. Пак снова смотрит вверх, будто пытаясь увидеть какой-то магический момент… «момент истины» — пытается уловить неподдельные эмоции Нама, некую уязвимость перед этой таинственной кульминацией. Это именно тот самый процесс, от которого, как понимает омега, он и сам может получить что-то для себя… например, пусть и короткую, но абсолютную власть над альфой. И действительно, не проходит и минуты, как она к нему приходит в полной мере — до последней капли, что бурным потоком стекает в его разгорячённое горло. Нам ничего не скрывает — показывает себя зверьку таким какой он есть, зависимым от любимых губ и вздрагивающим от оргазма, показывает как он не совсем привлекательно морщит лицо и стонет низким басом, делая последние толчки — весь во власти своего крохи, который им сейчас управляет. Чимин смотрит с интересом, запоминает каждую деталь, отмечает что именно рождает подобную бурю внутри альфы, наслаждается реакцией, тем как в такой момент Нам слепо ему доверяет, полностью вверяется и складывает своё эго к его маленьким ножкам. Это так будоражит, что Пак готов поклясться, что ради такого ни с чем не сравнимого момента, в котором огромный зверь сам смиренно отдаёт в его руки свой поводок, он готов повторять этот процесс снова и снова. Оказывается вот в чём основная суть! У Чимина прозрение вперемешку со слепым признанием минета, как чего-то такого, что ему и правда нравится и доставляет удовольствие. Слышал бы в этот момент Намджун его мысли, он бы тут же повторил. А так — он сидит, тяжело опираясь руками о бортик купальни и громко дышит через рот, наслаждаясь тем, как Чимин с хлюпающим звуком вынимает изо рта его член и всё так же заботливо его целует — то тут то там, не забывая в довершение нежно погладить ладошкой, словно какого-то любимого питомца.  Господи, такая милота, да после такого абсолютно жаркого отсасывания… просто нет слов! Нам опускает взгляд и видит как облизнувший губы омега, скромно ему улыбается, смотря снизу вверх и, осторожно опустив руки, тихонько плещет пальчиками в воде — выглядит так, словно он какой-то стеснительный ребёнок, ждущий похвалы за ровно сделанный куличик. Намджун готов поклясться, что это чуть не разорвало ему сердце. А уж то, что порваны все шаблоны — это уже даже не подлежит обсуждению. Крупные мурашки покрыли всё его тело — Нам уверен, что и изнутри тоже. Он с любовью улыбнулся Чимину в ответ и, спрыгнув вниз, заключил его в тесные объятья. — Я прощён? — Уткнулся носиком в грудь альфы омега. — Ты только на пути прощения. — Сощурился Нам. — Думаю, достигнутый результат следует закрепить. — Йяя!.. аххх! — Не успел Пак опомниться, как в ту же секунду взлетел над водой, приземляясь попой на край бортика и оказываясь ровно на том же месте, где до этого сидел Нам. Альфа быстрым движением раздвинул его ножки и накрыл ладонями стройные, но очень аппетитные бёдра. Он и правда сильно голоден — да так, что от одного взгляда на Чимина, хочет сожрать его целиком! И он его съест! Напряжённые пальцы нетерпеливо впились в упругие мышцы — они массировали и гладили влажную кожу, что казалась сейчас, в полутонах водной подсветки словно фарфоровой: под полупрозрачной кожей Чимина бурлила алая кровь, а в ней пенились полынные ферромоны — как неотъемлемая часть самого альфы. «Мой! Только мой!» — рычал голос в голове омеги, а он только слепо вздрагивал в ответ диким ласкам. Длинные пальцы Намджуна огибали все чувствительные участки ног Чимина — от коленных чашечек до внутренних сторон бёдер, а его взгляд выражал стойкое и неприклонное желание «продолжения наказания». Он был преисполнен загадочного блеска и скользил по обнажённому телу омеги, стараясь ухватить цепким взглядом каждую деталь. — Нет… нет… Нас увидят… — Как в бреду шептал Пак. Скованность и неловкость не покидали его разум.  — Здесь никого, только мы. — Нам склонился к Паку и стал покрывать его животик серией поцелуев, обводя заветные участки вокруг пупка и лобка языком. Его горячее дыхание щекотало нежную кожу омеги, а поцелуи сводили с ума. — А тот бета… — Чимин млел от ласк. Он чуть откинул голову назад и, подавляя внутреннюю тревогу, всё же старался не мешать альфе в его действиях. — Он не зайдёт. Намджун словно не насыщался — он жадно сминал гибкое тело в своих ладонях, опускался нетерпеливыми губами всё ниже и ниже, вызывая этим учащённое дыхание омеги и забирая себе то, что по праву принадлежит ему: все интимные места своего зверька.  В целом Чимин был не против — он тоже хотел этого же в ответ, желал полного и окончательного примирения и ощущал, как ответное желание растёт с каждым чувствительным касанием в области паха. И всё же… это же общественное место! А потому этот факт не давал ему покоя. — Но откуда ты зна… Тут на грудь Чимина легла широкая ладонь, чуть надавливая сверху. Пак сразу понял что от него хочет альфа и, откинувшись назад, лёг спиной на дощатую поверхность. Намджун тут же властным движением согнул его ноги в коленях и раздвинул их в стороны.  Упершись пяточками в края бортика, Чимин чуть поёрзал попой, принимая позу поудобнее, после чего затих и уставился в потолок.  Прозрачные ткани, что свисали с массивных балок, мерно двигались под воздействием воздушных потоков и были похожи на подобие призраков. Они, словно потусторонние свидетели их любовных игр, плавно колыхались и вздыхали вместе с омегой, заворожённые происходящим. Пак лежал на мокрой, тёплой поверхности чимчильбана и даже не смел перечить увлечённо ласкающему его достоинство альфе. Тот сейчас вбирал в себя не только его аккуратный член, но и яички — такие плотненькие и маленькие, что хотелось играть с ними как можно дольше. Омега тут же закрыл личико ладошками — так это было удушающе хорошо и стыдливо. Спрашивается, ну и чего тут стесняться? Тем более теперь… Намджун и так всё видит, причём в самых откровенных подробностях. И хоть Чимин раз от раза всё больше привыкал к собственной наготе и открытости в присутствии альфы, тем не менее подобное всё ещё заставляло его краснеть. А потом он неожиданно вздрогнул, почувствовав прикосновение с своей увлажнившейся дырочке. Два пальца, ловко раздвинув узкие стенки, с лёгкостью проникли внутрь его попки, на что Пак тут же изогнулся дугой, издав задушенный стон. К собственному удивлению, он без всякого сопротивления мышц принял в себя фаланги — кажется, Намджун и правда хорошо растянул его в тот раз. Чимин мелко задрожал и шумно выдохнув, опустил бёдра, давая альфе возможность продолжить движения.  Пальцы Нама надавливали на верхнюю стенку прямой кишки, плотно упираясь во влажные края и продвигаясь всё глубже. Когда же они протолкнулись до самого основания и стали совершать внутри резкие толчки, в совокупности с растягивающими движениями — Чимин непроизвольно прогнулся в пояснице и закинул ноги на плечи альфе. Он громко застонал, и эхо, что подхватило эти мелодичные звуки, вмиг усилило красочный момент удовольствия. Омега со знанием дела расслаблял сфинктер и легонько двигался навстречу движениям пальцев, чем очень радовал Нама. Пак старался и было видно как он хочет включиться в процесс по полной, чтобы получить наибольшее удовольствие. Он и правда быстро учился, что не могло не радовать. — Ещё немного… — Альфа сильнее надавил на прощупанный внутри бугорок. — Вот так…  Ответом ему стал резкий вскрик Чимина, у которого всё вдруг взорвалось кипящей лавой, обжигая нутро смесью приятной боли и удовольствия. Сердце заколотилось как бешеное, а метка вспыхнула огнём. Пак потерял себя, он был уже не в этом мире — он громко стонал и молил то ли о пощаде, то ли о продолжении… обо всём подряд. — Боже мой… боже… — Вымученно хрипел он, ощущая как спазмы внизу живота распространяются по всему организму. — Тебе хорошо? — Голос альфы с трудом пробился через горло. Он ни на секунду не расслаблялся и продолжал усиленно стимулировать нужную область. — Да… да! ДА! — Чимин метался в конвульсиях и отвечал как в бреду. Он весь содрогался и активно двигался бёдрами навстречу пальцам, задыхался и стонал то ли измученно, то ли так, будто больше не в силах терпеть нарастающее внутри давление. Намджун видя, что омега уже на пределе и желая ему помочь достигнуть долгожданной разрядки, приподнял кроху свободной рукой под попку и увеличил амплитуду движений, жёстко трахая его уже тремя пальцами прямо на весу. Хлюпающие от смазки звуки, вперемешку с удушающими стонами поглотили пространство. Пак непрерывно облизывал пересохшие губы и скрёб ногтями о то и дело ускользающий деревянный пол. Он был близок к помешательству. В его животе словно разрастался огромный пузырь, который грозился вот-вот лопнуть и высвободить наружу весь накопившийся внутри экстаз. От ожидания этого момента у Чимина напрягалась буквально каждая клеточка организма. Когда предел был достигнут, омега весь натянулся струной и, активно подставляясь альфе под нужным углом, наконец-то кончил, орошая свой животик белыми каплями. Оргазм был фееричным!  Его ножки так и покоились наверху, на плечах Нама, а сам он извернулся дугой, словно акробат, почти повисая вверх ногами. Омега загнанно дышал, а его грудь бешено вздымалась вверх-вниз.  Это было нечто! Кажется, что он даже лишился рассудка… — Ты потрясающий! — Глаза Намджуна всё ещё горели. Он бережно снял с себя Чимина, что повис на нём, будто маленькая коала и, взяв его на руки, полностью обмякшего и ничего не понимающего, плавно погрузил в воду. — Нам надо проделывать такое почаще, как думаешь? — Альфа улыбнулся и принялся смывать с кожи омеги сперму. — Твоя попка всегда должна быть в тонусе. — Мгг… — Это важно, да и полезно. Слышишь? — Нам расплылся в улыбке, смотря на разморённого и довольного зверька.  — Мгг… — Ты меня понимаешь? — Посмеялся альфа. — Ммм… да. — Улыбнулся в ответ омега. На самом деле он ещё мало что понимал. Не размыкая глаз, Чимин ластился щекой о бицепс Намджуна, словно крошечный котёнок, жаждущий ласки хозяина. — Понял… Почаще… — Тогда поедем домой и продолжим? — Сощурился альфа и коварно ухмыльнулся. — Ахха… — Какой послушный мальчик. Всегда бы так. — Ты меня простил? — Пролепетал омега, тыкаясь в грудь альфы губами и покрывая её поцелуями. — Как тут не простишь. — Нам запустил в волосы Чимина пятерню и принялся массировать кожу головы, в то время как Пак перешёл к его метке, зацеловывая ту легковесными поцелуями-бабочками. — Хоть ты упрямый и своевольный, но стоит отдать должное твоему уму. — Ммм? — Тебе хватило сообразительности добраться сюда не напрямую… — Усмехнулся Нам. — Как ты петлял… это достойно похвалы… — Я всё продумал. — Тихонько усмехнулся Чимин, целуя маленькую бабочку, что располагалась между лап опасного хищника. — Прямо как в шпионских фильмах. Он всё целовал и целовал, млея от радости, а потом внезапно застыл. — Всмысле? — Опешил Пак. Омега оторвал губы от широкой груди и нахмурился. «А откуда он знает, что я петлял?» Вполне логичный вопрос на который хотелось получить не менее логичный ответ.  Намджун прокололся… впервые… просто потому что попал под эмоции, которые, накрыв его эйфорией, возобладали над разумом. Альфа бы с радостью влепил сам себе оплеуху, да только смысла в этом уже не было. Чимин отстранился от Нама и, подняв вверх непонимающую мордочку, захлопал глазами. Он ждал ответа и молчал, всем своим видом выражая растерянность. — Ты о чём? — Альфа сделал вид, будто ничего не понял. — Откуда ты это узнал? — Прошептал Пак. — Как ты мог это видеть? Время словно застыло, а Намджун так и стоял с Чимином на руках, будто не желая отвечать на заданный вопрос. Он не смотрел на омегу и лишь зло поджимал губы. — Отвечай. Слышишь? Отвечай. — Всё так же настойчиво шептал Чимин, однако этот шёпот уже больше напоминал альфе крик. Такой, что от него закладывало уши. Нам поставил омегу на ноги и отвернулся, а Паку только и оставалось, что наблюдать вздымающуюся спину альфы. — Ты что… следишь за мной? Последовала непродолжительная пауза, в ходе которой, было видно как Намджун что-то обдумывает. — Да, слежу. — Резче чем хотелось бы выпалил альфа и, обернувшись, тут же себя осадил, видя как дёрнулся от его тона зверёк. — И давно? — В голове Чимина тут же заработали колёсики, начиная складывать кое-какие внезапные подозрения. Однако, пока-что он не мог оформить их в мысли, даже вспомнив что-то конкретное. Картинка не складывалась. И тем не менее, интуитивно он ощущал, что ответ ему сильно не понравится, и от этого у омеги пробегал холодок по спине. Нам буравил Чимина своими чёрными глазами и молчал. Чёрт, как же он проебался… — Значит давно… — Сделал неутешительный вывод омега и так же, как Намджун вначале разъяснительной беседы, горько усмехнулся. — И как ты это делаешь? Это какой-то жучок, который ты ко мне крепишь? Нет… не думаю… если следишь ты давно, то это должно быть что-то то, что так же давно со мной… что-то, что на мне постоянно… — Пак рассуждал, а Нам только следил за неутешительным ходом мыслей. Когда не надо, зверёк такой сообразительный…  — Тыковка, не стоит нагнета… — Я понял! — Блеснув глазами, вскрикнул Чимин и поднял вверх левую руку. По расширившимся зрачкам альфы он понял, что попал прямо в точку. — Кольцо! Губы омеги искривились и он в неверии замотал головой.  — Какое кощунство! Моё кольцо дружбы! Самое святое, что у меня есть! — Зашипел Пак и что есть сил стал бить кулачками по воде. Намджун стиснув зубы молчал. — Как ты мог, как? Коварный… дьявольский… айщщ… Омега с отчаянием схватил кольцо и одним рывком стащив его с пальца, внимательно посмотрел на подделку. Ничто не выдавало в нём каких-либо признаков следящего устройства. Хотя… Пак присмотрелся получше и увидел на внутренней стороне кольца какое-то небольшое углубление, в котором… и было следящее устройство. Такое крохотное, что не задайся он специальной целью, то никогда бы его и не обнаружил.  Чимина переполнила ярость. Он грозно посмотрел на альфу, чьи желваки отчаянно дёргались под блестящей от влаги кожей, и резко замахнувшись, безжалостно выкинул подделку в угол бассейна. Кольцо стремительно пошло на дно, как и настроение обессиленного омеги.