***
Глубоко под Виндикаре находилась пещера, известная только Виндиче. Это не камера, как те, что далеко наверху, а склеп. Двери не было; единственный способ войти — обладать пламенем мрака, и единственный свет исходил от Машины. Это паутина пламеных схем размером с небольшую комнату, и в каждом из ее семи углов — гнездо, в котором находился светящийся кулон. Каждый кулон поглощал пламя своего собственного цвета, которое машина восстанавливала так же быстро. Вихрь черного пламени и появилась фигура, ее черты скрыты под плащом и повязками. Она кружила вокруг машины, выискивая признаки повреждения, хотя в этой камере не было ничего, что могло повредить ее. Она остановилась, чтобы рассмотреть крошечный папоротник, который пророс в тусклом, но ровном свете. Затем она коснулись контакта на машине, позволив радужному пламени пробежать по ней и ушла освеженной.***
Она прижала список к себе, следуя за своим старшим через толпу. Стая жаворонков окружила их, держа незнакомцев на расстоянии. — Ты удобный человек, чтобы быть рядом, У Фэй, — сказал древний. — Для нас большая честь служить, — последовал вежливый ответ. Она старательно не прикасалась рукой к животу; из всех секретов, которые она хранила, этот самый драгоценный. Они не говорили и даже не намекали на это. Она не боялась; куда бы она ни пошла, Небо укроет ее. Ее старший знал это место, и его знали. — Кавахира-сан, ты не перекупишь меня сегодня, — крикнул соперник. — Это так? Тебе предстоит дорогой день, мой друг. Сегодня она искала сокровища поменьше; лоты отмечены в ее списке. Они сели и обнаружили союзника, надежного, как Земля. — Доброе утро, Симон-сан. — Привет, Хром-тян, Энма шлет тебе привет. И Кавахира-сан. Что ты собираешься сегодня замутить? — Я не имею ни малейшего представления, что ты имеешь в виду. Здешние покупатели просто признают мой интерес к качественным товарам, — и из-за этого он весело втянул бы их в торговые войны. — Какие предметы вас интересуют? Возможно, мы сможем скоординироваться. Молоток опустился, и раздался звонок. — Лот номер один, свиток с изображением хризантем эпохи Мэйдзи. Я слышу десять тысяч?***
Кея прыгал по крышам своей территории, его чувства сосредоточены на одном конкретном пламени. Он в настроении поиграть со своим красивым хищником; травоядные наконец признали его власть над своей территорией. Его Фонд знал их работу достаточно хорошо, чтобы охотиться на ложных плотоядных, но он лично будет следить за сердцем своей территории. Он нашел своего хищника на секретной базе, катающегося и вертящегося в своей игрушке-колесе. Кея на мгновение остановился, чтобы насладиться видом со всех сторон. Его хищник стал опытным; он двигался так, словно кольцо было частью его самого, кувыркаясь вопреки силе тяжести. Он в своей фальшивой форме детеныша, а это означало, что у Кеи будет целый час, чтобы насладиться им как взрослым. Когда музыка замедлилась, он выбрал подходящий момент и прыгнул. Его хищник отступил в сторону и схватил его за голову. Как и следовало ожидать от превосходящего хищника. — Ты сегодня в хорошем настроении, Кея-кун. По какому случаю? Кея сунул письмо ему в руки и переключил свое внимание на то, чтобы потереться носом о бок своего хищника. — Хмм? А, Поздравляю, директор Хибари, — это звучало хорошо из уст его хищника. — Может, перенесем это в более удобное место? Если ты будешь хорошо себя вести, я, возможно, соглашусь спонсировать математический клуб.***
Цветочный магазин забит ведрами, полными всевозможной растительности. Киоко бочком протиснулась между пучком подсолнухов и еще одним папоротником, чтобы добраться до прилавка, Бэзиль следовал за ней. — Доброе утро, синьора! — сказал флорист. — Я приготовил ваш заказ к отправке. Киоко хлопнула в ладоши и обошла прилавок, чтобы проверить их. — Давайте посмотрим. Пятьдесят темно-розовых пионов, двести белых хризантем… — западные цвета и восточные разновидности, в соответствии с темой; ее собственная свадьба была голубой и желтой. — Ландыши и папоротники, и дюжина камелий для букета. — Пока она осматривала посылку, она притворилась, что не заметила, как Базиль шепнул цветочнице и передал ей немного денег. Она подписала документы, и они погрузили цветы в фургон агентства «Желудь»; Бэзиль накрыл их дождем, чтобы они оставались свежими. — Спасибо тебе за помощь в этом, дорогой. — Нет, это я должен поблагодарить тебя, дорогая леди, которая спасла меня от тяжелого труда и тяжелой работы, — как будто он не получал такого удовольствия от своей работы, как она. — Прими, я молю, этот маленький знак моего уважения. — Бэзил достал из-под пиджака желтую розу и протянул ей. Киоко заправила ее за ухо и поцеловала его в щеку.***
Последним человеком, которого Лео ожидал увидеть в своей больничной палате, был специальный инспектор из Рима. — Инспектор Фальконе? Что привело тебя сюда? — Одним словом, ты, — Фальконе наклонился вперед, уперев локти в колени, и изучающе посмотрел на него, нахмурив брови. — Ты был ранен, помогая мне в расследовании. Твой шеф уже высказал мне свое мнение по этому поводу. — Этот человек-осел, — фыркнул Лео. Ему тоже звонил тот, и он был гораздо больше обеспокоен пропущенными сменами Лео, чем его здоровьем. Лео не смог удержаться от того, чтобы не закатить глаза. Он винил в таком отношении травму головы и лекарства, но знал, что это ни то, ни другое. Как он теперь будет выполнять приказы этого придурка, толкающего газеты? — Однако причина, по которой я здесь, — продолжил Фальконе, — заключается в том, что Семьи решили, что ты им нужен. — Семьи, как Мафия? Они все еще что-то значат? — Так и есть. Обычно они не связываются с полицией, но время от времени, обычно, когда офицер переживает несчастный случай, который должен был привести к летальному исходу, они настаивают на его вербовке. Внезапно Лео понял, что происходит. Пламя. Мафия, тайное общество. Фальконе считал, что Вонгола замешана в организованной преступности, и люди Вонгола пришли, чтобы рассказать Лео о Пламени и попросить его молчать. Даже если один из них больше походил на пушистого студента-искусствоведа, чем на гангстера. — Что бы они сделали, чтобы меня уволили? — Обычная причина — это организация медицинской выписки. Из-за травмы головного мозга, в твоем случае, — Лео был слегка обижен, но, по крайней мере, он получил бы свою пенсию таким образом. — Общественность видит в мафии либо кровожадных головорезов, либо квазифеодальных Людей Чести, — продолжил Фальконе. — Правда в том, что это спектр. — Думая о Фонге и его чайном сервизе, Лео мог догадаться, на каком конце был Вонгола. — Я провел всю свою карьеру, отслеживая эти группы, как и мой отец. Мы оба пришли к выводу, что преступление — не единственная цель Мафии — за ними стоит какая-то более глубокая тайна. — Он сделал паузу и пристально посмотрел на Лео. — Обычно здесь люди смотрят на меня так, как будто я ношу шляпу из фольги. Но ты что-то видел, не так ли? Лео прикусил язык. Если бы пламя стало достоянием общественности — он едва ли смог бы вынести выполнение мирских приказов. Начальник полиции или любой другой назначенный правительством чиновник, указывающий ему, как использовать его пламя — черт возьми, нет. Если пламя действительно его душа, это все равно, что заставить правительство выбрать, на ком он женится. Нет, это мог быть только тот, кому он лично доверял и уважал; кто понимал, что означает пламя. Фальконе все еще наблюдал за ним. — Они уже добрались до тебя, — вздохнул он. — Лео. В твоем послужном списке сказано, что у тебя хорошая голова на плечах. Поэтому я спрошу тебя только об этих двух вещах. Ты считаете, что эту тайну стоит хранить? — Да, — убежденно ответил он. — И это само по себе является преступлением? — Нет. — Тогда я оставлю все как есть, — Фальконе кивнул и встал. — И помните, они могут сделать из тебя гангстера, но они не смогут превратить тебя в плохого человека, если ты им не позволишь.