Вера в мир

      Влад усмехнулся, наблюдая за Маусом, пристально вглядывающемуся в его лицо. Лицо бледное, только несколько царапин алели на коже. Рука и нога болели — хоть руку и перевязали, но она доставляла сильную боль. В машине невыносимо пахло хлоркой — может, кто-то оттирал кровь с пола и со стен — Влад не знал. Он ёжился от холода — одежда вся промокла, а с волос капало. Окна со стороны водителя, за чёрной решёткой, веяло летним ветром, пропускаемым в машину сквозь узкую-узкую щель.       Маус всё так же молчал — после разговора в лесу он не проронил ни слова, только смотрел на Влада и молчал, молчал, молчал, но Влад даже был рад - он бы не мог вынести разговора с бывшим другом.       Влад смотрел на свой пистолет, который вертел в своих руках Маус. Он представил, как стреляет ему в голову и улыбнулся, чувствуя как внутри стало по-странному тепло. Влад надеялся, что когда-то эти фантазии станут реальностью, воплотятся в жизнь по счастливому стечению обстоятельств. Вновь вспомнив разговор, он обратился к Маусу: — Ты что-то говорил про Тошика…       Но Маус сделал вид, что оглох. Влад почувствовал, как внутри поднимается злость — на себя, на Мауса — на всё вокруг. Сердце давило мучительной болью от воспоминаний о смерти Тошика, о том, как его тело медленно немело от яда, введенного ему в вены. Он помнил, как стоял под палящим солнцем, бледный, смотрел на трансляцию и ненавидел весь мир.       Дождь стучал каплями по крыше. Он совсем не успокаивал, делал только хуже — страх и боль перемешались внутри Влада и зажглись с новой силой. В памяти возникли образы — бледный, избитый Женя, чудом сбежавший из дома, Тошик, семью которого схватили и расстреляли несколько лет спустя после побега и… Маус — молодой, задумчивый, отдающий всего себя музыке, ненавидящий правительство, забравшее отца в армию и оставившее его там гнить, — разве стоило это всё предательства? Влад не мог этого понять.       Он чувствовал себя виновным в том, что оставил «Нервы» в трудный период, но понимал, что не мог по другому. А теперь, оглядываясь назад, он всё искал пути, как же можно всё исправить, чтобы сохранить ту семью, что была.       Но теперь Маус оказался предателем — а значит в том светлом прошлом была ложь, как минимум исходящая от Мауса, и, может быть, других.       Машина резко остановилась и по инерции Влад упал вперед, но смог усидеть на месте. Вновь разнеслась по телу боль, когда поврежденная нога сдвинулась.        — Идём, — его грубо схватили и потащили в сторону невысокого серого здания.       Каждый раз когда он наступал на правую ногу, тело разрывалось болью. Его протащили по коридору, грубо толкая вперед. Шаг. Второй. Третий. Каждый шаг сопровождался болью.       Грязные белые стены давили. Кабинеты, на которые он не обращал внимание. Позолоченная цифра четыре — и под ней табличка. Влад хотел прочитать имя хозяина кабинета, но его снова толкнули вперёд.       Влад испытывал надежду, но понимал — всё сломано. Навсегда.       Они подошли к железной двери. Раздался противный скрип, и Влад увидел коридор, железные прутья и слабое освещение, исходящее с потолка. Шаги по бетоны были еле слышны.       Влада остановили рядом с одной из металлических дверей. Он огляделся по сторонам и заметил скрюченную на полу фигуру.        — Иди, — Маус мягко толкнул Влада в камеру, в которой тускло горел свет.        Влад снова посмотрел в сторону неизвестного человека. Он узнал его: толстовка, в которой можно утонуть, растрепанные тёмные волосы.        — Эй, ты! — крикнул Маус, — Не спать!       Лёша приподнялся и сел, опершись на стену. Он был бледным, кое-где на лице проглядывали синяки — а в глазах столько боли. Влад подошёл к прутьям и еле сел рядом с ним, чувствуя, как ногу будто режут. Он закусил окровавленную губу и выдохнул, сжимаясь от боли.       — Лёш, — Влад вцепился в прутья и заглянул в соседнюю камеру.       — Влад? — Лёша закашлялся, — Откуда?..       — Кто тебя так? — Влад пропустил вопрос мимо ушей.       Лёша дотронулся до одного из синяков, провёл по шее, на которой виднелись следы чужих пальцев.       — Есть один, — Лёша усмехнулся, — Геннадий блять.       В голове Влада промелькнуло что-то, и тут же загасло. Влад повернулся к Маусу, который закрывал дверь камеры — и попытался окончательно выбросить всё хорошее, что он всё еще берег в груди.        — Маус! — Влад прищурился, — Оно того стоило?       В соседней камере Лёша вздрогнул и посмотрел на Диму, замершего в проходе — он слышал о Маусе от Жени, но не знал, что это — он. Другие сопровождающие уже ушли, оставив Мауса далеко позади. Маус повернулся к Владу и усмехнулся, сжимая кулак.        — Да, — он отвернулся и продолжил путь к выходу, — стоило.       Влад почувствовал, как очередной камень выпал из стены спокойствия, встраиваемой в его голове.       Некоторые светильники погасли, оставляя всего несколько. Было холодно.        — Лёш, что с тобой произошло? — он повернулся к соседу и тот выдохнул, прижимая колени к груди.       И Лёша заговорил. Влад не перебивал его, вбирая информацию. Было жаль парнишку, сдавшего штабы. Влад не знал его, но представлял, каково было человеку, которому угрожали убийством любимого человека.        — Я думал, что это «ладно» означало то, что он достанет откуда-то Женю, или кого-то из моей семьи…        — Если он решит привести сюда Женю, — Влад задумчиво посмотрел на потолок, — То первее всего Женя захочет убить Мауса, а уже потом Генарька. Я бы на его месте опасался.        — А ты не знаешь, где Женя? С ним всё в порядке? — в глазах Лёши загорелась надежда.        — Я не видел его, — Влад отвёл взгляд, понимая, что нужно было поддержать Женю в трудный момент, но он этого не сделал, — Алина говорила, что тяжело, хотел за тобой вернуться, — облизнул губы и выдохнул, — Думаю, он справится. Он сильный.       Лёша кивнул и снова посмотрел в темноту.        — Влад, как думаешь, мы выберемся отсюда?       Влад не знал: организация скоро должна перейти к активным действиям — неизвестно, получится ли сбежать. Может быть, они совсем скоро умрут, может и нет — всё было так туманно. Владу было невозможно определить, как всё разовьется и смогут ли их найти. Но вера в удачу всё же существовала где-то в глубине его сердца.        — Возможно, — он пожал плечами.       В голове возникла картина произошедшего — снова вспомнилось разбитое лобовое стекло, кровь. И от этого Владу казалось, что они близко к проигрышу, что они потерпят крах. Влад слышал, что в других городах всё относительно спокойно — штабы работали как слаженный механизм: поиск оружия, кража провианта, подготовка к выступлениям, вылавливание подосланных, — всё это подготавливало к большему.       Влад не знал — заметило ли эту активность правительство, и ему оставалось надеяться на то, что нет.       Раздался громкий противный скрип несмазанных петель — Влад вскинул голову и увидел знакомый силуэт.        — Эй, Бочкарёв, на выход.       Влад посмотрел на Лёшу, испуганно вскинувшего голову в сторону двери. «Снова будут пытать,» — сжалось сердце Влада.       Лёша тяжело встал, схватил от бессилия прутья, пытаясь не упасть. Справившись с собой, он подошёл к выходу, подождал, пока откроют дверь. Он выпрямился, откинул лезущие в глаза волосы.       Влад смотрел, как удаляется Лёшина фигура, а затем скрывается за дверью. Сердце сжалось. И ему ничего не оставалось, кроме как ждать — когда придут за ним.