Вера в мир

      На экране телевизора вещались новости. За компьютером техник что-то настраивал, тихо матерясь. Телевизор показывал картинки новостей, где диктор говорил о событиях, происходящих на разных концах страны.       Володя сидел, внимательно слушая. Он перебросился парой фраз с Дашей, и всё думал о предстоящем. Ребята же готовились к выступлению. Этим утром их удивили предложением — сыграть пару песен на телевизоре, перехватив сигнал. Для исполнения Женя сразу выбрал песню, но не был до конца уверен в том, что её стоит петь — не та, что стимулирует бороться против режима.       Диктор плавно переходил с одной темы на другую, после перешёл к криминальной сводке. Зачитывались имена приговоренных, и Женя старался отгородиться от звука, исходящего с телевизора, в страхе услышать Его имя. Он вздрогнул, когда в очередной раз диктор перешёл к очередному имени.        — Судом было решено казнить музыканта Алексея Бочкарёва, — на экране появился побитый Лёша, держащий табличку в руках, — Он участвовал в незаконной группировке «Нервы», где играл роль барабанщика, так же он был уличён в гомосексуальных связях с солистом группы. Другие участники находятся в розыске, — на этот раз на экране появились фотороботы ребят и их размытые снимки с камер видеонаблюдения, — Казнь состоится…       Женя почувствовал, как холод сковал сердце. Перед глазами стало мутно, а стук заглушал другие звуки. «Нет, нет, нет» — если бы Женя не сидел на старом диване, он бы не смог устоять на ногах. В горле стало сухо. Он виноват. Он. Женя закрыл трясущимися руками лицо и зажмурился, стараясь прогнать мысли из головы. «Лёшу убьют, ” — Женя закусил до боли щёку. Кто-то коснулся его плеча — Женя не поднял даже головы, погрузившись в свои мысли. Он не сможет петь, особенно — эту песню.       Он не сможет справиться со своей болью — она разорвёт его и вытащит из груди всё, причиняя адскую боль, вгрызающуюся в мозг и в каждую клеточку его потрёпанного жизнью тела. Женя умирал по секундам — часы на стене стали тикать мучительно громко, отмеряя мгновения с момента, когда сердце оборвалось — и жизнь постепенно умирала. Диктор уже переключился на кого-то другого, а Женя всё смотрел вперёд, пытаясь осознать пугающую действительность. Снова умирают люди — на этот раз Лёша. Руки затряслись. В голове раздался тихий звон, мозг лихорадочно пытался вытащить Женю, спасти его от боли. Женя укусил щёку.       Резко захотелось скурить всю пачку сигарет, отравить себя, лишь бы перестать что-либо чувствовать. Боль уже растеклась по сосудам и вскипела в них, заставляя страдать от бессилия.        — Я взломал! Быстрее! — услышал Женя будто сквозь плотную стену.       Чей-то силуэт возник перед ним. Женя попытался вытащить всю боль из головы и выдохнул, но грудь ныла и пульсировала.        — Женя! — Рома позвал друга, присев рядом с ним, — Ты можешь?       Он был бледным, как и остальные, сидящие в этой комнате. Женя чувствовал, что должен быть сильным, но, казалось, вся решительность покинула его всего-лишь за пару минут навсегда. Кто-то приглушил телевизор, на котором всё еще показывали новости.        — Да, — голос надорвался, в голове складывались слова для вступления. Он встал и подошёл к микрофону, стоящему прямо перед камерой. Распрямил плечи, выдохнул.       Скрывать лица смысла нет — всё равно их только что показали по телевизору в прямом эфире — поэтому он не надел бакалаву, как и другие.       Дима уже сидел за барабанами, Рома взял в руки гитару и встал рядом с Женей.       Женя знал, как будет реагировать на песню. Знал, что произойдёт с ним и ребятами, но посмотрел в камеру, мигающую красным огоньком. В комнате повисла гнетущая тишина.        — Привет, мы — группа нервы. И мы не боимся, — Володя махал, чтобы они начинали петь, но Женя продолжал, — Вы думаете, что отобрав у нас Лёшу, вы уничтожите нас, но… Но вы ошибаетесь. Мы будем бороться за него. Ведь он — наш самый дорогой человек.       Пока Женя говорил, слёзы заливались ему в рот. Боль сковывала сердце, жалила, сжимала, терзала. Но Женя говорил, чувствуя, как боль становится сильнее, а слова — тяжелее говорить. Он запел, и в голосе слышалось столько боли, тоски и печали. Он сбивался с нот, кричал, забывая про аккорды, и только думал о Лёше. Родном, любимом и таким особенном.       Песня убивала Женю, дыхание сбивалось, а некоторые слова выпадали, вымытые слезами и болью. Он разрывался, медленно сгорая от яда, текущего по венам, кусающего все внутренности мелкими острыми зубами. Он не сможет выдержать. Пропадает в миллионах навек Когда-то самый дорогой человек       Песня казалась мучительно долгой, вечной.       Экран, на котором отображалось их исполнение, внезапно зарябил. Трансляция прервалась и экран телевизора засветился белой надписью на синем фоне: «Технические работы до 20:00». Женя замер, отпустив гитару. Опустил голову и за волосами спряталась гримаса боли. Плотина, удерживающая Женю от края, прорвалась. Отчаяние. Нет, он не может этого вынести. Он вырвет себе сердце, лишь бы не сдохнуть от пытки.       Лёшу. Убьют.       Эти слова бились в голове и вытрясывали из него всё спокойствие, которое он старался в себе взрастить, всю рациональность, которую он пытался восстановить.       Но Лёшу убьют.       Женя упал на колени и обнял себя. Завыл, как раненная собака. Он жалок. Он виноват. Чертовски виноват. Он должен был вернуться к Лёше и спасти его — но теперь он сидит посреди студии на глазах группы и медленно погибает, раскладываясь по кусочкам.       Сердце сгорало — оно больше не нужно — Лёши ведь больше не будет.       Женя внезапно разозлился — на Алину, которая заставила его уйти, бросив Лёшу, на себя, послувшегося её. Она предала Лёшу ради своей безопасности и ради безопасности организации. Он сделал то же самое. Он монстр, недостойный Лёшиный любви. Он — чудовище. Он — предатель и жалкое ничтожество.       Жениного плеча коснулась чья-то уверенная рука, крепко сжала. Раздался голос, но Женя не слышал его, погруженный в самобичевание. Его потрясли и Женя поднял пустой взгляд, вытер тыльной стороной дорожку слёз:        — Я… виноват…       Рома понимающе смотрел на него. Женя видел его боль — боль за Лёшу, за него. Женя сглотнул ком и снова вытер слёзы. Он чувствовал себя упавшим в глазах ребят — он не должен был так реагировать.        — Женя, — Рома сел рядом с лучшим другом, пока другие всё ещё не могли прийти в себя от потрясения, — Жень, мы его вытащим.       Но Женя в это не верил. Он уже не мог ни во что поверить — даже в лучший мир, где они бы были свободны, где были бы счастливы.        — Обещаешь? — Женя попытался дать себе ложную надежду.       Он понимал, что это больно — видеть как все надежды рушаться и знал это не по наслышке, но каждый раз давал себе понадеяться на что-то, спасая себя.        — Обещаю, — Рома посмотрел на всех собравшихся в этой комнате, — Ведь так?       Володя, не проронивший ни слова кивнул:        — Организация готова помочь, — он задумчиво покрутил ручку в между пальцев, — Вот только… Большая часть этой операции ляжет на ваши плечи — в организации крыса, и мало кому можно доверить информацию о ней.       Женя кивнул. Надежда зародилась в его сердце — вдруг, у них всё получится? Вдруг, они смогут спасти Лёшу?

***

      Женя щёлкнул замком — дверь в комнату открылась. За ней скрывалась пугающая тьма. Он старался не думать, что крысой окажется кто-то из обретенных в этих стенах друзей. Он старался отвлечься от этой мысли, но она постоянно настигала его.        — Жень, — его позвал какой-то парень, которого Женя едва знал, — Есть разговор.        — Да, конечно, — Женя нахмурился пытаясь вспомнить имя человека, стоящего перед ним, — Андрей.       Женя пропустил его впереди себя, пытаясь понять, что понадобилось от него Андрею. Щёлкнул выключатель.        — Чувак, я могу помочь тебе, — Андрей начал с самой сути, — Я могу помочь тебе найти Лёшу.       Женя удивлённо посмотрел на него:        — То есть?        — Я знаю где он находится, и могу сказать об этом. Но есть одно условие — ты никому не должен об этом говорить.       И Женя понял, кто стоит перед ним. Сердце ухнуло в пятки и снова взлетело к груди. Может, он действительно хочет помочь?