ORKID - Hands
TaeTae: «Я прошел.» Глаза Чонгука тут же закрываются. Внутри – желание никогда больше их не открывать. Может, тогда эти два простых слова, по ощущениям, пропитанные ядом смертельным насквозь, перестанут звучать для альфы, как смертный приговор. Нет. Чонгук не хочет знать того, что написано в сообщении, и верить тоже не хочет. Таком коротком, лаконичном… словно выстрел. Выстрел контрольный в голову. Лучше бы ему никто ничего не писал. Но вот оно – сообщение от ТэТэ. Простое, по ощущениям – робкое, дышащее надеждой и радостью… но почему же вместо «Я прошел» Чонгуку кажется совершенно другое? Почему мерещится, что в сообщении едкими черными буквами выведено «Ты мне больше не нужен»? Чон знал, что это случится - видел, как весь прошлый год Тэхён усердно готовился. Не спал нормально, учился, не покладая сил… даже похудел немного. Тэ мечтал поступить в Сеульский университет, буквально грезил им. И поступил. И теперь ищет поддержки у лучшего друга, стремится разделить радость именно с ним. Но Чону произошедшее до тошноты отвратительно. Мерзко. Потому что значит только одно – Чонгук останется совсем один. Тэхён уедет и бросит его. Даже не подумает, чтобы остаться с ним… ради него. Да и кто такой Чон, чтобы о подобном хоть раз попросить? Омега часто говорил, как хочет учиться в Сеуле, как хочет уехать навсегда из Тэгу. ТэТэ этим бредил, говорил о выбранном универе каждый день, наизусть выучил каждый рекламный буклет, каждую кафедру. Он готовился сразу по нескольким направлениям, только бы пройти. Только бы уехать. Чонгук не понимал такого упорного рвения покинуть Тэгу. Неужели Тэхёну с ним было плохо? Но ответ на свой вопрос альфа так и не отважился получить за те пару лет, что они были знакомы. Не отважился… и как результат – теперь должен смотреть, как лучший друг… любимый друг уходит. Бросает, а одновременно с этим и топчет собственными ногами. За что? Наверное, за трусость, за то, что духу не хватило взять за руку и просто сказать о том, как на самом деле нужен. Как необходим до отчаяния, до боли в висках. И в сердце. Но кто он такой, чтобы рушить мечту ТэТэ? Ведь она для омеги – все, не то что какой-то там альфа, с которым дружит по школе. Настоящая жизнь, взрослая жизнь, начнется потом, когда школа окажется за спиной. Когда Чонгука не станет рядом. Потому что не нужен. «Я прошел». И все внутри опять переворачивается, а внутри желудок сводит в судороге, и Чонгук еле успевает подскочить к унитазу, чтобы затем вывернуться над ним наизнанку. «Я прошел», – стучит в висках, а лоб прижимается к холодному кафелю на полу. «Я прошел», – и глаза опять закрываются, стараясь не пускать не пойми откуда подступившие слезы. Тэхён не прошел… Тэхён ушел. И каждый следующий день – будто шаг, что омега делает от Чона все дальше. Оставляет его позади и не оборачивается, чтобы в какую-то минуту сорваться или хотя бы позвать за собой… Но Чонгук бы не пошел, не смог. И Тэхён знает, что не смог бы. Чонгук останется. Потому что жизнь в Тэгу – его долг. Пока отец не позволит, а он не позволит, Чонгук будет здесь. Он не такой свободный, как ТэТэ, он заперт в клетке. Не золотой даже, а черной. Наверное, из обсидиана. И та обжигает холодом, а единственный источник тепла хочет покинуть его. И как жить с этим теперь, Чонгук не знает. Как ни готовился, вынести все равно не может. И не хочет. Хочет рассыпаться в прах прямо на полу ванной комнаты, где сейчас и лежит. Хочет перестать думать, а еще лучше – дышать. Только бы больше никогда не видеть этих двух ломающих ребра, вскрывающих глотку слов. «Я прошел.»***
Paint in black - Hidden Citizens? Rånya
– Как дела в Тэгу? Кабинет наполнен едким дымом от сигарет, но находящиеся там едва ли это замечают – слишком привычно. Дым этот – одна из немногих вещей, что составляют интерьер помещения. Потому что хозяин не любит лишнего, никаких приятных мелочей и вычурности, притягивающей взгляд и вызывающей зависть у конкурентов. Нет, здесь – только строгая чистота, леденящая, заставляющая чувствовать себя неудобно, давящая и не позволяющая никому себя замарать. Шинён любит только так. Любит, когда только обитые черным деревом стены, рабочий стол у панорамного окна и шкаф в противоположном углу, где стройными рядами – вся необходимая информация, заключенная в одинаковые черные папки. Больше этого Шинён любит только, когда все идет в соответствии с планом. И когда другие оправдывают ожидания, а значит – и деньги, которые альфа в этих людей сам и вложил. – Все сделано. Буквально пятью минутами ранее. Потому я Вас и потревожил. Впрочем, эти трое всегда оправдывали все, на них потраченное. – Хорошо, – голос альфы пропитан удовлетворением, губы – растянуты в улыбке, что слегка плотоядна, а потому пугает даже уже повидавшего разное личного секретаря. – Убедись, что к его приезду все готово. Он не должен сильно скучать без меня. – Я лично за всем прослежу, – уверяет его секретарь. – Охраны в особняке достаточно… – Шинён ненадолго хмурится, что-то решая в голове, а затем кивает самому себе. – Но все равно, скажи моим парням, когда приедут, чтобы тоже дежурили. По очереди. Так мне будет спокойнее. И еще, – альфа с интересом взглянул на лицо своего секретаря-омеги, заставляя того слегка занервничать. Хоть босс уже давненько его не трогал, аура опасности, исходящая от альфы, заставляла каждый раз трястись поджилки. Он знал, каким Шинён может быть. – Как там дела у Тэхвана? – Мы позволили ему сбежать, как Вы и приказали. Альфа поощрительно хмыкнул, отворачиваясь от омеги к окну и разглядывая ночной город за ним. – Было бы лучше, конечно, прихлопнуть его, но чем мы тогда лучше животных, а, Ильби? – он шумно выдохнул, выпустив на стекло струйку сизого дыма от сигареты. – И идиоту понятно, что Тэхван что-то задумал – слишком уж легко согласился преподнести мне столь ценный подарок. – Собственными руками приставил дуло к виску своим же людям, – пробормотал секретарь. Такое ему было не понять. В их кругах подобные вещи не прощаются. Почему же Тэхвану это далось так просто? Что же стоит у него на кону? – Чего он попросил у Вас, босс? – В обмен на свое трусливое бегство? Сущий пустяк... Это стоит того: слишком уж мне интересно, кто же такой этот Ви, перед которым столько альф не смогло устоять. Ильби, ты, как омега, что думаешь на его счет? – Если у тебя красивые лицо и тело, это значит еще далеко не все, – губы омеги кривятся, выдавая неприязнь. Ему разговор о каком-то Ви, ради которого босс так разошелся, противен, но как будто кто-то разрешит просто так промолчать. – Не кипятись, – Шинён смеется коротко. – Придется тебе с ним поладить, как-никак, он мой будущий муж. А семью нужно уважать и любить. Ты же не хочешь, чтобы я разочаровался в тебе, а, Ильби? Омега в этот момент рад, что босс не смотрит на него и не видит, как стремительно белеет красивое лицо и как глаза от страха расширяются. Он только надеется, что голос при ответе не подведет, ведь ответить очень надо. – Конечно, не хочу. – Ну, вот и славно.***
NF - Paralyzed
– Вставай, спящий принц, – кто-то противно тянет прямо над ухом, и Тэ морщит нос. Хочется с головой накрыть себя одеялом, но он осознает, где находится. Поэтому с долей недовольства открывает глаза, чтобы тут же увидеть зависшее над ним обманчиво простодушное лицо. – Серьезно, заканчивал бы ты говорить, как какой-то сказочник, – голос омеги этим утром не из приятных, но как будто тому не плевать. Осудите его кто-нибудь после всего, через что вчера он прошел. – И тебе доброе утро, – Тэхёну хочется воткнуть что-нибудь колюще-режущее в эти чертовы ямочки, что по обеим щекам. Ну что за идиот! Тэ принимает сидячее положение и разминает шею. В комнате кроме него и Нама – имена он вчера запомнил прекрасно – никого. Язык чешется спросить, где остальные участники их скромного кортежа, но парень решает, что молчание – лучшее, что он может себе позволить. Видимо, устав ждать от него хоть какой-то реакции, альфа отступил на шаг, чтобы Тэ мог беспрепятственно слезть с кровати. – Ванная слева по коридору, сделай свои дела и спускайся. После завтрака выдвигаемся. – Не соизволишь ответить, куда? – лениво протягивает Тэхён, и оба они понимают, что он просто издевается. – Твоя сменная одежда, – альфа игнорирует вопрос, указывая на два фирменных пакета, оставленные в кресле. Тэхён узнает брендовый логотип и удовлетворенно хмыкает. – Что, уже и инфу на меня нарыли? – спрашивает, соскальзывая с кровати и с любопытством заглядывая пакет. И правда, Gucci. – А то. Не дрыхнуть же, как ты, всю ночь напролет. – Каждому свое, – Тэхён пожимает плечами и отворачивается от альфы, намекая, что разговор окончен. – У тебя тридцать минут. Задержишься – вниз на руках тебя вынесу, – улыбается альфа, снова показывая эти свои дурацкие ямочки. Дверь за ним закрывается, и Тэ, не сдержавшись, показывает прямо в нее неприличный жест с отставленным пальцем. Этот альфа раздражает. Потому что не такой, с какими Тэхён привык иметь дело. В его взгляде омега не замечает похоти, желания им обладать, и интерес к омеге, скорее, как… к человеку в общем? Он напоминает ему кое-кого… – Тупой сказочник, – бурчит Тэ себе под нос, хватая пакеты и выходя из спальни в поисках ванной комнаты. – Я тебе эти руки нахрен вырву. Рассерженный парень и не заметил, как в коридоре налетел на кого-то. При столкновении в нос ударил знакомый запах, сразу, кажется, затронувший в омеге каждый рецептор. И Тэхёна, походу, закоротило, потому что он пару секунд так и стоит, упершись лбом в чужую грудь, пока Чонгук не делает спиной вперед маленький шаг. Он не хотел смотреть ему в глаза, даже думать об этом не смел, даже мысли не допускал. Нет, ни за что свой взгляд не поднимет, и так неплохо. Такой черный цвет у его футболки – закачаешься. Гораздо лучше блестящих карих радужек, что выше разглядывают с легким удивлением. – Будь осторожен, – слова звучат тихо и вежливо, как и положено обращаться к кому-то, кого вчера первый раз в жизни увидел (похитил, на самом-то деле, но это опустим). Они для Чонгука – незнакомцы. Тэхёна это успокаивает и убивает. Омега сдается, поднимает голову, заклиная себя, что лишь на мгновение. Хоть раз еще увидеть такое знакомое лицо, пусть даже и тронутое взрослением. Чонгуку минувшие годы идут… впрочем, как и Тэхёну, но это не так сейчас важно. Важно то, как сердце разбивается и входит осколками в легкие, как режет все внутри и заставляет Тэ захлебываться собственной кровью. Это важно. Да. Очень. Тэхёну захлебываться страшно, он не хочет умирать. Пока. Сперва посмотрит, как это сделает Чонгук, а уж потом и решит. Хотя, вероятно, сразу устремится следом. Без него – живого Чонгука, бродящего где-то по земле – точно не сможет. Сгорит и больше не воскреснет. Закончившийся, но отомщенный. Лицо у Чонгука смуглое, с гладкой кожей, на которой выделяется один только шрам, пометивший щеку. Но все равно красиво. Красивее даже, чем раньше – сложно не признать, да и Тэхён не слепой. Только глаза у альфы усталые: ночью, вероятно, Тэ – единственный в доме, кто спал. Спал, кстати, после неожиданного визита очень даже спокойно и крепко, даже сны видел, а не как обычно – кошмары. Тэхён молчит, а подаренное самим же мгновение иссекает, поэтому омега, до хруста сжав зубы, отводит взгляд и молча обходит Чонгука, запираясь в ванной. Чонгук стоит на месте еще пару минут, затем оборачивается, непонятно зачем окидывая взглядом захлопнувшуюся за омегой дверь. В голове – каша. В легкие – как будто кто-то воды залил, и при попытке что-то сказать Чонгук теперь только беспомощно булькает, а в глазах уже темнеет. Это точно не он, не его ТэТэ – он всю ночь обо всем этом думал, и сомнений совсем не осталось. Тэхён сейчас, наверно, в Сеуле или вообще улетел за границу, закончив университет. Тэхён сейчас, наверно, счастлив. Без него. А Чонгук так много пережил, столького лишился и так сильно устал, что обижаться на старого друга уже просто не может. И не думать о нем – тоже не может. Может только страдать и мучиться, как какая-то омежка, которая любит дождь, в котором можно спрятать свои слезы… Да, да… Чонгуку и самому тошно. – Ты чего здесь? Перед глазами больше не закрытая дверь, а лицо хёна, раздражающее своей бодрой улыбкой. По Намджуну и не скажешь, что всю ночь тоже глаз не сомкнул. – Решил пройтись – ноги затекли, – отвечает Чонгук. Себя он тоже именно в этом убеждает, как-никак. Альфа напротив осторожно тянет носом воздух и хмурится. – Что на тебе делает омежий запах? – Столкнулся с ним случайно, – Чонгук кивает на ванную, за которой слышится шум воды из душа. – Столкнулся, значит? – Нам дергает уголком губ, и Чонгук понимает, что серьезный тот раздражает сильнее, уж лучше б улыбался. – Я тебе, конечно, верю, Чонгук-а, но не предупредить не могу. Считай, братская забота, все дела. – Нам… – Глаза Чонгука закатываются сами, и младший альфа вздыхает. Ну, началось… – Заткнись и слушай, мелкий: верю, что все случайность, потому что тебя я прекрасно знаю. Но все равно беспокоюсь, поэтому и говорю – про этого омегу даже думать не смей, понял? Он красивый, не спорю, и уж точно смышленый, проще говоря, не пустышка… но того все равно не стоит. Не твоей жизни. Загубить ее я тебе не позволю, хоть меня самого убей. – Закрутил, так закрутил, – Чонгук смеется, но на сердце все равно скребут от чего-то кошки. Хорошо, наверное, что чертов Ви – не Тэхён. Иначе бы тому, что должно, Чонгук бы случиться ни за что не позволил. И Намджун бы не остановил ни разу. Никто бы не остановил. Но Ви – это Ви. Слава Богу. – Нам, все в порядке, ну правда. Ты когда-нибудь вообще видел, чтобы меня надолго трогали омеги? К серьезным отношениям я еще долго не буду готов, будь уверен. – И славно, – старший альфа, получив, что хотел, вздохнул с облегчением. – Идем тогда, хватит тут торчать. Я голодный, как будто вечность не ел. – Животное, – хмыкает Гук, но увести себя позволяет. И хорошо – аромат этот, что струится из-под двери ванной, мозги плавит так, что думать сложнее с каждой секундой.***
Тэхён, одетый после душа в черные джинсы и белую футболку с узнаваемым красно-зеленым принтом, спускается на первый этаж и следует за запахом еды, что тянется из кухни соблазнительной струйкой. Омега не ел со вчерашнего утра и теперь очень рассчитывает на то, что его здесь еще и покормят. Ну не будут же они морить его голодом, правда? Кухню он находит быстро. Там же обнаруживаются и все трое его новые знакомые, достающие еду из пакетов с логотипом ресторана быстрого питания. Ёнджун отвлекается, смотрит на него, приподняв голову, и позволяет ухмылке появиться на лице. – Завтрак подан, Пташка. Тэхён подходит к альфам ближе и кривится. Вообще-то, Тэ привык следить за тем, что ест, а здесь калорий и добавок столько, что думать страшно. Перспектива умереть с голоду кажется теперь не такой страшной, как раньше. – Я не голоден, – кисло произносит, но, вероятно, собственный желудок против этой наглой лжи, поэтому спешит обозначить свое возмущение как можно громче. – Ну да, – Намджун прыскает. – Не выделывайся и садись за стол. Или хочешь, чтобы мы эту еду в тебя затолкали? – Не слишком ли много угроз с самого утра? – омега зло щурится, но, все же, опускает свою пятую точку на ближайший стул. Перед ним оказываются стаканчик с кофе, картофель-фри и гамбургер в бумажной обертке, которая вся пропиталась маслом. – Как вообще это можно есть? – Да брось, – Нам закатил глаза. В руках альфы зажат уже надкусанный гамбургер, из которого вниз на столешницу вывалился салат, стоило тому наклониться к Тэ. – Все вы, омеги, такие – «я такую гадость не ем, слишком много жи-и-ра», – альфа начал кривляться, Тэхёну захотелось прибить его прямо в эту секунду, но он чудом сдержался. – А внутри только и мечтаете, что откусить кусок побольше. Это же еда богов! – Ага, богов помойки, – пробормотал Тэ без особого энтузиазма. Он и правда такую еду ненавидит… ведь всегда будет помнить, каким она его делала. Омега многие годы сидел на строгой диете, прекрасно зная, как быстро может снова набрать вес, изнурял себя постоянными тренировками, изо дня в день совершенствовался. И вот так просто взять и все в один миг похерить – ну нет уж, не на того напали. Он вцепился обеими руками в теплый бумажный стаканчик – ну, хоть что-то. – Спасибо за кофе. Намджун лишь покачал головой, переглянувшись с другими альфами, что предпочли молча наблюдать за непродолжительной перепалкой. Ёнджун улыбался, уже доедая свой завтрак, Чонгук же, будто его искаженное отражение, хмурился, в руке сжимая такой же, что и у самого Тэхёна, стакан. «Латте без сахара со льдом», – про себя подумал Тэхён, уверенный на все сто. Кофе оказался так себе – не такой, к какому Тэхён привык. Обычно напитки для него варила дорогущая машинка, обитающая в его собственной кухне, и та растворимая херня, что сейчас плавала в его стакане, не шла ни в какое сравнение. Но, все же, была лучше, чем вообще ничего. – Ехать придется пару-тройку часов, потом попросим повара сварганить тебе что-нибудь съедобное, – сжалился над ним Ёнджун, наблюдающий, как Тэ морщится, давясь очередным глотком. – Пару-тройку часов, значит? – Тэ вздернул бровь. – Везете меня в Сеул? – Хён, держи язык за зубами, – наконец подал голос Чонгук. У Тэ вся сила воли ушла на то, чтобы на него не посмотреть. Ему и встречи в коридоре хватило, спасибо. На сегодня, пожалуй, достаточно. Увидимся ночью… Стоп, что?! От собственных мыслей чертов кофе у Тэ чуть из носа не вышел. Надо что-то с собой делать, серьезно. Он прислушался к себе и слегка успокоился. Ненависть к Чону все еще при нем. Вот же она – свернулась уютно прямо под сердцем, оплела позвоночник и шипами впилась в спинной мозг, не позволяя и на миллиметр сдвинуться в направлении альфы. Порядок. Он просто все еще слегка удивлен внезапным появлением старого друга, что вчера снова выскочил прямо в его жизнь, как черт из табакерки, и теперь весь такой загадочный следует темной молчаливой тенью. Хмурится и на общение, в отличие от других двух придурков, вообще не настроен. Зазнавшийся кретин. Теперь Тэхён не удивлен ни разу, что тот так легко бросил его. Чертов предатель. Теперь омега уверен – плевать Чон тогда на него хотел, а в школе, заводя дружбу с ним, лишь забавлялся. Влюбил в себя, заставил подарить сердце, а потом выкинул то, как ненужный ширпотреб, в ближайшую канаву, да еще и потоптался. Но Тэхён выстоял. Только ради того и выстоял, чтобы по чужому сердцу когда-нибудь так же с чувством пройтись. Поэтому сейчас как никогда важно держаться. Плевать ему, что впереди. Неважно, в Сеул его везут или еще куда. Неважно, зачем он им понадобился… важно лишь, что Тэхён выстоит. Как всегда, выстоит. Отец не сломал, школа не сломала, Чонгук – сломал, но не совсем до смерти. И сейчас неизвестность его сломать не сможет. Не выйдет, блять, не для того он столько пахал! Тэхён хочет жить, всегда хотел. А то, что хочет, омега всегда получает. И этот раз не станет гребаным исключением.***
Rival, Philip Strand - Let it die
За автомобилем, на котором они едут, тянется приличный шлейф из абсолютно таких же. Вернулись те, кто устроил стрельбу на приеме, решает Тэхён, и тут же понимает, что пустота в доме, где пришлось ночевать, была сладкой обманкой. Но удивлен он несильно – чего еще ожидать от клана. Как будто сам омега не жил с рождения в точно таком же и не в курсе всех фишек. Свои люди всегда рядом… если ты для клана, конечно же, ценен. Тэхён ценным был отнюдь не всегда. В детстве, к примеру, не стоил и воны… Голова сама поворачивается влево, где, как и прошлой ночью, сидит Чон Чонгук с опущенной к груди головой. Челка упала на ровный лоб, глаза закрыты, а ресницы бросают тени на впалые щеки. Красивый, засранец, до безумия. И спящий. Тэхён часто задавался вопросом, что бы с ним стало, не появись Чон. Смог бы он так же через все пройти… стать тем, кем стал? Нет, не смог бы – делал он горький вывод и сейчас оставался при том же мнении. Не хватило бы злости. Ненависти бы не хватило. К Чонгуку. И к себе самому. И не было бы никакого феникса на левом боку и лиловых линз. Никакого бы Ви не было. Только Ким Тэхён. Забитый, несчастный омега с поломанной психикой и, возможно, получивший в висок от родного отца справедливую пулю. Ведь как только папаши не стало на свете, ничего больше Тэхвана от этого не держало. Лучше было избавиться от неугодного сына, который только и делал, что всю свою недолгую жизнь мозолил глаза и позорил клан. Своим уродством, своей слабостью. Но Тэхён себя спас… вернее, Чонгуку позволил себя спасти. А потом – уничтожить. – А он тебе не особо приглянулся, да? Тэхён вздрагивает, застигнутый врасплох, но пока взгляд фокусируется на говорящем, успевает собраться. Смотрит в смеющиеся глаза Ёнджуна через зеркало заднего вида. Альфа снова за рулем, Нам дремлет спереди на пассажирском. – Не руби с плеча, Чонгук-и обычно не такой хмурый, просто город этот ему не по душе. – Как и мне, – протягивает Тэ без особого энтузиазма. – Вот оно что… а я-то думал, почему ты такой послушный. Значит, и сам хотел отсюда сбежать? Тэхён смотрит в изучающие его темные глаза и думает, что же этому альфе от него надо? Куда его везут и для чего? Знает – со временем все станет понятно, но любопытство и легкая тревога, все же, не дают о себе забывать. А альфе будто правда интересна его жизнь. Или опять играет роль, как тогда, на приеме? Значит, они с Тэ оба те еще актеры. И цирк этот едва ли омеге по душе. – Сбежал бы и без вашей помощи, – отвечает он хмуро. – Да? И как, на долго бы тебя хватило? Тэхён недобро щурится. Да что ему вообще надо? Ёнджун как будто над ним насмехается, но как-то… по-доброму? Вроде хочет еще что-то сказать, но затыкает себя, и фразы выходят совсем не те… – Да какая вообще тебе разница? Вы, если мне память не изменяет, просто курьеры. Так чего привязался к своей «посылке»? Ёнджун усмехается, но, когда набирает в грудь воздуха для ответа, становится пугающе серьезным. – Да потому что, Ви, шутки шутками, но ты не вещь… вот тебе и разница. Омеге не нравится его ответ, слишком тот больно бьет куда-то прямо под ребра. Так больно, что хочется даже заплакать, но сдерживать слезы он просто мастер. Отведенный взгляд снова натыкается на Чонгука, уши сами прислушиваются к знакомому дыханию, и собственное на мгновение замирает. Потому что дыхание, как было сказано, слишком знакомое, и понять, что альфа в данную минуту совсем точно не спит, а лишь делает вид, легче легкого. Тэхён удивленно замирает, сканирует Чона взглядом несколько секунд и решает, в конце концов, отвернуться к окну. Пусть притворяется, если ему так надо. Кто знает, что у него там в голове за эти годы поехало. Или просто любит послушать чужие разговоры? Или просто Тэхёна хочет послушать? Омега внутри сам на себя кричит и мысленно дает пощечину. Нет, Чонгук плевать на него хотел. Что на Ви, что на Тэхёна. Так думать легче всего. Так жить проще. Дальше они едут в тишине, Тэхён благополучно все глубже закапывается в своих мыслях и радуется шансу разложить те строго на свои полки. Отбросить лишнее в сторону, важное разместить прямо под носом. Страхи – полностью выкинуть, обиду – сжечь к черту, но злость… ту непременно оставить: еще пригодится. Удается вспомнить и наставления отца. Абсурдными они кажутся омеге лишь в течение первого часа, а затем… Щёлк! «Можешь выбрать любого из трех». Да, Тэ может выбрать любого из трех… но только не главу сеульского клана. Слишком большая рыба, чтобы ту ловить… или – просто не нужная? Если отец сам подготовил это покушение, если знал, что Тэхёна сцапают враги, то зачем давал указания? Что, если те еще в силе… и игра продолжается? Омега сидит неподвижно, зрачки, что расширились на всю лиловую радужку, приклеены к оконному стеклу, но ничего совершенно не видят. Весь он – внутри себя. Барахтается в собственных догадках, изо всех сил напрягает свою бравую логику и пытается разобраться в интригах родного отца, как никогда. Тэхван знает, что Тэ не дурак. Тэхван ждет от него, что он догадается. И Тэ догадался. Он догадался, что все не просто так. Что его роль не закончена, и сценарий пока лишь на первых страницах. Вот она – суть, что спрятана от чужих глаз. «Хитрый мудак», – шипит мысленно Тэ и также про себя ухмыляется: – «На этот раз уделал, признаю». Значит, ему стоит продолжить… Хорошо, что Ёнджун, вроде как, идет на контакт. Чонгук все еще под запретом, Намджун – странный экземпляр, так что, как и при первом впечатлении, ставить все равно придется на Ёнджуна. Вот, кого Тэ выбирает. – Ну, расскажи хотя бы, каково это в наше время – работать курьером? – на губах у Тэхёна появляется улыбка. Да… та самая…