***
Отряд дошёл до пункта назначения, а день начал сменяться глубоким вечером, что для разведки партизан лишь выгодное условие. Сама Могиловка выглядела, как обычная и небольшая деревушка, где стояло домов так пять, а может чуть больше, а сами дома выглядели как старинные избы ещё про Кровавом. Но самое главное - полностью целая, даже виден яркий блик свечи через окно. Казалось бы, хороший знак, деревня цела, а если очень повезёт, то люди дадут ночлег. Парочка ребят, которые разведывали это всё, лишь смотрели на товарища Быкова и ждали дальнейшего указания. Дилемма перед мужчиной не стояла, но профессиональное чутьё всё же давало какие-то предостережения, что такая удача не просто так даётся. Однако нужды отряда стояли выше этого. - Венгер, - обратился Павел Иванович к рослому парню в зелёном плаще, - сходи в деревню, в самый близкий к нам дом, да спроси, не могут ли нам люди предоставить ночлег, да пополнение запасов воды, если это возможно, большего не просим. Возражений никаких не было. Парень взял с собою лишь пистолет, на случай, если будет надо прибегать к самообороне. Сняв с себя мрачный капюшон, который мог загораживать обзор при ходьбе, молодым и не молодым людям предстал юноша с красивыми чер лица, правильным носом, маленьким подбородком, самую малость короткими курчавыми волосами. Анатолий с ребятами не прощался, но все ему пожелали удачи. Пока Венгера не было, в отряде многие ребята находились на измене. Вода понемногу начинала заканчиваться, а о еде говорить не приходилось. Ровно сидели на месте и ждали известий лишь Быков, Бирюков, да пару ребят, которые о чём-то разговаривали между собой. Известие пришло как раз из ниоткуда в виде радостного Анатолия, который передал отряду, что всё очень даже хорошо и все могут проходить в деревню, где пообещали всем партизанам дать ночлег и пополнить запасы воды. - Слишком хорошо, чтобы быть правдой, да, товарищ Базаров? - внезапно обратился Мэлс к Аркадию, возле которого прошёл в какой-то момент, заставив последнего вновь напрячься. Бирюков как будто заглянул в душу Аркаши и вытащил все его опасения, что наоборот лишь усилились после прихода. Все, в основном, были обрадованы известиями от Венгера, но лишь немногие имели какое-то сомнение в подобном даре судьбы. В один из пяти маленьких домов вместе с Павлом Ивановичем вступил и Мэлс, который именно сейчас, начал откровенно выделяться на фоне остальных своей внешностью. Не было ни тёмного цвета волос, ни карих, как сейчас пошло, глаз, гордого профиля. Наоборот, он не похож на идеал коммунистического гражданина: крайне бледная кожа, зелёные глаза, брови цвета снега и белоснежные волосы, уверенно закрывающие своей длинной лоб - это всё признаки альбинизма, выявленного при рождении. Бирюков имел средних размеров лоб, не выступающие скулы и обычных размеров рот с небольшими губами. - Я живу работой в партии, потому что другого у меня нет. Старая женщина, Тамара Васильевна - хозяйка дома, чему удивился Мэлс, приняла его очень даже радушно, даже её внучка, его одногодка, тоже не имела взгляда, которому противно смотреть на такой дефект внешности. Даже так, он смотрел на это семейство, как на то, что скоро забудется или вообще умрёт от гнёта оккупантов, словно статистика. Перед тем, как начинался ужин, оба партизана расположились и оставили свои вещи около прихожей, т.е., рюкзаки, плащи и сапоги. Практика партии/движения во власти неизменно и последовательно прагматична, а не догматична. Партия/движение быстро реагируют на меняющуюся ситуацию и соответственно изменяют свой курс, если это будет сочтено необходимым для удержания власти. Сам вопрос, признавать или не признавать публично свой прагматизм, решается чисто прагматически в зависимости от текущего момента. В его памяти всплывает тот самый последний признак ленинизма, который каждый раз на равне с остальными до него звучит во время заседаний полит. кружка, активным активистом которого он являлся вплоть до войны. Его усилия смог заметить его руководитель и помочь пройти в городской комитет Коммунистической партии, где Мэлс смог проявить себя, как человека, который действительно соответствует идее своего государства. Времени было только слишком мало. - Пра што думаеце? Мэлса из мыслей вывела девушка, которая застала его за мыслям. Быков спал на кровати в свободной комнате, которую выделила им двоим Тамара Васильевна. А вот парень же всё никак не мог лечь на боковую, а сейчас, когда с ним заговорила Настя, как за ужином представилась девушка, он уже вряд ли сможет как-то лечь. Мало того, что на чужих кроватях спится хуже, так ещё под чужими глазами жди подвоха. - як заснуць, - отвечает на таком же белорусском акценте парень. Девушка понятливо кивнула и скрылась, а затем вернулась через пару минут с кружкой, полной жидкости. Как понял Мэлс, это была какая-то настойка с травами, благодаря которой он сможет успокоиться. Кружка была довольно тёплой, приятно держать в руке, сама же жидкость чуть горячее, но пару глотков парень всё-таки сделал. Внезапно он почувствовал себя действительно легче, а вскоре ещё легче, пока до него не дошло осознание, что он вообще выпил. - Это не настойка, а снотворное, - пронеслось в голове Мэлса. К нему подоспела Настя, которая смогла поймать кружку чуть ли не упавшую кружку, немного пролив содержимое на пол, что было не очень страшно. Последнее, что Бирюков запомнил, как девушка дотронулась до пуговиц его гражданского пиджака, а дальше было лишь сплошное небытие.***
Новое утро началось с выстрела, из-за которого, наверное, проснулась как вся деревня, так и товарищ Бирюков. Резко открыв глаза, парень не без страха лицезрел приставленный к его лбу пистолет, что был моментально опознан им как немецкий маузер, а человек, который держал его - немецкий офицер с выразительными глазами голубого цвета. В комнате был ещё один офицер, который и произвёл выстрел, но в уже покойного Павла Ивановича. - Steh auf!(вставай!) - рявкнул офицер, дёрнув пистолет у лба Мэлса в сторону. Смысл этого слова мог понять и человек, что не знал немецкого, потому Бирюков изобразил догадливость и поспешил опустить ноги с кровати на пол, а затем уже выходил из дома, но перед этим буквально надел штаны и сапоги. Пока он одевался, то мысль, что сама эта деревня является подставой нацистов, расположилась в голове Мэлса с помощью осмысления ситуации через индукцию. Только сейчас было поздно, отряд сократился на пять человек, сейчас всех вели к массовым военнопленным, число которых пополнили белорусские партизаны. - Ты понимаешь, о чём они говорят? - спросил Мэлса Анатолий. - Нас ведут в концлагерь, товарищ Венгер. Они говорят лишь об этом.