Половинки единого целого

И мне дороже боль и тлен, И редкий, горький миг блаженства, Чем бесконечный рабский плен Дарованного совершенства!

Они приходят в мир вместе, когда сам он является ни чем иным, как огромной, поглощающей все на своём пути черной дырой небытия. Ну, или почти, если взять в расчёт крохотный сгусток энергии, медленно расширяющийся и вырывающийся из сладких, святых объятий двух всемогущий существ, старше самого времени, которые в конечном итоге для братьев являются всего лишь родителями. Всё Творение поражается тем, кем они являются: близнецами - первыми в своём роде. По мере того, как рождается все больше и больше ангелов, Вселенная расширяется, и Небеса вместе с ней, но тьма, предшествующая всему сущему, продолжает надвигаться со всех сторон, будто бы наровясь поглотить и уничтожить их всех. Но этого не происходит, потому что Отец сильно любит и заботится о них, а значит и Михаил тоже. Подчини тьму своей воле, пусть она склонится перед тобой так же, как склонилась передо Мной. В конце концов, Михаилу, снова и снова пытавшемуся взять под контроль тьму, с каждым разом безжалостно впитывающуюся в него, удается приручить бесконечное ничто. Через некоторое время его когда-то ярко сияющие белые крылья превращаются в абсолютно чёрные. — Они тебе идут, - говорит ему Самаэль, когда он возвращается с задания обратно в Серебряный город, но слова, явно предназначенные для утешения, звучат максимально неправильно для него. — Но ведь мы теперь никогда не будем одинаковыми снова, - возражает Михаил, опустив плечи от грусти и разочарования. Разве не в этом смысл их существования? Чтобы всегда быть одинаковыми? И все же Самаэль думает иначе. — И что в этом плохого, брат? Хорошо быть своим собственным ангелом. Михаил не понимает. Он ещё больше расстраивается, когда Самаэлю поручают задачу, прямо противоположную его - заполнить пустые просторы Творения светом бесчисленных звёзд. С каждым новым днем его брат сиял все ярче и ярче, в то время, как он сам необратимо блек. Кто они сейчас? Противоположности? Почему Самаэль смог не только сохранить, но и усилить сияние, данное ему при рождении, а судьбой и долгом Михаила являлось потерять его полностью? Но это не вина его брата, и тем более не вина Отца, потому что Он никогда не ошибается. Михаил любит их обоих, и это все, что было действительно важно. В конечном итоге оказывается, что Самаэль с самого начала был прав. Чем старше они становятся, тем больше различий можно заметить в их характерах. Михаил был спокойным, размеренным, предпочитал держать все эмоции внутри себя, в то время как Светоносный был будто никогда не иссякающимся сгустком энергии, безостановочно разговаривающим и ищущим приключений. Мама и Папа с удовольствием наблюдали за сыновьями, - так и должно быть. Так же как без тьмы не может быть света, один не может существовать без другого. Это была связь, которую остальные, «обычные» ангелы просто не могли понять. Они особенные. Всегда были и всегда будут. Время от времени у Самаэля возникают неприятности. Как то раз он спрятал одежду Первенца, чтобы тот был вынужден искать её по городу обнажённым. Михаил совсем не понимает того удовольствия и смеха, которые сопровождают его близнеца - ещё одно различие между ними. — Я сделал это, потому что захотел, - просто отвечает Самаэль, когда Отец требует объяснений. Видимо, Он так же, как и Михаил, не понимает этого, поэтому просит лишь об одном: Михаил, присмотри за своим братом, ладно? — Да, Отец, - другого ответа и не может быть. «Да» для всего, на что есть воля Божья. Когда они возвращаются в свою комнату, находящуюся в одной из многочисленных башен Серебряного города, Самаэль, нахмурившись, спрашивает: — Я вижу, ты совсем не хочешь тратить свое время на слежку за мной. Почему ты согласился? — Потому что Отец просил, - лаконичный, правдивый ответ. — И что? — В смысле «и что»? Самаэль раздражённо выдыхает. — Я множество раз говорил тебе, Майки, - а вот и прозвище подоспело, без которого Михаил спокойно бы обошёлся, - Ты всегда должен следовать зову своего сердца. Михаил не понимает того, на чем зациклился Самаэль в последнее время. Может быть тьма вселенной высасывает из него нечто большее, чем просто свечение перьев? Казалось, эта сила - именно то, что движет его братом. Движет его словами, смехом, шутками, действиями. В любом случае, что было, то было, и Михаилу следовало быть благодарным за то, что у него есть сейчас. Он просто должен был подчиняться приказам Отца и убедиться, что Самаэль не переступит черту дозволенного. — Сэм, не уходи, - почти умоляет Михаил, стоя на самом краю Небес, - Ему это не понравится. — Все будет нормально, - уверяет Самаэль, проигнорировав беспокойство брата, - Пойдём со мной, Майки! Отец создал людей, разве тебе не любопытно? Мне не терпится узнать, почему Мама так злиться на Него. Будет весело! Правда? Из-за этой затеи у них у обоих будут неприятности. Но если он не мог переубедить брата, то может ему следовало пойти с ним, чтобы держать ситуацию под контролем? Отец действительно сотворил людей, что являлось причиной огромного количества споров и разногласий между Ним и Матерью. Когда братья приземлились посреди сада, Михаил понял, что именно эти, жившие в Раю, два человека зацепили внимание Светоносного. Люди. Главная их странность заключалась в том, что у них не было крыльев. Может Отец решил, что они будут просто неудобны для них? Он боялся, что они случайно подлетят слишком близко к Солнцу? В конце концов, люди выглядят хрупкими. Но, опять же, Господь не мог ошибиться, сделав их такими. Наверное, это лишь ещё один непонятный эксперимент, в котором не было места для Мамы. — Они невероятные, - шепчет Самаэль, укрываясь за деревом, когда пара появляется на поляне. Озорные огоньки, танцующие в его глазах, не предвещают ничего хорошего, - Пойдём поговорим с ними. — Что? - переспрашивает Михаил, удерживая брата за плечо, - Ты сказал, что хочешь их увидеть, и мы это сделали. Давай вернёмся сейчас, пока Отец не заметил. Самаэль закатывает глаза и разворачивается к нему. — Почему ты так боишься Его? Если уж Он дал этим людям свободу, то у нас, как у Его детей, она по определению должна быть. Мы оба уже выполнили свой долг, - он смотрит на чёрные крылья брата, словно подчёркивая этим свои слова, - Нам буквально нечего делать, и разве тебе не скучно? Что плохого в том, чтобы просто наслаждаться жизнью? — Мне не скучно, - отвечает Михаил, - Я всем доволен. Нам тут не место, Сэм, пошли домой. — Наше место там, где нам захочется, чтобы оно было, и совсем не обязательно жить именно в Серебряном городе. Что ж, для меня обязательно. — Хорошо. Давай, копай себе могилу. Я ухожу, - говорит Михаил. Он понимает, что его близнецу нужен более жёсткий подход, поэтому решает направиться прямиком к Аменадиилу. Он старше, его лицо всегда серьёзное, а голос строгий. Иногда с его помощью удаётся успокоить Самаэля и заставить его делать то, что просят. Михаил летел обратно на Небеса, надеясь, что не пожалеет о своём решении сообщить обо всем Аменадиилу. Он наблюдает, как Первенец уходит с обеспокоенным выражением на лице, обещая вернуть Самаэля, прежде чем тот успеет сделать что-нибудь глупое. Однако когда оба возвращаются, совершается уже совершено необратимое. Самаэль! - гремит голос, от которого земля под ногами сотрясается, - Самаэль, что ты наделал? Светоносный хватается за лицо, когда на правой щеке начинает расцветать пурпурный синяк, заставляя сердце Михаила сжиматься от ужасного, непреодолимого чувства вины. — Я просто дал людям то, что они хотели, - ответил он гордо. Гордо и с вызовом в голосе. Михаил почувствовал, словно прямо сейчас сверхновая достигает своего неизбежно трагического конца. Только сейчас он замечает, что одежда Самаэля была перекошена, будто он в спешке переодевался. Михаил знает, что это значит. О, брат. Отец злится. Я дал им все,  дал им свободу с одним лишь условием, а ты соблазнил их, не повиновавшись Моим приказам. И ты, Михаил, тоже разочаровал Меня. Михаил стыдливо опускает голову, краем глаза замечая, как Самаэль хмурится в ответ на это его действие. — Прости, Отец. Очень велик шанс, что этот разговор закончится прямо сейчас, если его брат-идиот будет держать рот на замке. — Не вини его! - говорит Самаэль, - Он не обязан отвечать за мои поступки. В добавок, он старался отговорить меня, как мог, так что.... ТИШИНА! В то же время, сила Небес, подчиняющаяся Слову и Воле Отца, сжимает одно из крыльев Самаэля, заставляя его вскрикнуть. Затем крыло разворачивается, и ангел падает на колени, сжимая веки и скрипя зубами от боли. — Сэм! - кричит Михаил, делая шаг к брату, но та же самая сила не даёт ему подобраться ближе. Аменадиил, хоть и выглядит обеспокоенным, молча наблюдает за разворачивающейся перед ним сценой. Муж, - присоединяется мягкий, но сердитый голос Матери, - Достаточно. Я преподаю мальчикам урок. Они должны учиться на своих ошибках. Они молоды. Самаэль не виноват в том, что Ты сделал этих безмозглых обезьян такими наивным и легковерными. Только не начинай это снова, - ворчит Бог, - Оставь нас, Я сделаю это быстро. Михаил чувствует, как Мать отступает. Как только Она исчезает полностью, внимание Отца вновь обращается к Самаэлю, и ангел понимает, что Богиня допустила роковую ошибку. Оба крыла его брата вдруг резко закручиваются назад под неестественным углом, от чего у Светоносного из горла вырывается рваный крик. Михаил передергивается, будто чувствуя боль близнеца. — Отец, - наконец не выдерживает Аменадиил, - Отец, он все понял. Господь, как и всегда, слушает Своего Первенца и отпускает Самаэля, после чего тот падает на грудь и, обхватив себя руками, сворачивается калачиком. Михаил с облегчением выдыхает, увидев, что Отец не вывернул ему крылья. Это действительно был всего лишь урок. Болезненный, но безвредный.  Такие действия Всевышнего были оправданы тем, что Самаэль не повиновался, верно? Отец не может ошибаться. — Оставь меня в покое! - кричит Светоносный, когда Михаил все же осмеливается подойти ближе к брату, - Счастлив, что у тебя наконец выпал шанс доказать, какой ты покорный и правильный? — Что? Нет, это совсем не то, что... — Ты рассказал обо мне Аменадиилу, а он, в свою очередь - Папе, чему я, если честно, не удивлён, но ты? Как ты мог? - ярость и обида искажают черты Самаэля, пролитые слезы сверкают, словно жемчужины с дна одного из озер Серебряного города. Чувство вины Михаила только вырастает от этих слов. Он не знал, что все закончится так. Казалось, теперь та уже давно изношенная нить, хоть как то скрепляющая близнецов вместе, была окончательно разорвана. Сейчас они просто братья, ругающиеся из-за любой мелочи. — Хорошо, я все испортил, - признает Михаил, - Мне жаль, но я просто пытался защитить тебя! От себя, - думает он, но не говорит вслух. — Защитить меня? - переспрашивает Самаэль, - Конечно. Держу пари, ты только и хотел, чтобы Отец вырвал мне крылья. Михаил вздрагивает. Это был удар ниже пояса. В какой-то степени слова его брата, ну или по крайней мере их значение, были правдивыми. Смысл был в том, что Михаил ревновал, и это было действительно так. Если Самаэль - Светоносный, то кто он? Почему его никогда не хвалили за его работу, которая буквально сделала возможной деятельность его близнеца? Почему Самаэль по достоинству не ценил его помощь и любовь? Но самое главное заключалась в том, что его брат никогда прежде не обвинял его в подобном. Наоборот, Самаэль всегда первым вставал на его защиту, когда все остальные с издевкой спрашивали: «Что случилось с твоими крыльями, Михаил?». Хоть ангел и не был единственным в Серебряном городе, у кого были тёмные крылья, многие считали его порочным и неправильным, поскольку он родился с перьями кардинально противоположного цвета . Все видели в нем лишь одну большую неудачу. — Не слушай их, - повторял Самаэль, после очередной нападки их братьев и сестёр, - Я - это я, а ты - это ты. Мы оба проделали невероятную работу, которую никто из них за всю жизнь не смог бы сделать. Они это знают, вот и бесятся. Сейчас же Светоносный подразумевал, что Михаил опустился настолько низко, что желал вреда своему брату, лишь бы почувствовать себя лучше. — Если это то, что ты думаешь обо мне, брат, то я предпочту удалиться. — Михаил, - пытается извиниться Самаэль, - Это не то, что я имел в виду... Но ангел уже улетел, зная, что крылья его брата, вероятно, все ещё болят, и он не сможет последовать за ним. С одной стороны, это было подло, но с другой - удобно, потому что Михаилу сейчас отчаянно хотелось побыть одному. Позже вечером близнецы не разговаривают друг с другом, готовясь ко сну, отворачиваются и закрываются друг от друга крыльями, напоминающими им обо все том, что они потеряли и преобрели. Каждый свет отбрасывает тень, и Михаил был ничем иным, как тенью своего брата. Несмотря на все проделки Самаэля, он все ещё оставался любимчиком как Матери, так и Отца, даже если Он этого и не показывал, в то время, как Михаил всеми воспринимался как должное: с ним говорили только, когда дело касалось его близнеца, он не получал ни единого приказа, не связанного с Самаэлем, будто бы его создали только для того, чтобы быть надзирателем брата. Возможно, это и правда так. Это все, что он есть и на что способен? К его чести, в ту ночь Самаэль множество раз пытается извиниться за свой срыв. Михаил не слушает. Со временем, Светоносный становится все более громким и мятежным. Разговоры Самаэля, нет, Люцифера - имя, которое, как решил его близнец, подходит ему намного больше, - о тирании, несправедливости, угнетении, желании и свободной воле распространяются по улицам Серебряного города, как смертельная болезнь. Вскоре, Люцифер просит Михаила всать на его сторону в предстоящем Восстании. — Бейся вместе со мной, брат, - умоляет он, - Мы с тобой достаточно долго были в ссоре, но мы не должны быть друг другу врагами! Он прав, не должны, но все же таковыми являлись. Михаил поклялся в своей верности Отцу и не собирался отступать, хотя в глубине души надеялся, что боя все ещё можно избежать. Он просто не мог сказать «Нет» своему Создателю, даже учитывая Его отношение к нему. В нем нет той огненной искры, побуждающей бунтовать, и все, чего он желал: просто продолжать существовать, потому что, в конце концов, это именно то, что тьма делает лучше всего. Почему Сама... Люцифер не может делать то же самое? — Не делай этого, - просит ангел, - Не заставляй меня. — Я ничего не заставляю тебя делать, Михаил, - отвечает Люцифер. Конечно, он не осознает того, что творит. Любой, кто был хоть чуть старше и умнее, понимал, что войско Светоносного было намного меньше, слабее и неопытней Божьего, но, ослепленный своим гневом и гордостью, Люцифер не замечал очевидного. На этот раз даже Михаил не смог сдержать его. Несколько раз ангел задаётся вопросом: что если бы он не рассказал Аменадиилу тогда? Отец все равно узнал бы? Казалось, что путь Люцифера привёл бы его сюда в любом случае, ведь некоторые звезды сами по себе горят слишком ярко. На поле битвы близнецы избегают друг друга как могут, но когда последний день войны подходит к концу - когда Люцифер очевидно проигрывает, но все равно упорно отказывается сдаваться, - Аменадиил выходит из строя из-за травмы, и Михаилу приходится возглавить войско. Либо заставь его встать на колени, либо изгони. Мама уже не решается вступиться. Михаил встречается взглядом со своим уставшим, раненым братом, совсем не желая причинять ему ещё больше боли. Они пришли в этот мир вместе. Первое в его бессмертной жизни воспоминание - Люцифер, отделяющийся от него. Все определённо не должно было заканчиваться таким образом, но, кажется, Отец считал иначе. Не разочаровывай Меня снова, Михаил, иначе сегодня с Небес будут падать два ангела. Возможно, упасть вместе со своим братом-близнецом было не такой уж плохой идеей, даже немного поэтичной. Но голос в голове подсказывает, что он не заслужил наказния, так зачем нарываться? Он будет верен Отцу до самого конца, что бы ни случилось. Боже, как все вообще дошло до этого? Куда делись те времена, когда они с братом просто жили, наслаждались каждым моментом, разыгрывали остальных, настаивая на том, что Самаэль был Михаилом, а Михаил - Самаэлем? Было ли это на прошлой неделе или же тысячелетия назад? Как бы то ни было, все кончено. С болезненным, но сильным боевым кличем Михаил бросился к брату, широко рассправив крылья и направив на него свой клинок - меч Божий, как его в будущем прозовут люди. Эмоции на лице Люцифера сменяются с удивления на невероятную обиду и ярость загнанного в угол животного. Он тоже поднимает оружие, и вот так они встречаются: лезвие против лезвия, свет против тени. Иронично, что вскоре именно Люцифер примет на себя титул Принца Тьмы. Светоносному удаётся первым нанести удар, который приходится прямо на лицо Михаила. Ангел кричит от боли, хватаясь за голову свободной рукой, и отскакивает назад. Это больно. Как физически, так и морально. Не обращая внимания на кровь, текущую из пореза, Михаил набрасывается на брата. Они оба борются, кружась в танце, намного менее скоординированном и достойном, чем можно было бы ожидать. Это было так отвратительно и в корне неправильно, но ни один из них уже не мог остановиться. Каждый из близнецов уже находился в точке невозврата. Всё заканчивается, когда Михаил выбивает меч из рук Люцифера. Прежде чем Светоносный успевает что либо предпринять, его брат снова наносит удар, после которого у ангела так и не получается устоять на ногах. Теперь когда он безоружен, Михаил поднимает клинок и прижимает его наконечник к груди близнеца. — Встань на колени, - говорит он, тяжело дыша. Идиот, пожалуйста, просто встань на колени. Но Михаил знает Люцифера слишком хорошо, чтобы не понять, что его брат ни за что не переступит через свою гордость. — Заставь меня. Из под кончика меча начала показываться струя крови, медленно распространяющаяся по груди Светоносного. Убей его. Протолкни клинок. Закончи это здесь и сейчас. Но Михаил не может этого сделать. Вероятно, он должен быть благодарен за то, что Отец не просил его о подобном. Вместо этого, он все ближе и ближе подводит брата к краю того самого места, откуда они когда-то вместе полетели к уже давно несуществующему Райскому саду. Крылья Люцифера местами окровавлены, в то время как Михаил смог сохранить свои, по большей части, нетронутыми. Светоносный уже на пол пути к обрыву, но все ещё отказывается преклониться. Все что он делает: периодически шипит от боли и с вызовом смотрит на брата. — Люцифер, - Михаил зовёт близнеца его новым прозвищем, надеясь, что хоть это как-то поможет, - На колени. Всё ещё можно исправить. Если Самаэль наконец сделает так, как ему говорят, то Отец помилует его. Они вместе будут залечивать друг другу раны, вместе будут скорбеть о погибших братьях и сестрах, и все будет как раньше. — Ты отвернулся от меня, брат, - обвиняет его Люцифер, - Ты поставил Его выше меня. Он так и сделал, верно? Но в первую очередь именно Самаэль виноват в том, что ему вообще пришлось выбирать между ними. Неужели он этого не понимает? — Я не такой, как ты, - говорит Михаил то, что и так всегда знал, но все ещё нехотя признавал. Глупо было с его стороны полагать, что они останутся одинаковыми навсегда. Означает ли это, что они всего лишь неудавшийся эксперимент Матери и Отца? - Я не понимаю. Я... Мы были счастливы здесь и все ещё можем быть. Пожалуйста, нужно лишь... Михаил, ты знаешь, что должен делать, - напоминает ему Господь. Кажется, на этот раз Он дал услышать Свои слова и Люциферу, потому что тот в гневе закричал: — Сделай это! Давай, убей меня! Внуши себе, что Он будет любить тебя больше за это. Он думает... Боже, он не знает, какое наказание ему уготовлено. Мать сумела договориться с Отцом, чтобы спасти своего любимого Светоносного от полного уничтожения. Интересно, что происходит с ангелом после поражения небесным оружием? Существует ли нечто большее или же в случае смерти каждого из них ждёт лишь небытие? Михаил был рад тому, что его близнец этого не узнает, но появившнеся на лице Люцифера облегчение, когда ангел бросает меч на землю, вновь разбивает ему сердце. Очевидно, на несколько мгновений Самаэлю показалось, будто его брат передумал и собирается встать на его сторону. Но в следующую секунду Михаил подходит ближе и, схватив брата за воротник, тащит того к краю обрыва. Люцифер не предпринимает никаких действий, чтобы спастись, явно до сих пор не понимая намерений брата. Головы близнецов соприкосаются, а глаза закрываются, когда они оба резко вдыхают через нос. На мгновение они снова становятся единым целым. — Прощай, брат, - говорит Михаил. В глазах Люцифера читается сильнейшая паника, когда близнец отталкивает его от себя. В тот момент, когда ноги Самаэля отрываются от земли, он хватается за крыло Михаила, которое под таким неожиданным воздействием скручивается под неестественным углом, и ангел чувствует, как что-то в его спине ломается. Он вскрикивает, пытаясь вырваться на свободу, пока они с братом с бешеной скоростью летят вниз, но страх Люцифера делает его хватку как никогда сильной. Они оба пытаются расправить крылья и остановить падение, но какая-то сила не даёт им этого сделать. Отец. Даже после того, как Михаил, оказавшись меж двух перекресных огней, сделал все что от него требовалось, лишь бы почувствовать себя значимым, он оставался ничем иным, как половиной своего брата и везде должен был следовать за ним. Затем, будто самого по себе Падения было недостаточно, тело Самаэля стало... меняться. Пламя охватило его, и ужасные, неравномерные покраснения начали распространяться по его телу. Михаил понимает, что его брат никогда не являлся взрывающейся сверхновой. Он был падающей звездой, астероидом, направляющимся прямиком к мучительному краху. Его крики - чистая агония, никак не сравнимая с болью от вывихнутого крыла. Отец решает, что этого достаточно. Для Михаила. Та же самая сила, что тащила их обоих вниз, разделяет близнецов, будто издеваясь над тем, как они появились на свет, удерживает одного брата в воздухе и в то же время тянет другого в ад. Связь между братьями разрывается раз и навсегда. Теперь Михаил один. По настоящему один. Вероятно, он никогда не увидит Самаэля снова, но зато теперь он мог быть самим собой. Никто больше не станет сравнивать их и определять его по тому, кем он не является, но действительно ли Михаил хотел этого? — И что в этом плохого, брат? Хорошо быть своим собственным ангелом. Была лишь одна проблема: кто он без Люцифера? Почему он чувствует себя таким неполноценным? Михаил никогда не сможет забыть красные глаза своего брата, полные слез и предательства . Когда Отец возвращает его в Рай, он падает на траву и плачет. Его плечо и крыло убивают его, но даже это не идёт в сравнение с душевной болью, охватывающей его. — Что с ним происходит, Отец? Он будет в порядке? Господь не отвечает. Вместо этого Он приказывает другим собрать мёртвых, вылечить раненых, отполировать окровавленные мечи и убрать их. Бог говорит, но не с Михаилом. Никакой похвалы, никаких обвинений, ни скорби, ни утешения. Мать тоже не сказала ни слова, оплакивая сына, которого потеряла навсегда. Он был самым ярким, самым красивым из всех, независимо от того, насколько был похож на близнеца. Он был Утренней Звездой. Несущим свет. И вот Михаил наконец понимает, что все действительно было так, как он подозревал: для них он всего лишь тень, которая без производящего ее Солнца, без свечи, отбрасывающей ее, неизбежно сольется со тьмой. Он всегда будет напоминать остальным о том, чего больше с ними нет, всегда будет лишь извращенной копией чего-то намного более прекрасного и, конечно, неопровержимым доказательством того, что эксперимент не удался. Михаил настолько сильно запутался, что уже не знал, кого стоит ненавидеть больше. С каждым днем Отец своими действиями только доказывал, что Самаэль снова был прав. — Сделай это! Давай, убей меня! Внуши себе, что Он будет любить тебя больше за это. Но это не Господь оставил ему раны, которые по каким-то необъяснимым причинам отказываются заживать. Все о чем может думать Михаил - фантомная боль, оставленная руками Люцифера, тянущими его все дальше и дальше вниз. Он не хотел этого. Воспоминания мучали его каждый день, не давая ни секунды покоя. Разве восстание было так необходимо? Просто потому что Отец запретил им общаться с людьми? Почему Самаэль просто не мог смириться с тем, что Отец всегда прав? Господь знает лучше. Он всегда видит полную картину и, вероятно, ад, падение и это Его вечное молчание тоже имеют намного более глубокий смысл, чем все они могут даже представить. Только вера даёт Михаилу надежду, но его тело так и не заживает. Как бы Рафаэль не старался исцелить своего брата, на следующий день все снова возвращается на свои места в сопровождении с новой волной боли. В конце концов, Михаил решает прекратить тщетные попытки что-либо исправить. Теперь со своими новым, неестественно погнувшимся крылом он стал ещё большим посмешищем, чем раньше, только вот защитить его уже некому. На самом деле, это его собственная вина. Его и Люцифера, если быть точным. Люцифер! Люцифер! Люцифер! Все говорили только о нем, даже сейчас, после всего того, что случилось. Теперь Самаэль правит своим собственным королевством, полным демонов и проклятых душ, время от времени поднимаясь на Землю, чтобы передохнуть и поразвлекаться с людьми, которых с каждым днем становилось все больше. Даже издалека, даже из под земли или где бы там ни находился ад, свет Люцифера остаётся в сердце каждого. Теперь он Король, а Михаил всего лишь сломленный никто, обречённый вечно летать с погнутым крылом, словно искалеченная птица. Самаэль никогда ни от кого не зависел и всегда был сам себе на уме. Михаил, в свою очередь, так и не научился этому искусству, и после Восстания его будто стало ещё меньше, чем раньше. Половина половины. Четверть от единого существа, которым они когда-то были. Периодически Аменадиил отправляется на Землю, чтобы доставить Люцифера обратно в ад. Михаил всегда сразу отказывался от подобной деятельности, оправдываясь тем, что никто не может повлиять на его близнеца лучше, чем Первенец. В скором времени, Богиню тоже изгоняют в ад. Михаил просто стоит в стороне, никак не реагируя, точно так же, как и Она когда-то. После этого события ангел начинает интересоваться этим далёким царством, которым управляет его близнец. С некоторой неохотой Аменадиил рассказывает ему, как туда добраться, и Михаил летит с Небес прямо в глубины ада. Он приземляется рядом с входом в огромный лабиринт, состоящий из множества стен и колонн. Пепел падает на него с неба - другого неба, без Солнца и усеянного неподвижными тучами. Тени проскальзывают мимо него сквозь трещины и щели, сквозь стены и неровные скалы, но Михаил не боится темноты. Взглянув наверх, он видит, как Люцифер взлетает с того, что, по-видимому, должно было быть троном. Пока Михаил ждёт брата, его внимание цепляется за крики, исходящие из за трясущихся дверей, обхваченных цепями. Кажется, именно здесь заточены человеческие души, и где-то рядом, вероятно, была и его Мать. Интересно, Люцифер навещает её? — Михаил, - обращается к нему его брат, - Давно не виделись. Светоносный отличается от того, каким его помнит Михаил. Хоть их внешность и не должна была меняться, черты лица Люцифера стали более заостренными, будто кто-то отобрал у него прежнюю мягкость и плавность. Его стойка была все такой же гордой, и что бы он не наносил на глаза, они казались чернее обычного. Его покрытые пеплом крылья все так же сияли, и, конечно, полностью зажили. Ведь только он у нас везунчик. Как он оправился от этих ужасных ожогов? — Привет, Люцифер, - все, что может сказать Михаил. Ангел даже не до конца понимает, зачем он здесь. Пока все происходящее только подтверждало то, что падение сильнее всего отразилось именно на нем, и это совсем не радовало. — Вижу, ты тоже решил наведаться, - говорит Люцифер с усмешкой. Он даже разговаривает по-другому. Слова произносятся с новой для Михаила интонацией, видимо, это ещё одна фишка, которую его близнец подцепил у своих обожаемых людей, - Ты уж прости за неудобства, но, увы, дорогой старый Папа, видимо, не глядел настолько далеко вперёд. По крайней мере, его сарказм все ещё при нем, хоть и без прежней молодой задоринки. Неужели они постарели? Когда впереди у тебя целая вечность, очень сложно уследить за этим. — Всё в порядке, - отвечает Михаил, - Я просто... Хотел своими глазами увидеть это место. — Ах, просто загляденье, не так ли? - что-то меняется во взгляде Люцифера, теперь там проскальзывает нечто отдалённо напоминающее разочарование, -  Итак, Отец поставил статую в твою честь? Назвал улицу Серебряного города твоим именем или наградил медалью? Скажи мне, Майки, это того стоило? Михаил не мог дать чёткого ответа на этот вопрос. На самом деле, он мог бы спросить Люцифера о том же самом. — Как видишь, ты не единственный, кто пострадал, Сэмми, так что я позволю тебе судить об этом. Независимо от того, заметил ли Люцифер изменения во внешности брата раньше, или же из вежливости притворялся, что не увидел их, сейчас было самое время взглянуть на состояние, в котором находится его близнец: на лбу виднелся длинный шрам, левое плечо было чуть ниже правого, а на сломанном крыле по сей день отсутствовали основные перья. Куча эмоций заиграли на лице Самаэля. Грусть? Чувство вины? Сожаление? Как бы то ни было, вскоре гнев заменяет их все. — Надеюсь, ты не ждёшь извинений? - говорит Люцифер, гордо приподнимая подбородок, - Я не буду просить прощения за попытку спасти себя от падения, на которое ты меня обрек. На что его брат вообще жаловался? По крайней мере, он исцелился. Он мог летать и ходить, как раньше, мог внушать уважение, преданность и, безусловно, страх. Люцифер все ещё оставался настоящим ангелом, цельным и великолепным, как и должно было быть, судя по изначальным предположениям Отца и Матери. Михаил почти спрашивает его: Как? Как ты это сделал? Расскажи мне, брат, поделись секретом, чтобы я тоже мог исцелиться, - но вместо этого лишь гордо смотрит на близнеца. После всего, что произошло, навряд ли он поделится с ним такими знаниями. — Я дал тебе выбор, - говорит Михаил, уже изрядно уставший от этого места и этого разговора, - Я просил тебя встать на колени. И я бы не стал таким, если бы ты это сделал. — Просил? Больше было похоже на приказ, а приказ не выбор. Я не был рождён, чтобы служить кому-либо, в особенности тебе. Что ж, тогда правление должно быть ему в удовольствие. Может быть, Отец поступил правильно, изгнав его сюда. — Уверен, вы наслаждаетесь своим прекрасным королевством, Ваше Величество. Ухмылка Люцифера пропитана ядом, и Михаил в который раз удивляется, что они делали тут - два незнакомца на странной, суровой земле. — Ты все ещё не понимаешь, даже после стольких лет, - говорит Светоносный, - Я не хотел всего этого. Служение не свобода, но и управление тоже. Правда, Люцифер все ещё может посещать Землю, хоть и не так часто, как ему хотелось бы. Ангел признает, насколько велико наказание, данное его брату, но Самаэль, кажется, сумел найти нужную лазейку, в то время как для Михаила, похоже, никаких лазеек не существовало. Для него есть только боль и постоянные хихиканья, направленные в его сторону. Воспоминание о том, как Отец скручивает Люиферу крылья, вдруг преобрело для него другой оттенок. В отличие от Михаила, которому спокойно позволили пролететь полпути до ада, чего было вполне достаточно для того, чтобы его раны никогда больше не зажили, Самаэль отделался лишь лёгким предупреждением. Господь даже не удосужился проверить Михаила после боя, а его Мать предложила Отцу нечто такое, что, очевидно, пришлось бы исполнять именно ему . Неужели Она думала, что Люцифер падёт сам, и никому не придётся замарать руки? — Мы не всегда получаем то, что хотим, - отвечает он брату, желая чтобы он наконец понял эту простую истину, - Я тут немного осмотрюсь, ладно? — Как бы то ни было, постарайся избегать демонов. Мне даже к одному было сложно привыкнуть. Кивнув, ангел уже готовится взлететь, но голос брата останавливает его: — Михаил? — Да? Взгляды близнецов встречаются, и Михаил почти ощущает все те эмоции, скрывающиеся за глазами брата. — Не... Не возвращайся сюда. Никогда, - приказывает Люцифер или, по крайней мере, старается сделать вид, что приказывает. Не то чтобы у него это получалось, его слова больше походили на мольбу. Михаил усмехается. Больно хотелось. Он же не собирался возвращаться сюда снова, так ведь? — Как пожелаете, Ваше Высочество. Больше не сказав ни слова, он улетает. Пепел оседает на его крыльях, но тот, что попадает на лицо и волосы, определённо, раздражает намного сильнее. Ад простирается под ним, и Михаил даже может наблюдать образование новых дверей, появляющихся здесь и там без определённого порядка, по крайней мере, очевидного. Вернувшись в Серебряный город, ангел заходит в освобожденную от одной кровати комнату и вновь смотрит на себя в зеркало. Шрам на его лице словно издевался над ним каждый раз, когда попадался на глаза, собственно, точно так же, как и его крыло. Вот он. Всего лишь жалкая пародия, лишенная света, а теперь ещё и красоты. Внезапно, как только Михаил снова желает, чтобы все раны исчезли, шрам пропадает, а крыло встаёт на нужное место. Перья отрастают, и спина распрямляется, возвращаясь в обычное, удобное положение. И все же, его радость не длится долго. Как только он касается своего лица, крыла, плеча все становится таким же кривым и поломанным, как прежде, и лишь в зеркале он остаётся исцеленным. Это иллюзия, понимает он. Хитрость Тьмы, которую он научился использовать. Действует ли это на других? Может ли он хотя бы притворяться нормальным? Это была та лазейка, которую он так долго искал? Вскоре обман зрения в зеркале испаряется, но Михаилу грело душу то, что подобное вообще возожно было провернуть. Ангел пытается обмануть кучу человеческих душ, прося их описать ему то, что они видят, когда смотрят на него. Это работает и в скором времени Михаилу удаётся натренироваться так, чтобы иллюзия работала часами. И вот однажды ночью, снова стоя перед зеркалом, он сосредотачивается на другом желании: его крылья должны были быть такими же белыми, яркими и сияющими, как при его рождении. Но этой лжи просто не может существовать. Тьма не может породить свет, и даже его иллюзии не могли обеспечить подобное. Этот недавно обретенный дар помогает, хотя и не много. В конце концов, все на Небесах знают, как выглядит Михаил на самом деле и продолжают задаваться вопросом, почему он не лечится. Отец молчит, как и всегда. Наверное, это даже к лучшему. Однако реальный шанс использовать свои способности в полной мере выдаётся ангелу гораздо позже, когда новая волна сплетен накрывает Серебряной город и, конечно же, доходит до него. Люцифер решает уйти в отставку, оставив свой адский трон без присмотра, и поселиться в людском городе под скромным названием «Лос-Анджелес» (какая ирония), потому что, несмотря ни на что, Светоносный упорно продолжает делать все, что хочет и когда хочет. Как обычно, Отец посылает Аменадиила на Землю, но Люцифер, должно быть, стал сильнее и не намеревался так быстро расставаться с человечеством. Первенец снова и снова возвращается домой, так и не сумев одолеть брата. Всякий раз, когда Михаил был уверен, что Аменадиил не собирается посещать Небеса, он тоже прибывал на Землю, при этом оставаясь абсолютно невидимым. Его иллюзии работают. Он никогда не остаётся надолго, потому что не может, но даже этого времени достаточно, чтобы изучить все манеры, жесты, привычки и предпочтения в одежде его близнеца. В этом был смысл Восстания? В свободной, беззаботной и весёлой жизни на Земле? Михаил мог понять эту логику, но стоило ли это всех тех потерь, которые все они потерпели из-за войны и её последствий? Вскоре Люцифер удивляет его снова. Медленно, неторопливо, даже сам не осознавая этого, его близнец влюбляется. Это выглядит до одури забавно, потому что даже при всей своей харизме, сообразительности и остроумии, Самаэль не замечает чего-то столь очевидного. Утренняя звезда, теперь Морнингстар, вновь и вновь восстает из пепла, чтобы снова сгореть и разрушиться, став жертвой ревности, горя, страха, манипуляций, отвержения, любви и предательства. На этот раз, не зависимо от того, чего на самом деле желает его сердце, Самаэль, кажется, не хочет или не может просто протянуть руку и взять это для себя, как он сделал когда-то со светом звёзд, яблоком с дерева и свободой, которая всем им стоила так дорого. Конечно, Михаил следит за тем, чтобы никто на Небесах не узнал о его маленьких вылазках, и даже не предупреждает никого о Матери, вырвавшейся на свободу и жаждущей мести. К его облегчению, Люцифер позаботился ней, хотя Уриил поплатился за это своей жизнью, - ещё одна смерть, которой не случилось бы, прислушайся его близнец хоть к одному приказу. По всей видимости, Отец даже не заботился об этом. Остальные его братья и сестры так и не усвоили самый важный урок: не существует для тебя милости Божьей, если ты не Его самый любимый сын (Когда-нибудь Михаилу придётся объяснить Аменадиилу, что это далеко не он). Неважно, падший он или нет, не имело значения, был ли он дьяволом, ведь Люцифер так и не получил заслуженного наказания за убийство брата. Даже его чёртовы крылья отказывались покидать его точно так же, как уродства Михаила цеплялись к нему самому. Аменадиил, который в конечном итоге принимает решение остаться на Земле, даже считает, что Отец создал Хлою специально для Люцифера, как своего рода награду или подарок за преображение в лучшую сторону. Это была самая нелепая вещь, которую Михаил когда-либо слышал, особенно если бы это оказалось правдой. Благословение? За что? За разрушение их жизней только для того, чтобы пару лет поиграть в полицейского вместе со смертными? Даже крылья Михаила стоили больше этого. Он сам стоил намного больше. Поэтому, когда ангел узнает, что Люцифер возвращается в ад, чтобы приручить демонов, которые восстали против его воли (Как говорят люди: наверное, сработала карма), он решает, что, возможно, пришло время для его собственного небольшого восстания. Только посмотрите на это, в нем все-таки есть искра! Михаил так устал от простого наблюдения, а единственное, к чему его может привести игра по правилам, - к погибели. Точно так же, как Люцифер полюбил истину, Михаил влюбился в силу обмана, в возможность выдавать желаемое за действительное. Разве так не должно быть? Разве он не вправе играть с тенями, которыми управляет? Разве сам он не тень? Может быть он наконец сможет понять своего брата, хотя в этом Михаил сильно сомневался. В основном он полагал, что ему будет чертовски весело. Придумать ложь, чтобы оправдать свои чёрные крылья, было легко. Оказалось, что его живущие на Земле братья почему-то считают, что внешность ангела - проявление его чувств. Что за бред? Почему Михаил чувствовал бы, что заслуживает выглядеть так, как выглядит? В конце концов, он не сделал ничего плохого. Если бы он не столкнул тогда Люцифера, то упал бы вместе с ним. У него просто не было выбора. Михаил ни за что не послал бы все к черту (буквально) ради свободы, отвернувшись от семьи, и он уж точно никогда не вынуждал Люцифера калечить его. Дьявол сам во всем виноват. Люцифер! Люцифер! Люцифер! Всегда и везде все внимание на нем. Раз так, то он сам станет Люцифером. Пусть ему будет дан лишь день, час или даже мгновение, но он наконец узнает, каково это - сиять так же ярко.