Крылатая Свобода

— Я ненавижу эту штуку! — психует Врени, в очередной раз улетая в дальние дали в попытке схватить этот чертов звенящий колокольчик, висящий у Леви на поясе. — Я когда-нибудь этот бубенчик сломаю нафиг! — Сначала доберись до него, — невозмутимо отвечает Аккерман, смотря на девушку сверху вниз. Опять на нем ни пылинки — даже рубашка не помята, в то время как Гретхен уже собой протерла все полы. Доберется она до этого колокольчика нескоро. Дни тренировок все идут, а ее успехи не меняются. После душевного разговора на лавочке Леви невозмутимо начал с девушкой ближний бой, опять демонстрируя свои нечеловеческие способности. Он слишком хорош буквально во всем — отличная реакция, быстрые движения, невероятные навыки. Врени уже все его достоинства оценила за все это время. И осознала свою никчемность перед ним. Причем очень давно. Делая очередную попытку напасть на Аккермана, она уворачивается от его меткого удара и резко поворачивается, пытаясь быстро схватить этот гремящий колокольчик, что игриво прыгал на нитке у его пояса. Но Леви опять быстрее — совсем не растерялся и зарядил локтем почти в солнечное сплетение, выбивая весь воздух из легких. Сдавленно зашипев, Гретхен отскакивает назад, мимолетно прижимая руку к месту удара, а потом продолжила атаку, пытаясь сделать подсечку по голени, чтобы вывести противника из равновесия. Из равновесия она вывела кого угодно, в том числе и себя, но только не Аккермана. И в следующее мгновение уже полетела вниз, на этот раз очень неудачно приложившись поврежденной рукой о пол. Тыльной стороной правой ладони, прямо пострадавшими костяшками о холодную поверхность со всего размаху. Раздался гулкий стук костяшек по полу, а затем и приглушенный выкрик со стороны девушки. — В чем дело? — слегка наклонил голову набок Леви, смотря на то, как Гретхен лежит на спине, прижимая к груди правую перебинтованную руку, при этом кривясь из-за резкой пронизывающей боли. Все-таки, размашистый удар рукой по полу пришелся именно на пострадавшие костяшки, которые она прошлым днем содрала в кровь, ударив кулаком по стене. — Ничего, — отозвалась Врени, открывая глаза и пытаясь выровнить дыхание, а потом потрясла пострадавшей конечностью в воздухе, шипя сквозь зубы. — Просто минутная заминка, не обращайте внимания! А он вдруг нахмурился и в следующую секунду опустился рядом с ней на колено, хватая цепкими пальцами тонкое запястье. Его колючий взгляд уцепился за красное пятно, которое начало расползаться по светлому бинту в районе костяшек. Врени закусила губу. Все-таки, ранки открылись, и кровь себя ждать из-за этого повреждения не заставила. Увечья еще не зажили со вчерашнего дня, поэтому ей удалось так быстро вызвать кровотечение вновь. — Здесь есть аптечка, — говорит Леви, пробегаясь глазами по алому пятну на ее руке, а потом кивает в сторону скамеек. — Иди сядь. А потом, девушке на удивление, он ухватил ее за другую руку и потянул вверх, помогая встать. «Заботливый какой», — зацокали тараканы, пока Врени подошла к лавочкам и уселась на одну из них. Леви же, пошарившись в шкафу с инвентарем, выудил оттуда кожаную сумку и вскоре присел рядом с девушкой. Он молча стянул бинт с ее руки, открыв поврежденную кожу для своего пристального рассматривания. — Ты стерла себе костяшки в кровь, — сказал он, поднимая острый взгляд на Гретхен. — Била в стену? — Вы так в этом разбираетесь, — буркнула Врени, даже не дернувшись, когда на рану полилась перекись, на которой почти сразу начала показываться белая пена. — Только вот зачем ты это сделала? Хотела отвлечься? — А вы догадливый. Вспоминая прошлый день и свои слезы, Гретхен поежилась. А ведь теперь ее жизнь станет еще сложнее. — Не переживай об этом слишком сильно, — говорил Аккерман, понимая, что ее беспокоит. — Мы все заинтересованы в твоей защите. — Но человек, чувствующий себя в безопасности, наиболее уязвим. Поэтому быть уязвимой мне не светит. — Правильно мыслишь. Леви вновь забинтовал ее руку чистым бинтом, но в последний момент почему-то легонько сжал ее кисть в своей ладони. Ее ладошка такая маленькая... тонкая, аккуратная... Но вся в шрамах. И со знакомым двойным шрамом от сквозного ранения, к которому капитан мягко прикоснулся большим пальцем на тыльной стороне ее ладони. Врени же все это время смотрела на их руки. Между прочим, это красиво смотрелось — тонкая девичья ладошка в сильной и надежной мужской руке. «Да прям красота несусветная, — заулюлюкали тараканы, трогательно вздохнув и согнув усы в форме сердечка. — Он всего-то твою руку взял, а ты уже поплыла. Даешь, мать!» И правда, чего это она? Это смотрелось бы красиво, если бы не ее шрамы на всю ладонь. Но, надо признать, ей нравилось происходящее. Ощущать свою руку в надежной широкой ладони — приятно, особенно чувствовать тепло чужой кожи. А еще ее приятно удивило то, насколько аккуратно и трепетно сейчас капитан с ней обращался. Это на него не слишком похоже, такая забота о ком-то, но ей это очень понравилось. Впрочем, внезапный прилив заботы закончился так же неожиданно, как и начался, поэтому капитан тут же встал, поправляя свой воротник рубашки. — На сегодня можешь быть свободна, — говорит он, а Гретхен удивляется. — Уже? Обычно, мы позже заканчиваем... — Сегодня можешь быть свободна, — опять повторил Аккерман, разделяя слова и не поворачиваясь к девушке. Ей оставалось только плечами пожать. — Завтра будь готова к тренировке на открытом воздухе. — Э? — не поняла Врени. — То есть? — То есть ты будешь тренироваться ориентироваться по карте, — на этот раз Леви поворачивается к ней, пробегаясь по ней глазами. — И на этот раз без УПМ. С этими словами он кивнул на выход, показывая, что разговор окончен, и девушке ничего не оставалось делать как повиноваться ему и выйти из помещения. Завтра ей вновь придется шастать по лесу. Только вот без привода. «Проблематично, — почесали свои головы тараканы. — А как от волков отбиваться?» Оставив этот вопрос Аккерману, Врени по собственной воле пошла на уборку к Элитному отряду, даже не зная, что после ее тренировки капитан надолго пропал из Штаба в неизвестном направлении. Этим же днем, ближе к вечеру, в замок вернулась Ханджи с Моблитом. И понеслась душа по кочкам. — Сейчас мы будем колдовать над твоей прической, — говорит Зое и с силой усаживает девушку на стул. — Что-то мне страшно, — призналась рыжая, смотря в зеркало и видя свое отражение. Возможно, она свои рыжие волосы видит в последний раз. — А не красить не получится?.. — Не ссы, все под контролем, — уверила ее ученая, а потом начала командовать Моблитом по типу «то подай, то принеси». — Мы долго думали, как это можно сделать. Тебе ведь свои волосы жалко? — Жалко. — Значит, мы их и портить не будем. Тебе до какой длины их жалко портить? — Хотя бы по плечи... Ниже уже без разницы. — Отлично. План у ученой был не таким простым, как казался сначала. Конечно, чтобы избавиться от рыжего цвета, можно было бы просто напялить парик и радоваться жизни, но нет, на самом деле все не так. Парик может всегда от любого резкого движения головы слететь, накрениться или создать подобные проблемы, что в жизни активного солдата считается большим минусом — движений человек делает много, а всегда существует вероятность того, что останется он без парика. Помнится, Жан рассказывал, что ему целых два раза приходилось играть роль Эрена и таскать на голове парик каштановых волос. Но дело в том, что носил эту штуку он недолго и активных действий не совершал. А вот Врени носить этот парик придется постоянно и даже с ним тренироваться, поэтому этот вариант отпадает. Остается только красить волосы. Но Ханджи, зная, что Врени любит свой рыжий цвет, придумала способ с подковыркой, зато более менее надежный. — Готова? — спрашивает майор, смотря в зеркало на девушку. — Нет. — Поздно, — непринужденно говорит женщина, начиная весь мучительный процесс. У Врени вырывается тяжелый вздох. *  *  *  *  * Мало того, что им пришлось вымывать весь склад с оружием, так их еще и отправили помогать на стройку. Причем только парней, поэтому Саша с ехидной рожей по-быстрому умотала в закат, прихватив с собой и кислую Микасу, которая уже хотела вырваться помогать на строительных работах. А вот парни из комнаты «258» были вынуждены чапать на улицу, где в итоге прокорячились несколько часов на стройке. — Я как будто на пару десятков лет постарел, — ворчит Конни, разминая затекшую шею, когда у них выдался короткий перерыв. — Вот-вот кости сыпаться начнут... В этот момент раздался громкий красноречивый хруст, и Спрингер изогнул бровь, смотря на Эрена. Йегер и был причиной этого хруста, потому что решил сделать разминку и потянуться. — Ой, — только и сказал шатен, пожав плечами. — А вот у тебя они уже начали сыпаться! — показал Конни на него пальцем, а потом огляделся. — А где фляги? Пить хочу — умираю. — У нас вся вода закончилась, — вздыхает Армин, переворачивая вниз открытым горлышком флягу,  демонстрируя то, что она пустая. — Подтверждаю, — говорит Жан, подбрасывая в руке свою уже пустую емкость. — Значит, пойду и наберу еще, — не унывал Спрингер, а потом был вынужден тащить все пустые фляжки в замок, чтобы наполнить их водой. Эти штуковины едва не падали из рук, вынуждая парня постоянно ворчать себе под нос. Проклиная своих одногруппников, которые ощутили себя ленивыми задницами и сбагрили на бедного Конни все заботы о жажде, разведчик тащился в сторону входа с заднего двора, где обычно проходят построения. Увлеченный своими собственными проблемами, он даже не посмотрел на девушку, которая вышла из замка и шла в его сторону. Она не привлекла его внимания — обычная черноволосая девушка в шапке, среднего роста, одетая в типичную форму разведчика. Поэтому парень спокойно собирался пройти мимо и зайти в здание, пока дверь еще была открыта. — И снова привет! — радостно вдруг заявляет девица, активно размахивая своей ладонью, а Конни подпрыгнул от испуга. Все фляги из его рук с грохотом попадали на землю, гремя о дворовую плитку как набор пустых консервных банок. «Это еще что?» — подумал он, с ужасом смотря сначала на расспывашиеся под ногами пустые емкости для воды, а потом ошалело переводя взгляд на эту черноволосую девушку. Она почему-то улыбалась, словно это не из-за нее сейчас случился весь этот неожиданный шухер с выпавшими на землю флягами. Держала руки за спиной, как будто у нее там топор, и смотрела с каким-то странным ожиданием, что аж неловко стало. — Капец, да вас прям не узнать... — ради шутки немного истерически хмыкнул Конни, опасливо оглядывая эту странную незнакомку. Он так долго ждал, когда к нему начнут подкатывать девушки, а тут, блин, оказалась какая-то странная... Девичьи голубые глаза словно огнем загорелись, а веснушчатое открытое лицо еще больше оживилось. — Что, так изменилась? — спросила она, и создавалось впечатление, что сейчас она от нетерпения будет на месте подпрыгивать. — Я не об этом... — растерянно почесал Конни затылок, а потом выдал: — Вы, блин, кто? Прошло, наверное, секунд пять тупых гляделок, и тут аккуратные девичьи губы в недовольстве скривились, темные брови свелись к переносице, а голубые глаза помрачнели. — Ты издеваешься? — спрашивает девушка, складывая руки на груди, напоминая собой недовольную кошку. Ее смольные иссиня-черные волосы длиной чуть выше плеч, выглядывающие из-под симпатичной шапки-беретика,  заколыхались из-за легкого ветерка. Конни еще больше удивился. Впервые встретил какую-то странную девку, а она еще и на него бочку катит! Чем она, блин, недовольна? Вообще, откуда здесь черноволосая девушка в шапке, которую он в прямом смысле впервые видит? — Ты что, вообще не узнаешь меня? — опять спрашивает недовольная брюнетка, буквально пронзая парня своим колючим взглядом искрящихся голубых глаз. — Неа, — просто отвечает Конни, разводя руками, и только потом заметил светлый шрам на ее переносице. Нахмурился, припоминая, почему эта черта внешности показалась ему такой знакомой. Да и глаза... Да глаза ведь он такие каждый день видит! — Стопэ! — вдруг замахал руками Спрингер, а потом кругом обошел девушку, рассматривая ее с ног до головы. Остановился прямо перед ее лицом и вперился взглядом в ее узнаваемые глаза, а потом глянул на шрам на переносице. — Меня терзают смутные сомнения... — он оглянулся, смотря, не идет ли кто, а потом наклонился ближе к разведчице. — Врени, ты, что ли? — Наконец дошло! — заорала брюнетка ему прямо на ухо, продолжая недовольно стрелять глазами. Был бы у нее кошачий хвост — мотался бы из стороны в сторону, как у взбешенной кошки. — И года не прошло! Я что, такая неузнаваемая, что ли?! Всего-то цвет волос поменяла и шапку напялила, а ее уже узнавать совсем перестали! — Да ты всегда в маске ходила, я уже и забыл, какая ты без нее! — в ответ гаркнул Конни, а потом заинтересованно покосился на ее волосы. — А с причесоном что? Подстриглась и покрасилась, что ли? — Типа того, — отмахнулась девушка, не имея желания сейчас объяснять все сложные тонкости. — Жан на стройке? Получив от парня кивок в ответ, она тут же унеслась в сторону нового корпуса, где стройка и велась, оставив Спрингера одного с рассыпавшимися по земле флягами. На самом деле, изменений в ней было чуть больше, чем просто покраситься. Это оказалось довольно сложно воплотить в жизнь, но упорство Ханджи сделало свое дело — кажется, Зое сможет даже невозможное сделать возможным, если основательно возьмется за это дело. При этом Ханджи не только покрасила ей волосы, но и сохранила ее прежний рыжий цвет. Врени не понимала, как такое возможно, но майор умеет поражать своими нестандартными идеями. Гретхен вышла из-за поворота тогда, когда парни сто четвертого кадетского выпуска уже с нетерпением ждали Спрингера и долгожданную воду. Но вместо Конни они увидели какую-то черноволосую девицу в шапке, которая уверенной походкой шла к ним. — Это еще кто? — спросил Эрен, заинтересованно наклонив голову набок и поднимая одну бровь. — Не знаю... — немного растерянно отозвался Армин, внимательно осматривая идущую разведчицу с ног до головы. — Я ее что-то не помню... — Я тоже, — согласился с ним Йегер, а вот Жан молчал. Он-то сразу же понял, кто к ним идет. Его ведь никогда не удастся запутать простой сменой прически. Он выучил повадки Гретхен почти как свои собственные, сразу же узнал ее только по одной лишь походке. Каждый человек умеет ходить по-разному, и его умение невозможно повторить. Тем временем девушка остановилась в нескольких шагах от них, как-то по-лисьи растянув свои губы в улыбке и чуть прищурив голубые глаза. Прячет руки за спиной, и Жан понимает, почему. У нее не только правая рука перевязана из-за вчерашнего повреждения, но и на ладонях узнаваемые шрамы. — Привет, — произнесла брюнетка в шапке, пока Армин и Эрен напрягали свои мозги и пытались вспомнить, кто это. Кирштайн же просто едва слышно хмыкнул, сложил руки на груди и дернул бровью, наблюдая за этим цирком. У Белки исчезли привычные длинные рыжие волосы, вместо них теперь черные, всего лишь даже до плеч не достают. Причем настолько насыщенно черные, что создается впечатление, что так и было. На солнце они едва заметно переливались каким-то медно-каштановым оттенком, видимо, из-за прежнего рыжего цвета. Челка на ее лбу тоже пропала, наверное, девушка зачесала ее под шапку. Это что, получается, она себе не только покрасила волосы, но и обстригла? Длина шевелюры напоминает ту, с которой она шастала два года назад, когда только-только пришла в Разведотряд. Бедная Белка. — Э-э... Привет, — пытался понять весь прикол Эрен, но не понял, поэтому обессиленно переводил взгляд с девушки на Армина и Жана, ищу у них поддержки. Арлерт промолчал, внимательно прожигая разведчицу взглядом, а вот Кирштайн, воспользовавшись своей вежливостью, просто одним своим видом красноречиво Йегера послал. — А что так неуверенно? — издевалась над шатеном Гретхен, пока Жан пытался спрятать довольную улыбку, больше похожую на победный оскал. Он-то очень любит, когда петуха Эрена выставляют идиотом. А тут так удачно получилось, что фишки перевоплощения в брюнетку не понял только Йегер. — Ты что, не помнишь меня? Это заявление полутитана очень удивило, причем настолько, что в первые секунды его глаза стали больше раза в три от неожиданности. Армин же уже давно просек фишку и молчал, прекрасно зная, что эта черноволосая девушка, чье настоящее имя Врени Гретхен, сейчас просто над парнем смеется. — А откуда я тебя должен помнить? — задал вопрос Эрен, пытаясь вспомнить, с кем имел дело на протяжении всей этой недели. И из короткостриженных брюнеток в его памяти была только Микаса, но стоящая перед ним девушка явно не она. Жан не выдержал и мстительно красноречиво хмыкнул, теперь показывая всему свету свою улыбку злорадства. — Надо же, как легко тебя обдурить, — язвительно сказал он, а потом подошел к девушке вплотную и приобнял за хрупкие плечи. — Какая из тебя надежда человечества, если ты рыжую Вр... Руби не можешь отличить от Руби-брюнетки! Спустя несколько секунд Йегера все же осенило. — Так это Руби! — воскликнул он, а потом подскочил к ней и оглядел опять. — Без маски и с другими волосами вообще не узнать. На самом деле, он был прав. Ее действительно было не узнать, особенно учитывая тот факт, что почти никто не видел ее лицо, которое она усердно всегда скрывала под черной маской. А если ко всему этому прибавить и новую прическу, то вообще выйдет другой человек. — Тебя неплохо замаскировали, — сказал Армин, опять оценивая внешность разведчицы. — Теперь можно не беспокоиться о том, что тебя кто-то узнает. Без сомнений, Элитный отряд уже был проинформирован о том, что на рыжих людей объявили охоту. Услышав о вчерашнем происшествии, Эрен вообще взбесился, потому что в воспоминаниях до сих пор были живы времена революции, когда все охотились за ним, прибегая к самым поганым методам. Он терпеть не может, когда из-за этого погибают невинные люди, поэтому вчера вышел из себя, узнав, что Военная Полиция убивает людей, спихивая вину на Гретхен. — Да хоть бы, — устало вздохнула Врени, притронувшись рукой к своим новым волосам. — Главное, чтобы это продолжалось не слишком долго... А то она свихнется. Потом все-таки пришел Конни, который принес всем воды. Но он и выдал им, взмахнув руками: — Капитан Леви опять где-то почти весь день пропадал, я его только что встретил! — А где он? — тут же оживилась Врени, потому что ей нужно было, так сказать, «похвастаться» своим новым обличием. — В конюшне, Августа своего на место возвращает, — ответил ей Спрингер, и девушка, дружески пихнув Жана под бок, ускакала восвояси в сторону конюшен. Все лошади были в своих денниках, людей в здании не было, и одна только открытая дверца знакомого денника оповещала девушку о том, что капитан вернулся. Она слышала шорох в той стороне, но не слышала его голоса, поэтому тихо пошла по широкому проходу между отсеками. Рядом с открытым денником был и отсек Кондрола, который приветливо зафыркал, словно здороваясь с хозяйкой, и Врени погладила его рукой по морде через металлические прутья дверцы. А потом неслышно и незаметно заглянула в открытый денник. Капитан Леви стоял к ней спиной, не видя того, что происходит позади, и вычищал спину спокойно стоящего рядом Августа щеткой. Так размеренно и неспеша проводил инструментом по короткой черной шерсти, в то же время словно на автомате поглаживая свободной рукой шею мерина. Гретхен невольно такой картиной залюбовалась. Порой она замечала, как Леви обращается со своей лошадью, каким он бывает с Августом ласковым и добрым, и это завораживало. Ведь она знала, каким он может быть вредным и требовательным с людьми, а тут он словно трансформируется в обычного человека, простого заботливого хозяина. Она знает, что капитан любит животных. И все-таки, он хороший человек. Со своими тараканами в голове, которых сложно понять, но хороший. — И долго ты там стоять будешь, Гретхен? — вдруг застал ее врасплох Аккерман, даже не поворачиваясь в ее сторону. — А как вы узнали? — спросила она, слегка нахмурившись. Она ведь пыталась максимально бесшумно подойти. — Если животное довольно, оно всегда радуется своему хозяину, — отвечает капитан, продолжая стоять к ней спиной. — Тебя Кондрол сдал. Точно, рыжий конь ведь зафыркал, когда увидел ее. — Тебе чего? — решил перейти к делу Леви, а девушка прошла в денник, останавливаясь неподалеку. — Да я тут хотела... Это... — она замямлила, не зная, как правильно это сказать, и Аккерман наконец повернулся к ней, тут же замирая. Вначале он даже не понял, точно ли Гретхен стоит перед ним. Привычные рыжие волосы теперь стали черными, почти как перья Такера, челка исчезла со лба под серой шапкой-беретом, открывая темные брови, а на лице отсутствует привычная тканевая черная маска. Вроде бы, он должен радоваться тому, что теперь девушку вряд ли узнают. Она реально была почти неузнаваемая — с вешнушчатым лицом, с шапкой на голове и черными короткими волосами. Она теперь не рыжая и не представляет для других никакой опасности. Но почему тогда ему вдруг стало как-то тоскливо? Сердце вдруг как-то странно ёкнуло и заныло, как только он осознал, что перед ним не рыжая девушка, а брюнетка. Словно прямо перед его носом исчез солнечный лучик, который до этого то и дело скакал рядом с ним, блистая огненной прической. Она теперь не рыжая. Теперь в ее образе исчезла та самая солнечная теплая черта, которая грела душу даже в тяжелое время. Теперь ее волосы мрачного похоронно-черного цвета, такого же сумрачного, как и вся эта никчемная жизнь. Эту бедную девушку заставили распрощаться со своим солнцем, нацепив на себя образ какой-то черной вдовы. Как будто на солнечный лучик набросили темную похоронную накидку. И почему-то Леви почувствовал, как вдоль позвоночника бегут мурашки от осознания того, как вдруг внутри расползлись жгучие злость и ненависть, направленные на тех людей, которые обрекли ее на все это. Такие проклятые люди не должны существовать. Врени увидела, как в серых глазах вместо обычного безразличия вдруг растекается едва заметная тоска вперемешку с какой-то лютой злобой. Он злится? На что злится? За что и почему? — С вами все в порядке?.. — неуверенно спросила она, от нервов сглатывая ком в горле. — Вы... злитесь на меня? Леви проморгался. Вот идиот, еще и напугал ее, умудрившись погрязнуть в своих мыслях. Знала бы она, что он не может на нее злиться. Не может уже столько же дней, сколько продолжаются их тренировки. Что-то внутри него, словно неродивого пса, оттягивает его за короткий поводок, не давая в чем-то обвинять эту девушку. Умудрилась же она ворваться опять в его жизнь под предлогом личного ученика. — Не злюсь, тебе кажется, — отозвался он, глазами бегая по ее черным волосам, поверх которых была надета шапка. А потом, уже гораздо тише, все-таки сказал: — Вернее, не на тебя... Он злится. Нет, он в холодной и тихой, морозной и жгучей ярости, которая пылает не подобно пожару, а подобно расползающемуся изнутри по всему телу холодящему инею. Словно колючая холодная корка покрывает его душу, царапает легкие своими ледяными шипами, морозит глотку, из-за чего больно глотать. Этот иней морозной пленкой покрывает и глаза, делая их ледянящими, похожими на покрытое морозной коркой стекло. Весь этот холод направлен не на Гретхен, а на тех, кто заставил ее страдать. На тех, кто отобрал у нее не только спокойствие, но даже любимый образ. Они обобрали ее до нитки — не осталось ничего, чем бы она дорожила, но они добрались даже до ее волос. Заставили спрятать огненный рыжий под черной накидкой. Если он доберется до них, то заставит страдать в сто раз больше. — Ты не только покрасилась, но и подстриглась? — как-то сухо и скупо спросил капитан, испепеляющим взглядом прожигая ее черные волосы. Ведь под черной краской сейчас, словно взаперти, томился солнечный рыжий. А еще, посмотрев девушке в лицо, он понял, что лишилась она рыжего цвета не только на голове. Ее рыжие брови теперь тоже потемнели, стали под стать черным волосам. Видимо, их покрасили углем. И даже ресницы — даже они перестали были рыжими, потому что при детальном рассмотрении Леви заметил черную тушь, которая покрыла их у самых корней. И только их кончики остались отдаленно рыжими, словно ресницы просто выгорели на солнце. «Что с тобой сделали?» — с какой-то щемящей жалостью подумал Аккерман, представляя, как было ей трудно избавляться от своего родного привычного цвета. — Не подстриглась, — тем временем ответила Врени, а Леви не понял. Он ведь прекрасно видит, что волосы теперь ей даже до плеч не достают, хотя раньше были чуть ли не ниже пояса. И где она «не подстриглась», когда ей пришлось обкорнать свою шевелюру сантиметров на сорок? Гретхен увидела непонимание на лице начальника, поэтому с едва заметной улыбкой стащила шапку-берет с головы. Черные волосы высвободились, и Леви увидел, что ее прическа черная не везде. Вернее, в темный цвет покрашен только низ всей шевелюры, в то время как верхняя часть, убранная в аккуратную корзинку, оставалась привычной огненно-рыжей. Он увидел появившуюся границу двух совершенно разных цветов: наверху — рыжий, внизу — черный. — Ханджи креативна на хитрости, — поясняет Врени, а потом провела рукой по собранным наверху рыжим волосам. — Волосы покрашены не полностью, черной стала только нижняя часть. Я просто заплетаю себе такую косичку, которая собирает на голове все рыжие волосы, но чтобы в то же время черные свисали так, чтобы казалось, будто они настоящие. И надеваю шапку. С этими словами она вновь надела шапку-берет, скрыв от всего мира собранные на голове в корзинку рыжие волосы, и капитан узрел эту хитрость воочию. Действительно, очень хитрый способ. Длина волос на самом деле осталась такой же — до пояса, но черным цветом покрашена только нижняя их часть. В итоге Гретхен очень сложно заплетает себе прическу на голове таким способом, чтобы рыжие волосы были убраны, а черные оставались свисать к плечам, и надевает шапку, пряча рыжую часть под ней. И в итоге получается, что из-под шапки выглядывают черные волосы, и смотрится это так, словно она от рождения была брюнеткой. — Хитро, — оценил Аккерман, поняв фишку и хмыкнув. — А потом, если уже скрываться будет не нужно, можно просто отстричь черную нижнюю часть, и я опять буду чисто рыжей, — говорит Врени, улыбаясь. Только вот улыбка вовсе не радостная. Ведь они оба понимают, что это самое время может еще очень долго не наступать. У Леви опять возникло желание ее обнять и просто пожалеть. Она выглядит так растерянно, как отбившаяся от пастуха овечка. Бедная девушка — такая хрупкая, а пытается выглядеть сильной. Он знает, что она сильная. Но даже самый сильный человек — на самом деле существо хрупкое. Она нуждается в поддержке, нуждается в уверении, что все будет в порядке и она в безопасности. Ей просто необходимы хотя бы на жалкое короткое мгновение надежные объятия, в которых она хотя бы ненадолго почувствует себя защищенной. Он видит, как она устала метаться, словно птица в клетке. Она пытается никого не беспокоить и не напрягать, но Аккерман знает, что на самом деле она отчаянно ищет поддержки, хочет, чтобы ее кто-нибудь пожалел. Он хочет ее жалеть. Хочет дать ей защиту. И метается подбитой птицей вместе с ней, не зная, что делать. В последний раз такое проявление сочувствия у него было еще во времена Изабель, но потом, на протяжении долгого времени, многих лет, он не чувствовал этого. У него пропала необходимость заботиться о каком-то определенном человеке из личных побуждений. Но теперь все опять начало меняться. Как только Гретхен появилась здесь на правах его личного ученика, он начал понимать, что меняется. В нем возрастает потребность в  защите другого человека. Определенного человека, не целого отряда, а одного человека. И пусть она сейчас брюнетка, но он-то знает, что она рыжая. Солнечная и теплая, яркая, как солнечный зайчик. А ведь солнечные зайчики, если их накрыть черной тканью, не пропадают, а прыгают поверх этой преграды. Врени — тоже солнечный зайчик. И если поменялся цвет ее волос, ее эта преграда не остановит. И все-таки Леви не сдержался и, протянув руку, прикоснулся пальцами к черной пряди волос. И он знает, что под этой черной краской сейчас искрится ее цвет, ярко-рыжий. Солнечный и приятный. — Не вздумай краситься полностью, — говорит он, посмотрев Врени в глаза. — Это еще почему? — чисто ради принципа и бараньей упёртости нагло поинтересовалась она, хмыкнув. — Что хочу — то и делаю, волосы-то мои. А Аккерман не стал спорить, лишь задержался взглядом на ее глазах, а потом слишком тихо просто сказал: — Мне нравится рыжий, — и отвернулся обратно к своему Августу. Но Гретхен-то видела, что он не сдержался. Уголки его губ ненадолго приподнялись в едва заметной улыбке. Продолжение следует... Bebe Rexha — Last Hurrah