Терракотовая кукла, или Лабиринты прошлого

— И что же получается? — спросила Гермиона то ли себя, то ли терракотовую фигурку, напротив которой сидела, погрузившись в тревожные мысли, уже довольно долго. — Что мне небезразличен Малфой? Статуэтка, как и следовало ожидать, ничего не отвечала, и Гермиону это вполне устраивало. С Джинни они не упомянули имя Малфоя больше ни разу за весь вечер, но в мыслях Гермионы он теперь обосновался прочно. Ей было просто необходимо проговорить вслух все, что она думает, что чувствует, но посторонние уши этого слышать не должны. Даже если речь о лучшей подруге. Слишком странным было это открытие: ее влечет к Малфою. Поэтому лишь теперь, когда подруга пожелала спокойной ночи и удалилась, Гермиона наконец смогла заняться самоанализом. — Мне нравится Драко Малфой, — проговорила она медленно, выделяя каждое слово. — Слышишь, как странно звучит эта фраза? — теперь Гермиона определенно обращалась к статуэтке. — Меня привлекает Драко Малфой. Тоже странно, да? А самое странное то, что это правда. Я не понимаю, как такое могло со мной произойти! На последней фразе в голосе Гермионы проскользнули панические нотки, и она умолкла. На несколько безумно долгих минут в комнате повисла тишина — от волнения мысли в голове совсем спутались. — Он ведь ничем не заслужил. Самовлюбленный, наглый, заносчивый. — Гермиона опять ненадолго задумалась, прежде чем дополнить перечень. — Пустой, бездушный, грубый. Чем из этого он мог меня зацепить? Чем?! Гермиона вопросительно глядела на статуэтку, словно та могла дать ответ на заданный вопрос или хотя бы натолкнуть на правильную мысль. — Я ведь всегда ненавидела его, — призналась она. — Не знаю, когда все изменилось. И почему? Хотя мне кажется, что я и сейчас его ненавижу. Правда ненавижу. Так сильно, что хотела бы никогда в жизни больше не слышать его имени. Забыть, что он существует. Это ведь ненависть? Но вместе с тем, я так упорно посещала место, где сталкивалась с ним вновь и вновь. И я ждала каждого его появления, Джинни права. У меня дыхание перехватывало, когда он переступал порог, когда его взгляд останавливался на мне. Какая же это ненависть?.. Гермиона грустно улыбнулась и глубоко вздохнула. Взгляд скользнул по настенным часам, которые очень настойчиво намекали, что давно пора спать. Но разве сможет она уснуть? — А вот в том, что он приходил в «Метлу» ради меня, Джинни ошиблась. Я хотела бы поверить, честное слово. Очень. Но нет, я всегда была для него… никем. Пустым местом. С чего бы это вдруг изменилось? И Астория Гринграсс лучшее подтверждение тому, что думать о нем по меньшей мере глупо. Гермиона встала — все, что она хотела сказать, было сказано. Теперь самое время попытаться наконец немного поспать. «А если Астория появилась лишь потому, что ты не дала ему шанс?» — встрял в беседу внутренний голос. — Какой еще шанс? — буркнула Гермиона, направляясь в ванную. — Он никогда не просил его. Что это? Попытка ухватиться за хвост ускользающей надежды? Но… Какая надежда? Не было никогда никаких надежд! «Не каждый решится просить, если его ненавидят», — похоже, внутренний голос был настроен продолжать диалог. Сердце забилось быстрее и сладостно заныло. Так мучительно, но все же так приятно хоть на мгновение поверить, что она могла быть когда-то интересной Драко. Взрослым тоже хочется верить в сказки. Но разве может быть счастливой сказка, где вместо прекрасного принца Малфой? — Я не ненавижу, — устало отмахнулась Гермиона. «Ненавидела, сама говорила», — упорствовал невидимый собеседник в ее голове. — Да он первый начал враждовать, — возмущенно парировала Гермиона. — Он меня ненавидел еще больше, чем я его. «В своих чувствах не можешь разобраться, но так уверенно говоришь за него, — нахальства голосу было не занимать. — Удивительная самонадеянность!» — Да что ты себе… — Слово «позволяешь» застряло в горле, Гермиона вдруг поняла, что голос, с которым она спорит, не может принадлежать ее подсознанию: слишком самостоятельный. В душе похолодело. Может, она начинает сходить с ума? Может, фраза «сходить с ума от любви» — не просто фигура речи? В любом случае, Гермиона помнила: слышать бестелесные голоса — это плохо даже в магическом мире. — Кто ты? — едва слышно выдохнула она, втайне надеясь, что отвечать будет некому. «Таима. Меня зовут Таима. Не бойся, я не хочу тебе зла». Не бояться? Серьезно? Гермиона метнулась к журнальному столику и, схватив волшебную палочку, приготовилась обороняться от невидимой сущности. Она понимала, что вряд ли получится справиться таким образом с голосом, вещающим в ее собственной голове, но нужно было делать хоть что-то. — Откуда ты… Откуда вы взялись в моей голове? — выдавила Гермиона, пытаясь не поддаться панике. «Я хочу предложить тебе помощь», — последовал ответ. — Какую помощь? — недоуменно спросила Гермиона. — То есть с чего вы вообще решили, что она мне нужна? Ваше имя мне ничего не говорит, так что простите, но я очень прошу вас оставить меня в покое. Иначе… иначе мне придется обратиться в клинику Святого Мунго. Тихий короткий смешок. И, кажется, опять только в ее голове. «Ты не сумасшедшая, Гермиона. Я не плод твоего воображения. И не враг. Я дух, заключенный когда-то давно проклятием в статуэтку, которая попала к тебе. Если я смогу быть полезной тебе, я стану снова свободной. Поэтому, пожалуйста, позволь мне попытаться». Взгляд Гермионы упал на абсолютно неподвижную глиняную фигурку. Уничтожить заклинанием? Успеет? А если нет, что тогда? И правильно ли это будет? Ведь статуэтка не содержит в себе темной магии, разве не означает это, что и сущность не может быть темной? «Пока ты колеблешься, расскажу тебе историю. Много веков назад жил на свете могущественный волшебник. Он обладал невероятной магической силой, о чудесах, которые он творил, люди слагали легенды. Кто-то боялся его, кто-то боготворил. Но никто не сомневался, что его волшебная мощь почти безгранична. Со временем он и сам поверил в свою всесильность. И, когда трагически погибла его горячо любимая жена Тея, он даже не пытался принять свою потерю. Единственной целью его жизни стал поиск способа вернуться в прошлое, чтобы спасти любимую. Спустя годы стараний он сумел создать сложнейшее заклинание, призывающее Хранителя времени. Когда дух явился, волшебник попросил вернуть его в тот день, когда Тея погибла. Хранитель исполнил просьбу, маг был отправлен в злополучный день и отвратил несчастье, однако, когда он вернулся в свое время, его ждало горькое разочарование: настоящее осталось неизменным. Тея по-прежнему была мертва». — Как же так? — ошеломленно прошептала Гермиона, отчего-то она ни капли не сомневалась, что все рассказанное произошло на самом деле. — Какой смысл в возвращении в прошлое, если от этого ничего не изменится? «Он тоже спросил об этом. Но ответа ждать не стал — слишком велика была ярость, поглотившая его разум». — Хранитель времени — это ты, — догадалась Гермиона. — Волшебник проклял тебя и запер внутри статуэтки. И… «самое бесполезное в мире волшебство» — эту надпись на шкатулке тоже сделал он? «Конечно, — хмыкнула Таима. — Он сказал, что его чары развеются, лишь когда я своей магией сумею принести кому-то настоящую пользу. И он был уверен, что этого не случится никогда. Со временем я все больше склонялась к мысли, что он прав, но сейчас… Мне кажется, мое волшебство может помочь тебе». — Чем? — тихо спросила Гермиона, опустившись в кресло и устремив взгляд на статуэтку. Она больше не испытывала страха перед своей гостьей. Более того, Гермионе было по-настоящему жаль ее: должно быть, это ужасно — провести кто знает сколько веков внутри куска глины. «Я могу вернуть тебе три дня, — принялась вдохновенно объяснять невидимая собеседница. — Любые три дня из твоего прошлого. Почему бы тебе не потратить их на то, чтобы узнать по-настоящему Малфоя? Ты сможешь делать все, что пожелаешь, можешь говорить ему, что угодно — день закончится и перестанет быть реальностью для всех, кроме тебя. Никто кроме тебя не будет помнить, что он был. Понимаешь, о чем я?» Гермиона начинала понимать. Ей предлагают вернуться в собственное прошлое, чтобы встретиться там с Малфоем. А потом… А что потом? Спросить его о чувствах? Смешно, так Малфой и откроется ей, даже если и есть что-то в его сердце. Хотя еще вопрос, есть ли сердце у него вообще… Попытаться подружиться с ним? Да, конечно, «чудесная» идея. Чистота крови — это же все для Малфоя. Так было тогда, так есть сейчас, так будет всегда. И о чем она только думает? Что за фантазии? Нечего выяснять, Грейнджер и Малфою никогда не было и не может быть по пути. «Убедиться, что Малфой именно такой, как ты мне описывала — тоже будет полезно. — Таима будто чувствовала сомнения Гермионы, либо же читала мысли. — Поставить точку намного проще, если знаешь точно, что надеяться тебе не на что. Но что-то мне подсказывает, что твой разум видит намного меньше, чем твое сердце». — Что ты имеешь в виду? — спросила Гермиона. «Что ты будешь приятно удивлена. Так что, ты согласна?» Гермиона колебалась, и это было заметно. «Прости, тебе придется поторопиться с решением. Иначе моя магическая энергия иссякнет раньше, чем я успею отправить тебя в путешествие. Когда ты заперта внутри материального объекта даже простая телепатия дается нелегко…» — Я согласна, — выдохнула наконец Гермиона, понимая, что если откажется, то будет жалеть до конца своих дней. Камин и полка со статуэткой стали тут же медленно расплываться, а веки в одно мгновение потяжелели так, словно были вылиты из свинца. В ушах нарастал монотонный шум, спать хотелось все сильнее. Но ей нельзя терять сознание — она же не успела самого главного! — Я не выбрала день… — с трудом выговорила Гермиона — язык и губы отказывались повиноваться хозяйке. — Не волнуйся, твое сердце выбрало, — прошептала Таима где-то рядом, и это было последнее, что услышала Гермиона, прежде чем окружающий ее мир растворился.