The last time I kissed him

У меня отвисает челюсть, когда я возвращаюсь в нашу комнату с упакованной едой от хозяина и вижу Какаши с фиолетовым макияжем на веках и под глазами и в коричневом парике. Макияж идеально скрывает его вертикальный шрам, и я задыхаюсь, когда он смотрит на меня - на нем светло-серые линзы. Он смеется, когда видит мое выражение лица, и подходит ко мне. — Хорошая маскировка, — говорю я, дотрагиваясь руками до его парика. Он обнимает меня за талию, а затем быстро целует мои губы. — Готова идти? — Еще нет, — отвечаю я и целую его еще раз. Мне еще нужно надеть бордово-красный парик; Я завязываю волосы в низкий тугой пучок, а затем закрепляю парик на голове шпильками. Какаши протягивает мне рюкзак, как только я заканчиваю, и мы покидаем источники. — Если мы не сделаем еще один перерыв, мы доберемся до пограничного города с наступлением темноты, — говорит он мне в полдень, когда мы останавливаемся на обед, и я киваю. Закончив есть, я иду к ближайшей реке, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Расслабившись в течение трех дней в онсэне, я чувствую, что стала действительно ленивой, потому что я настолько ослабила бдительность, что поняла, что кто-то находится позади меня, когда он толкает кончик острого ножа мне в спину... — Повернись, медленно, — говорит он мне, и я подчиняюсь. Судя по внешности, он обыкновенный вор. — Не кричи, или я испорчу твое красивое личико, — говорит он с ухмылкой, обводя мою нижнюю губу кончиком ножа, а затем медленно поднимает его из уголка рта к левому глазу. Я сжимаю его запястье, прежде чем он даже осознает, что происходит, затем поворачиваю его так, чтобы его нож пронзил его собственное горло. Затем я пинаю его в грудь, отталкивая от себя, чтобы его кровь не забрызгала мою одежду. Я мою руки в реке, чтобы убедиться, что они безупречны, и когда я возвращаюсь к Какаши, я обнаруживаю еще трех воров без сознания на земле. — Все хорошо? — спрашивает он меня, и я киваю. — Есть другие, прячущиеся среди деревьев. Я стону, проводя рукой по лбу, и он хихикает. — Я обленилась на источниках, — признаю я, а затем завязываю волосы в низкий хвост. — Я предлагаю пари. Тот, кто побеждает меньше бандитов, должен выступить на фестивале перед всеми. Какаши скривился, затем покачал головой. — Не произойдет. Я пожимаю плечами и бросаю кунай в сторону большого дерева; мы слышим короткий крик боли, прежде чем мужчина падает с высокой ветки. — Один есть, — говорю я, ухмыляясь.

***

— Не могу поверить, что ты победил меня, — усмехаюсь я, кусая данго. Он хихикает, когда видит, как я дуюсь, затем обнимает меня за плечи. — С нетерпением жду твоего выступления. Что ты планируешь делать? — Исчезнуть из виду и заставить тебя искать меня в оставшиеся два дня нашего отпуска, —отвечаю я, показывая ему язык. — Ты выиграл только потому, что я не использовала Шаринган. — Не будь неудачницой, детка. Я ударила его локтем в бок, и он рассмеялся, поэтому я не смогла удержаться от улыбки. Уже поздняя ночь, когда мы наконец добираемся до города, но нам удается найти комнату в прилично выглядящей гостинице; фестиваль не так популярен, чтобы город переполнялся туристами, поэтому Какаши в первую очередь согласился на это. Даже с нашей маскировкой, возможно, кто-то сможет отследить передвижения Хокаге, если будет достаточно мотивирован.

***

— Смотри, такояки! Я хочу и это тоже! Какаши качает головой. — Это седьмой заход, как ты еще можешь есть? Я тяну его за рукав свободной рубашки, надувая губы. — Я сказала такояки! — Хорошо, хорошо, — вздыхает он, когда я тащу его к продуктовому ларьку. Он заказывает мне, пока я ищу более вкусную еду, и тут я слышу это. Это всего лишь инструментальная часть песни, но я уверена, что это та же самая, что я слышала на последнем фестивале, который я посетила. Я улыбаюсь и беру жареный шарик из осьминога, когда он приносит мне заполненную до краев бумажную коробку, затем беру его за руку, переплетая наши пальцы. — Готов к моему выступлению? — спрашиваю я его, затем указываю на троих мужчин, играющих на скрипке в нескольких футах от нас. Я не жду его ответа, кидаю золотой шарик в рот и подхожу к ним. После подтверждения песни и просьбы разрешить мне спеть - они с радостью соглашаются - я сажусь среди них, а затем, улыбаясь, подмигиваю Какаши. Он удивленно улыбается мне в ответ; Я позволила троим мужчинам поиграть на скрипке целую минуту, но когда я начала петь, его удивление превратилось в трепет. Подходят и другие люди, которых привлек мой голос. Когда я пою, я чувствую, что мои глаза наполняются слезами; последний раз, когда я слышала эту песню, был также последним разом когда я тусовалась с моим лучшим другом перед его смертью. Я смахиваю слезы и не позволяю своему голосу дрогнуть на протяжении всей песни, а когда она закончивается, я благодарю мужчин, и они кланяются передо мной, сияя от счастья. Люди, которые собрались вокруг нас, пока я пела, бросили кучу денег в их картонные коробки. — Я не знал, что ты умеешь петь, — говорит мне Какаши, когда я присоединяюсь к нему. — У тебя потрясающий голос, Саюри. — Еще комплименты, пожалуйста, — отвечаю я, и он, смеясь, обнимает меня за талию. — Я должна была тебе это выступление. — Мне понравилось. Хочешь еще что-нибудь съесть? Я киваю. — Давай найдем жареную лапшу. Я убеждаю его поесть со мной, хотя он не любитель жареной еды, а затем мы направляемся в гостиницу. Мы оба сидим на краю кровати, и я лениво смываю его макияж после того, как он снял контактные линзы, когда он говорит: — Ты необычайно тихая — Я просто устала, — отвечаю я, зевая. — Мне также немного грустно, что этот отпуск почти закончился. — Я обещаю не позволять своим обязанностям удерживать меня от тебя, — говорит он, но я машу рукой. — Я побеспокою тебя в твоем офисе, когда не буду готовить своих учеников до смерти к экзамену на чунина, не волнуйся, — говорю я ему, смеясь. — Вот, — говорю я, собирая использованные ватные диски, наполненные пурпурной косметикой. — Душ? — Душ.