Flame to a moth

Всю неделю Аластор вёл себя странно. Например, он оставил Вэгги в покое. Конечно, он не был обязан постоянно находиться рядом с ней. Но создавалось ощущение, что он её специально избегает. Если Вэгги к нему обращалась, он ей отвечал, но уже без прежнего энтузиазма. Он никогда не начинал разговор сам, никуда её не приглашал. Чёрт, порой он уходил из комнаты, если входила она. И она сама не знала, что ей по этому поводу думать или чувствовать. То есть, надоедливый говнарь наконец отстал, и больше ей не придётся о нём беспокоиться. Но... если честно, ей немного не хватало его внимания. У неё, кроме Чарли и Энджела, настоящих друзей, тех, кому она во всём может доверится, и не было почти. И, возможно, она была бы не прочь завести ещё одного. И всё же, почти сразу, как она признала его другом, он отдалился от неё. Видимо, её предположения оказались верны. Он просто её использовал. Наверняка уже рассказал Чарли о том, что они теперь друзья, и та ещё больше его полюбила. Вэгги не могла поверить, что поддалась на его уловки, что была так наивна. Он получил, что хотел, и теперь она для него — пустое место. Столь многие её бросили: девушки, парни, сутенёры, друзья, семья, даже Чарли. Твою мать, да какое ей вообще дело?! Аластор — преступник, зло, мразь, и пофиг ей, что он теперь игнорирует её! Вообще похер! Пусть сдохнет, ей всё равно! Тупой говнарь. Вэгги продолжила ругаться и проклинать Аластора про себя, проверяя список дел. Они продолжили репетиции, и в данный момент коллектив работал над началом второго акта. Или, как его любила называть Вэгги, "Акт, в котором происходит полный пиздец". Первый акт представлял зрителю Габриэллу, мятежного, но всё же доброго подростка с любящей семьёй и надёжными друзьями. С чего же начинается второй акт? Со смерти матери Габриэллы. Мать Габриэллы поздно ночью отчаянно ищет свою дочь, и её сбивает пьяный водитель. Вэгги, Николас и Дельфина уже обсуждали, какие спецэффекты использовать, и хоть не всё ещё было готово, сцена получится по-настоящему кровавой и печальной. После Габриэлла будет петь о том, как скучает она по матери, о том, какую вину она чувствует за свою безответственность, и задаётся вопросом о том, как ей теперь прокормить свою семью. Довольно мрачная сцена. Затем Габриэлла медленно впадает в безумие. Ей приходится устроиться на несколько работ сразу, чтобы прокормить себя и семью. Из-за этого она бросает школу, чтобы освободить время для работы. Всё становится ещё хуже, когда ей приходится прибегнуть к проституции, и в итоге она оказывается в бандитской среде. Тут в пьесе появляются главные антагонисты — Антонио и Джада. Энджел и Черри. Это была сцена в духе "крестного отца", где Антонио предлагает Габриэлле деньги, чтобы та передавала ему сведения об одном из его сутенеров. Другими словами, предлагал стать стукачкой. Джада давала сексуальные комментарии о Габриэлле, а также шутила над ситуацией. Из-за всего случившегося, осознавая, чем она стала, у Габриэллы практически случается сильный нервный срыв, но ей помогает Лоренцо. Они встречаются случайно. Он расспрашивает её о том, где она была и что делала, говорит о том, как он и близняшки переживают за неё. И Габриэлла не может сдержаться. Она рассказывает ему всё, кроме того, что она теперь связана с мафией. Лоренцо утешает её. Начинается его музыкальный номер. Он поёт о том, как чудесно они проводили время вместе раньше. Он уже собирается признаться Габриэлле в любви, но она его опережает. Как раз на этой сцене они и остановились. Аластор только начал петь, как Вэгги уже чуть не сломала свою ручку. Только она наконец перестала скучать по Чарли, как поведение Аластора снова заставило её ревновать. Чёрт, они выглядели счастливыми. А она где-то на заднем плане, да? Впрочем, всё как обычно. Конечно, всё его внимание было обращено на Чарли, кто ж её не хотел?! Она была идеальна, а кто такая Вэгги? Просто какой-то демон-мотылёк. Именно Чарли будет получать от него похвалы, именно для неё он будет готовить, именно к ней будет привязан, именно к ней- Чёрт, звучало так, будто она ревнует Аластора к Чарли, а не наоборот. Нужно отдохнуть. От всего этого стресса в голову лезут странные мысли. Аластор чувствовал себя так, будто его что-то пожирало изнутри. Только в поле зрения появлялся маленький мотылёк, как мысль о том, как сильно он её и любит, и что она никогда не полюбит его, выбивалась ему в голову, словно раскалённый гвоздь. Он хотел поговорить с ней, хотел, чтобы она ему улыбнулась, хотел взять её за руку... Хотел, но не мог. Просто невыносимо! Лучше уж прыгнуть головой вперёд в бассейн со святой водой, чем терпеть это хоть ещё одну секунду! Он надеялся, что если будет её избегать, чувства исчезнут, уйдут. И вот прошла неделя, в течение которой они лишь несколько раз перекинулись парой слов. И всё стало только хуже. Хотелось биться головой об стену. Как же раздражают эти дурацкие чувства! И всё же он из всех сил старался сфокусироваться на пьесе во время репетиции. Но к концу второго акта он начал немного нервничать. Внезапно открыв для себя, что он влюбился, он так и не дочитал пьесу. К счастью, он помнил слова песни Лоренцо, а там перехватывала Габриэлла. Но он понятия не имел, что идёт после песни. Аластор пытался смотреть на Чарли, когда она запела, но невольно его взгляд скользнул на Вэгги. Она смотрела прямо на них. И было очевидно, что она чем-то очень недовольна. Обычно она нравилась ему такой. Когда она злилась, то становилась ещё более милой. Но в этот раз ему была непонятна причина. Неужели она так сильно ревнует, что Чарли проводит с ним время, что даже не может это скрыть? Ярость постепенно сменила любопытство. Ну конечно, всегда думает о Чарли, Черри или Дельфине, но только не о нём, нет. Это просто нечестно! Неужели отсутствие женских груди и талии и тот факт, что он убивает людей, так много значат для неё и лишают его даже малюсенького шанса?! Она ведь так свободно привязывается к другим. Наверное, было довольно очевидно, что он уже не обращает внимания на то, что происходило на сцене. Но по какой-то причине Дельфина ничего не сказала, хоть ей наверняка хотелось бы отомстить за тот обед. К счастью или к несчастью, это как посмотреть, фраза Чарли выдернула его из его мыслей. "Я хочу быть с тобой... Лоренцо, я люблю тебя, очень люблю, всегда любила! Я сожалею только, что не призналась тебе раньше..." Так. Подождите- ЧТО??!! Стоп, стоп, стоп, блять!! Откуда эта строчка?! Чарли издевается над ним?! Это Дельфина её надоумила?! Может кто-нибудь крикнуть ей, чтобы она перестала нести чепуху?! Пожалуйста!! Но никто ничего не сказал. Все смотрели на него, видимо, ожидая, пока он скажет свою строчку. "Габриэлла... Я..." - он еле-еле выдавил из себя эти слова, и, судя по всему, это он и должен был сказать. Но вот к тому, что последовало за этим, он был совершенно не готов. "Ох, заткнись и поцелуй меня уже!" - сказав это, Чарли схватила его за пиджак и попыталась затянуть в поцелуй. И Аластор, будучи спокойным, мудрым и расчётливым оверлордом- Крепко схватил её за плечи, развернул и со всей силы кинул в стену, как чёртов мячик. "ЧАРЛИ!!" - воскликнула Вэгги и со всех ног побежала к пострадавшей. Она стала осматривать Чарли на предмет серьёзных травм. Всё вроде было в порядке, она не потеряла сознание, но ей очевидно было очень больно. Аластор стоял неподалёку. В грудь как будто воткнули сразу сотню ножей. Переборщил ли он? Возможно. Но не это его беспокоило в данный момент. Если Вэгги так сильно волнуется за Чарли, то принцесса заслуживает всю ту боль. Подоспели другие демоны, и Вэгги отдала Чарли на попечительство Николасу. Она медленно встала и развернулась лицом к лицу к Аластору. Если бы взглядом можно было испепелить, олень бы превратился в горстку пыли. "Какого ХУЯ, Аластор?!" "Не надо меня обвинять." - практически прошипел он, а улыбка еле держалась на его лице - "Это она пыталась меня поцеловать!" "Это. Часть. СЦЕНАРИЯ!! Безмозглый ты кусок радиостанции! Ты до сих пор не прочитал пьесу?!" "Ну простите меня, я был занят! И вообще, почему ты решила, что я подойду на роль любовного интереса?! Ты же сказала мне, что они просто друзья!" - он сжал кулаки. "Что с тобой не так?! Это же было очевидно с самого начала! И, может, если бы ты обращал внимание на намёки и дочитал вовремя, такого дерьма не произошло бы!" Аластор лишь фыркнул и быстро пошёл к выходу из зала. И, к несчастью для них обоих, мотылёк последовала за ним, злясь не меньше его. "Почему ты так себя ведёшь?!" - спросила девушка, как только они вылетели из здания - "Ты же сам всё это время ухаживал за Чарли!" "Прости, что?!" - его шея чуть не сломалась, когда Аластор, так быстро, как позволяло ему его собственное тело, развернулся и в недоумении уставился на девушку. Она подумала, что он влюбился в Чарли?! В ёбанную Чарли?! Как будто он и эта придурковатая блондинка могут быть чем-то большим, чем просто друзьями! Вэгги издевается над ним?! Он же сам ей сказал, что не сторонник отношений! Как минимум, ему нужно время, чтобы действительно кого-то полюбить! И всё же она предположила, что он полюбил... Чарли?! "Ты глупая или просто всех сравниваешь с собой?!" - он громко крикнул, из-за чего Вэгги даже немного отошла назад, ведь он никогда с ней так не разговаривал - "Ты та ещё блудница, знаешь ли! Все знают, что ТЫ любишь Чарли и ухаживаешь за ней! Прости Сатана, да ты ухаживаешь за каждой женщиной, за которой только можешь! Скажи, неужели тебе так нравится быть шлюхой?!" Он говорил это не серьёзно, и даже думать о таком не смел. Просто он был так зол, что слова сами слетали с языка. "Я никого не люблю! Ни Чарли, ни Хаска с Ниффти! Никого! И никогда не полюблю! Ты проявила самое вопиющее неуважение, поставив меня на роль любовника! Я с самого начала сказал, что не люблю романтику! Тем не менее, видимо, тебе было важнее показать мне, как сильно ты меня ненавидишь, чем слушать, маленькая ты-" Прежде чем он мог продолжить, Вэгги дала ему сильную затрещину, от чего он даже пошатнулся. Аластор чуть не начал обретать свою истинную демоническую форму, но понял, что девушка плачет, и вся злость тут же улетучилась. "Ты тупой, тупой олень." - она даже не кричала, а говорила тихо, и звучала как будто... сломленно - "Ты ничего не знаешь, да?" - она уже начинала рыдать - "Если не хочешь участвовать в моей пьесе, то и не надо. Я никогда и не хотела, чтобы ты в ней участвовал! И никогда не хотела, чтобы ты становился моим другом!" Аластор медленно протянул руку: "Вэгги..." "Не трогай меня!" - она отмахнула его руку - "Не могу поверить, что я думала, что в тебе ещё есть что-то хорошее! Долбанный говнолорд!" - выкрикнула она, прежде чем побежала прочь. Аластор так и стоял, неспособный что-либо сказать. Только сейчас до него стало доходить, что он ей наговорил. Вот чёрт. В этот раз он конкретно облажался. Вэгги не пошла в отель. Она забежала в какой-то бар, в туалет, где села в пустой кабинке и начала рыдать. Мысленно она проклинала Аластора, не понимая, почему ей так больно. Подобного можно было ожидать от него. Видимо, она никогда не усвоит урок. "Скажи, неужели тебе так нравится быть шлюхой?!" Эти же слова она говорила ей, абсолютно те же самые. Она помнила эти яркие красные глаза, эту золотую маску, скрывающую пол-лица, помнила, как её острые когти впивались ей в кожу. Теперь ей хотелось уже взвыть от отчаяния. Чёрт тебя побери, Аластор. Как можно было снова клюнуть на это? "Завтра взойдет солнце ... готов поставить свой последний доллар, что завтра взойдёт солнце..." - пела она, пытаясь успокоиться, но на этот раз это не сработало - "Взойдёт солнце ..." - сказала она, снова срываясь на плач. Чёрт тебя побери, Аластор.