***
— Леди Тано, вы же в курсе, что великолепны? — Почти безучастно произнес Мол, но быстро соскользнул ладонью, что была заключена в рукопожатии, на запястье тогруты, и порывисто дернул на себя, в ту же секунду проводя носом по шее женщины, втягивая носом запах кожи и заставляя её покрытья тысячей мурашек. — Определенно. — Хватит дурачится, Мол, — она оттолкнула его и скрестила руки на груди в защитном жесте. — Может начнёшь уже помогать? — С чем же? — Наигранно поднял брови вверх Мол. — Убить Разрушителя до того, как он станет таковым? — Забрак метнул свой жгучий взгляд в сторону Энакина, заставив подростка ощутить напряжение и подобраться, готовясь к бою в любую секунду. — Прости, красавица, но даже для меня это слишком, а для тебя, смею надеяться, и подавно. Или вы, три недоделанных джедая, на Сидиуса практически с голыми руками кидаться, как камикадзе, надумали? — Как всегда, у тебя опасные речи и острый язык, — бесхитростно заметил Эзра, в свою очередь так же сложил руки на груди. — Но нельзя не отметить: в словах этих есть смысл. — Звучишь так, будто мы хорошо знакомы, — забрак закатил на мгновение глаза, а затем пристально уставился своими золотыми радужками на Бриджера, надеясь смутить, но на юношу это давно уже не действовало. — Ну, есть такое, — Эзра погладил свой шрам на скуле и нервно отвернулся. Забрак подошел ближе к Асоке, посмотрел прямо в глаза. — Что-то нет солидарности в вашей команде, — заметил он, продолжая пожирать тогруту взглядом. — А ты случайно не сочинял поэму про Оби-Вана? * — Энакин был не в своей тарелке, обделенный вниманием и не вовлечённый в разговор, он терзался от своей вроде как ненужности. — Ну-ну, — забрак потрепал подростка по голове и ловко увернулся от его кулака, а затем фыркнул. — Делать мне больше нечего, как оды Кеноби сочинять. Ладно, — затем Мол быстро переключился с игривой болтовни на серьёзный тон. — Вижу, вы забрали жеребёнка… Надеетесь уберечь его от тлетворного влияния Сидиуса? — Какого ещё Сидиуса? — взъелся в одну секунду Энакин, его всё сильнее подмывало обломать этому забраку рога. — Палпатина, как он себя в миру называет. Ты вообще ничего не заподозрил даже когда он намекнул тебе слазить в ситхонет? Энакин открыл рот, затем закрыл его, чтобы не портить ситуацию неуместными замечаниями, что завертелись на кончике его языка, благоразумно решив обдумать всё молча. — А до этого нас выкинуло на Корусант довоенного времени, ты там был — преследовал дроида, мужчину и девушку с жёлтым световым мечом… — Идиоты, — неожиданно спокойно и без пафоса ответил Мол. — У меня тогда в руках был инфокристалл с информацией, способной предотвратить войну и возвышение Сидиуса. Такую возможность всё изменить упустили… Доступно? — Более чем, — кивнула тогрута. — Оказывается, ты можешь отключать режим мудака. — Не обольщайся, сладкая. Отправьте меня туда — с более молодой версией самого себя я справлюсь. Может ещё не всё упущено… — Только вместе со мной, — отрезала Асока. — Не хочешь расставаться? — сладко улыбнулся Мол и прищурил глаза, как довольный кот — эффект оказался бы намного лучше, не будь его зубы чёрными, как непроглядная мглистая ночь. — Не обольщайся, — в тон Молу ответила Асока. — Совет Джедаев тебя слушать не станет, скорее порежут на кусочки при попытке войти в Храм, а Междумирьем управлять способен только Эзра, так что без него тебе не вернуться обратно. Или ты намеревался провалить миссию и отвадить самого себя от встречи с Оби-Ваном, дабы не лишаться ног и более важных органов? — Эгоистка, — повел рукой забрак и опять закатил глаза. — Я, вообще-то, благодарен Кеноби за то принудительное четвертование. Та травма сделала меня таким, каким я являюсь сейчас — лучшей версией самого себя. Так что я действительно благодарен ему, жаль, что его нет здесь с вами. — Всё таки ту поэму написал ты, — тихо себе под нос недовольно пробурчал Энакин.***
Уложив скудные пожитки в маленький чемодан — который всё равно остался наполовину пустым — Джакс повернулся к двери. Он уже почти жалел о минутах, потраченных на ностальгические раздумья. Время дорого. Если он собирается выбраться из этой дыры до того, как… Он застыл, уставившись на дверную ручку. Черные невидимые нити быстро опутывали её, тянулись за дверь, по коридору, вниз в холл, и обвивались вокруг… Джакс попятился от двери, лихорадочно соображая. Он был крепко и надежно заперт в ловушке — собственной квартирке размером три на два метра без окон. Внешняя стена из прочного феррокрита была десять сантиметров в толщину — не прожечь вовремя даже световым мечом. Если верить нитям Силы, пронизавшим пространство вокруг, по его душу пришли пятеро штурмовиков, если не больше. Всего через несколько минут они будут здесь, а он будет мертв. Откуда они только взялись? Не успел вопрос созреть, как Джакс уже знал ответ. Рокко, не теряя времени, обратил в деньги информацию, принесенную его прихвостнями. Вне сомнений, он связался с местным военным гарнизоном и сообщил, что Джакс Паван — джедай. Джакс помотал головой, поражаясь продажности режима, готового принять на веру слова отпетого преступника, лишь бы захватить беглого джедая. Не о том сейчас следует думать, когда у порога пятеро штурмовиков. «Пусть войдут.» Голос, произнесший эти слова, был чист и спокоен. Его собственный внутренний голос, но оттого не менее отчётливый. Будто кто–то стоял позади, нашептывая в ухо. Джакс чуть не обернулся посмотреть, нет ли кого за спиной на самом деле. «Пусть войдут. Пусть убьют тебя. Почему нет? Чем такая жалкая жизнь лучше смерти? Твой Орден, твои товарищи, твое предназначение — ничего уже не вернуть. Ничего не изменить. Так почему бы не уйти за ними следом? Впусти их. Позволь убить себя. Это будет быстро. И даже не больно». Джакс свирепо замотал головой. — Нет! — прорычал он, словно искуситель стоял прямо перед ним. Он не знал, откуда взялся этот неожиданно и пугающе реальный соблазн, но не собирался ему поддаваться. «Нет эмоций, есть покой.» Первая строчка Кодекса. Джакс повторил ее шепотом. Как бы страшно ему ни было, он не поддастся отчаянию. Он оглянулся на дверь… И не поверил глазам. Паутина Силы, связывающая его со всем на свете — и с дверью тоже, — исчезла. Всего на мгновение его связь с Силой, казалось, померкла. Потом все вернулось на свои места, он почувствовал знакомое тепло, обволакивающее его и проходящее сквозь него. Пустота ушла, все произошло так быстро, что он не был уверен, случилось ли это с ним вообще. Джакс дотянулся до потайного кармана пальто и вынул меч. Он сжал рукоять, и луч чистой голубой энергии вырвался на свет. Джедай принял боевую стойку — ноги широко расставлены и согнуты, ладони крепко сжимают рукоять. «Да, — подумал он. — Пусть войдут. Сегодня здесь будут трупы». На памяти Джакса эту мысль высказывалась не раз. Слова могли немного различаться в зависимости от того, кто их произносил, но смысл был один и тот же: «Нет джедаев — нет и меня». Он знал, что это так. Он не знал иной жизни, кроме как в Храме, и был там счастлив. Его забрали в Орден, когда он едва научился ходить, и Джакс не помнил ни отца, ни матери, но не чувствовал нехватки родительской любви. Орден заменил ему семью, даже больше того. Просторные залы, высокие покои; часы медитации, гимнастики, фехтования… Все это была его жизнь, и она была прекрасна. Но она закончилась, ушла навсегда и никогда не возвратится — по крайней мере, на его веку. Его учитель и большинство членов Совета — если не все — убиты. Храм пуст и разграблен. А он, Джакс, остался один. Один посреди триллионов живых существ. Всякий час грозил гибелью. И чем дальше, тем сильнее его мучил вопрос: в какой момент лучше всего со всем покончить? Прекратить борьбу, сдаться и слиться с Силой? С давних времен рыцари Ордена веровали, что джедай, умирая, утрачивает свою сущность и уходит в Силу. Да, для отдельного существа, личности это означает смерть, но в то же время и трансформацию, превращение, преображение. Сущность переходит на более высокий уровень, где объединяется с бесчисленным множеством других, образуя единую структуру, которая не скована пространством и временем и которая творит, питает и поддерживает самое себя. Джакс никогда не понимал до конца, какая от этого польза. Пусть кто–то и был способен путем медитации и строгого следования Кодексу джедаев совершить такой переход на смертном одре, — но чем это восхождение к единству будет отличаться от простого выключения сознания? Да, он стал бы частью великого целого, но не осознавал бы этого. Он не мог уразуметь, чем такое глубинное изменение лучше простого исчезновения, растворения в вечной тьме. Он был готов принять это на веру, но постичь полностью так и не смог. И действительно ли стоило так сильно стремиться к вечной жизни? Вечность длится долго. А Сила — вечна ли она? Некоторые ученые полагали, что в далеком–далеком будущем полностью восторжествует энтропия. Черные дыры поглотят все тепло и свет, а потом и себя самих, и Вселенная превратится в бесконечно холодное, мёртвое, стерильное пространство, где не будет ни звезд, ни цветов, ни детского смеха. Сможет ли Сила пережить такой исход? Будет ли она существовать, когда исчезнет само время? Все эти метафизические головоломки занимали Джакса чаще, чем ему хотелось бы в последнее время. Он помнил тот голос — вкрадчивый, настойчивый, который убеждал его просто дать солдатам выстрелить, пробуравить его заряженными частицами, убить его. Он почти послушался этого голоса. Почему же он не внял ему до конца? Неужели нынешняя жизнь так его манила, столько обещала ему; неужели можно было еще на что–то надеяться? Даже если удалось бы покинуть Корускант и зажить новой жизнью на какой–нибудь захолустной планете — стоила бы игра свеч? Была бы это полноценная жизнь или только её подобие? Джакс боялся, что последнее, — по крайней мере, пока живы император Палпатин и Дарт Вейдер. Сила преодолевала пространство и время. Как и в случае двух элементарных частиц, непостижимым образом «сцепленных», несмотря на астрономические расстояния между ними, кто–нибудь, достаточно искушенный и могущественный в Силе, мог определить местонахождение себе подобного, даже если их разделяли бы тысячи парсеков. А если так, бежать не имело смысла. С одинаковым успехом можно как остаться здесь, на жемчужине Ядра, так и тихо страдать на самой отдаленной планете в стылых далях Дикого Космоса. Джакс нахмурился. Он знал, что по умолчанию приговорен к смерти — просто за то, что джедай. Но с чего бы Дарту Вейдеру проявлять к нему особый интерес? У всех джедаев, разумеется, были враги. Такова была специфика их работы. Но не так долго он был рыцарем–джедаем, чтобы успеть нажить врагов — во всяком случае, он не помнил ни одного. А будучи падаваном, он выполнял не слишком важные задания и не мог вызвать такую неприязнь — тем более на столь высоком уровне. Джакс дышал глубоко и медленно — как учил его мастер Пиелл. С каждым выдохом он чуть шире раскрывал свое сознание, расправляя ниточки энергии, которые связывали его с Силой. Каждый джедай, говорил ему наставник, по-разному воспринимает свою связь с Силой, и многие сравнивают её с явлениями из внешнего мира. К примеру, сам мастер Пиелл всегда говорил, что для него эта связь подобна воде. А Джакс чувствовал и «видел» Силу в облике звенящих нитей или струн, которые тянулись сквозь время и пространство, связывая все воедино. Когда он ощущал чью-то ауру, ему виделся обволакивающий того кокон из переплетений света и тьмы. Когда чувствовал что-то на расстоянии — Сила в тот же миг тонкими усиками тянулась от него к цели. Если силы нужны были его телу — например, для бега или прыжков — нити обвивали его и несли; они же притягивали к нему предметы невидимым арканом. И вот теперь по его воле эти струны растянулись во все стороны, ощупывая и обыскивая пространство, пока наконец не обнаружили то, что ему было необходимо найти. И в ту же секунду, как открылась дверь, нити Силы обвили его и понесли. Наверное, штурмовики, увидели лишь мелькнувшую мимо них тень или же вообще ничего, но бывшему джедаю это было уже не важно. Джакс очнулся от транса, в который его погрузила Сила пока несла его тело прочь от квартиры, стоящим на движущемся тротуаре, везшим его и других пешеходов через мост; улица пролегала пятью этажами ниже. Он подошел ближе к краю тротуара: анизотропная дорожка замедлила свой бег, и он смог сойти на открытое пространство моста. Пока он держался в тени, сводя обращение к Силе к наблюдению за её потоками, и то нечасто. Пока он был отрешен и давал Силе вести себя или, самое большее, немного подталкивать, он чувствовал, что в целом опасность обнаружения ему не грозит. Даже если Вейдеру нужен именно он, вряд ли его розыск числился за номером первым в списке дел темного повелителя. Перед ним наверняка стояли более масштабные цели. Быть орудием Императора значило работать без выходных. Галактика велика: столько планет надо было еще завоевать и удержать, столько рас поработить или истребить… На этом фоне рядовой джедай вроде Джакса Павана не мог представлять большого интереса. Или мог? Джакс облизал пересохшие губы и огляделся. На высоте около десяти метров у него над головой, более–менее соблюдая порядок движения, проносились флиттеры и скиммеры. Гул репульсорных двигателей сливался с неумолчным гомоном толпы, образуя равномерный шумовой фон. Поток пешеходов представлял собой, как обычно, пестрое зрелище: дуросы, тойдарианцы, мон–каламари, тви’леки и, конечно, люди. Все они шагали по своим делам, все куда–то спешили, толкались, а в их глазах — у кого они были — читалось отчаяние. Низожители. К добру или к худу, он был одним из них. До Джакса донесся пряный запах жареного мяса, которое готовил на гриле уличный торговец, и он вдруг понял, что страшно голоден. Он купил ломоть мяса на палочке. На этой высоте над поверхностью оно вполне могло принадлежать нетопырке, как утверждал торговец, а не бронекрысе или чему–то еще менее привлекательному. По вкусу ничего понять было нельзя — так остро мясо было приправлено. Но это не имело значения. Джакс принялся за еду, пережевывая жесткое мясо с хрящами, пока не заболели челюсти. Почему же он не последовал совету мастера Пиелла и не поменял имя? Хватило же ему предусмотрительности, чтобы нанять хакера и стереть все записи о себе из баз данных. Почему же он не довел дело до логического завершения? Главной причиной было то, что это не остановило бы Дарта Вейдера — тот узнал бы джедая, как бы последний ни назвался. Но если в отношении Вейдера это было верно, то штурмовиков перемена имени могла бы сбить с толку. Впрочем, Джакс не видел в этом смысла. По всему Корусканту можно было насчитать миллионы людей, носивших то же имя; чтобы проверить их всех, понадобились бы десятилетия. А этого конкретного Джакса Павана с джедаями теперь едва ли что–то связывало — не больше, чем любого другого. Однако, какими бы логичными ни казались все эти доводы, в конечном счете все они были бессмысленны. На деле проблема сводилась к одному простому факту. Император и Вейдер отняли у Джакса все: друзей, дом, прежнюю жизнь. Ему даже пришлось ограничить использование Силы. Осталось только имя, и он не желал расставаться ещё и с ним. Джакс вернулся на движущийся тротуар, и тот понес его дальше в безликой толпе. Он попытался стряхнуть уныние и выкинуть из головы мысли о безвыходности своего положения — и о самоубийстве. По крайней мере, у него появилась цель. Сила вела его в одно определённое место… Может там найдётся нечто важное или кто-то, кому понадобится помощь бывшего джедая? Джакс расправил плечи, чувствуя себя обновленным. Пусть и на короткое время, но жизнь снова наполнилась смыслом, он снова обрел своё предназначение. Он выполнит свою последнюю задачу как рыцарь–джедай или погибнет. И какой исход привлекает его больше, Джакс не мог сказать. «Нет джедаев — нет и меня». Как обычно, не он нашел её — Сила сама воззвала к нему. Это было довольно безлюдное место у ряда огромных влагоуловителей, которые осушали городской воздух. Джакс стоял у основания одного из них и слушал низкий, на пороге слышимости, гул генераторов. Когда он был маленьким, другой ученик рассказал ему, что влагоуловители работают так интенсивно и эффективно, что, если свалять дурака и залезть поближе к лопастям, то назад дороги не будет — вся вода из организма почти мгновенно уйдет через поры и останется только обезвоженный труп. Теперь Джакс был взрослым и знал, что это неправда, но детский страх по–прежнему жил в нем, и он побаивался стоять так близко. Джакс взглянул наверх. Клочок неба над головой был зловеще–багровым. На западе взошел полумесяц Центакса–1. Все пространство загромождали, теснясь друг к другу, невероятно высокие дома, башни, небоскребы и облакорезы. О горемыках, переехавших на поверхность, обычно говорили: даже если им удастся избежать здешних опасностей, они вполне могут сойти с ума от клаустрофобии — особенно если они родом с планеты с открытыми пространствами. Теснота угнетала даже на верхних уровнях, но здесь, внизу, казалось, что эти циклопические сооружения готовы в любой момент обрушиться и похоронить тебя под мегатоннами обломков. Но Джакса это не волновало, впервые за многие годы предназначение нашло его, не ответить на призыв Силы он просто не смог бы и поэтому спокойно последовал в самые глубины Алого Коридора, туда, куда она манила его.***
Дарт Мол сдерживал связь с темной стороной, делая свое присутствие в ней как можно менее заметным. Учитель прав: ничего хорошего из того, что он сейчас даст себя обнаружить, не выйдет. Ученик ситха поймал такси. Его гравицикл уничтожен, а тот, который он забрал у патруля, сейчас использовать опасно. Требуется средство передвижения, которое доставит его к заброшенному зданию, где припаркован «разведчик». Когда такси поднялось в воздух, Мол дал водителю указания, куда ехать, а сам стал проверять, нет ли за ним слежки. Сейчас это абсолютно не нужно. Конечно, все, кто его видел, теперь мертвы или находятся далеко внизу, но повелитель приказал быть осторожным, а значит, так и будет. Через окно в пространстве и времени Мол, Асока, Эзра и Энакин смотрели, как фигура во всём чёрном выбирается из такси и направляется к заброшенному зданию. Через несколько минут ситх показался на крыше. Еще две секунды — он подошел к краю и… исчез. — Вот так вот сразу и упустили, — недовольно и почти презрительно прокомментировал Энакин. Эзра просто пялился в пустоту, напрочь отказываясь верить своим глазам. — В корабле высококачественное скрывающее устройство. Основанное на кристаллах, — успокаивающе отозвался их более взрослая версия Мола. — Имеет смысл, наверное, — кивнул Эзра. — Пойдёмте, именно там его проще всего облапошить, — Мол протянул руки своим вынужденным союзникам. Дарт Мол опустился в кресло пилота. Положив руку на сенсорную панель, он оживил все системы корабля. Полусферическая рубка наполнилась гудением, послышался писк систем. «Разведчик» задрожал, готовясь к взлету. Быстрое сканирование окрестностей не выявило ничего, что могло бы помешать. Он удовлетворенно склонил голову. Миссия практически окончена. Она затянулась и привела его в такие тёмные закоулки Корусканта, о существовании которых он и не подозревал. Но сейчас почти все уже сделано. Каждый, с кем разговаривал Хас Мончар, каждая потенциальная брешь для утечки информации ликвидированы. План Дарта Сидиуса о блокаде, ведущей к разрушению Республики, можно без опасений претворять в жизнь. Дарт Мол вынул голокрон из отделения на поясе. Предмет мирно лежал у него на ладони. Такой маленький, а в нем таится столько мощи. Ситх вернул кристалл на место и активировал репульсоры вертикального подъема. Он внимательно осмотрел мониторы. Крыша заброшенного здания ушла вниз. Навигационный компьютер принялся чертить векторы скорости и направления, составляя план полета. Голова нестерпимо чесалась, даже гудела от тупой боли, будто его секунду назад коснулась какая-то тень, исчезнувшая столь же стремительно, как и появилась. Странно и подозрительно. Но прибыв в точку рандеву, он отдаст голокрон учителю, и тогда дело будет наконец-то закончено. Это радовало и заставляло забыть о глупых волнениях. Через несколько минут корабль преодолел зону облаков, горизонт планеты стал изгибаться вниз. Осталось совсем немного; орбитальное пространство вокруг Корусканта перегружено так же, как и магистрали города. На орбите уже нужно отключить скрывающее поле, иначе будет тяжело избежать столкновения со спутниками, космическими станциями и шаттлами, снующими вокруг планеты. Мол снял корабль с автопилота и включил ионный двигатель. Автопилот, несомненно, доставит его к месту назначения, но лучше контролировать ситуацию самому. Запустив «Разведчик» по низкой орбите, так что корабль едва не касался разреженных газов верхних слоев атмосферы, Дарт Мол вспомнил о своем сражении с падаваном. Она была во много раз смышленее и находчивее, чем он думал. Товарищ её тоже отличился. Они устроили ему довольно веселую охоту. Ситх мысленно отсалютовал в их честь. Он всегда восхищался смелостью, умением и сообразительностью, даже если эти качества принадлежали врагу. Они были обречены с самого начала, но они боролись со своей судьбой, а не слабовольно подчинились ей. Не то что трусливый неймодианец, от которого пошли все проблемы. Дарт Молу было интересно, что за новую миссию приготовил для него учитель. Наверняка она будет относиться к блокаде Набу. Будем надеяться, что на этот раз с джедаями повезет больше. Убийство падавана только раздразнило аппетит.***
Когда Оби-Ван Кеноби вернулся в Храм, он точно мог сказать, что происходит что-то неладное. Нет, не зловещие колебания Силы, пульсирующие вокруг него. Все попадавшиеся в коридорах падаваны и курьеры были крайне озабочены и сконцентрированы. Один из них, увидев его, остановился. — Падаван Кеноби, вам нужно немедленно Доложиться вашему учителю, — сообщил он и заспешил дальше, прежде чем Оби-Ван успел что-либо спросить. Дверь в комнату магистра Квай-Гон Джинна была распахнута. Джедаи крепили на пояс учителя верхолазное снаряжение и питательные капсулы. Тот явно обрадовался, увидев Оби-Вана в дверном проеме: — Отлично. Ты вернулся вовремя. — Что случилось, учитель? — Торговая Федерация объявила о блокаде Набу. Ты и я выбраны послами на флагман Торговой Федерации, чтобы все уладить. Оби-Ван застыл, переваривая информацию: — Республиканский сенат осудит такую акцию! — Подозреваю, что неймодианцы рассчитывают на уже не раз проявленную… слабую эффективность Сената в таких вопросах. В любом случае мы сейчас уходим. — Понимаю. Но я должен сказать вам — магистр Анун Бондара и его падаван Дарша Ассант мертвы. В этом нет никакого сомнения. Учитель Квай-Гон приостановил сборы и взглянул на Оби-Вана. Падаван увидел скорбь в глазах наставника. — И причины трагедии? — Я не до конца уверен, но я подозреваю вмешательство «Черного солнца». — Я хочу знать об этом все. И того же захочет Совет. Но скорость — все, что у нас есть. Ты отрапортуешь им по дороге. — Да, учитель. Оби-Ван поспешил за магистром, который затянув пояс вокруг талии, покинул комнату. Он сделает так, как скажет учитель. Очевидно, новый кризис затмил произошедшее в Алом коридоре. Шагая за Квай-Гон Джинном, Оби-Ван думал, узнает ли он когда-нибудь полностью то, что случилось с магистром Бондарой и Даршей. Она могла бы стать замечательным рыцарем-джедаем, и он жалел о её уходе.***
— Здесь мы с вами распрощаемся, — Асока крепко и надолго обняла Эзру и Энакина. — За свою бытность джедаем я знала только войну, а все мои друзья были клонами. Если мне позволят, то я останусь в Храме, чтобы насладиться мирной жизнью в Ордене. Глубоко вдохнув, сжимая голокрон и всё ещё ощущая на нём и в своей ладони тепло пальцев Мола, Асока собрала всё своё мужество и вошла внутрь. Залы были наполнены приглушенными голосами, болтовней и мягким, низким жужжанием, которое поселило в её душе безмятежность. Асокой овладело потрясающее чувство отрешенности. Все мирские потребности и тревоги оставались за стенами Храма. Открытие немного огорчило её — она должен был освободиться от всех волнений и эмоций, как раньше, находясь в этих стенах, но мощная энергетика священного места больше не умиротворяла и не успокаивала её. Асока закрыла глаза и двинулась вперед, интуитивно выбирая правильный путь, словно запечатлевшийся глубоко в душе. Или в памяти огненным клеймом. Лишь раз она приоткрыла глаза и увидела нескольких обитателей Храма, рассматривающих её со смесью любопытства и восхищения. В другое время Асока непременно испытала бы смущение, однако сейчас она просто улыбнулась им отстраненной и спокойной улыбкой и продолжила свой путь, и джедаи вернулись к своим обычным занятиям. Через некоторое время она остановилась и открыла глаза. Асока стояла на входе в круглое просторное помещение с куполообразным потолком, увенчанным высоким шпилем. Из широких панорамных окон, заменяющих стены, открывался вид на весь Корусант. Зал Совета, как же давно она была здесь в последний раз. Кажется, что это было в другой жизни… В одном из двенадцати низких кресел восседал крупный темнокожий мужчина-корун. Едва Асока вошла в зал, человек поднялся и направился ей навстречу. Тогрута сделал над собой усилие и смиренно поклонилась. — Кто ты? Как ты сюда попала? — требовательно спросил мужчина. — Только джедаи допускаются в зал Совета. — Извините меня, — вести такой формальный и смиренный диалог было для Асоки почти невыносимо, но она понимала, что должна контролировать каждое свое движение. — Я уйду немедленно, магистр Винду. Прошу только возьмите этот голокрон — здесь информация о блокаде Набу. — Торговая Федерация уже ввела её. Собравшись с мыслями, Асока произнесла: — Но вы ещё не знаете, что за всем этим стоит ситх. — Ситх? — Да, Дарт Сидиус и он скрывается за личиной сенатора Палпатина. Реальность снова навалилась на плечи неподъемным грузом. И Асоке было некуда оглядываться. — Мы немедленно соберём Совет, — сказал, как отрезал Винду, вызывая на губах Асоки лёгкую улыбку. — Ты тоже останься.***
Яркий свет слепил Лорну глаза. Чувствовал он себя… крайне хрупким. Казалось, если он двинется, то мгновенно превратится в миллион осколков. В ушах стоял странный звон, неприятный запах щекотал ноздри. Зрение отказывалось фокусироваться. Окружающее походило на сон. Идей, как его сюда занесло, не появлялось. Вдруг свет — судя по всему, солнечный — преградило чьё-то лицо. — Хорошо, что пришел в себя. Как себя чувствуешь? Лорн осторожно поводил челюстью и выяснил, что говорить может без особого труда: — Как резиновая игрушка, пожеванная наштахом. Он сел. В глазах все еще рябило. Боль упорно пыталась уложить его обратно. — А что случилось? Собеседник секунду молчал, потом спросил: — Хотел спросить о том же самом… Лорн огляделся. Последнее, что он помнил… Лорн развернулся и посмотрел в другую сторону — зрение возвращалось урывками, но очертания он уже разобрать мог. Метрах в пятидесяти стояло то самое здание, в котором их поймал ситх. Он помнил, как Дарша открыла дверь, помнил торчащего там красномордого — на этом все обрывалось. Так он и доложил собеседнику. Тот просто кивнул: — Небольшая потеря памяти. Неудивительно, если учесть карбонитовую заморозку, — он помог Лорну подняться на ноги. — Идти можешь? Лорн попробовал удержать равновесие, хоть мышцы его и ощущались как желе: — Думаю, да. — Отлично. Тут Лорна ударило, словно рядом разорвалась парализующая граната. — Дарша! Солнце, которое он так давно не видел, мгновенно померкло. Вокруг Лорна снова стоял мрак нижних уровней. Рука человека рядом схватила его за локоть, не дав упасть. Дарша, падаван джедаев, женщина, с которой он разделил последние сорок девять буйных часов, — та самая, которая за столь короткое время стала значить для него больше, чем все остальные, за исключением Джакса и И5, — она погибла. Нет. Этого не может быть. Он обманул смерть. Наверняка и ей повезло. Лорн в отчаянии посмотрел на темноволосого мужчину рядом. И понял, что тот знает, что творится у него в голове. И неведомым способом он осознал правду, от которой был отрезан, находясь в карбоните. Он выжил, потому что Дарша пожертвовала собой. Тянула время ценой собственной крови. Все встало на свои места. Её больше… нет. — Как это произошло? А что с ситхом? — Лорн стал заваливать мужчину рядом вопросами, задаваемые с самой мрачной интонацией, какую только слышал в своей жизни Джакс. Помимо жуткой головной боли и крайне медленно реанимиющегося зрения, никаких побочных эффектов. Бывали похмелья и похуже. Лорн вытянул руки и помахал ими из стороны в сторону, проверяя работоспособность мышц. — С мной должен быть дроид, не видел его? — Нет, прости. Мужчина выругался и стал ещё мрачнее, если это вообще можно было представить. — Прости мою невежливость — я привык с дроидами общаться. Как зовут тебя, мой неожиданный спаситель и как ты нашёл меня? — Поверишь или нет, но меня сюда сама Сила привела, — Джакс увидел крайнюю степень скептицизма, отразившуюся на лице собеседника, но продолжил говорить. — Джакс Паван, к вашим услуга… Лорн резко остановился и ухватил собеседника за плечи, даже слегка встряхнув его, взгляд тёмных глаз был пугающе серьёзным. — Скажу это в первый и последний раз в жизни, но, пожалуйста, покопайся в моих могзах. Джакс уже давно ощущал странные вибрации, исходящие от этого человека и с лёгкостью выполнил его просьбу. Чем дольше он смотрел воспоминания мужчины, тем сильнее распахивались от удивления его глаза. А Лорн ощутил лишь лёгкую щекотку в волосах на затылке, как если бы их взъерошила своим лёгким дыханием Дарша. — Отец… — Поражённо, но абсолютно счастливо выдохнул Джакс. А Лорн не нашёл нужных слов, может они придут к нему позже, а пока он сжимал своего взрослого сына в объятиях и молча говорил ему, как гордится тем, что мальчик всё же стал джедаем. Иногда Великая Сила оказывала влияние на самые повседневные и тривиальные события. Например, заставляла манипулятор дроида соскользнуть и вместо двух часов запрограммировать карбонитовую камеру на двадцать лет. Как говорили адепты Ордена Джедаев — неисповедимы пути Силы, и мало кто смог бы разобрать, что таким тернистым путём она одарила несчастного замороженного мужчину одним из величайших своих даров. А ещё иногда Сила позволяет своим адептам менять ход времени, а окажутся ли эти изменения положительными покажет лишь время. — Пойдём отец, ты как раз к празднику, — Джакс ухватил Лорна за руку и потянул в сторону ближайшего из лифтов, что вели на верхние уровни планеты-мегаполиса. — Сегодня же день Возрождения! Тот самый, когда наш великолепнейший Император Вейдер* уничтожил узурпатора! — Джакс был искренне счастлив, что и Лорну не пришло в голову засомневаться в искренности его слов. Но это только поначалу.***
Две дюжины юных джедаев в неброских рубахах и мягких сапогах стояли в две шеренги друг напротив друга, а их руки сжимали рукояти световых мечей. Сияющие клинки готовы были вот-вот скреститься. По команде учителя фехтования двенадцать учеников, стоящие в одной шеренге, синхронно отступили на три шага назад и приняли защитную стойку: ноги на ширине плеч, меч прикрывает корпус точно по центральной линии. Каждый клинок был сделан специально для его обладателя, подогнан по руке, так что ни один из них не был похож на другой, хотя некоторые общие черты у них и были: диатиевый элемент питания, кнопки активации, проекционные пластины и адеганские кристаллы, которые, собственно, и давали жизнь световому мечу, — большая редкость, между прочим. Мало какой материал в Галактике способен сопротивляться лазерному клинку. На полной мощности и в умелых руках он режет дюракрит и даже способен прожечь дюрастальные створки шлюза на космическом корабле, хотя для этого и потребуется время. По следующей команде учителя вторая шеренга встала в атакующую стойку: ноги чуть согнуты в коленях, чтобы понизить центр тяжести, корпус повернут на четверть оборота, двуручный хват, меч занесен так, будто нужно отбить крученый мяч. И по последней команде инструктора ученики второй шеренги азартно атаковали первую. Ученики из первой шеренги, отступая с балетной грацией, защищались, затем возвращались в стойку, позволяя соперникам выполнять атаки повторно. Когда они прошли половину ширины зала, учитель остановил выполнение упражнения, и ученики в парах поменялись ролями. Теперь атакующей стала та шеренга, что раньше защищалась. Сверкающие клинки скрещивались с легким гудением, их сияние смешивалось, учебный зал полнился всполохами света. Квай-Гон и Оби-Ван наблюдали за тренировкой с обзорной галереи, нависающей над фехтовальным залом. Сам зал был расположен в глубине пирамиды, у основания Храма джедаев. Ученики тренировались все утро, но лишь немногие из них выказывали признаки утомления. — Кажется, еще вчера я был таким же, — сказал Оби-Ван. — У меня с тех пор было немало таких «вчера», мой юный падаван, — ехидно усмехнулся Квай-Гон. Детство и отрочество обоих прошло в Храме, хотя для падавана этот период миновал совсем недавно — чего никак нельзя было сказать о его учителе. Способности к управлению Силой проявлялись уже в младенчестве, и большинство потенциальных джедаев жили в Храме уже с шестимесячного возраста. Некоторых привозили члены семьи, других разыскивали в отдаленных мирах опытные джедаи. Зачастую, чтобы проверить задатки кандидата, применялись определенные испытания. Но результаты их еще не определяли жизненного пути новичка: по решению наставников он или она, человек или представитель иной расы могли встать со световым мечом в руках на защиту мира и справедливости, а могли и отправиться в сельскохозяйственный корпус Ордена, чтобы помогать накормить голодных и обездоленных. — Сколько себя помню, на тренировках я всегда боялся, что мне не хватит силы воли, чтобы стать падаваном и уж тем более рыцарем, — добавил Оби-Ван. — Я всегда сражался яростнее, чем кто бы то ни было, чтобы скрыть неуверенность в своих силах. Квай-Гон возвышался над ним, скрестив руки на груди: — Если бы ты сражался хоть чуть-чуть усерднее, заниматься бы тебе сельским трудом до конца жизни. Свой путь ты нашел, когда прекратил столь ожесточенно стараться. — Я не мог сосредоточиться на текущем моменте. — И до сих пор не можешь. Шестнадцать лет назад Оби-Ван получил назначение в сельскохозяйственный корпус на Бендомире, и именно там судьба свела их с учителем, когда предыдущий падаван Квай-Гона поддался влиянию темной стороны Силы и покинул Орден джедаев. Но, несмотря на взаимопонимание, которое сложилось между ними, Оби-Ван порой сомневался, хватит ли у него таланта, чтобы когда-нибудь дорасти до рыцаря-джедая. — Как я могу быть уверен, что мое предназначение — не труд земледельца, учитель? Быть может, тогда, на Бендомире, я свернул на ложный путь? Квай-Гон наконец отвлекся от наблюдения за тренировкой и в упор посмотрел на своего воспитанника: — Путей много, Оби-Ван. Не многим из нас удается сердцем найти тот единственно верный, который предназначен нам Силой. Что говорят тебе чувства о твоих решениях? — Я ощущаю, что на верном пути, учитель. — Я тоже это чувствую, мой юный падаван. — Квай-Гон хлопнул Оби-Вана по плечу и вернулся к созерцанию тренировки внизу. — Хотя и земледелец, думаю, из тебя вышел бы неплохой. Теперь ученики, подобрав под себя ноги, в два ряда расселись на полу. В зале не раздавалось ни звука, кроме шагов учителя фехтования, который медленно шел между рядами, оценивая успехи каждого. Учителя звали Анун Бондара. Это был мускулистый тви’лек с тонкими головными хвостами, искуснейший мастер меча. Квай-Гон никогда не упускал возможности сразиться с ним. Поединок с Бондарой, даже самый короткий, был поучительнее дюжины боев с более слабыми соперниками. Учитель остановился напротив девушки со светлыми локонами волос по имени Дарша Ассант, своего падавана, и опустился перед ней на корточки, чтобы было удобнее разговаривать: — О чем ты думала, когда атаковала? — Учитель? — Что было в твоих мыслях? Какова была твоя цель? — Просто быть как можно лучше в поединке, учитель. — Ты хотела победить? — Не победить, учитель. Я хотела безупречно сражаться. Бондара поморщился: — Избавься от раздумий. Не жди победы. Не жди поражения. Не жди ничего. Оби-Ван покосился на Квай-Гона: — Где-то я это уже слышал… Квай-Гон шикнул на него, не отрывая глаз от Бондары, который уже двинулся дальше. — Световой меч, — говорил Бондара, — предназначен не для того, чтобы побеждать врагов или соперников. Его надлежит использовать, чтобы уничтожить собственную алчность, злобу и глупость. Тот, кто создал световой меч и идет с ним по жизни, должен жить так, чтобы самому быть оружием против всего недружественного миру и справедливости. — Он остановился и оглядел учеников. — Вы поняли? — Да, учитель, — хором ответили ученики. Бондара громко хлопнул в ладоши: — Нет, вы не поняли. Вы должны учиться держать меч, не сжимая его. Вы должны учиться наступать ритмично, для того чтобы потом научиться самим создавать аморфные ритмы. Вы поняли? — Да, учитель, — было ему ответом. — Нет, вы не поняли. — Он нахмурился и уселся на пол. — Я расскажу вам притчу… На далекой планете, — начал он, — человека, несправедливо обвиненного в совершении преступления, везли на спидере в тюрьму через обширную пустыню. Внезапно посреди пустыни спидер сломался и, резко затормозив, завис прямо над огромной ямой. Но это была не просто яма, а огромная жадная пасть обитающего в этих песках хищника. Резкий толчок при торможении выбросил охранников из спидера, и слизистая пасть монстра поглотила их. Человек тоже выпал за борт, но в последний момент сумел ухватиться за посадочную опору. Однако не руками — они ведь были скованы у него за спиной, — а зубами. Вскоре показался караван путешественников. Путешественники заблудились и проголодались. Они спросили дорогу до ближайшего поселения, где они могли бы пополнить свои истощившиеся запасы. Человек оказался перед трудным выбором. Он понимал, что, если он не поможет им, путешественники, заблудившиеся в пустыне, погибнут. Но если он откроет рот, чтобы произнести хоть слово, то сам встретит смерть в пищеварительном тракте чудовища. — Бондара немного помолчал. — Как должен был поступить этот человек? По прошлому опыту ученики уже знали, что ответа из уст Ануна Бондары они не дождутся. — Ваши ответы я выслушаю завтра, — закончил учитель фехтования, поднимаясь на ноги. Сидящие ученики низко поклонились и не отрывали лоб от пола, пока Бондара не покинул зал. Только тогда они встали. Им явно не терпелось обменяться мнениями по поводу занятия, но обсуждать решение головоломки никому и в голову не пришло. Квай-Гон потрепал Оби-Вана по плечу: — Пойдем, падаван. Я хочу кое с кем тебя познакомить. Оби-Ван поплелся вслед за ним вниз по узкой лесенке. Там, внизу, несколько мастеров-джедаев совещались со своими падаванами. Некоторых наставников Оби-Ван немного знал, но женщину, к которой направился Квай-Гон, видел впервые. Это была самая прекрасная тогрута из всех, кого ему доводилось видеть. У нее были большие лучистые глаза, с такой пронзительно-голубой радужкой, что она, казалось, могла слиться с горизонтом между безоблачным небом и океанской синевой, широкий аккуратный нос и кожа цвета красного дерева. — Оби-Ван Кеноби, это Асока Тано, — представил их друг другу Квай-Гон Джинн. — Несказанно рада встрече, — на лице тогруты засияла улыбка, какой стоило бы привествовать близкого друга, а не впервые встреченного падавана, но Оби-Вану было приятно, ведь она располагала к себе.