Если муж оказался вдруг...

- Аи, ну зачем ты мучаешь девочку? Я же вижу, что ты её любишь, так скажи ей об этом! Она, бедная, извелась вся - крутится вокруг тебя, чисто собака дрессированная, только что хвостом не виляет. И то только потому, что хвоста не имеет. - Пусть крутится, мам Тори. Или ты забыла, что она после свадьбы творила? Я тогда сам чуть не умер от страха за эту неадекватную! Хорошо, браслет брачный сработал, и я успел вовремя, да и магии было под завязку, хватило, чтобы душу к телу привязать, а то бы точно умерла. Она ведь этого хотела! И чего она в том мальчишке-то нашла? – нахмурился Первый Меч королевства. - Ревнуешь? - Ревную! Я потом ездил посмотреть, из-за кого такая красавица решилась за черту уйти – так, мамочкин сынок, ни рожи ни кожи, одни амбиции! Мне он не ровня! - От ить дура-а-а-к! Любят-то не за это! – всплеснула руками тётушка Тори. - А за что? – удивился Аиторо. - А девки и сами не знают, за что любят! Я вот до сих пор гадаю, за что она тебя полюбила при таком-то твоем с ней свинском обращении! Это я знаю, что ты у меня мальчик внимательный, чуткий, заботливый, одним словом - добрая душа. Да для неё-то ты лютый монстр, за что такого любить? Я бы ни в жизнь ни полюбила такого! – и няня отвесила сидящему за столом Аиторо звонкий подзатыльник. - А она мне призналась, и глаза у неё при этом огнём горели, я и без амулета-правдознатца понял, что она ни словом не солгала! Я тогда стоял перед ней и, кажется, впервые в жизни был по-настоящему счастлив! - То-то она поутру вся ажно светилась! – заухмылялась тётя Тори. – Поди, уснули-то с рассветом? - Было дело, - смущённо потупился Первый Меч королевства. - Ты мне ответь, почто девку мучаешь? – не сдавалась старушка. - Да не мучаю я её, а воспитываю! Ты же знаешь, как я все эти бабские штучки не люблю! Если есть, что сказать – говори прямо, а то нагородят в три этажа да с забором, попробуй их пойми! Я же в приюте учился, потом в армии, там этим политесам не учат! Да если б я сразу ей признался, то это не она передо мной, а я бы перед ней на задних лапах прыгал и подачку выпрашивал. А так она на всё согласна и по жизни, и в постели опять же никаких споров и отговорок. - Чистый изверг! - Да не волнуйся ты так, мам Тори. Я же её люблю – это главное! А когда она об этом узнает, уже не суть важно! Я о ней забочусь, стараюсь, чтобы все её желания исполнялись, чего ей ещё? - Ну как есть дурень! Или ты ей сегодня же, слышишь, сегодня же откроешься, или пеняй на себя! Понял? - Да понял я, понял, - закивал новый барон Широкава Д’Алмари и поспешил покинуть кухню, пока не схлопотал очередной подзатыльник – рука у няни тяжёлая. А через несколько часов он уже отправлялся в недельную поездку по новым владениям. «Ну, ничего, ирод! – шептала себе под нос тётушка Тори, помахивая ему вслед белым платочком. - Ох, ты ж у меня получишь, когда вернёшься, ох, получишь, трус несчастный! Тоже мне, воспитатель нашелся!» А баронесса Лот Широкава Д’Алмари стояла на пригорке и, глядя вслед удаляющемуся мужу, прислушивалась к себе. Сегодня с утра её начали мучить тошнота и головная боль. Она надеялась утвердиться в своих подозрениях и порадовать мужа, когда он через неделю вернётся, благой вестью.