Плеть, перец и пряность

             Небольшой щелчок. Серый бетонный коридор освещает несколько потолочных лампа. Коридор напоминает длинную кишку, в которой было всего две двери — впереди и вначале. Грязный пыльный пол хранит на себе отпечатки колёс и чего-то ржавого, какие-то брызги. И эти же капли чего-то чёрного и серого можно было спокойно найти на стенах. Одна из дверей открывается, оттуда появляется каталка, которую везут двое в медицинских шапочках и халатах. На ней лежало что-то, прикрытое белым покрывалом.       — Это оно, Муку?       — Да, сестра.       Несмотря на шапочку, пряди норовили так и выпасть у Джунко. Та, отдуваясь, тащила каталку за собой.       — Чёрт, какого хрена он так много весит?       Мукуро пожала плечами.       — Не знаю, сестра.       Джунко посмотрела на каталку.       — Слушай, жрать надо было меньше, как там тебя!       — Он навряд ли тебя уже слышит, сестра.       — Да мне похуй.       Когда они дошли до двери напротив, Мукуро потянула за ручку и распахнула её, открыв доступ к следующему помещению. Вскоре они обе исчезли в нём.              — Т. Т. Т-ты!       — О, перегруз цэпэ, принято.       Джунко приземлила поднос на стол.       — Ты и твой дружочек — оба охуели.       Такамаки задрала нос.       — А что это сразу я?       — Такамаки-сан, я принёс всё, что вы просили!       Китагава, кажется, обладал навыками ниндзя — настолько незаметно он возник возле девушки с подносом, на котором дымилась стопка блинчиков. У Такамаки дёрнулось лицо.       — Кита-кун…       Джунко потянула через трубочку что-то из пластикового стакана — Макото не могла сказать, что там могло быть. Кола, холодный чай, сок?       — Этот недалёкий чуть ли не с порога заявил, что его богиня изволила сделать заказ.       Такамаки застыла с очень кривой гримасой.       — Ха-ха…       — Так что ты мне должна, сучка. Сколько там…       Джунко вытащила из кармана чек.       — Пять тысяч йен. Это я вас обоих посчитала.       — Да ты!..       — А нехрен лезть в чужой кошелёк.       Джунко высунула язык и откинулась на стуле.       — И о чём вы тут секретничали, девочки?       Макото уловила в голосе Джунко подозрение. Девушка поджала губы, затем взяла в руки стаканчик чая и сделала глоток.       — Такамаки-сан интересовалась, не навещали ли мы Сузуи-сан.       Анн подобралась.       — Да, и я выяснила…       — А, поняла. Нет, Така, у меня не стоит на Шихо, фу.       — Что ты… что?       Макото молча положила руку на лицо.       — У меня не стоит на брюнеток её типа. Плюс, она была в бинтах, фу, — Джунко задрала нос. — Я что, настолько себя не уважаю, Така?       — Что? — наконец отмерла Такамаки. — Что?       Китагава почесал голову.       — Вы говорите «стоит», но что вы имеете под этим в виду, Эношима-сан?       Та закатила глаза.       — Джунко, просто Джунко. И потом, Кита-кун, — она похотливо улыбнулась и слизала пенку с губ — кажется, она взяла себе молочный коктейль. — Уж твой-то дружок всё должен понимать. Мы с ним, кстати, кажется друг другу понравились.       Смысл сказанного очень не сразу дошёл до Китагавы, Макото и Такамаки. Но когда все всё поняли, повисло очень неуютное молчание.       — Ты худшая, — наконец произнесла Такамаки. — Просто худшая.              — Ты худшая, сестра, — устало произнесла Мукуро, уставившись куда-то в сторону.       Сначала ничего не было. Просто молчание, нарушаемое прерывистым дыханием. Наконец, раздались смешки. Сначала маленькие, как будто бы даже робкие, но очень скоро они переросли в оглушительный хохот, который очень скоро стал даже хрюканьем.       — Ты… ты… ха-ха… гха…       Джунко, кажется, не могла даже ничего сказать — она просто согнулась пополам, а очень скоро даже села на пол.       На кресле-каталке лежал бледный мужчина, голый. Довольно плотного телосложения, даже толстый. Его сморщенное лицо, исказившись от ужаса, сверкало рядом кривых зубов, которые держали яблоко. Он был перевязан красной ленточкой по всему контуру тела, чем-то отдалённо напоминая подарок. Разумеется, если уже остывший труп можно считать подарком.       — Ты ебанулась, ебанулась!       Небольшое подвальное помещение ещё долго наполняло эхо хохота Джунко.              — Полностью с вами соглашусь, Такамаки-сан.       Та с кислым лицом покосилась на Китагаву.       — Ты не лучше, чёртов извращенец.       — Это была случайность!       Джунко гордо задрала нос.       — Завидуй, Така. Мои сиськи, — она приподняла свой бюст, — ещё ни разу не давали осечки.       Такамаки фыркнула и сплюнула.       — Да, я бы тоже так говорила, если бы мне больше нечем было гордиться.       Джунко пожала плечами.       — Ну, то ли ещё твои годы. Хотя, мне кажется, твои подружки уже не подрастут, извините. Возраст не тот.       У Такамаки дёрнулась бровь.       — Ты…       — Такамаки-сан, Эношима-сан, прекратите, у меня от вас обеих заболела голова.       — Нииджима-сан, она первая начала!       Макото через силу улыбнулась.       — Джунко. Пожалуйста.       В это маленькое слово она вложила всю мольбу, какую только могла — бесконечные разговоры ниже пояса её уже начали утомлять. Джунко поморщилась, но ничего не сказала. Вместо этого приложилась к коктейлю.       На некоторое время воцарилась тишина, пока все занимались едой и напитками. Такамаки, в частности, с остервенением набросилась на стопку блинчиков с мёдом.              Мужчина лежал на прозекторском столу, освящённый яркой лампой. Само помещение напоминало операционную: стены, покрытые пыльной плиткой в мелкую голубоватую клетку, белые потолки, от времени ставшие серыми и даже чёрными, различные инструменты, зажимы, пилы, скальпели, во множестве разложенные по помещению.       Джунко сверлила глазами труп, точно бы хотела убить его во второй раз.       — Значит этот пидор нас заложил?       Мукуро, усевшись на стуле напротив, кивнула.       — Это он, сестра.       Джунко кивнула, затем размяла кулаки. Подошла к одному из дальних стендов. Из него, сложенные в вертикальную коробку, торчали концы чего-то продолговатого. Какие-то клюшки, биты, молоток, несколько видов топоров и даже мечей. Джунко прошлась возле всего стенда и провела рукой по ассортименту. Наконец, она остановилась и вытащила один из топориков, напоминавший армейский томогавк. Медленно развернулась. В её взгляде было что-то очень нехорошее, что заставило Мукуро сглотнуть.       — Какое число тебе сегодня нравится, Муку?       Та напряглась, вглядываясь в сестру. У неё было ощущение, что если её ответ не понравится Джунко, этот топор может полететь в неё. Особенно если посмотреть на вздувшиеся вены на лице сестры и покрасневшие белки глаз — если что и говорило, что Джунко была в крайней степени бешенства, то это вот это.       Тишина. Настолько тихая, что Мукуро чётко различила жужжание лампы на потолке и работу системы вентиляции.       — Семь?       Джунко покачала головой.       — Много чести для этого пидора, Муку. Я немного не в том настроении, чтобы разъебать его на семь кусков. Хотя знаешь…       Она подошла к самому углу, где, прикрытое тканью, торчало лезвие с зубьями.       — Возможно, мне этот вариант нравится.       Мукуро выдохнула — кажется, Джунко пока ещё себя контролировала.       — Тебе ещё завтра идти в школу, Джунко.       Та поморщилась и закатила глаза.       — Не трави душу, а? У меня и так был максимально дерьмовый день, а тут ты ещё со своим «я пробралась в морг, приезжай скорее, скорее…»       Мукуро вздохнула.       — Ты сама сказала, что хочешь всё срочно.       Джунко сверкнула глазами.       — Какая разница, что я сказала тогда? Сейчас я пиздец злая, поняла?       Мукуро недовольно смотрела на Джунко. Классическая сестра: вчера — это вчера, а сегодня — это сегодня. Джунко любила повторять, что какой-то английский философ постановил, что человек постоянно меняется и перестаёт быть собой, поэтому предъявлять что-то другому человеку за то, что он в разное время ведёт себя по-разному нельзя. Мукуро тогда покивала и в очередной раз подумала о том, что сестра не изменилась ни капли с детства. Особенно по части того, как изобретает оправдания своей отвратительности на ходу.       — У меня был максимально хуёвый день, я максимально вымоталась и ещё этот пидор, как там его…       — Ураяма Таро, сестра.       — Чё? — моргнула Джунко.       — Томми Ган.       — А, Томич, да. Гондон ёбаный, — она сплюнула.       Джунко медленно подошла к столу. Наклонилась к лицу усопшего, прямо к уху. Взяла свободной рукой его за волосы и приподняла.       — Мне похуй, Томми, сколько ты мне задолжал.       — Сестра…       — Да не боись, пока держатся.       Джунко потрясла голову за волосы.       — Он же вроде свежачок, да?       — Несколько часов как.       — Ну так вот, не еби меня поперёк меня.       Мукуро моргнула.       — А-а?..       — Заткнись, короче.       Джунко снова повернула голову на труп.       — Так вот, Томми. Мне похуй, сколько мы были друг другу должны. Типа, все деньги мира всё равно не насосёшь. Но Томми, Томми, я думала, мы были друзьями. Может не друзьями…       Джунко покачала головой.       — Но хотя бы партнёрами по бизнесу, Томми. И ты так нагло, как сучка, меня заложил… стоп.       Джунко отпустила голову и повернулась на Мукуро.       — От чего он там сдох?       — Самоубийство, сестра.       — А, так он ещё самовыпилился. Погоди-ка.       Джунко сложила руки на груди.       — Я чё-то ща только поняла. Нахрена ему идти продаваться, а потом это, — она хэкнула и провела большим пальцем по шее.       На шее мужчины было видно синяк в виде чего-то навроде верёвки.       — Это ж пиздец как нелогично, Муку.       — Сестра, — в голосе девушки прозвучала усталость. — Ты мне сказала, достать его живого или мёртвого, я это сделала. Думать о том, почему так вышло — твоя работа, а не моя.       Джунко скривила лицо.       — Отъебись, а? У меня сегодня был занятой день, мне можно тупить.       — Свидание с Нииджимой — очень важный повод? — в голосе Мукуро появился яд.       Джунко закатила глаза.       — Муку, харе ревновать, а! Я же тебе уже сто раз сказала, что тебя я ненавижу так, как не ненавижу никого на этом свете!       — Что-то мне не очень верится, сестра.       Джунко показала фак.       — Засунь это себе в пизду, поняла?       Она положила топор себе на плечо, затем обошла тело, пока не оказалась в области ног.       — Короче, Томми. Я не знаю, чё там те в голову взбрело, но мистер Блэк тобой пиздецки недоволен. А раз Блэк недоволен, тебе надо пострадать. Ну, тебе не привыкать, я думаю. Это ж только в первый раз страшно умирать…       Мукуро прикрыла глаза. Вкусы её сестры были… специфичны для неё. Джунко занесла топор над головой и с шумом опустила его вниз. Раздался звук глухого удара и звонкий лязг.              Всё-таки, у еды было какое-то волшебное свойство поднимать настроение (впрочем небольшая пауза в разговоре этому могла поспособстовать не хуже) — Макото ощутила, как к ней вернулось какое-то умиротворение. И уже даже не хотелось придушить Джунко.       — Может быть вы всё-таки…       Такамаки перевела тяжёлый взгляд и молча показала фак Китагаве. Тот приуныл.       Джунко фыркнула.       — Зря ты его так отбриваешь, Така.       Девушка подняла бровь и заинтересованно посмотрела на гяру. Та же сидела на стуле с видом какого-то внеземного умиротворения.       — Сегодня ты его послала к чёрту, завтра тебе от него что-то потребуется, и он тебе припомнит всё то, что ты ему наговорила сегодня. Ну, если он не идиот.       Такамаки усмехнулась.       — Я не думаю, что мне от него когда-нибудь что-нибудь понадобится!       Джунко нехорошо захихикала.       — Теперь я ещё больше уверена в том, что так и будет.       Китагава недоумённо переводил взгляд с одной девушки на другую. Потом покосился на Макото.       — А…       Та вздохнула.       — Они очень друг друга не любят. Не обращайте внимания.       Джунко покачала головой и загадочно улыбнулась.       — Нииджима-сан, вы больно плохо обо мне думаете.       Макото моргнула.       — Думаю?       Джунко кивнула.       — Если бы я действительно не любила, ну…       Губы девушки разошлись в кровожадном оскале.       — Всё было бы куда интереснее. А это так…       Она почесала грудь.       — Просто иногда весело дёрнуть тигра за хвост.       Такамаки фыркнула.       — А у тебя всё такое же самомнение, да?       Джунко лениво прикрыла глаза.       — Така, давай так. Помнишь, наш разговор про Камошиду и всё такое?       — А кто такой Камошида?       Парень заинтересованно вертел головой.       — Один гондон из нашей школы, который попал за решётку за растление школьниц.       Китагава раскрыл рот на эти слова Джунко. Его глаза расширились.       — И…       — И Така была одной из тех, к кому он приставал.       Художник опустил взгляд.       — Простите, я не должен был…       Такамаки закатила глаза.       — Забей. Так к чему ты всё это, Эношима?       Джунко провела пальцами по столу. Поджала губы.       — Я расправляюсь с теми, кто перешёл мне дорогу.       Такамаки недоумённо смотрела на Джунко, видимо, не понимая, что та имеет в виду.       И я тоже смотрела на неё, и не понимала, какой подтекст та в него заложила. Расправляюсь? Что это значит? Физически, то есть убийство? Что-то ещё?       — Поэтому то, что происходит между нами так, — Джунко грустно усмехнулась. — Драка в песочнице лопатками.       Такамаки оскалилась.       — О, если это драка в песочнице, то что вы в ней забыли, Эношима-сан?       Гяру пожала плечами.       — Иногда это весело. Знаешь, — Джунко улыбнулась. — Вот сидит себе такой в песочке карапуз, лепит куличик. И вот он сделал, весь из себя такой гордый, радуется… А ты подходишь и наступаешь ногой на этот кулич. Малыш на тебя смотрит, сразу в слёзы… а ты глядишь на это всё и получаешь мелкое мстительное удовольствие, что сделал кому-то гадость, — она мечтательно прикрыла глаза.       Повисло мрачное молчание. Такамаки сглотнула.       — Ты знаешь, что ты больная?       Гяру кивнула.       — Более чем, Така. Но давай так…       Джунко хмыкнула.       — Если бы тебе дали пистолет, пачку патронов и положили связанного по рукам и ногам гондона-Камошиду, ты бы нажала на курок или нет?       Джунко выглядела невероятно серьёзной, задавая этот чисто гипотетический вопрос. Она подняла голову и изучающе смотрела на Анн, ожидая её реакции. Сама же Анн пусть поначалу и выглядела ошарашенной этим вопросом — её рот слегка приоткрылся, глаза расширились — вскоре пришла в себя. Она прикрыла глаза, точно бы припоминала что-то, потом медленно кивнула.       — Нет.       Ответила она.       Джунко склонила голову набок.       — Нет?       — Нет.       — То есть если тебе дадут патроны, возможность отмстить гондону, который отравлял тебе жизнь…       Такамаки усмехнулась.       — А ты очень жалкая, да?       — Жалкая?       Джунко подняла бровь.       — Да, жалкая. Я всё думала, чем ты такая особенная, что смогла заинтересовать нашу президент…       Макото прикрыла глаза, ощущая ненависть к очередному упоминанию своей должности в студсовете — кажется, у неё развивается острая аллергия на это.       — А сейчас поняла.       — И?       — Ты просто такая жалкая, что тебя нельзя не пожалеть.       Глаза Джунко расширились.       — Я? — не веря произнесла она. — Я?       — Да, ты, именно ты.       Такамаки медленно поднялась.       — Ты такая жалкая, что даже не понимаешь, что смерть ничего не решает.       Пальцы Джунко сжались до хруста. Анн улыбнулась, точно бы с чувством превосходства.       Впервые за долгое время их общения чувствовалось, что ей удалось завладеть преимуществом в споре. Небольшим, но тем не менее, оттого оно ощущалось так явно — Джунко словно допустила ошибку в рассчётах. Маленькую, но для кого-то её величины (и величия) это ощущалось как плевок в гордость. Я не знаю, что чувствовала Джунко в тот момент — она легонько улыбалась, продолжая буравить взглядом свою соперницу — по её реакции вообще ничего не было понятно. Но почему-то сейчас я уверена, что она разозлилась. Разозлилась потому, что что-то пошло не по плану.       — Потому что ты даже не понимаешь, что есть много вещей куда хуже, чем смерть. Ну да, ты такая крутая, у тебя пистолет, ты можешь нажать на курок и вышибить мозги…       Такамаки пантомимой передавала всё, что говорит — в частности в конце она навела сложенные вместе пальцы на голову Джунко и сделала «бам» из пистолета.       — Но правда в том, что ты настолько обиженная и забитая жизнью, что всё, что ты можешь сделать — это громко вопить, какая ты крутая, не понимая, что ты уподобляешься тем, кто сделал это с тобой.       Джунко порывалась что-то сказать — я думаю, все, включая меня и Китагаву буквально чувствовали нервом застрявшие в горло Джунко слова. И я не знаю, почему или чего ей это стоило — но она просто молчала, не сводя с Анн глаз.       — И да, ты можешь сколько угодно кричать, насколько ты умная, крутая, красивая. Но по факту — ты просто маленькая обиженная девочка-пустышка. Чем больше шкаф, тем громче он падает — слышала такое?       Такамаки наклонилась вперёд.       — И да, падаешь ты громко. Но вот здесь, — она показала себе на сердце. — У тебя абсолютно пусто.       Джунко прикрыла глаза.       — А ты много обо мне думала, я смотрю.       Такамаки фыркнула.       — Да, много. Гораздо больше, чем ты этого заслуживаешь. Я, — девушка ткнула в себя. — Поняла, что убийство Камошиды мне ничего не даст. Да, я могу его наказать, отомстить за все унижения, а толку? — она шумно вдохнула и выдохнула. — Это не сделает меня человеком лучше. Это не поможет Шихо. Это не позволит мне забыть мои унижения. Нет.       Она покачала головой.       — Есть много вещей, гораздо хуже смерти. Например — жить и платить за свои грехи. И я горжусь собой, что я сделала такой выбор.       Макото аккуратно подняла руку.       — Такамаки-сан…       — Да?       — Но, разве Камошида… не сам раскаялся в своих грехах? Причём здесь вы?       На мгновение мне показалось, что она испугалась и растерялась — было на её лице какое-то такое «Бли-и-ин!». Впрочем, она тут же вздёрнула нос — что-то очень в формате Джунко, когда надо быстро сделать вид, что так и было задумано. Мне кажется, или Анн чему-то у Джунко училась? Или же это её личное?..       — Я бы могла пойти, написать заявление в полицию, что-то ещё. Но я решила, что я выше этого. И что небеса не оставят негодяя безнаказанным.       Губы Джунко впервые за время этого разговора разошлись в ядовитой улыбке.       — Пиздишь, Така.       — С чего это вдруг?!       Джунко откинулась на стуле.       — По глазам вижу, что пиздишь. Всё-таки, что-то ты с ним такое сделала.       Такамаки вздрогнула.       — Да что я с ним могла сделать? Я же всего лишь обычная школьница! А не какая-то там супергероиня аниме!       Джунко скривила лицо и махнула рукой.       — Така, учись врать получше. Вон, даже Китагава тебя раскусил, верно?       Когда она повернулась на него, то заметила, что тот что-то вдохновенно чертил в блокноте карандашом. Она помахала у него перед носом.       — Король Артур, у нас всемирный потоп, СОС и инопланетяне атакуют. Приём, приём!       — А? Простите?       Он моргнул. Неловко улыбнулся.       — Просто меня так захватил ваш разговор, что я не заметил, как начал рисовать. Такие эмоции, такая экспрессия!       Джунко положила руку на лицо.       — Понятно, проехали.       — Проехали?       — Забей, короче.       — Забить кого?       Такамаки и Макото, не сговариваясь, хихикнули — выражение страдания на лице Джунко было непередаваемо. Та медленно покачала головой.       — Кита-кун, знаешь, я повидала много увечных в жизни, но таких экземпляров как ты, я не встречала даже в открытом космосе. Ты просто редкостная тварь.       Художник моргнул.       — Вы имеете в виду, я настолько уникальный и неповторимый? Если я вас правильно понял.       Джунко с каким-то могильным настроением кивнула.       — Ага. Буквально из красной книги мёртвых. Как динозавр.       Китагава распрямил спину и гордо выпячил грудь.       — О, вы тоже любите динозавров? Я всегда мечтал попасть в музей и посмотреть на их скелеты вживую!       Джунко беспомощно перевела взгляд на Макото. В её глазах читалось чистое и ничем незамутнённое «Спасите». Такамаки зевнула.       — Тогда у меня взаимный вопрос, Эношима-сан.       Мне кажется, я никогда не видела столько радости и облегчения, как на лице Джунко в тот момент.       — Да?       — А что бы ты сделала, если бы у тебя была такая возможность? Пистолет, патроны?       Гяру сложила пальцы вместе. Расплылась в мечтательной улыбке — как будто она вспоминала что-то очень и очень приятное.       — Тебе сказать правду или правду?       Такамаки фыркнула.       — Без разницы.       Вот только я могла сказать, что по тому, как Анн следила за Джунко в тот момент, этот вопрос имел для неё принципиальное значение.       — Я уже нажала на курок.       Глаза Анн расширились — она с неверящим видом смотрела на Джунко, точно бы не могла поверить в сказанное. Я тоже с непониманием глядела на неё — что она имела в виду, говоря «нажала на курок»?       — И я ни капли не жалею, — голос гяру звучал низко и хрипло, задумчиво, — что я нажала. Говоришь, я жалкая, Така?       Джунко оскалилась.       — А и пусть. Но если мне понадобится, я нажму ещё, и ещё, и ещё. И я не остановлюсь, даже если это будешь ты. Вот такая я, Така.       Такамаки сглотнула и сделала шаг назад.       — Ты…       Джунко почти что ласково улыбнулась.       — Я же тебе говорила, Така, что мы разные. Ты этого так и не поняла.       Такамаки медленно кивнула.       — Тогда я тем более не позволю тебе обидеть нашу президент.       Макото моргнула. Что?       — Её нужно тем более уберечь от общения с кем-то навроде тебя.       Поза Джунко изменилась — если до этого там чувствовалась какая-то лень и расслабленность, то теперь она напоминала сжатую до предела пружина, которая может в любой момент выстрелить.       — Что ты там сказала, Така?       — Что слышала, Эношима. Не думай, что если жизнь тебя обидела больше остальных, это даёт тебе право издеваться над другими людьми. Ты — жалкая.       Джунко оскалилась.       — А ты смелая, да?       — А ты только и можешь, что бросаться угрозами?       Некоторое время между ними царило молчание, во время которого они просто не сводили друг с друга взгляда и даже не моргали — точно бы они устроили соревнование в гляделки. Анн моргнула первой и смахнула слезу.       — Я выведу тебя на чистую воду.       С этими словами, она развернулась и пошла прочь. Китагава, до того молчавший, подорвался с места.       — Такамаки-сан!       Та, не обращая на него внимания, на крейсерской скорости удалялась прочь. Художник, не долго думая, схватил стакан с остатками гляссе и побежал за ней. Некоторое время за столом царило тяжёлое молчание. Макото аккуратно потянулась и потрогала за рукав — та же с нечитаемым видом смотрела куда-то в сторону, буквально в никуда.       — Джунко?       — Жить и платить за грехи, да?       Резко она встала со стула.       — Я отойду покурить, Макото. Не против?       Та раскрыла рот.       — А…       — Да ладно тебе, мы уже не в школе.       — Но…       Джунко тяжело вздохнула, затем повернулась на Макото и сложила вместе.       — Нииджима-сан, можно мне пожалуйста пойти заняться рекреационной деятельностью в виде зажигания никотиновых палочек и последующего вдыхания дыма от них, — всё это она произнесла почти что скороговоркой.       Макото моргнула.       — Да?       — Вот и спасибо. Я вернусь.       Быстрыми шагами она ушла куда-то в сторону одного из тёмных переулков.              Мукуро вздрогнула, затем приоткрыла глаза.       Джунко задумчиво уставилась в стену. Топор оставил на столе зазубрину и теперь валялся у её ног.       — Сестра?       — Я тут подумала, Муку.       Мукуро моргнула. Сестра подумала? Невольно по её спине пробежались мурашки — если сестра не делает задуманную ей пакость, а вместо этого замирает на полпути, это означает только одно — она только что придумала что-то на порядок хуже.       — Что смерть — это слишком просто для этого гондона. В конце концов, жить и страдать куда хуже, чем просто быстрый чик, как я люблю. Плохая Джунко, плохая! — она постучала себя по голове.       Мукуро с силой закрыла глаза, потом открыла.       — Он уже мёртв? — донеслось от неё неуверенное.       — Ну, слушай, смерть, это не помеха, чтобы страдать при жизни!       Мукуро помотала головой и ещё раз зажмурилась — она понимала, что Джунко, в своей извращённой манере, до чего-то додумалась. Вот только от неё этот смысл ускользал.       — Я хочу, чтобы этот гондон получил достойные похороны.       — Похороны?!       Джунко кивнула.       — Да! Чтоб прям на всю страну похороны! А, ну и с тебя мелочь, Муку.       Мукуро скривилась, уже предчувствуя, что это будет.       — Можешь закинуть его обратно? А то как-то неудобно получится, если главный виновник торжества не явится на праздник по уважительной причине.       Мукуро вдохнула. Выдохнула. Повторила цикл несколько раз и медленно сосчитала до пяти. Не помогало.       — Джунко.       — Да?       Сестра улыбалась самым отвратительно-приторным образом.       — Если я вытащила его из морга…       Джунко зевнула.       — То это всего лишь значит, что ты знаешь, как положить его туда обратно. Давай, живее. Мне ещё поспать надо, а то завтра тяжёлый день…       Джунко стянула с волос шапочку, высвободила волосы, расправила их, скинула с рук перчатки и халат. Достала из кармашка сигарету.       — И вообще, Муку, я такая заёбанная сегодня, а ты же не откажешь в просьбе своей маленькой глупенькой сестрёнке, которая не понимает, чего она хочет?       Мукуро чувствовала острое желание задушить Джунко вот прямо здесь и сейчас.       — Сестра, — донеслось от неё рычащее.       — Я знала, что могу на тебя положиться. Ну, чао!       Помахав рукой, Джунко запалила сигарету и пошла на выход из помещения. Мукуро молча поднялась со стула, продолжая вглядываться вслед сестре. Резким движением она развернулась и впечатала кулак в стену.       Раздался гулкий треск.