Фиолетовые небеса

— Мне кажется, мы никогда не сможем разобраться в этих злополучных сказках… — устало говорит Котарри, откладывая на стол отливающие металлом листы. Объёмные монохромные оттиски местных мифических существ исчезают, втягиваясь в молекулярные пластины, как только на них перестают заострять внимание. — Всё так плохо? — Килгор устало откидывает голову, упираясь затылком в мягкое кресло, с готовностью принимающее его вес. — Плохо? Я бы это по-другому назвала. Котарри Мор – член его семейства. Одна из младшего поколения. Наполовину аддати. Её мать умудрилась найти пару на одной из подконтрольных планет, и от двоякодышащего, покрытого чешуей отца, Котарри получила в наследство нетипичную для умай перламутрово-голубую кожу, сверкающую мелкими чешуйками на плечах и скулах. Это выглядит … необычно. И красиво. В семействе младшенькую любили. Несмотря на беспокойный характер и граничащую с безрассудством любознательность. Сильная, отлично сложенная самка с такими же черными хи, как у коммандера, только вполовину короче. Собранные металлическими обручами в высокую прическу, отростки на концах тоже покрыты иссиня-чёрной блестящей чешуей. Забавная мутация. Детям, скорее всего, такой оригинальный довесок не достанется. Не та пара у его младшенькой. Да, муженька Кота нашла крайне… колоритного, если выражаться максимально сдержанно. То еще ископаемое. И притащила его в семейство, вместо того чтобы уйти в род мужа, как обычно делают наивные, глупые девочки, слишком рано встретившие пару на своей же планете. Старшие были довольны. Пока не почувствовали во всей красе, какой именно «подарочек» преподнесла им перспективная младшая. Котарри одна из немногих, кто, обретя пару, продолжает участвовать в колонизации дальних рубежей. Обычно умай, нашедшие свои половинки, оседают на материнской планете, обрастают семействами, иногда дают начало новым ответвлениям своих родов. Подобному исключению поспособствовал характер избранника Коты. Чистокровный умай-ар, из самого архаичного и закостенелого семейства на всем Уррате плохо соотносился с оседлой мирной жизнью. Слишком буйный, особо по молодости. Да и сама Котарри всегда серьёзно относилась к своим научным изысканиям, не желая так быстро превращаться в счастливую мать многочисленного потомства. Так что эти двое сопровождали коммандера, куда бы он ни направился. Огромный, перманентно злой на всё, что шевелится, умай-ар со своим ископаемым боевым зверем, которых на Уррате почти никто уже не держал, кроме вот таких застрявших в прошлом семейств, и утонченная умница Кота, норовящая в любой новый социум нырнуть с головой, даже если это нечто отчетливо источало зловоние и обещало массу неприглядных открытий, осевших на дне. И причиной такого рвения был он. Килгор Мор. Гордость и головная боль всех Моров, после исследовательской миссии на отдалённый, весьма экзотический мир, вызывающий у каждого члена семейства горестные вздохи и молчаливое желание поддержать, утешить или придушить, чтобы не мучился и других не изводил. Обратная сторона Содружества Сознаний била по родне куда сильнее, чем по случайным умай. Сослуживцы всегда могли сбежать в свои малые группы, закрыться экранирующими кристаллами в личных комнатах. Родня от члена семейства закрываться себе не позволяла никогда, пытаясь передавить тоску и моральные метания Килгора числом и упрямством. Так что да, Кота за ним присматривала с благословения поколения старших. И выполняла свою работу она всегда хорошо. — Столько верований и религий мы не встречали даже у аддати или фрагунских пустынников. У меня хи шевелятся от нагромождения тысячелетних конструктов, в основе которых чистый, незамутнённый бред больного сознания, — Котарри растерянно разводит обтянутыми темной тканью руками, изогнутые, отполированные когти сверкают в отсветах ровного света, льющегося с потолка. — Пока негативного отклика мы не встретили только у дзэн-буддистов. Крайне гибкая система философских постулатов, главным из которых является нереальность всего сущего. Так что прилетел кто-то из глубин пустоты или нет, на их умозрительный, бесконечный сон сознания ни грамма не влияет. Этим вообще ни до чего нет дела. Остальные основные религии вызывают здравые опасения. Как бы не вышло чего нехорошего. — Думаешь, может быть как на Фарагуне? — Не исключено. Хотя люди не так склонны к массовой истерии и таким же массовым самоубийствам. По крайней мере, первый критический рубеж контакта мы перешагнули почти без жертв с их стороны. Килгор слушал, глядя на оставленные без внимания информационные пластины, как на раздавленное, но еще дрыгающее лапами насекомое. — Да, почти… Недовольство в голосе скрыть не удалось. Кота слишком хорошо его знала. Младшая выросла на его глазах и сейчас настороженно приподняла брови, пытаясь уловить что-то только ей ведомое в откликах его сознания. — Они достаточно агрессивны, Гор. Это молодой вид. Без нашего вмешательства эксперименты с накоплением антиматерии могли вызвать коллапс, уничтожить планету. А это гравитационный дисбаланс всей системы, неизбежно повлекший заметные изменения в гравитационной карте целого сектора как результат. И столько жизней. Столько наших потенциальных пар. Мы не могли рисковать. Не имели права. Ты же знаешь, у тебя у самого тут… — Меня не нужно убеждать в моем же решении. Я знаю, что иного выхода не было. Но нам стоит уменьшить наше воздействие на популяцию. Какой процент подавления на данный момент? Получилось слишком резко. Он недовольно сжимает кулаки, чуть опустив голову. Сожаление холодной волной по позвоночнику. Котарри в ответ обеспокоенно хмурится. — Около пяти процентов. Это немного. На Фарагуне мы перешагнули за двадцатку. — И получили наглядный пример, почему этого делать не стоило. Кота дернулась. Широкие, отлично развитые плечи ссутулились, придавая молодой женщине виноватый вид. — Там вряд ли можно было поступить по-другому. По крайней мере, стабилизированные пустынники не попали под влияние их религиозной истерии. И выжили. — С такими взглядами можно при обнаружении очередного заселенного мира вкатывать им генную терапию с ходу и спокойно смотреть, что из этого получится. Он раздражен. Зол. Не на метания их куратора социального взаимодействия с эндемическим видом мира, на себя, за то что не способен эту зудящую, дурную злость подавить. Она постоянно теперь пульсирует где-то под кожей. Жжёт. Достаётся, как обычно, окружающим. От него не зря шарахаются. Правильно делают. Находиться с сильным телепатом, когда он в таком состоянии, — не самое приятное. Особенно, когда закрыться щитами в непосредственной близости не позволяет этикет. — Ну… — осторожно начинает Котарри, зануда и умница, специалист по ксенопсихологии, их ведущий голос в вопросах адаптации чужого социума к колонизационному флоту. — Теоретически распыление генного преобразователя вызовет одновременный скачок эволюции, снизит агрессию, приведет общество к пониманию себя и стабильности… Плавно перетекающей в застой. Не так уж плохо. Хотя спрогнозировать возможные изменения мы не можем. Как и исправить их. А скачок когнитивных и физических способностей может быть довольно большим. И если новая раса сверхразвитых аборигенов посчитает нас неприемлемым фактором на своей территории, справиться с ними будет уже не так просто… Если вообще возможно. Так что я бы не советовала… Котарри понесло, она осторожно подбирала слова, обдумывая сказанное. Так, словно он и правда собирается подвергнуть всю планету генной терапии, сделавшей в свое время умай теми, кем они являются. — О Кота… — устало выдыхает Килгор, вставая из своего кресла. Плотно облегающий массивное тело контактный комбинезон, созданный, чтобы обеспечить максимальную совместимость организма с защитным скафандром, при движении отливает серебром на многочисленных нитевидных контактах. — Ты действительно думаешь, я могу решиться на что-то подобное? Отнять у этих несчастных шанс развиваться естественным путем? Даже если сейчас они больше похожи на злых, лишенных надлежащего надзора детей, потенциал у этой расы слишком велик, чтобы все обрывать принудительным скачком развития. Младшая пристыженно дернула заостренными ушами, прижимая их к аккуратному черепу, упрямо глядя куда-то в сторону. Сумбурные мысли пробиваются в общий фон их малой группы картинками недавних отчетов, скалящим клыки мужем, орущей толпой местных с какими-то плакатами на длинных палках. — Нет, не думаю. Просто мы уже так давно не можем его найти… Это, должно быть, тяжело. Уточнять кого именно нет смысла. Всё и так понятно. — Это всегда было тяжело, Кота, — обречённо соглашается коммандер, стоя над развёрнутой, объёмной картой ближайшей местности. Жилой комплекс умай расположен в максимально не заселённом районе. При первом контакте с флотом лидеры стран отдали на откуп гостям холодный и негостеприимный полуостров, на самом краю материка. Скалы, вулканическая активность, близость океана. Их всё устроило. Организм умай способен вынести куда большие перепады температур, чем человеческий, даже без костюмов и замкнутой экосистемы жилого комплекса. Секции удалось разбить в рекордные сроки. Плотная базальтовая почва служила отличным фундаментом. Власти подконтрольного мира, видимо, рассчитывали в случае угрозы нанести массированный ядерный удар по наземной резиденции пришельцев, не особо сопоставляя наличие у оных космических технологий и соответствующей обороны, и то, что первым делом, сразу после обустройства наземной базы эти самые пришельцы уничтожат все ядерные боеголовки, крупные арсеналы и военные базы. Подавляющее большинство военного командования и правительства оказалось крайне агрессивным и прошло ментальную коррекцию. Так что сопротивление эндемиков удалось подавить еще до начала его активной фазы. Но остальные всё равно были недовольны. Религиозные лидеры объявили умай — вестниками конца времён, а лично его воплощённым «Врагом человечества». В менее понятные имена этого мифического создания Килгор не вникал. Для этого есть Кота. Около пяти процентов населения покинули мегаполисы и отправились жить в самые глухие районы, следуя какой-то только им ведомой логике. За такими поселениями велось удаленное наблюдение, иногда туда отправляли грузы пищи и всего необходимого для жизни, когда ситуация угрожала привести к смертям эндемиков. Естественно все это делалось под видом благотворительной помощи от самих же аборигенов. Люди, сбежавшие от пришельцев на край света, вряд ли бы приняли от них пайки и теплую одежду. Умай щедро делились невоенными технологиями. Синтезирование пищи, молекулярные принтеры, медицина. Практические знания в астрофизике, кроме межпланетных двигателей, которые молодой расе пока были определенно ни к чему. Приходилось все время контролировать уровень недовольства, чтобы не допустить лавинообразного скачка агрессии, которому оказались подвержены люди, в случае резкого изменения их социального строя. Массовая истерия оказалась такой же заразной как вирусы, быстро подавляя все основные инстинкты, даже инстинкт самосохранения. Кота по началу предлагала частичное терраформирование, чтобы сделать климат планеты более подходящим для эндемического вида. Убрать пустыни, сбалансировать температурный фон и уровень загрязнения. Но для подобных серьезных вмешательств было всё ещё рано. О чём речь, если они год не могут изловить одного вертлявого мальчишку, бегающего от города к городу? Социолог в чешуе дёрнулась в своём кресле, вскинув голову так, словно что-то услышала. — Мартаб вернулся — сообщила женщина, ещё до того как пришло сообщение от диспетчера, вставая со своего кресла и без каких-либо объяснений направляясь прочь из кабинета коммандера. Он молча увязался следом. Не потому что надо, а потому что встреча родственницы с её парой каждый раз позволяла окунуться в их яркие ощущения. Это успокаивало. Ненадолго. Но сейчас ему нужен чистый разум. Хоть немного веры в возможность успеха затяжного поиска не повредит. Жилой комплекс состоял из экранированных, соединённых в один массив секций. Прямоугольные громадины распечатывали прямо на земле, перерабатывая местную каменистую почву в необходимые материалы. Разрыв молекулярных связей и перестройка материи требовала колоссальный заряд энергии. Но за время долгого перелёта они накопили такие излишки, что можно было полпланеты застроить при желании. Прямоугольные высокие коридоры, залитые ровным светом приятного для умай холодного спектра, вели их вперед. Шероховатые плиты пола на несколько градусов теплее, чем обычно, из-за царящей за пределами комплекса зимы. Котарри шагает размашисто, быстро, нетерпеливо дёргает ушами, вслушиваясь в то, чего попросту нет. В отголоски ощущений мужа, его мысли. Эта забавная её привычка, общаясь со своей парой на расстоянии, вести себя так, словно он прямо за её спиной, рокочущим голосом нашептывает что-то ей в ухо, умиляла. Молодняк. Килгора не перестает удивлять эта парочка. Рядом с его младшей угрюмый и замкнутый умай-ар превращается в ласкового детёныша, то и дело напрашиваясь на прикосновения или вообще внаглую подставляя чувствительные уши под тонкие когтистые пальчики. Новый член семейства младше Котари раза в два и его хи напоминают торчащее во все стороны бледно-серое недоразумение. При этом воин Мартаб прирожденный. Неуступчивый, почти деспотичный командир, привыкший слепо повиноваться жесткой иерархической структуре своего первичного семейства. Прямые приказы этот умай-ар выполняет, не задавая лишних вопросов. Отличный офицер. И эта его кровожадная тварь на ментальном поводке. Только закрытые семейства умай-ар держат подобных монстров, продолжая многовековую селекцию. Во время Завершающей Войны подобных монстров использовали против умай-тэ. Крупные полуразумные хищники совершенно не чувствительны к телепатии, а телекинез хозяев воспринимают как язык общения. Некоторые даже сами к нему предрасположены. Правда, после нескольких неудачных экспериментов данную способность у животных купировали, во избежание проблем. Слишком часто клыкастые уроды во время боя при серьезных ранениях теряли над своими способностями контроль, сметая ударной волной всё вокруг и выжигая себе мозги всмятку. Из коридора они вместе вошли в магнитный лифт, замерев на огражденной защитным полем круглой металлической пластине. Платформа плавно скользнула вниз, вызвав уже привычное ощущение падения в животе. Килгор шевельнул мандибулами во рту, пряча улыбку. Кота неосознанно притопывала ногой, сцепив кулаки до посиневших костяшек. Словно от ее нетерпения лифт начнет ехать быстрее. Кровь у младшей была нетипичного для них голубого цвета, перенасыщенная соединениями меди. Папаша постарался на совесть. Коммандер отстранёно попытался представить какова вероятность повторения данной мутации у остальных детей этой пары? Аддати не так часто составляли пары с умай. Слишком разная психология. Редко получается отклик. На их материнской планете в момент колонизации уже начинала формироваться общая для всего живого психосфера и вырванные из нее аддати поначалу чувствовали себя не совсем хорошо. Люди в этом плане просто невероятное открытие. Раса на пороге эволюционного скачка, с парой молодых поколений одаренных, большая часть которых становятся парами умай с такой статистической вероятностью, что эту планету впору буксиром тащить к Уррату, как идеально совместимый вид. Их внешняя схожесть строения, два четко выраженных пола, теплокровность и подходящая ментальная карта личности любого умай заставляют чувствовать инстинктивное желание данный вид защитить и ассимилировать. Что поделать, это их плата за прекращение бессмысленной внутривидовой грызни. Само по себе населения Уррата больше не эволюционирует. После первого гигантского скачка технологий, развитие остановилось. И постоянно разрастающаяся сеть колониальных миров — необходимая мера для выживания вида. Просторная, полупрозрачная секция одного из входов встречает их сразу за завесой силового поля, там уже шумно гремят боевой амуницией трое умай-ар под командованием Мартаба. Едва Котарри делает шаг на светлый пол залитой ионизированным излучением секции, зверь сидящий у ног ее пары рывком бросается навстречу хозяйке, в конце тормозя со скрипом хитиновых когтей по и без того исцарапанным плитам. Этот ритуал повторяется уже год. Зверюга разевает нижнюю челюсть, обнажая усеянные клыками мандибулы. Припадает на массивные задние ноги, ластится под приподнятой рукой Коты, словно годовалый детеныш, не отрастивший твердую броню. Громадина внушает инстинктивное чувство опасности. Килгора тварь тоже не особо жалует, чуя в его геноме примеси извечных врагов, умай-тэ. Именно поэтому разведывательная группа Мартаба состоит только из сородичей. Эти в животном души не чают, большую часть отведенного на тренировки времени уделяя всеобщему клыкастому любимцу. И речь точно не о Мартабе. Хотя пасть у этого умай-ар не менее богато украшена, чем у его питомца. Молодой мужчина уже сейчас обладает крутым нравом и своих парней держит в жёстком подчинении, что для таких архаичных семей воспринимается как нечто естественное. — Кора! — вслед за своим питомцем спешит к полукровке светлокожий умай. Он замирает вплотную к своей паре, ссутулив массивные плечи в пластинах матовой брони, наклоняет утыканную короткими хи голову, чтобы прижаться лбом к выпуклому лбу женщины. Они так замирают, окутанные оглушительным ощущением единства. Килгор стоит с непроницаемой рожей. Вслушивается. Знакомая, уже привычная волна горечи. Садомазохистская потребность погреться вблизи чужого счастья, чужой завершенности, выпячивая свою ущербность перед внутренним взором как гноящийся струп. Да, коммандер, у тебя большие проблемы с головой. И ты с этим ничего не делаешь. Печально… Из ступора вырывает глухой гортанный рык. Голос у Мартаба почти такой же ласковый как рев его зверушки. Котарри стоит прижимаясь к боку молодого мужчины, по хозяйски обнимая закутанную в броню тяжелую тушу за талию. — Коммандер Мор, — полный почтения кивок. Надо же, про него все-таки вспомнили. — Ищущий Мор, — ответный кивок. Три Мора в одном колониальном флоте это уже много. — Какие результаты поиска? — Котарри выжидающе смотрит на свою пару, Килгор ждет предварительный отчет. — Мы повторно осмотрели склад. Нашли остатки генетического материала Маара Рима. Их пытались зачистить, весьма успешно. Несколько капель крови обнаружили на самом хламе, видимо похитители их не заметили. Смею предположить что офицер-техник жив. Крови было совсем мало. Удалось обнаружить остаточные ментальные оттиски нескольких одарённых. Тоже подчищенные. Их было минимум трое. Отследить направление их передвижений не вышло. След теряется на территории самих складов, очень сильно подавленный каким-то неизвестным нам пока способом. В красных, глубоко посаженных глазах понимание и сочувствие. Килгор почти готов возненавидеть нового члена семейства за них. И придушить на месте. Останавливает только здравый рассудок. И нежелание расстраивать Коту. — Это всё? — взгляд требовательно скользит по угловатым чертам родича, он отводит глаза, делая вид, что сильно заинтересован хитиновым чудищем, льнувшим к ноге Котарри. — Да, коммандер, на данном этапе всё. Остальные поисковые группы прочёсывают квадрант с воздуха. Четыре малых отряда я лично отправил в наземное патрулирование. Они будут постепенно увеличивать радиус поиска. Рано или поздно мы выясним, что там произошло. — Спасибо за службу, ищущий. Вы хорошо поработали. Отдыхайте пока. Возможно орбитальное сканирование даст больше результатов. — Коммандер, вы вызвали зонд с материнского корабля? Местные будут недовольны. — Вызвал. Мне надоело гоняться за собственным хвостом, ищущий. А утеря сородича поставила финальную точку. Мы должны разрешить эту ситуацию в кратчайшие сроки. Местные так или иначе смирятся с присутствием колониальных сил. На этой «позитивной» ноте Килгор покинул входную секцию, позволив разведгруппе в спокойной обстановке избавится от брони и перенастроить психику на мирный лад. Взвинченные в боевой режим, совсем еще зелёные умай-ар совсем не то, что пойдет ему на пользу. И так последний год вытянул все силы, превращая в озлобленного ублюдка. — Он собирается повесить этим припадочным на орбиту огромный спутник слежения? Кор, это же чистой воды безумие! Я не хочу отстреливать потенциальные пары как чёртовых раг-рам в поле, когда они взбунтуются и попытаются нас прибить своим примитивным оружием и камнями. — Это оправданный риск. Мы сможем предупредить волнения и подавить их в зародыше, — безапелляционным тоном выдает Котарри, ни сном ни духом до этого не знавшая о решении родственника, но готовая встать на его сторону по умолчанию. — Они похитили одного из нас. Подобное не может пройти бесследно. В случае недовольства лидеров, нам будет что сказать. Тем более, что спутник не боевой, кроме систем защиты на нем ничего опасного нет. Они поймут. Будут вынуждены понять! Дальнейший спор от коммандера отсекает силовое поле, полупрозрачной пленкой заволокшее обзор. Лифт плавно плывет вверх, набирая разгон. Килгор тяжело выдыхает, сквозь тонкие, подвижные ноздри, сцепив руки за спиной в замок до боли в напряженных мышцах. Это должно помочь! Если в ближайшее время его беспокойный беглец не будет обнаружен, скорее всего придется складывать полномочия и идти на ритуал ках-ар. Психика и так держалась на одном чувстве упрямства и относительной близости искомого. Ну и еще стараниями Котарри, которая вокруг психованного родственника ходила кругами, сдувала пылинки, периодически устраивая образцово-показательную терапию со своим темпераментным умай-ар, склонным скрывать свои эмоции почти так же, как Килгор их демонстрировать. Тонкие, темные на светло-серой коже губы криво растягивает неестественная, изломанная ухмылка. Скоро. Скоро это всё закончится. Тем или иным способом.