***
— Эй, Ви, я слышал, что вашему факультету требуется модель для написания портрета, — худощавый альфа подошёл к блондину в гардеробе. Видно, что волнуется сильно, страшно подходить к Ким Тэхёну и просить о чём-то эдаком, а вот омега ловит себя на мысли, что он довольно миленький, не наглый, как некоторые, — если ты ещё никого не нашёл, может… — Я согласен, — Ви застёгивает куртку и оборачивается к альфе, выдавливая из себя улыбку. Такого скромнягу огорчать не хочется. — Приходи завтра после окончания пар в триста пятнадцатый кабинет. Лицо альфы, который, кажется, младше самого Тэхёна, искажается в неверии происходящего, но вскоре оно меркнет, заменяясь мягкой счастливой улыбкой. Омега выходит из учебного заведения, подставляя себя под сильные порывы осеннего ветра. Он слышит, как друзья, теперь уже его модели, осыпают вопросами, мол: «Как тебе это удалось?» и восхищением: «Да ты растопил сердце самого Ви. Он тебе даже улыбнулся, Уджин!» Теперь Ким знает имя альфы, которого будет завтра изображать на холсте. Не то чтобы Тэхён был настолько холодным к окружающим омегой, просто заработал славу дерзкого и недоступного, сам того не сразу осознав. Он грубил только наглым альфам, которым нужно было лишь очевидное от него, и завистливым омегам, коих Ким сразу ставил на место. Когда Тэхён только поступил, по шаблону его стали считать лишь сынком богатеньких родителей, который ничего не может без отцовской заботы и денег. Отсюда и начались издевательства. Вот только никто и представить не мог, что омега способен на куда большее, когда их нет в поле зрения. С поступлением у Кима было много дебютов: драки, в которых он выходил победителем, домогательство со стороны незнакомца, обезьянник и ещё много того, чем нормальный омега хвастаться не будет. Однако не в случае знаменитого Ви. Каждый его конфликт с очередным омегой, который доходил до первой крови, долго не утихал в стенах университета. Кто-то его боится, а кто-то восхищается силой. Вот только родители по голове не гладили, стоило ему построить бровки домиком и вымолвить жалобное «обижали». Частые ссоры в семье именно из-за Тэхёна, который с излишней жестокостью расправлялся со своими обидчиками. Не один сломанный нос прошёл через кулак Кима, но он всегда твердил одно: заслужили. И родители согласились бы, если бы не третий звонок за неделю от директора университета. — Ты же омега, Тэхён! Когда ты уже перестанешь колотить всех подряд? — папа хватается за голову от негодования. Как его омега, который всегда был маленьким и хрупким, превратился в жалкое подобие альфы? — Ты второму омеге за неделю нос покалечил! Третий, ладно, царапинами отделался… — Он вышвырнул мою сумку из окна третьего этажа, пока я был на физкультуре, — будничным тоном объясняет Ким, словно папа спросил его о том, что любимый сын хочет на ужин. — А тот, который пострадал во вторник, специально вылил на меня сок во время обеденного перерыва. Тэхён удивляется тому, что его кто-то до сих пор пытается обидеть и опозорить при всех, прекрасно зная, что за их безрассудностью будет следовать дальше. Ему непонятны действия людей, что никак не могут успокоиться, отдавая предпочтение издевательствам лишь из-за лица красивее, чем у них, или богатства. — Папа прав, Тэхён, — вступается отец, переключающий каналы на телевизоре. — Тебе пора повзрослеть, перестать идти против всех. А до того момента я заблокирую твои счета на банковской карте. Омега пожимает плечами и возвращается в свою комнату, запираясь на замок по глупой привычке. Родители всегда стучатся перед тем, как войти, зачем их сын делает эту махинацию — непонятно никому, кроме самого Тэ. Так он чувствует себя на самом деле защищённым. — Будто в первый раз денег лишают, — вздыхает Ким, направляясь к сумке и проверяя наличные. После первого подобного случая у омеги имеется привычка всегда снимать некоторую часть денег и оставлять на «наказание». Родители думают, что подобными действиями насилия против других их сын хочет показаться сильнее, выше своих одногруппников. Когда-то Тэхён избивал обидчиков с такими же убеждениям, думая, что вскоре люди поймут: к нему лучше не лезть, пока не стало хуже для них самих. Только вот омега сильно ошибался, и через какое-то время это стало просто способом мести придуркам, которые думают, что КимТэ слабый. Тэхёна не зря прозвали Virulence, означающее «злобный» и «ядовитый». В школьные годы,***
Альфа гонит на байке, превышая скоростные нормы. Он не боится попасться на камеры и заработать с десяток штрафов, как это обычно бывает. Хосок сказал, что дело срочное, а это синоним слову «быстро». Джей Кей умеет исполнять просьбы Чона так, чтобы он остался доволен. Ну, а со штрафами Хоуп разберётся сам, главное, чтобы Гук не проебался. Ямаха рассекает ветер, двигаясь по направлению против, несёт своего всадника прямиком в заброшенные склады, отмеченные Хосоком на карте. Чонгук не знает, что его там ждёт, остаётся только гадать, послал ли друг его на верную смерть, или будет что-то попроще, чем бороться за свою жизнь. Склады встречают его ожидаемой тишиной. Только Чон начинает радоваться, что не наткнулся на толпу мафиози или типичных наркоманов, которые тут тусуются, как навстречу выходят двое альф быдловатой внешности. Гук отмечает, что они одеты слишком легко для холодной осенней погоды, он глушит байк, слезая с него. Поправив слегка завивающиеся волосы, которые в полном беспорядке из-за сильного потока ветра, Джей Кей подходит к незнакомцам, сохраняя дистанцию в пару метров. Он молчит, ждёт, когда они сочтут нужным уже приступить к чему-то, о чём Чонгук не в курсе. Обычно всё так и происходило, но, кажется, не в этом случае. — Где Хоуп? — начинает тёмноволосый альфа в спортивных штанах. — Неужто опять свою псину прислал? — Чем-то не устраиваю? — Чон оглядывает мужчин и трёт подбородок с чуть отросшей щетиной. — Ну так, чему обязан, господа? — Хоупа сюда гони, придурок, — второй альфа подал голос, а на лице первого желваки показались, когда тот увидел усмешку со стороны Джей Кея. — Интересно, когда до вас дойдёт, что если перед вами я, значит, вы не заслуживаете даже его внимания? — тёмноволосый выходит из себя первым, не принимая в свою сторону грубости, и идёт на Чона в рукопашную. — Опасненько. Гук успешно уворачивается от неуклюжих движений соперника и незаметно достаёт складной нож. Слышится болезненное хрипение со стороны нападавшего альфы. — Уёбок… — Джей вытаскивает нож из раны, принося новую порцию боли, и наблюдает, как футболка мигом в алый окрашивается. — Я тебя посажу! Альфа хмыкает. Всегда эти пустые угрозы, которые никогда не выполняют, а лишь запугивают. Это совсем не потому, что Чон работает на Хосока, просто подобный сброд пытается хоть что-то выставить из себя, но на деле они ничего не представляют. Джей Кей не единожды бывал в полицейском участке, и местный отдел давно смирился с тем, что хулигана, у которого давно должен был пройти экстремистский период, который бывает обычно только в подростковом возрасте, просто выкупает богатый Чон Хосок, не жалевший на него денег, ведь с заданиями Гук справляется почти на «ура». С даты их знакомства прошло примерно полтора года. Это самый короткий отрезок времени, за который можно проникнуться к человеку полнейшим доверием, позволить стоять по правую руку от себя. Хоуп без раздумий доверит этому хулигану свою жизнь, если случай будет требовать того. Альфа, младше Хосока на семь лет, его не подведёт, никогда не подводил. Чонгук переводит взгляд на второго альфу, когда в кармане раздаётся рингтон телефона, оповещающий о звонке. Он проводит пальцем по дисплею и подносит гаджет к уху. — Закончил? — из динамика доносится усталый голос второго Чона и Джей Кей готов поклясться, что в этот момент Хосок потирает переносицу. — Нет ещё. Они не признаются, что от них нужно, однако один уже кровью истекает, — сообщает Чонгук, смотря на альфу под ногами, который даже подняться не может из-за раны в животе. Он возвращает взгляд на второго, который явно не ожидал такого исхода событий. Стоит в оцепенении и шага сделать не может ни туда ни сюда. — Деньги, Гук-а. Они крупно задолжали. Давай быстрей, тормозишь. Мобильный снова в кармане кожаной косухи, а Чон думает, сколько же его терпение ещё выстоит. Кажется, альфа, который наконец пришёл в себя, почувствовал, что бесы Джей Кея вот-вот наружу вырвутся, и тогда нагрянет пиздец и ему. В эту же минуту он и получил свёрток купюр, где около восьмидесяти тысяч вон. — Не устраивали бы цирк, раз уж всё равно собирались отдавать, — хмыкает Чонгук, окидывая взглядом пострадавшего, который подозрительно притих. Он пихает его ботинком и, услышав характерный отборный мат в его сторону, двигается к байку, убедившись, что тот жив. — Адьос, парни. Прощание звучало бы даже как-то по-дружески, если бы не запах крови, витающий поблизости. Вот они, обычные будни Джей Кея, верного пса Хоупа. Теперь альфа мчится к хёну за заслуженной наградой. Сегодня его лицо не пострадало, а свёрток крупных купюр, который он везёт хозяину, находится в кармане. Обычный бы человек сказал, что будни Чонгука — огромный риск для жизни. Так и есть. Джей Кей любит рисковать. Этот байк очень старый, на нём ещё отец Гука папу в молодости катал. На ямахе катался и сам альфа в пятилетнем возрасте на коленях родителя. Однако вскоре время этой малышки вышло, по словам отца. Только не для Чонгука. Он не был готов попрощаться с байком, ведь все счастливые моменты связаны именно с ним. Отец твердил, что проще купить новый, однако денег на это, конечно, не было. Гуку новый и даром не нужен, поэтому он в свои двадцать взялся за ремонт теперь уже его байка. В то время он как раз познакомился с Хосоком, на которого вскоре начал работать. Если бы не Хоуп, то у альфы бы ничего не получилось, и ямаха так и пылилась в гараже родительского дома. Хосок многое дал Чонгуку, почти подарил, но не за просто так, конечно. Чон поднял с низов свою забегаловку, а вскоре и стал торговать наркотой на любой вкус. Марихуану он выращивает сам, а порошок достает из-за границы. Всю грязную работу выполняет Чонгук, представленный всем конкурентам и партнёрам как Джей Кей. Никто, кроме приближенного круга, не знает настоящего имени цепного пса Хоупа на байке. — Без крови никак было, да? — альфа окидывает взглядом окровавленную ладонь Чона. — Он первый полез, а нож в моей руке живёт своей жизнью, сам знаешь, — Чонгук протягивает денежный свёрток второму Чону и падает на кресло напротив стола, — что интересного я пропустил? Отчего-то Джей Кей уверен, в его отсутствие произошло что-то непредвиденное. В зале на первом этаже было подозрительно тихо, когда он поднимался к Хоупу. А за барной стойкой вообще никого, что ну очень удивительно. Обычно все шумят, весело отдыхают, пропуская выходные дни прямиком через душу, окутанную алкоголем, однако Юнги стоит без дела, спокойно протирая бокалы по накатанной. — Агусту неймётся. Ребёнок устал стоять за барной стойкой и выслушивать бредни пьяных омег, — лениво объясняет Хосок, пересчитывая в ловких пальцах купюры, следит, чтобы без наёба, — сам ведь знаешь, какой он бурный: ему лишь бы нож кому в задницу всадить. — Неужели у кого-то из посетителей нож в заднице оказался-таки? — альфа хохотнул, переводя взгляд на дверь сзади, которая ведёт на первый этаж. Он представил, как Юнги, взбесившись хуже беса, достаёт холодное оружие и засаживает кому-то в очко. Зрелище не из лучших, но зато весёлое. — К счастью, нет, но это было неизбежно, если бы охранники не скрутили его. Самое забавное, что именно в этот момент приехал я, — Чон прикуривает сигарету, вдыхая терпкий никотин в лёгкие. Все восемьдесят тысяч вон на месте, волноваться не о чем. — Отправил его обратно за стойку, а альфу — вон из бара. Понятия не имею, что этот толстопуз выкинул, раз Юнги-я даже за нож схватился. Постоянные посетители давно знают, на что способен мой работник, но некоторым, кажется, очень интересно испытывать судьбу. — Когда ты его уже выпустишь отсюда? Сам ведь прекрасно знаешь, он на месте сидеть не может. Да и бармены сейчас выполняют работу того же клоуна, неудивительно, что он из себя вышел. — Скоро на окраину города надо будет сгонять, вот и развеется со мной. Может, даже пушку дам пострелять. — табачный дым выходит из уст Хоупа прямой струёй в сторону потолка. — Что-то серьёзное? — интересуется Чонгук, вцепившись взглядом в старшего, который никогда не берёт с собой Агуста, если встреча должна обойтись без крови. — Нет, ничего такого. Надо будет одну группировку поставить на место. Точат зуб на меня и моё дело, — Хосок поднимается с кожаного кресла и выходит на балкон, вдыхая свежий воздух, пропитанный влажностью, — а подобное поведение всегда должно поощряться пролитием крови.***
Бар «Hope world» местные прозвали Надеждой. Символично и, по мнению Тэхёна, слишком ожидаемо. В последнее время этот бар стал быстро набирать обороты в Пусане, приближаясь к десятку лучших заведений Изумрудного города. Однако цены здесь намного ниже тех, где обычно бывает блондин. Наличка у него не бесконечная, в отличие от карты. Приходится довольствоваться тем, что есть, и лениво смотреть на платформу в конце помещения, где на шесте крутится омега в прозрачных одеяниях. У барной стойки подозрительно тихо. Блондинистый бармен с бейджиком, на котором печатными буквами выведено Агуст Ди, протирает стаканы, пустым взглядом окидывая приближающегося омегу. Ким хмурится, раздумывая над подписью бейджа. Он уверен, что это ненастоящее имя. От имени гражданина Кореи тут буквально ничего, это вызывает у Тэхёна подозрения. — Лонг Айленд, будьте добры, — Ви опускается на высокий стул и наблюдает за приготовлением коктейля, параллельно поглядывая на невысокую платформу, отведённую для стриптиза. На сцену медленной походкой выходит омега с волосами цвета вороньего крыла. Прозрачные лоскутки ткани сложно назвать одеждой, ибо она практически ничего не прикрывает. Со стороны альф слышатся неугомонные свисты и комплименты, стоит зазвучать медленной музыке, под которую брюнет обхватывает шест и соблазнительно двигается, привлекая к себе всё больше внимания сильного пола. Рядом с КимТэ присаживается альфа, заказывая мохито. Благо, незнакомец не пытается завести с ним диалог — на новые знакомства Ви не настроен совсем. Перед носом ставят заказанный напиток, и Ким губами прислоняется к трубочке, затягивая алкоголь в организм. Два часа в компании хмельного спокойствия и омега уже лбом утыкается в локоть, прикрывая глаза. В идеале было бы заказать такси и двинуть домой, вот только сейчас это кажется физически непосильным. Пить в одиночку — самое отвратительное, что происходило с Тэхёном за последнее время. Хотелось веселья, отвлечься от всего беспокоящего, но омега лишь сильнее зарылся в себе, только на этот раз с помощью алкоголя. Ви надеялся, что в состоянии опьянения не будет думать ни о чём, что тревожило бы его. К сожалению, мысли лишь с большей силой атакуют черепную коробку, не позволяя ни на миг вылететь из реальности.***
Чонгук поднимается с удобного диванчика, на котором они с Хоупом вскоре расположились с бутылкой виски, и потягивается, разминая мышцы. Обсуждения предстоящих дел со стаканом горького спиртного в руке пролетели незаметно. Единственное, что напоминает о пролетевшем неуловимо времени, это сонливость. На циферблате второй час ночи красуется. Джей Кей думал, что в это время уже будет в постели сладко сопеть, но ебаный Хоуп как всегда портит его планы, предложив пропустить по стаканчику. — Куда намылился, пьянь? — хмыкает охмелевший Хосок, окидывая взглядом почти пустую бутылку виски. — Пойду с Юнги поболтаю. Интересно, что там у него случилось, если он даже за нож схватился, — махнув Чону на прощанье, Джей Кей выходит из кабинета, оставив Хосока тлеть в одиночестве. Спускаясь по недлинной лестнице, Чонгук отмечает, что за эти пару часов атмосфера в баре очень хорошо разбавилась: за барной стойкой сидит несколько человек, потягивая алкогольные напитки, на сцене крутится омега, а на диванчиках напротив расположились альфы, наблюдая за красивым зрелищем. От недавнего конфликта не осталось и следа. Пробираясь сквозь небольшую толпу, Чон двигается к барной стойке, встречаясь взглядом с постоянно хмурым Агустом. Взор падает на омегу, который уже, кажется, уснул. Типичная картина для подобных заведений, вот только редко можно встретить кого-то в столь дорогих шмотках. Что этот омега забыл в баре не высшего класса — вопрос. Чонгук аккуратно присаживается рядом, словно боясь разбудить, и переводит вопросительный взгляд на Юнги, который лишь пожимает плечами, не отвлекаясь от приготовления очередной Пина Колады. Из поясной сумки от гуччи раздаётся рингтон мобильного. Омега морщится недовольно, на его милом личике так и читается возмущение. У Джей Кея брови вверх вздымаются, стоит незнакомцу поднять голову и показать свою персону. Знакомая родинка на кончике носа заставляет вспомнить моменты школьной жизни Ким, блядского, Тэхёна, который стал частью бытия в учебном заведении. Запах лаванды проникает в лёгкие и перед глазами вновь тот нарцисс с красными волосами. Тэхён смотрит на дисплей телефона, переводя взгляд от времени на имя входящего и обратно. Он тихо матерится, сложив два и два. Почему папа не спит в два часа ночи остаётся вопросом. Вероятно, заметил, что сын ещё не вернулся домой, и сейчас рвёт и мечет. Ким спрыгивает с высокого стула, чуть не упав при этом, и, шатаясь, плетётся к выходу из бара, в котором успел уже поспать. Всё это происходит под внимательным взором Чонгука. Он поверить не может, что спустя два года встретил этого омегу. Лучше бы не встречал, ибо сейчас ему ужасно хочется свернуть шею блондину. Жаль, он не сделал это сразу на выпускном. Альфа моргает несколько раз и следует за блондином. Чёрт знает, пошел бы он за ним, если бы не алкоголь, бушующий в крови. Завтра Чонгук будет жалеть, ну, а пока что можно себе позволить хотя бы поздороваться с бывшим членом Золотой пары, с человеком, которому Чон отдал всего себя. Изумрудный город подкидывает всё больше и больше сюрпризов Джей Кею. Он не любит сюрпризы. В особенности те, которые остались в далёком прошлом. Ви — красивая обёртка, пустой фантик без обещанной сладости. Совсем не искусство, которым восхищаются в университете. Чонгук знает настоящего Ким Тэхёна, тлеющего быстрее всякой сигареты, Изумрудного города. Омега почти пищит, когда его грубо хватают за шею и припечатывают к близстоящей вертикальной поверхности. Чонгук по-другому не умеет, не с красноволосым бесёнком из прошлого, который решил вдруг напомнить о своём существовании. Тэ морщится от запаха перегара, исходящего от человека напротив. Он распахивает глаза и уже готов бранить неизвестного матами и звать на помощь: ведь всем известно, чем подобные махинации со стороны незнакомцев обычно заканчиваются. Ему зажимают рот рукой, чтобы и пискнуть не смог, не привлёк лишнего внимания со стороны охраны бара, которая снуёт туда-сюда. Альфа заставляет смотреть на себя, пробуждает болезненные воспоминания одно за другим всплывать в пьяной голове Тэхёна. Ви ещё не залечил свои раны до конца, но появившийся чёрт знает откуда Чонгук снова их вспарывает, вынуждая кровоточить с новой силой. Запах хвои, словно под дых. Больно. Омеге чертовски больно, а воспоминания полосуют с новой силой. Карий взгляд не исчезает, в самую душу смотрит, терзает, а знакомая усмешка так и стоит перед глазами. Счастливое воспоминание тут же меркнет за сценой с выпускного, с которого Ким бежал, опозоренный когда-то любимым альфой. Сейчас же Гук-и стоит перед ним, а Тэхён, будто обнажённый, даже дышать боится, запутавшись в чувствах, что так не вовремя с головой накрыли. Душераздирающая ненависть, трепетная любовь и безумие равняются — одно целое, под названием Ким Тэхён. — Скучал по мне, чертёнок? Вопрос выбивает весь воздух из лёгких. Не этого Ви ожидал при встрече. Знал, что она когда-нибудь настанет, но не таким образом, когда земля из-под ног уходит, а к горлу подкатывает тошнота от выпитого алкоголя и бушующей ненависти к альфе. Скучал. Конечно, блять, скучал. Но омега никогда не поведает Чонгуку о том, как он задыхался в истериках, о том, как рвал совместные фотографии, сделанные на старенький полароид, и в какой кошмар превратилась его жизнь после гнусного поступка человека, который был Тэхёну всем. — По глазам вижу, что скучал, — а из глаз тэхёновых слёзы ручьём.