Путь Махидевран

Согласно традиции, гадание о будущем ждало всех дочерей хана. Политический расклад требовал отослать их далеко от родного дома. Хоть немного узнать судьбу было единственным доступным средством успокоения сердец матерей. Но Гюльбахар никак не ожидала трижды услышать одно и то же. — Ты сгоришь в пламени, что принесет обычная пленница, дерзкая и огненная. Она привяжет твоего мужчину, перевернет все, что предначертано и уничтожит будущее, включая детей. Твоих и не только, — женщина хмурилась, используя уже третий способ гадания. — Она пройдет по головам и затмит всех, кто был до нее, включая тебя. От счастливых дней останутся лишь воспоминания. Судьба будет к ней благоволить, а твои ошибки вознесут туда, куда она могла бы и не попасть. К сожалению, ты не сможешь удержаться от их совершения. Все, что тебе останется, так это смотреть со стороны. Дни свои закончишь сама, но про безмятежность юных дней можешь забыть. Огонь безжалостен и обжигает. На юную девушку было страшно смотреть. Уже все было обговорено, отец и слушать не станет, да и не полагалось Гюльбахар жаловаться на судьбу. Она обязана лишь повиноваться его воле. Жить, ожидая, когда все случится… Гюльбахар сглотнула подступивший к горлу ком. — Неужели ничего нельзя сделать? — прошептала она едва слышно, сцепив руки в замок. Страх сковывал все ее существо. Гюльбахар была юной, наивной и красивой. Это отмечали все и предрекали красавице выгодный политический брак. Для дочерей хана это была привычная судьба. Но в ее случае все пошло иначе. Ее отец решил подарить собственную дочь наследнику османского престола, шехзаде Сулейману, преследуя какие-то свои, Гюльбахар не известные, цели. Девушка должна была покинуть родину и проститься со свободой. Отец дарил ее в собственность османскому шехзаде. Она смирилась, усиленно занималась турецким языком, осваивала танцы, вышивку и другое рукоделие, как полагалось приличной женщине высокого рода. И до сегодняшнего вечера надеялась, что судьба будет к ней благосклонна. Пророчество лишило Гюльбахар почвы под ногами. — Можно, — неожиданно подала голос женщина. — Если, конечно, ты не испугаешься. — После того, что меня ожидает, кажется, ничего страшнее быть не может, — Гюльбахар снова закусила губу, хотя мама регулярно ругала ее за эту привычку. Она считала, что это совершенно неприличный жест, который, к тому же, уродует нежные губы дочери. — Есть один ритуал, — заговорила, наконец, гадалка, явно что-то решая. — Время — это река, которая течет в бесконечность. Ты отправишься далеко, в неизвестность, может, родишься заново, может попадешь в подходящий сосуд — то мне неведомо. А на твое место придет душа, способная совладать с пророчеством и изменить предначертанное. Если все пройдет как надо, ты познаешь другую, спокойную жизнь в ином времени — если попадешь в сосуд, у тебя будет ее память. Как у нее — твоя. В другое время Гюльбахар в ужасе бы отшатнулась, услышав такое предложение. Но страх перед будущим оказался сильнее. — Я согласна, — усилием воли Гюльбахар заставила себя говорить громче и старалась не впиваться ногтями в ладони. — Лучше так, чем…огонь. — Правильный выбор, — гадалка кивнула и указала девушке на пол. — Ложись, времени у нас не так уж и много. — А что, не будет никакой…подготовки? — Гюльбахар растерянно моргнула. Она только по шепоткам наложниц отца знала о магии и представляла все совсем иначе, возможно, даже с кровью животного. — Мне нет нужды черпать силу в сомнительных источниках, — усмехнулась женщина, точно прочитав мысли девушки. — Так что все случится немедленно. Если, конечно, не передумаешь. Гюльбахар молча поднялась с места и улеглась прямиком на ковер. Не в правилах дочери хана было отказываться от слова, пусть и было очень страшно. Все, что она запомнила перед тем как провалиться в темноту, стали заунывные песнопения на непонятном языке. Они звучали то громче, то тише, убаюкивая, успокаивая. Появилось ощущение полета, после чего Гюльбахар перестала что-либо осознавать. *** Евгения Крымова возвращалась домой со смены. В институте, где училась девушка, наступили каникулы, она могла себе позволить брать больше подработок. И тогда, быть может, удастся на следующий год накопить на поездку в Турцию. Женя, вместе с матерью и сестрой, запоем смотрели Великолепный век. Именно этот сериал подстегнул желание девушки посетить Турцию — Топ-Капы были вполне реальными, как и Стамбул в целом. Достопримечательностей там было столько, что наверняка потребуется не один день, чтобы их все обойти, представляя себя на месте героев любимого сериала. «Еще бы мнения с семейством так сильно не расходились», — сердито подумала девушка, бросив взгляд на рекламный щит и обнаружив там очередное туристическое агентство, предлагающее «незабываемые впечатления в любой точке мира». Женя тяжело вздохнула, отгоняя мысли о предстоящем путешествии. Оно случится не скоро. А вот любимый сериал привел к неожиданному расколу. У них в первый раз произошло такое разделение — до этого как-то обходилось, нравились одни и те же персонажи. Отец закатывал глаза каждый раз, когда Женя, ее сестра и мама, пускались в обсуждение и с фразой — «я султан, я решил смотреть футбол», удалялся в другую комнату, получая взамен сердитое женское фырканье. Женя не понимала, как можно было оценить Хюррем. Нет, она знала, что все люди разные, вкусы тоже, но с мамой и сестрой у нее эти самые вкусы обычно совпадали. Но этот сериал неожиданно все перевернул. Махидевран называли истеричной только за то, что она, оказавшись в такой ситуации, растерялась и повела себя совершенно неподобающе собственному статусу. — Можно было и по-другому, — ворчала Женя, морщась на некоторых моментах. Она читала о гаремах и традициях там, прекрасно осознавала, что сотни женщин, запертые в одном месте представляли собой мину замедленного действия. В принципе, попасть в покои к султану могла практически любая — сериал проматывал время беременности той же Хюррем и со стороны все выглядело так, точно Сулейман все это время спал в одиночестве. Нет, вопросов у Жени не было, когда султан находился вместе с войском в отдаленных краях, тут физически спать с кем-то было некогда. Хотя о походных гаремах других султанов, того же Селима Явуза и его предков Женя точно читала. То, что в фильме о них не упоминалось, не значит, что их не было. — Ты слишком углубляешься в историю, — закатывала глаза Аня, младшая сестра и главная защитница Хюррем и ее поведения, далекого, как от норм морали двадцать первого века, так и от традиций того времени. — Сериал же предназначен для того, чтобы зрители щекотали себе нервы, пытаясь понять, что же случится с героями в следующей серии. Ну вот что могла твоя Махидевран против такой любви? — Можно подумать, она возникла внезапно, — фыркнула тогда Женя. — Твоя Хюррем в то время так себя вела, что я удивляюсь, как ее не наказали плетьми — верещала, как торговка на рынке. Никакого воспитания. — А то твоя Махидевран святая? Кто ее просил устраивать драку? — Эмоции, Анюта, эмоции. Думаешь, так легко сдержаться, когда начинаешь понимать, что к тебе чувств у любимого мужчины все меньше? Да еще это остывание гарантировало заведомую угрозу для твоего сына? — Женя приводила свои аргументы, но ее в этот раз просто не слышали. А когда подключалась мама, Жене становилось вдвойне сложнее — спорить с двумя защитницами Хюррем было тяжело. В результате они устало заключали мир…ровно до следующей серии. Они старались вместе все посмотреть, чтобы не спойлерить друг перед другом — а обсуждение дружно оставляли на утро. — Надо принимать решения со свежей головой, а не на эмоциях. Поведения героев это тоже касается, все плюсы и минусы их обсудим завтра, — гнала сестер спать мама. И Женя с ней была согласна. Утром они не всегда успевали поговорить — работа и учеба, другие новости — они все-таки не были роботами, а живыми людьми, об одном и том же говорить не могли. Один раз увлеклись — отец в отместку целый день рассказывал о правилах футбола и футболистах любимого «Зенита». Погрузившись в свои мысли, Женя не заметила как машине неожиданно свернула с дороги и полетела прямо на нее. Последнее, что запомнила девушка был короткий полет, удар и боль. Наступила темнота. *** Женя открыла глаза, ожидая увидеть потолок больничной палаты, плачущую маму или на худой конец, врача. Вместо всего этого, она столкнулась взглядом с усталыми глазами очень старой женщины. — Переход произошел, — торжественно объявила она. — Куда? — спросила Женя и растерянно умолкла, не узнавая собственный голос. Она осторожно вытянула руки и озадаченно отметила непривычный браслет, тонкие пальцы и кожу, лишенную родинок. Да и одежда на ней была совсем не та, в которой она возвращалась домой. А в голове мелькали воспоминания, но совсем не её. Маленькая Гюльбахар знакомится с отцом, совершает положенный поклон и звонко обещает слушаться и никогда не подводить. Церемония наречения Гюльбахар девушкой, готовой к замужеству — Женя и не знала, что такое практиковалось в мусульманских семьях для девочек, у которых начались первые критические дни, — торжественная и смущающая одновременно. Детская одежда сменилась на красивые платья строгих цветов — чтобы не привлечь внимания до поры до времени. Объявление, что Гюльбахар через несколько дней отправится в Османскую империю, где войдет в гарем шехзаде, как подарок, по договоренности между ее отцом и султаном Селимом. Гадание, традиционно проводившееся для дочерей ханов. И страшный результат, отчаяние Гюльбахар и ее согласие на ритуал, в результате которого Женя и оказалась в ее теле. — Обратного пути нет, — вновь заговорила женщина. — Забудь свое прежнее имя. Отныне ты Гюльбахар, дочь Сахиб-гирея, будущая наложница шехзаде Сулеймана и мать его детей. За их будущее тебе придется сражаться. — И я могу предположить, с кем, — Женя заставила себя подняться, опасаясь, что чужое тело откажется ей подчиняться. Но нет — никаких проблем не возникло, к большому удивлению неожиданной попаданки. Тело слушалось идеально, более того, в голове всплывали и танцевальные движения, которым Гюльбахар явно обучали. В свое время Женя так и не удосужилась познакомиться с восточными танцами ближе, теперь очень жалела об этом. — Хорошо, если у тебя есть дополнительные знания, — женщина кивнула и достала бархатный мешочек. На ее лбу блестели заметные бисерены пота, выглядела она заметно уставшей. Ритуал отнял много сил. — Садись напротив меня, посмотрим, не ошиблась ли я. «Интересно с чем. И все-таки, правы те, кто утверждал, что в прежние времена много было очень интересных знаний», — Женя не стала спорить. Она уже поняла, как развивается ситуация и теперь ей предстояло исполнять свои же слова — бороться за будущего султана. Но кто бы знал, что это случится так — задолго до начала привычного ей канона. «Я и подумать не могла, что такое возможно. Фэнтези читала немного, так что придется как-то приспосабливаться к этому миру. Это не сериал, где можно сказать стоп и актеры разошлись отдыхать. Здесь все будет по-настоящему», — одернула себя Женя и переключила свое внимание на гадалку. Не хотелось бы пропустить что-то важное, размышляя, по сути, ни о чем. У нее еще будет время на осознание и привыкание к новому, а пока стоило лучше слушать и запоминать. — Огонь никуда не делся, но теперь он уравновешен, — гадалка вновь использовала несколько способов предсказания, несмотря на дрожащие от усталости руки, и довольно кивнула. — Теперь все зависит исключительно от тебя, новая Гюльбахар. Если повезет — можешь стать великой. Не справишься — нищета и уход в одиночестве, в доме милосердия, организованном счастливой соперницей. Женя позволила себе вздрогнуть. До этого она еще не досмотрела — последнее, что ей было известно о Махидевран, что она покинула дворец после гибели Мустафы. Следующие серии только анонсировались, но становилось понятно — ее нынешнее тело не ждало ничего хорошего. — Скажите честно, назад я не вернусь? — Женя-Гюльбахар тяжело вздохнула и посмотрела на женщину. — Проживи жизнь достойно, Гюльбахар. Это все, что я могу тебе сказать, — последовал туманный ответ. — А теперь иди, служанки обеспокоены затянувшейся беседой дочери хана и простой гадалки. Женя едва не фыркнула от такого преуменьшения. Кем бы не была эта женщина, а в памяти Гюльбахар не было ни единого намека на ее имя, она точно ценилась ханом, иначе не подпустили бы ее к одной из его дочерей и на полет стрелы. Но эту загадку разгадывать у Гюльбахар — Женя вздохнула и постаралась назвать себя именно так — не было времени. За ограниченный срок требовалось узнать слишком многое. Официальное прощание — дочь хана покинула комнату, провожаемая внимательным взглядом. Обе знали, что больше встретиться им не доведется.