Help.

Когда уходит родная душа, начинает сдавать и тело.

Если бы была возможность, какую смерть вы бы себе предпочли? Быструю, краткую и безболезненную? Так, чтобы уснуть и не проснуться назавтра? Или это был бы мучительный конец, так, чтобы чувствовать каждую унцию боли, которую вы причинили при жизни другим? В конце концов, что такое на самом деле смерть? Является ли это концом, или же наоборот — это начало чего-то нового? Для Елены Гилберт смерть была омутом, манящим бесконечной глубиной, холодной пустотой и успокаивающей темнотой. Она хотела бы сделать шаг с обрыва, ощутить вкус свободы на кончике языка, закрыв глаза, поприветствовать смерть распростёртыми объятиями. Наверное, нормальная девушка семнадцати лет не должна думать так, ведь вся жизнь впереди, не так ли? Но Елена не считала себя нормальной: она была чёртовой уродкой с безобразными шрамами и рубцами на душе и со всепоглощающей виной на сердце. Каждую ночь, ложась в постель, она снова и снова мечтала заснуть навсегда. И утром, просыпаясь, она смотрела на себя в зеркало, и горечь вперемешку с разочарованием заполняла всё её естество. Дни, недели, месяцы слились в единое целое с солоноватым привкусом крови и слёз. И снова скрип лестниц, и снова бессонница. Осторожно вступая босыми ногами, Елена спустилась на кухню, не забыв взглянуть на настенные часы. 3:45 Девушка привычно налила воду в стакан и облокотилась на барную стойку. — Ровно сто шесть, — тихо прошептала девушка. Скрип входной двери и громкий стук. — Чёрт! — поднимая упавшую статуэтку, выругался парень. Услышав шаги, он начал готовить оправдания типа «я готовился к тесту вместе с Мэттом, тётя Дженна, и…», но, увидев сестру, облегчённо выдохнул. Елена, всё ещё держа стакан с водой, безразлично посмотрела на брата. Джереми не в первый раз приходил домой посреди ночи, и Елена не в первый раз заставала его с бутылкой в руках и перегаром, которым разило от него за километр. — Привет, Джер, — она скользнула по нему взглядом и остановилась на бутылке. — Как дела, Елена? — беззаботно спросил он и, не дожидаясь ответа, прошёл мимо сестры к лестнице. — Кончай с этим, Джереми, — Елена сжала в руках стакан и повернулась к брату. Джереми, посмотрев на неё с грустной улыбкой, сделал глоток из бутылки. — Поговори со мной, Джер. Всё будет хорошо, ведь… — Ничего уже не будет хорошо, — парень прервал сестру тихим голосом. — И ты это знаешь. Его взгляд упал на календарь позади неё. Сделав ещё один глоток, он осипшим голосом выдал: — Сто шесть? Елене не нужно было долго думать, о чём он говорит. Её взгляд снова стал пустым. Столько дней прошло со дня смерти их родителей. Столько дней они не живут, а существуют. И вот уже столько дней каждая их встреча превращается в очередную перепалку. Так или иначе, Елена оставила его слова без ответа — это не тот вопрос, на который требуется ответ. Она подняла взгляд на поникшего брата; её сердце сжалось от его вида, и она попыталась снова поговорить с ним. — Алкоголь не способ справиться с их потерей. Мы могли бы… — Ты предлагаешь справиться с их потерей так, как это делаешь ты? В повышенном тоне голоса открыто звучали ненависть и презрение, а глаза нашли её предплечье, закрытое длинным рукавом футболки. Елена поёжилась от его взгляда и натянула рукава ниже. Это движение стало последней каплей, внутри что-то оборвалось, и желчь поднялась к горлу. — Перестань лезть ко мне в душу! — он уже не сдерживал раздражение и гнев, переходя на крик. — Сначала разберись в себе! Парень взбежал по лестнице наверх, на ходу вливая в себя остатки алкоголя. Он громко хлопнул дверью комнаты и кинул бутылку в стену. Обессиленно прислонившись к двери, закрыл глаза. Беспомощность и отчаяние сковали тело железными цепями. С каждым днём он задыхался всё больше и больше, замечая свежие раны на теле сестры. Она держала его за идиота? Или что? Неужели она искренне верит в то, что длинные рукава скроют её многочисленные шрамы? И что ему остаётся делать? Всё, что он может — это вливать в себя алкоголь, чтобы забыть о чёртовом мосте, чёртовой сестре с её идиотской моралью и уродливыми шрамами. Вот и всё, на что он способен. Оставшаяся посреди гостиной Елена вздрогнула от звука разбившегося стекла и, выйдя из оцепенения, посмотрела на стакан в руке. Медленно вернувшись на кухню, она вылила воду в раковину и сползла вниз по стенке. Жизнь стремительно катится по наклонной, и что она делает? Только усугубляет ситуацию. Ей пришло в голову, что Миранда и Грейсон, вероятно, недовольны ею. Они осуждали её, девушка это чувствовала, но, опять же, она была совершенно бессильна. Горе от потери родителей затапливало её, ведь, по сути, она была всего лишь девочкой, оставшаяся сиротой в семнадцать. Дженна Соммерс, на плечи которой легла тяжёлая ответственность в таком молодом возрасте, в эту ночь тоже не спала. Дети потеряли мать, а она потеряла старшую сестру, карьеру, мечты и любовь. Она тоже тяжело справлялась со смертью сестры и глубоко переживала за детей. Каждую ночь в ожидании Джереми она не спала: сидела у себя в комнате, прислушиваясь к любому шороху в доме. Каждую ночь она слышала скрип половиц под босыми ногами Елены. Каждую ночь тихо лила слёзы, сидя на полу, зачёркивала очередной день в календаре и доставала очередную бутылку из тайника. — Сто шесть… — снова сидя на полу с бутылкой вина в руках, она лила слёзы, слушая очередную перепалку племянников.