Дорогой Эдвард Каспбрак

22.08.2020

      «Дорогой Эдвард Каспбрак,       Твоя жизнь в данный момент полный отстой. И сейчас тебе кажется, что лучше уже никогда не будет. Мама отправила тебя в эту дыру под названием Портленд, до которой даже прямого рейса нет. Зачем я вообще это пишу? И я говорю не только о самолёте, но даже об автобусах. У них нет прямых маршрутов до сраного Портленда НА АВТОБУСЕ!!!!       Только что была пересадка в Бостоне, и я не знаю, сколько ещё вытерпит Пинки, потому что она очень напугана прошлой сумасшедшей дамочкой, что сидела рядом со мной и всю дорогу ныла о том, как боится крыс и как всё равно хочет её потрогать. Хуже этой мадам только мужик, слушающий уже почти полчаса «Country Roads», будто бы мы сейчас едем не на север, а в чёртову Вирджинию. ♪ Хей, сельские дороги, приведите меня в рай, что выглядит как Западная Вирджиния ♪¹ Мне кажется, этот мужик просто попутал автобусы и катит в богом забытый Мэн вместо Вирджинии. Но серьёзно, я ёбнусь с ума сойду, слушая уже который раз, как Джон Денвер умоляет эти чёртовы сельские дороги ♪ довести его до места, которому он принадлежит ♪. Я вот принадлежу Нью-Йорку, и где мои песни об этом? Помимо «I love New York» Мадонны, которую перепели в «Хоре»².       И я не вижу абсолютно никакого смысла писать всю эту чушь, но доктор Грэм говорит, что это поможет мне справиться со «стрессом во время смены места жительства». Будто бы она забыла, что это именно она заставила маму выслать меня на год из Нью-Йорка.       Меня всё раздражает. Я хочу обратно. Хочу в свою театральную школу. Ты прочитаешь это письмо спустя неделю и, наверное, уже узнаешь, насколько убого выглядит местный театральный кружок, который не сравнится с твоей программой. Поверить не могу, что мама решила загубить мою будущую карьеру, когда всю жизнь только и хотела, чтобы я выступал на Бродвее.       Я хочу обратно к друзьям, к Кортни, Майку, Гарри, Анастасии. Хочу к Уиллу.       Я хочу домой» Эдди шмыгнул носом, сохраняя документ. Ноутбук пришлось немного приподнять, чтобы тот поймал связь и отправил электронное письмо на неделю в свободное плаванье, а потом вернул в конце августа ему же на почту. Тот самый мужчина, что без перерывов слушал одну и ту же песню, косо посматривал на Эдди, который ловил связь. Ну да, не нашёл же он больше времени, чтобы написать это письмо. Мать звонила полчаса назад, когда была пересадка, и задела тему письма, напоминая Эдди, что прописанные таблетки не дают ему преимущество, чтобы избегать другие методы лечения. И кстати о таблетках. Отправив письмо, Эдди уложил ноутбук в портфель, тщательно трамбуя, ибо у него была просто куча вещей в нём. «А если будет холодно, солнышко, возьми свитер обязательно. Ну не свитер, так плед, Эдди, милый, не упрямься. Ты уже принял Аддералл? Эдди, доктор Грэм говорит, что это тебе нужно, она очень хороший специалист, ей лучше знать, как тебя нужно лечить, не упрямься. Нет, ты упрямишься. Возьми вот ещё печенье в портфель. Как не надо? Значит, корм своему грызуну положил, а сам голодный будешь? Нет, Эдди, дорогой, не всего лишь семь часов дороги, а целых семь часов!» — и так далее по списку из наставлений матери. Эдди вытащил одно печенье из упаковки классического мультизлакового BelVita, открыл верх клетки Пинки и отломал кусочек печенья, чтобы дать его своей питомице, что с радостью приняла лакомство из его рук. Оставшуюся часть Эдди закинул себе в рот, отряхнув пальцы и расстегнул уже другой отдел портфеля, где хранил коробку с таблетками. Аддералл ему прописали после того, как он завалил переходные экзамены в 12 класс из-за усилившейся импульсивности и рассредоточенности. Он слишком сфокусировался и отдал всего себя театральной школе, и заниматься учёбой просто.. не хотел. Он не мог сосредоточиться на предметах как бы ни пытался, хотя вывозил все предыдущие года, хоть и с небольшим успехом. Доктор Грэм давно намекала матери на медикаментозный способ лечения СДВГ Эдди, но Соня очень долгое время сомневалась, доплачивая за дополнительные приёмы у врача, но не хотела подсаживать Эдди на наркотики, как она их называла. Лично же самому парню было всё равно, как именно его будут лечить, он чуть ли сам не настаивал на таблетках, потому что почти все его одноклассники принимали что-то для поддержания концентрации внимания, и они не выглядели как наркоманы вовсе. «Мисс Скавронски, в наше время это необходимые меры, если вы хотите, чтобы ваш ребёнок успевал за всем остальным миром», — с милой, но убедительной улыбкой говорила психолог Эдди его матери, и та сдалась. Как-никак, Эдди нужно было улучшить свои оценки. Но помимо выписанного рецепта на Аддералл с огроменной инструкцией, которую Соня выучила наизусть и заставила это сделать Эдди, чтобы «не дай бог не стал зависимым», доктор Грэм порекомендовала уменьшить количество неблагоприятных факторов-стрессоров. И по тем сессиям, что она вела с Эдди, женщина определила, что быстрая, необузданная жизнь в Нью-Йорке, которой Эдди жил сколько себя помнил, должна быть устранена минимум на полгода. Даже просто лето у отца в Портленде не «помогло» бы Эдди, потому что надо было куда-то деть ещё три месяца. И Соня приняла решение отправить Эдди на целый учебный год к отцу, чтобы он в более спокойной размеренной обстановке закончил 11 класс и перешёл в выпускной, который уже проведёт в Нью-Йорке. После этого решения Эдди ощутил себя преданным собственным психологом и матерью, потому что если таблеток для более полноценной жизни он хотел, то переезд в какую-то глушь на севере страны — нет. Это же означало лишиться всего: друзей, театра, Уилла. Они встречались всего месяц, и.. он тоже стал одним из факторов, из-за которых Эдди не смог должным образом подготовиться к экзаменам. И не то чтобы мать была против его ориентации, она скорее невзлюбила Уилла именно потому, что он «помешал» Эдди перейти в 12 класс. Как будто бы у Каспбрака больше не было никаких обязанностей вроде участия в постановке «Сон в летнюю Ночь» Шекспира, где у него была главная роль Тесея, или выпускных экзаменов в музыкальной школе. Обычная, скучная, серая учёба с химией, биологией и геометрией была противна одними своими цифрами и их сочетаниями с буквами, он просто не хотел понимать это, поэтому не мог и сосредотачиваться. Точные и естественные науки были не для него. Так вот, не сдав экзамены, Эдди был подвергнут гневу матери, которая устроила скандал из серии «я же тебе говорила, что этот мальчик плохо на тебя повлияет». С Уиллом просто пришлось порвать, хотя разочарования большого из-за этого не последовало, потому что великой любви у них с Эдди и не было. Просто совпадали жизненные цели, оба хотели стать актёрами, из-за чего много репетировали вместе, считали себя немного лучше амбициознее других — ну и почему было бы не начать встречаться на почве схожих интересов. И всё равно тот факт, что Соня была причастна к их разрыву, бесил Эдди, и он ссорился с матерью скорее из-за принципа, что сам может выбирать, с кем ему встречаться, а не потому, что действительно был расстроен из-за расставания. Вот так вот и отсрочил себе хотя бы три месяца, прежде чем собрал огромный чемодан, портфель, купил своей крысе новую, более просторную клетку (не из-за переезда, а потому что давно хотел, но откладывал это) и отправился в семичасовое отвратительное «путешествие» до Портленда. Отец должен был встретить его на автовокзале, и Эдди даже не знал, что ему чувствовать от предстоящей встречи. Парень достал телефон, видя 43% зарядки на нём, вставил беспроводные наушники в уши и включил музыку. Вступили глубокие клавишные. Эдди уставился в окно. Так хотя бы не было слышно голоса Джона Денвера из соседних наушников. ♪ Остынь Постой И не бойся Ты никогда не изменишь того, что было и стало ♪³ Ухмылка появилась на лице Эдди, когда он узнал песню. Он не испытывал какой-то особой любви к ней, однако сейчас она будто, как и доктор Грэм, и его мать, и друзья, и даже отец — все они вместе с солистом группы Oasis пытались его успокоить и заставить смириться с происходящим. И об отце. У Эдди были странные отношения с ним. В последний раз лично они виделись так давно, что Эдди даже не помнил, сколько точно ему было лет. Четырнадцать? Тринадцать? Он не любил Портленд и его душащую тесноту, поэтому в последний раз был там и того дольше. Когда он видел отца в прошлый раз вживую — а это был Новый год, ибо на Рождество у Фи́липа были какие-то свои планы — Эдди не мог отделаться от мысли, насколько же ему далёк этот человек. Скромный, приземлённый, медлительный, не имевший никаких высоких целей кроме своего театрального кружка в старшей школе и работы по совместительству учителем французского, он показался Эдди каким-то.. неудачником, грубо говоря. Для Эдди, которого с самого детства буквально наставляли на становление будущей звездой, и который принял это желание матери и теперь сам решил своим путём достичь этой цели, было непонятно, почему его отец решил осесть в маленьком городе, забив на мечты, которые хотел реализовать, эмигрировав в Штаты. Родители Эдди были когда-то косвенно знакомы в детстве, ещё когда жили в Польше, а потом семья Сони переехала в США, когда ей было лет десять. Скавронские всегда были обеспеченной семьёй, поэтому им не составило труда дать дочери приличное образование в «Тишской Школе Искусств». Соня была неплохой актрисой для своего времени, но сейчас такую игру сочли бы переигрыванием. Уже когда она была во втором составе Бродвейских постановок, с ней связался её дальний знакомый, Филип Каспшак, переехавший в Нью-Йорк многим позже. На почве общих корней они и сблизились с Соней, хотя никогда бы этого не сделали, если бы остались в Польше, потому что у них были абсолютно разные взгляды на жизнь. Соня грезила актёрской карьерой, Филип мечтал преподавать искусство. Но Эдди у них всё же появился, хотя они даже не расписались. Соня решила оставить ему фамилию отца, хотя в документах что-то напутали (наверное, не вынесли странного звучания кучи согласных рядом) и вышел не Каспшак, а.. Каспбрак. Так, Эдвард Каспбрак был на пути к Портленду, абсолютно не готовый ко встрече с отцом и не сильно-то желающий её. И его глаза постепенно слипались под всё тот же Oasis, пока голова была опущена на мягкую подушку для шеи в виде Тоторо, которую ему перед отъездом подарила Кортни, купив её когда-то в Японии. Эдди уже скучал по своим друзьям. ♪ И все звёзды небес Исчезли теперь Не надо бояться Ты заметишь их в другой день ♪³ Эдди очень хотел верить в это.

***

Автобус затормозил на конечном пункте в районе 10 вечера. Когда Эдди открыл глаза, он ощущал себя ужасно помятым и уставшим, будто бы не спал вовсе. Со своего кресла он вставал скорее на автомате, не обращая внимания на музыку, что всё ещё играла в ушах. Забыл поставить таймер на её автовыключение. Поведя назад плечами, парень издал задушенный выдох, потому что грудная клетка довольно сжалась от сидячего сна, а в горле было перекати поле. Это был всего лишь побочный эффект Аддералла, но прямо сейчас достать бутылку воды Эдди не мог, сделает это, как выберется из тесного автобуса в.. такую же тесную машину отца. Всё в этом городе будет ужасно тесным для него. Засунув аирподсы в зарядник, Эдди убрал его в карман кофты, морщась от искусственного жёлтого света автобуса. За окном было довольно темно, ибо часы светового дня уже давно пошли на спад, и темнеть стало намного раньше. Парень зевнул, засовывая подушку для головы в портфель, оставляя его не совсем застёгнутым, ибо тот мог закрываться полностью только под каким-то чудом, которое творила его мать. Каждая мама такая, Эдди как-то обсуждал это с друзьями. И снова его взяла некая грусть, которой было сейчас не время. Шмыгнув носом, парень накинул портфель на себя и аккуратно поднял клетку с крысой, всё это время стоящей у него в ногах. Пинки активно зашевелилась, моргая своими маленькими чёрными глазками, что вызвало у Эдди лёгкую улыбку. Он вышел из автобуса самым последним, взглядом сразу пытаясь найти невысокого мужчину лет сорока. Его отцу вроде столько и было. И он наконец нашёл того, кого искал, увидев озирающегося по сторонам мужчину. Кто-то вызывал такси, кто-то обнимался с родственниками или друзьями, и во всём этом вечернем гаме Эдди смотрел на мужчину с такими же широкими глазами, что и у него, чьё лицо из-за ненастоящего света было окружено тысячей пылинок. У Эдди даже зачесался нос. Мужчина, преодолев своё, очевидно, удивление, двинулся в его сторону. О, он ниже, чем помнил Эдди. Они были почти одного роста. — Эдди. — Отец, — кивнул ему парень, от нервов вновь шмыгая носом. Они даже не могли обняться сейчас из-за клетки с Пинки в руках Эдди. — Хей, пацан. Твой чемодан остался? — окликнул его кто-то сзади, и Каспбрак обернулся. — О, я возьму! — ответил водителю Филип, подходя к чемодану, и Эдди был вынужден наблюдать картину, как довольно взрослый мужчина не мог справиться с тем, чтобы вытащить ручку обыкновенного чемодана. Хуже и быть не могло, Эдди испытывал такое дикое смущение сейчас, глядя на это. Хорошо хоть, тот не возился с ручкой пять минут. Отец неловко улыбнулся Эдди, подходя обратно к нему. Парень ответил ему быстрой натянутой улыбкой, сильнее впиваясь пальцами в клетку. — Как дорога? — задал дежурный вопрос мужчина. — Всё было хорошо, — отчеканил Эдди, не задумываясь даже, чтобы вспомнить, как жаловался самому себе, когда писал то письмо. — Устал, наверное? — сам сказал уставшим голосом Филип. Эдди не мог его полноценно называть отцом, а папой тем более. Это было как-то дико. Нет, Филип был не из тех, кто бросает свою семью, просто Соня не собиралась покидать Нью-Йорк, и Эдди хотела растить сама, но Филип продолжал слать поздравления с каждым праздником и созванивался с Эдди минимум раз в три недели, но каждый телефонный разговор был довольно неловким и будто по одному и тому же сценарию, несмотря на СДВГ Эдди. Ему было просто неинтересно общаться с отцом, он никогда не думал, что тот повлияет как-то на его жизнь, но вот сейчас Эдди был в Портленде и собирался прожить тут бок о бок с этим человеком девять месяцев. На вопрос парень только кивнул, и Филип попросил его следовать за собой к блекло-серому Форду Гэлэкси, что был скорее семейным автомобилем. Насколько знал Эдди, Филип не нашёл себе никого больше после Сони, так что зачем ему был нужен такой автомобиль — вопрос. Дорога до дома отца была такой же неловкой, пока Эдди не позвонил матери, чтобы сказать, что он в порядке и что отец его уже встретил. Соня всегда умела разряжать обстановку между ними своей бессвязной повторяющейся болтовнёй. Так, напомнив Филипу (уже сотый раз, Эдди не сомневался), что за приёмами таблеток Эдди нужно следить, чтобы он не переборщил, что ему нужно есть на завтрак, обед и ужин, что его нужно заставлять вешать его распорядок дня на холодильник и дублировать в комнате, что.. да много ещё что, Соня наконец отключилась, не забыв обоим пожелать доброй ночи. Когда звонок оборвался, оба одновременно громко выдохнули, а потом бросили взгляды друг на друга, начиная смеяться. — Она всегда была такой? — задал с улыбкой вопрос Эдди, смотря на повернувшего руль вправо на перекрёстке отца. — С самого детства. Очень любила командовать, — с ностальгической улыбкой отозвался отец, уже следя за дорогой. Эдди загляделся на его впалые щёки, чуть хмурые из-за сосредоточенности на дороге брови, с небольшой горбинкой нос, который он не перенял, и думал о том, что в целом они с ним довольно-таки похожи. Во всяком случае карие глаза и шоколадные слегка кудрявые волосы Эдди достались от него. Ну и пышные брови, которые Каспбрак задалбывался выщипывать, чтобы они хотя бы имели форму. А вот его отец, очевидно, этим пренебрегал, потому что они торчали в разные стороны. Эдди снова зевнул, отведя взгляд, замечая, как они уже подъезжают к невысокому одноэтажному широкому дому. Чёрт, там, наверное, и ванная всего одна будет. Подавив отчаянный стон, Эдди выбрался из машины, поднимая клетку, стоявшую в его ногах, и отправился вслед за отцом, вытащившим чемодан из багажника, на этот раз справившись с ручкой быстрее. Оказавшись внутри, Эдди сразу стал осматриваться после того, как Филип включил свет. Не так уж и плохо. Он ожидал какую-нибудь халупу закостенелого холостяка, но нет, всё было прибрано. Мебель была не очень новой, где-то выцветшей, но никаких ужасов, что Эдди успел себе напредставлять, он не заметил. — Голоден? — спросил мужчина, и Эдди обернулся к нему. Хах, в свете фонарей он даже не заметил, что на них обоих были тёмно-синие кофты, только у самого Эдди она была расстёгнута, когда же у его отца молния доходила до середины груди. — Нет, я бы только душ принял и лёг спать, очень устал, — отозвался Каспбрак. — Конечно. Пойдём, поставишь клетку и я покажу, где ванная. Эдди последовал за отцом, и когда тот, познакомив его быстро с домом, ушёл к себе в комнату, сказав звать его в случае чего, парень быстро стал смывать с себя всю грязь, что ощущал в течение всей дороги. Он старался не зацикливаться на том, как зажато себя ощущал в такой узкой ванне с десятилетним ремонтом и отсутствием его мягких, хоть и тяжёлых бамбуковых полотенец, которые мама сказала не брать, чтобы не занимать место в чемодане. Он не стал чистить зубы, ибо все принадлежности ещё были в чемодане, только сполоснул рот. Обернув вокруг бёдер какое-то махровое синее полотенце, Эдди отправился в «свою» комнату, расстёгивая чемодан и доставая сверху лежащую пижаму. Натянув сменное бельё, шорты и футболку, Эдди завалился в кровать и только потом вспомнил про наушники. Он снова встал с кровати, найдя в кофте телефон, и поджал губы, увидя на заставке его с Уиллом и Гарри. С экрана на него смотрели два парня с широкими улыбками. Один — с прямыми русыми волосами по плечи, большими ярко-белыми зубами и родинкой под губой, второй — с очень тёмной кожей и афро-хвостом, которого касалась ладонь Эдди. Парень вздохнул, заходя в Спотифай, врубая плейлист, что сделали ему ребята на случай переезда, и достал наушники. Телефон оказался на зарядке (с включённым таймером выключения музыки через десять минут), и Эдди снова лёг в постель. ♪ О, я знаю, наступят лучшие дни О, солнце заглянет и в моё окно ♪ ⁴ Эдди шмыгнул носом. Кажется, он простудился из-за кондиционера, что включала та дамочка, боящаяся крыс. А может, ему было просто грустно. ♪ Просыпаюсь в Калифорнии Но тучи никуда не уходят Каждый день новая гроза, да Я пытаюсь не сойти с ума ♪ ⁴ К сожалению, у Эдди не Калифорния, а Мэн. И если в самом большом городе Калифорнии, Лос-Анжелесе, жило 4 миллиона человек, то в Портленде едва ли 70 тысяч наберётся. ♪ Пусть сегодня мы больше не прольём ни одной слезы, Потому что я знаю: наступят лучшие дни ♪ ⁴ Эдди шмыгает носом, ощущая невольную слезу на щеке, и сжимает подушку крепче, поджав под себя коленки. Он не верит в это.