***
— Все выдвигаемся, — бьет по капоту машины майор Ким, а сам садится рядом с шофером. — Парни, вы там как? — кричит он солдатам и офицерам. — Все нормально, майор Ким, — кричит в ответ прапорщик Хо. — В дорогу, — командует Ким и колонна Уралов выдвигается вперед, на девятую оборонительную линию, там, где враг, там, где родина нуждается в помощи. Дорога длится, кажется, уже вечность, сквозь степи и поля. Через несколько часов поездки виден городок. Все выходят из своих машин и встают в ряд по команде майора. Тот раздает команды, распределяет всех и объявляет о дальнейших действиях. Через неделю четвертая дивизия девятой оборонительной сдает пост второму. — Второй взвод, смирно, вольно. Капитаны Чон и Мин подготовьте солдат к учебной неделе. Расписание получите у меня. — Есть, сэр. — Капитан Чон Чонгук, идешь на ночное дежурство. — Так точно. — Все свободны. Солдаты, команда — отбой. — Есть, сэр. — Ну что же, капитаны, я полагаю, сами знаете, что сегодня вы ночуете тут, а не в городке? — Джун, даже Гук? — округляет глаза Хосок. — А, кстати, да, даже Гук? — А что со мной не так? — не понимает Чонгук, когда капитаны подозрительно смотрят на него. — Кхм, — прокашливается Джун, — да, даже он. Если он женат, это не значит, что он может не дежурить. Гук лишь губы закусывает. Теперь понятно из-за чего парни в шоке. Думают, он замужем, а ведь он не замужем, то есть он состоит в супружеском браке, но не совсем. Боже, сложнее, чем устав. — Точно, — глупо улыбается Чонгук. — Они серьезно? — старший Чон обращается к Мину. — Серьезнее некуда, бро, — вздыхает, хлопая по плечу Хосока. — Вы закончили? — капитаны кивают, — Ну, тогда за дело, — улыбается майор.***
— Рота подъем, — кричит Гук Хосоку и Мину ровно в 6:20, — Проснитесь и пойте. — Отстань! — язвит Мин. — Я ночью не спал, но я бодрее вас. Ах, точно, вы же не спали, ну, я же не виноват, так что вставайте, — тянет за руку Мина, — Дневальный! — кричит капитан, — Разбуди солдат! — Фу, бля. Ты что, пришел нас не просто разбудить, а на физру позвать? — бурчит Хосок с верхней койки. — Ага, — переворачивается на другой бок Мин, — даже после смерти он будет будить нас на физру. — А ну, встали! — Гук, прям честное пацанское, не был бы ты нашим друганом, застрелил бы тебя, — бурчит Хосок. — Встали быстро, сегодня начинается учебка. Скоро Джун придет, этого хотите? — Не-не, — быстро садится Хосок, — нам и тебя, ''Святого Гука'', хватает, — Чонгук же, поджав губы, тихо уходит. — Вот зачем его обижать, а? — укоризненно говорит Мин. — Я что, один его дразнил? — Вставай, давай, — поднимается на ноги Юнги, — чмо ты, а не капитан, думаешь, я один пойду на физру? — тянет Хосока за руки. — А ну, вставай, — щекочет того Мин, на что Хосок начинает смеяться. И все же через пять минут капитаны вместе со вторым взводом принялись делать физо. — Левой, левой, левой, правой, левой, — командует Хосок, а потом замолкает. — Ты что там говорил? — спрашивает, задыхаясь, Мин. — Я? А что я говорил-то? — Слова какие-то. — Команды давал я. — Так продолжай, молчишь-то чего, так бежать не в кайф. — Устал я, давай ты сам. — А, А, А, Б, В, А, — смеется Мин. — Мокро, мокро, мокро, сыро, мокро, — подхватывает Хосок. — О боже-е, — вздыхает Богом, выходя из строя, а остальные продолжают стоять на месте смирно. Капитан Чон точно бы провел инструктаж по отборному мату, но еще вчера у них был документ, что сегодня будет переведен из пятой оборонительной родной брат рядового Пак Богома. — Мой хен. Хён, ты приехал, тебя отправили ко мне? Боже, хён-и, ты уже здесь, — радуется приезду брата Богом. — О да, беги, Джимми, — смеется капитан Мин над рядовым Паком, пока остальные смеются подтанцовывая под аккомпанемент ''I am a disco dancer'', а Хёнин вообще уже танцует сам по себе, словно ''богиня дискотеки''. — Ты на Хёнина посмотри, — головой кивает на того Хосок. — А смотри-ка, хорошо ведь танцует, — смеется Мин. — Ага, прям ''джимми, джимми, ача-ача'', — угарает Хосок, а потом снова всех ставит в строй, — я рад и все такое, но еще раз без команды отставишь строй, я ноги твои поломаю. А теперь вперед, — и дает команду продолжить физру. — Второй взвод, отставить, — подходит Джун. Солдаты стоят смирно на месте, а капитаны начинают докладывать. — Вы все знаете, что у нас намечается учебная подготовка. — Так точно. — Тогда за дело. — Ну вот за что это мне? Ноги поломаю, — вполголоса цедит Хосок, а Мин лишь прыскает со смеху.***
Чонгук быстро подходит к зданию. В нем военные живут, либо одни, либо со своими семьями. Раньше он жил в однушке на втором этаже, а теперь, как сказали ему в части, его квартира на третьем этаже, и она двухкомнатная. Если честно, Гуку не спокойно, из-за смены он даже не сумел нормально проводить Тэхена до комнаты. Просто довел до двери, отдал ключи и бегом обратно. Он уверен, Тэхен испуганный был. Всё ему тут ново да он и так был встревожен. Чонгук стучится в дверь, и она тут же распахивается. — Боже, — держится за руку альфы Тэ, — я вас так ждал. Ночью не мог уснуть. Больше не оставляйте меня. Было так страшно одному, — обнимает того. Гук стоит и даже не моргает. Он в такой ситуации еще не был. Вот стрелять из ружья, да запросто. Чертить план по диверсии, пф, раз плюнуть, но что делать сейчас он вообще не соображает, а ведь сердце-то бьется сильно. Такого давления на сердце и в венах он не чувствовал даже тогда, когда принял пересменку впервые. — Ой, простите, — неловко отходит, — я повел себя некрасиво, извините. Просто я сильно взволнован... — Нет-нет, все нормально, Тэхен, — неловко откашливается альфа, пытаясь как-то изобразить непринужденную улыбку. — Идемте, — мягко улыбается омежка, поглядывая на альфу, — нет, не туда, на кухню, — Гук вопросительно посматривает на Тэхёна. — Я… я вам покушать приготовил, — смущается омега. — О... — Гук приятно удивлен. — Извините, что самовольно начал хозяйничать, — кусает губы Тэхен, — просто захотел отблагодарить вас за вашу помощь, а кроме готовки ничего не пришло на ум, — быстро тараторит тот, — извините. — Перестань просить прощения, все хорошо, просто... — неуверенно тянет альфа. — Что? Вам не нравится, что я хозяйничал, ведь так? — отводит взгляд Тэхен. — А, что? Нет, как раз очень даже нравится... Мне еще никто не готовил, ну, то есть дома я же себе почти не готовил, это там, в столовке готовят. Честно, приятно удивлен, вот и торможу немножко, — нервно и немножко глупо хихикает, потирая заднюю сторону шеи. — Да? Тогда я вам всегда буду готовить, — ярко улыбается омега. Нет, скорее, светит своей солнечной улыбкой, вызывая табун мурашек у альфы. Что, черт возьми, с Чонгуком не так? — Я выиграл лотерею, — смеется альфа. — Правда? — глаза омеги в этот момент буквально загораются, — Я никогда не выигрывал, — дуется тот, — А вы и правда выиграли? — Да, смотри, теперь у меня двушка вместо однушки, еда вкусная, готовая и только для меня. А муж у меня самый красивый. Я в выигрыше. Омега лишь краснеет и смотрит на Гука боязливо. Тот нервничает и это ощущается в его изменившимся запахе. — Эй, ты чего? Смутился из-за комплимента? Но я ведь прав. Браво, Чонгук, мистер прямолинейность. Ну что вы прикажете сделать, если один слишком смущается, а второй привык говорить прямо, четко и то, что на уме? Его так вырастили, либо говори в лицо, либо молчи. За спиной — никогда. Жаль, что его не учили, что это не распространяется на омежек, которые, наверное (точно), тебе понравились. — Серьезно, ты очень красивый. Омега неловко прокашливается и нервозно теребит край своей футболки. Не знает, куда деть свои руки, а глаза так и бегают туда-сюда. От стыда все лицо пылает... — Не говори, что тебе об этом не говорили, не поверю, — омега лишь неуверенно кивает, отчего альфа пребывает в шоке, — Что? Не говорили? Тебя что, слепые окружали? — риторически вопрошает альфа, решая переключиться на менее смущающую для омеги тему, — Ладно, давай поедим, а потом я расскажу тебе о себе. Я ведь о тебе знаю, а ты обо мне ничего.***
— ..М-м-м, вкусно-то как! — восклицает капитан, а омега лишь радуется, — ты так хорош в готовке, только Джину об этом ни слова, — он укладывает указательный палец на губы. — Не буду, — быстро кивает омега, хихикая в кулачок. А альфа лишь удовлетворенно вздыхает. Громко так. Глаза округляет и хочет понять, услышал ли его омега, но тот лишь кушает себе спокойно. И почему ему хочется быть шутом, лишь бы Тэхен хихикал? Он же серьезный, блин, капитан, пример для многих. Почему он так тупит? После того, как они закончили свою трапезу, сели за чашечку крепкого чая. Разговор пошел сам по себе. Правильно говорят, что человек не может пить чай со всеми подряд. Лишь с теми, с кем душа без ведома своего обладателя открывается. Альфа рассказывал о детстве, о своих детских мечтах, о жизни в училище и в академии, о своих трудностях. Тэхену и смешно, и грустно. Однако теперь ему намного спокойнее: альфа внушил доверие ему еще тогда, в кабинке вагона, а сейчас он просто закрепил это чувство внутри. — Ну вот, теперь и ты знаешь обо мне все, — омега согласно кивает, — А знаешь, что я понял? — продолжает Гук, на что Тэ хмурит брови, пытаясь понять, в чем же дело, но рука Гука, что тянется к кончику омежьего носа, не позволяет мыслям заполнить голову, — Вот эта родинка, — пальцем указывает тот, едва касаясь очаровательной точки, — очень милая. Мне нравится, — легко улыбается Чон, поднимаясь с места, — Я спать. Разбуди меня через два часа, ладно? — просит альфа. — Ладно, — нежно улыбается Тэхен. А кровь альфы закипает. Почему такая нежная, теплая и домашняя атмосфера ему так нравится? Откуда и почему у него улыбка из-за того, что его разбудит Тэхен, а не будильник?***
В то же самое время в части.
— Рота, смирно, — командует майор Ким, — вольно. — Слушайте мою команду. У нас сейчас, как я и говорил, учебные занятия. До пересменки вы должны быть готовыми. Всем всё понятно? — Есть, сэр. — Отлично. И так, до того, как перейти к упражнению по стрельбе, будем бросать гранаты. Я знаю, вы умеете. Одна просьба — будьте осторожны. — Есть, сэр. — Ну что ж, надеюсь, вы знаете, как бросать гранаты. Ваши капитаны вас учили, я уверен, но хочу напомнить, что вы должны бросать гранаты как можно дальше от места вашего нахождения и главное вперед, а не вверх, чтобы она не упала рядом с вами. Понятно? — Да, сэр. — Спрашиваю еще раз для рядового Ким Хёнина. Понятно? — А что непонятного-то? Понятно. — Хёнин, отвечай как нужно, — цедит капитан Хосок. — Как надо, так и делаю, — бурчит под нос Хёнин, — Понятно, сэр. — Итак, всем все ясно? — Так точно. — Сержант Ли, ко мне. — Слушаюсь. — Переходи к исполнению упражнения. — Слушаюсь. — Отлично, встань в строй. — Сержант Го… Рядовой Пак... Рядовой Чхве… Рядовой Ким Хёнин. — Я. — Выйти из строя. — Слушаюсь. — Хёнин, ты точно помнишь мои инструкции? — обеспокоено спрашивает майор. — Да без вопросов. Чего не помнить-то? — Оставить разговоры, рядовой Ким, — повышает тон майор, — выполнить команду. — О, кругленькая. Смотрите-ка, — балуется Ким, взяв в руки гранату. Знал же майор, чувствовал, что не надо было ему выполнять команду. Это же сам Хёнин. До его дембелирования на голове у Намджуна не будет черного волоска. Что там черного, он будет рад и любому волоску, ведь уверен, из-за Хёнина он облысеет. Этот солдат просто ходячая катастрофа. С ним ни криком, ни матом, ни просьбой. С ним вообще нельзя никак. Он Хёнин и этим все сказано. — Хёнин, бросай! — кричит майор, а стоявшие сзади капитаны и солдаты делают шаг назад, ведь тот идет прямо на них. — Смотрите, она у меня, — хихикает он, подходя к парням. — Рядовой Хёнин, бросай гранату! — кричит майор Ким. — Боже, Хёнин, бросай! — кричит сержант Ли. — Смотрите, она такая легкая, — Хёнин всё продолжает идти в сторону парней. — Ты, идиота кусок, бросай, — возмущается Мин, — бросай ты эту гранату подальше от нас! — Не подходи ко мне! — ругается Хосок, хмуря брови. — А чего вы кричите-то? Что такое? — не понимает Хёнин, но тут смотрит на свою руку. — ААААААААААААААА, — хаотично бежит вправо, влево да куда глаза глядят, но, кажется, лишь на Хосока и смотрят. — Да бросай, Хёнин! — кричит Ёнхва, а тот все бежит хаотично к ним. — Не подходи ко мне, я сказал!! — снова кричит Хосок. Резкий шлепок, облако небольшого дыма и черный пепел. Конечно, смертей или увечий нет, но все же, Хёнин весь испуганный и в пепле. — Рядовой Ким! — строго восклицает майор, — как ты посмел ослушаться моего приказа?! Ты разве не знаешь, что нельзя с гранатой в руках идти к людям, ты должен бросать, а не бежать с ней к людям. Ты сдурел? Это учебная граната, а что если была бы настоящая? Ты бы уже был мертв, как и люди вокруг тебя. — Как? Я что, не умер? — и тут же грохается в обморок. — Точно ноги ему поломаю, — Хосок закатывает глаза, шлепая себя по лбу.***
Парни ужинают, разговаривая о жизни. Чонгук все больше шутит, а омега все больше раскрывается — сам начинает говорить, даже шутить. — Что? — удивляется омега. — Что? — Вы просто так смотрите. — Ах, да... на тебя приятно смотреть, как я уже говорил, ты очень красивый. Сам не знаю почему, но я просто смотрю на тебя и не хочу даже моргать, — легко говорит альфа, вгоняя омегу в краску. — Ты не обижайся на меня. Я просто человек такой — не могу лукавить. Я либо буду молчать, либо скажу все прямо. — Ничего, так, наверное, правильнее. Людям не приходится гадать, честны ли вы или просто так все делаете. — Да, так что не обижайся на мои слова. Наверное, это грубо, вот так говорить. Я должен быть более сдержанным, да? Однако это буду не я. Если я думаю, что ты красивый, я так и скажу. Альфа, пожав плечами, удаляется в ванную комнату, а омега принимается мыть посуду. Когда уже последняя тарелка была вымыта, Ким с ужасом осознает, что сегодня альфа в доме и омеге как бы негде спать. Тэхен неловко мнется перед дверью в спальню, не знает, как и что делать. Ладно, вчера, ну а что сегодня-то? Где и как они будут спать? Если это квартира капитана, то, наверное, омега должен пойти спать на диван. Но даже для этого он должен будет войти и взять спальные принадлежности из комнаты. — Извините, можно мне войти? — стучится в дверь. — Чего стучишься-то? Это же твоя комната, — говорит альфа, резко открыв дверь. — Что? — Что-что, твоя комната, говорю, — улыбается Чон, пропуская Тэхена. — А где же вы…? То есть я не могу, это же ваша квартира, и… — Тэхен, посмотри на меня, — он держится за омежьи плечи, — это не моя, а наша, — сердце отдается теплом от слова ''наша'', — да и я не смогу уснуть, если ты будешь на диване, здесь твое место, красотка, — нежно произносит Гук. — Нет, а как же вы? — отходит омега. — Тск, гражданский Ким Тэхен, — грозно начинает альфа, — слушай мою команду: комната твоя, как и кровать, как и шкаф, как и все здесь, — улыбается Гук. Омежка же мнется, но тоже улыбается. — Ну, все-таки, как же вы? — Мне что, впервой? Я на полу, ты на кровати, — беззаботно отвечает тот. — Что? Нет-нет, хотя бы на диване, но не на полу, — отрицательно качает головой. — Тэхен, успокойся, ладно? На диване у меня спина будет болеть, однажды пробовал, так провел неделю у Чимина в санчасти, больше не надо, — отнекивается альфа, — а на полу ровно, да и ты не будешь один. Не хочу, чтобы ты снова боялся. Да и не впервые на полу буду спать, привык уже. Так даже удобнее, — смеется альфа, — Так что хватит заламывать свои брови, красавчик, все в порядке, — убеждает того Чон, на что омега неуверенно кивает. А Чонгук стелет себе спальное место на полу и думает, что у него очень много неисчерпаемый нежности к этому омеге. Он ведь реально готов даже на улице спать, чтобы Тэхену было хорошо. — Спокойной ночи, Тэхен, — перед сном желает альфа. — Спокойной ночи, капитан, — бубнит под нос омега, но слух альфы не подводит, и он засыпает с глупой улыбкой на лице.***