Красавица и Чудовище

      Дом семейства Шульц снова наполнился шумом. И даже Карл ненадолго спустился в столовую, чтобы отведать своего любимого пирога с меренгой, приготовленного Верой по случаю возвращения средней дочери. Правда пирог этот был с начинкой из орбитальной малины: поставка лимонов с Земли до сих пор происходила с большими задержками. Но такая мелкая неприятность купца не смутила. Он ел с аппетитом, улыбался и кормил с чайной ложки притихшее суфле. Инопланетянин после приезда Эммы совсем перестал скрываться, а лишь уныло возлежал у Шульца на плече – почти попугай, только розовый, размякший и отчего-то печальный.       Словом, Карл тем вечером прекрасно проводил время. Веселье купца продолжилось бы до самой поздней ночи, если б не Томаш Ружик. Он заглянул, как обычно по пятницам, чтобы проверить своего пациента, но вместо угрюмой палаты, неожиданно попал на семейное торжество. Ружик сурово повел бровями и сопроводил больного друга назад в кровать, а когда тот уснул – безмятежно и быстро – вернулся назад в столовую.       Доктор лакомился знаменитым Вериным пирогом и с интересом беседовал с бывшей пленницей астероида.       – Значит, таких там много? – Томаш кивнул на розовое суфле. Карл давно ушел, но его постоянный спутник остался лежать на столе, тоскливо уложив голову на полупустую тарелку купца.       – Много! – кивнула Эмма. – Только они обычно поразговорчивей! А этот… может быть, заболел? – Девушка погладила облачко по спине. – Что, переел меренги?       Пришелец вздохнул всем тельцем. А сестры Эммы Карловны рассмеялись:       – Какой прелестный!       – Совсем объелся, маленький пирожок! – подхватила Вера.       – Скажите мне, господин Ружик, – Эмма спросила полушепотом, воспользовавшись минутой всеобщего умиления, – можно этому киборгу как-нибудь помочь?       Врач зацокал языком.       – Судя по описанию, потеряно семьдесят – а то и больше – процентов тела. Аппарат Берлихингена – вещь, конечно, волшебная. Лучшей технологии в области киберпротезирования пока не придумали...       Девушка расстроенно опустила глаза.       – Ну не печальтесь, Эмма. Он прожил для таких увечий достаточно много лет: тело, очевидно, успело порядочно износиться. Будь с ним рядом каждый день команда врачей из Лунного госпиталя, киборг протянул бы еще года три – не меньше. Но в одиночестве – нет, как ни жалко вас огорчать. Уйти через портал он не может, а улетать, как я понимаю, никуда не намерен. Одно приятно – последние дни несчастного скрасит ваша, Эмма Карловна, сочувствующая персона.       – Что ж, понятно… – дочка купца понуро шмыгнула носом. Веселый смех сестер теперь доносился до нее словно издалека.       – А-а-а! – возмущенный визг заставил всех присутствующих за столом обернуться в сторону телевизора. Это зашумели юные племянницы Эммы Карловны. Однообразная мелодия детской передачи сменилась серьезным бубнением диктора первого орбитального канала.       – Неслыханное происшествие случилось прошлой ночью на станции «Прага 3». С центральной базы хранения военной техники был украден новейший межзвездный крейсер...       – Ох! – рассмеялась владелица пивоварен, взглянув на Томаша. – Это малышка Карл добрался до пульта. Он у нас любит новости: там часто говорят про офицеров... Карл! Мой милый, дай сёстрам посмотреть... – Женщина осеклась.       На экране мелькнуло знакомое лицо: светлые волосы, крепкий подбородок, синий мундир.       – В ночь на третье марта младший офицер первого европейского орбитального полка Астер Шмидт беспрепятственно прошел через охранный пункт базы хранения военной техники, расположенной на нижнем ярусе орбитальной станции «Прага 3». Солдат выкрал звездолет модели «Людус 15» и улетел в неизвестном направлении, якобы действуя по особому поручению капитана Рачко…       Лицо ведущей сменил крупный план надувшегося от злости офицера. В иной раз пунцовое лицо и темно-красный мундир в сочетании с фамилией «Рачко» вызвали бы у женщин семейства Шульц приступ смеха. Но не теперь – все они замолчали.       И только Вера тихо охнула:       – Бедный мальчик!..       – Он, видно, отправился на астероид за нашей Эммой! – секунду спустя загалдели сестры.       А Эмма Карловна первым делом подумала о Чудовище: Икабод нынче плохо ходит, и пусть рука его тяжела, от солдата с лазерной рапирой отбиться он врят ли сможет. Сердце девушки больно скорчилось.       – Он там погибнет! Он разобьется! – совокупная звонкость голосов барышень Шульц била все немыслимые рекорды.       – Только потише! – Ружик умоляюще вскинул руки. – Тише, Вера, дамы, – проснется Карл!       Только теперь Эмма вспомнила о защитном поле.       – И сколько от Праги лететь до Марса на этом «Людусе»?       Томаш ответил:       – Он, верно, почти добрался.       Эмма Карловна поднялась из-за стола, повертела на пальце полненькое кольцо и, не раздумывая, схватила розовое суфле.       – Покажи мне, как вернуться! Сейчас, немедля!       Пришелец наконец-то ожил и радостно запищал.

***

      – Икабод! Икабод!..       Наследный принц услышал знакомый визгливый голос. Его обладательница была еще далеко, но слуховой аппарат в теле киборга работал куда исправней других роботизированных частей. Последние пару часов Икабод провел лежа на полу бального зала. Он сказал себе так: это от скуки и от тоски. Но беда заключалась в том, что киборг упал и больше не смог подняться.       Рядом, словно над больным родственников, кружили стайки розовых облачков.       – Что там случилось?.. – с надеждой скрипнул упавший. – Вернулась Эмма?       Ближайший к нему пришелец кивнул всем телом и, коснувшись живой щеки киборга, ободряюще забулькал, будто говоря ему: «Ну, вставай! Вставай скорей, проклятая развалюха! Не всё ещё потеряно!»       – Икабод!..       – Мне трудно двигаться. Позови-ка её сюда...       Суфле приняло форму космического корабля. Наследный принц давно не следил за жизнью военного флота и потому не знал, что это крейсер новейшей модели «Людус 15». Розовый корабль помчался к мраморному полу и с хлюпом разбился, а после собрался вновь.       – Корабль? Какой корабль?.. – Икабод хотел обернуться к окнам. Но лампа в левом глазу у киборга вдруг погасла, правый глаз закрылся следом за ней. Сквозь черноту пробивалось только далекое:       – Икабод!..       Облачка завизжали в нервном испуге. Они принялись трясти и толкать лежащего, как маленькие дети толкают мать, уснувшую неожиданно крепким сном.       – Помоги же мне, Икабод!...

***

      Эмма Карловна смогла наконец пробраться через покореженную обшивку «Людуса». Конечно, не без помощи розовых облачков, только кружила их рядом всего пара-тройка штук. Остальные запропастились куда-то, наравне со своим хозяином.       – Икабод!..       Что случилось? Неужели не слышал шума? Неужели не разглядел средних размеров межзвездный крейсер, упавший прямо под окна его дворца?       Девушка вытерла о плащ (киборг заботливо оставил его у портала) в кровь изрезанные ладони и скрылась в разорванной глотке Людуса. Очень скоро на песок шагнули четыре ноги: одна пара голых и бледных, другая в армейских сапогах из лакированной экокожи.       Эмма Карловна ожидала увидеть кровь. Много крови. Дочь купца успела уже привыкнуть к такому ужасу. Но крови на одеждах солдата отчего-то не оказалось. Лицо Астера покрывали только мелкие царапины. Ранение его было страшно по-своему: оно укрывалось где-то внутри тела, не давая здоровому на вид человеку крепко стоять на ногах. Он тяжело дышал и опирался на плечи маленькой девушки.       – Икабод! Помоги же мне, Икабод!..       – Я не могу... – Астер упал на колени. Эмма Карловна, под тяжестью его, повалилась тоже. Она, как могла аккуратно, перевернула солдата спиной на песок, подозвала к себе самое пухленькое суфле и подложила его мужчине под голову.       Астер наконец сумел рассмотреть пленницу астероида.       – Что он сделал с тобой? – солдат приподнялся в ужасе, но, скорчившись от боли, снова упал на розовую подушку.       – Ничего такого страшного он со мной не сделал!       – Твоё лицо…       – Это называется «веснушки», – объяснила Эмма, нервно смеясь, – а ещё – «отсутствие на астероиде перманентных румян»... Зачем же ты полетел сюда?!       – За тобой. – Солдат болезненно вздохнул. – Чтобы спасти от зверя. Я увидел в осколке Марс и решил...       В глазах у Эммы Карловны заблестели слезы. Совсем не от восхищения или жалости, скорей от того, что душа её не могла ответить на эту любовь взаимностью.       – Разве ты не знал про защитный купол?       – Я знал. Я думал: пилот я опытный… Так смотри же, Эмма, почти получилось! – Мужчина застонал и прикрыл глаза.       – Глупый Астер, – дочка купца наклонилась к солдату поближе и поцеловала его щеку, едва не коснувшись губ.       Облачка, до того молчаливо висящие в воздухе, возмущенно заверещали. Даже полненькое суфле пулей выскочило из-под головы пострадавшего, чтобы оттолкнуть Эмму Карловну от него подальше. Но Астер, на своё счастье, ничего не почувствовал: он уже лишился сознания, не то от боли, не то не стерпев долгожданной нежности.       – Да что с вами такое?! – вскричала Эмма.       Один из пришельцев больно дернул её за мочку. Девушка обернулась и успела заметить, как в дверях роскошного корабля скрылся едва плетущийся Икабод.

***

      Киборг коснулся живой ладонью сосуда с собственным телом. Он бы заплакал, только машина Берлихингена считала слезные железы деталью необязательной. Очень зря.       Икабод уселся на пол. Какая подлость – умирать, потеряв надежду. Было б намного легче – не находить её вовсе. А тем более такую звонкоголосую и такую подслеповатую, и такую, с какой хорошо почитать у камина… Как больно, больно, больно. Какая подлость.       Розовые суфле облепили киборга словно гудящий улей. Икабод пробрался рукой сквозь мягкую толщу – силы еще хватало – и открыл на груди металлическую заслонку. Запустил в грудную клетку холодные пальцы и одним рывком выдернул из сердца столько трубок, сколько сумел.

***

      Эмма Карловна пробежала по зеркальному коридору, полному такого нежного света, какой проходит сквозь ледяные окна солнечным зимним утром. Орбитальная станция «Прага 3», конечно, славилась своими рождественскими морозами, но увидеть такое чудо можно было только лишь на Земле. Да ещё здесь – на борту инопланетного корабля.       По зеркальной комнате медленно порхали розовые облачка. Они врезались в сосуды и друг в друга, и, казалось, не замечали ничего вокруг, только подвывали, очень тихо и очень горестно. А на белом полу темнела длинная фигура Икабода. Эмма бросилась к ней – сердце уже не билось в распахнутой настежь груди.       – Икабод! Чудовище! Икабод! – зарыдала дочка космического купца. Руки её опустились зверю на плечи, лоб коснулся металла – только в этом месте, у сердца, он был обычно теплым. И пока не успел остыть.       – Я люблю тебя, Икабод…       Ах, бедная Эмма Карловна. Горе её было настолько велико, что затопило собой все другие чувства. Пожалуй, кроме любви. Светлой – к жизни, к родителям, к сестрам, к малышке Карлу – и совсем другой – горячей и нежной – к мёртвому Икабоду. Неудержимое горе. Оно ворвалось в зеркальную комнату, как бушующий океан. Атлантический или Индийский – дочка купца от рыданий уже не помнила – словом, тот, какой волновался между Цейлоном и Кокосовыми островами.       Наверное, от того Эмма Карловна не заметила, как один из пришельцев собрал в пробирку её безутешные слёзы – девушке показалось, что это ураганный ветер хлестнул её по щеке сорванным с пальмы листом. Наверное, поэтому не удивили Эмму Карловну намокшие в склизкой жиже колени – ей померещилось, что это чёрные волны бурлят под ногами. Бурлят и, того гляди, унесут в океан недвижимое тело её любимого.       – Нет, нет, нет!       Чьи-то руки оторвали дочку космического купца от стынущей груди. Девушка оглянулась. Нависший над ней сосуд был теперь совершенно пустым, пол залила прозрачная жидкость, а на корточках, рядом с Эммой, сидел абсолютно голый человек. Тёмные волосы прилипли к его плечам и шее.       – Не бойтесь, Эмма Карловна, это я – ваше Чудовище. Икабод.       Но девушка не послушала.       – Икабод… – тоненько повторила она и снова прижалась к холодному телу киборга.

***

      – Эмма, твой солдат…       – Он совсем не мой, – тихо хлюпнула носом дочка космического купца.       – Я знаю теперь, – Икабод улыбнулся, коснувшись её плеча. Он успел наскоро одеться, но волосы еще висели вокруг лица скользкими кудрявыми сосульками.       – Кости сломаны. Но в аппарат Берлихингена я его складывать не хочу: слишком уж радикально он действует без присмотра врачей, – бывший киборг усмехнулся. – Пусть лучше попробует зарастить свои конечности, прежде чем менять их на металлические. Отправим в госпиталь.       – Икабод, это правда ты?       В доказательствах Эмма Карловна не нуждалась: она узнала тот самый искристый глаз и вечно нахмуренную бровь, и даже успела потрогать ладонь, на ощупь очень знакомую, только теплую.       Но дочка купца всё продолжала спрашивать. Она сидела в склизкой луже у тела киборга, не в силах отойти от него даже на шаг.       – Это правда я, – в очередной раз кивнул Икабод.       Сосуды в зеркальной комнате постепенно пустели. Облачка исчезали: их сменяли вполне рослые гуманоидные создания. Но цвета они оставались такого же вкусного – нежно-клубничного.       – Вы нас всех очень напугали, Эмма Карловна, – сказал один из пришельцев, уже обретший былое тело и крепкий голос. Эмма узнала в нём отцовского спутника – суфле с глазами-икринками, – что вместе с ней перенесся обратно на астероид.       – С этим солдатом. Я уж подумал, что буду доживать свой век булькающим… – Он задумался. – Как вы называете это? Пудингом?       – Скорее суфле, – ответила барышня Шульц. – Ну или пенкой от вишневого пива. – И зачем-то добавила, смущенная необычностью диалога: – Моя мама варит такое в своей пивоварне на Праге 3!       – Хм-м… – протянул пришелец, – звучит съедобно! Нужно будет как-нибудь заглянуть... Если нас, конечно, пустят в Солнечную систему после случившегося.       – Пустят, – с какой-то непоколебимой уверенностью ответил ему Икабод, а после обернулся к Эмме Карловне: – Нам с вами пора идти.       – Нет, прошу, пожалуйста! – дочка купца уцепилась за тело киборга. – Не бросай его здесь!       Икабод со вздохом присел на корточки.       – Хорошо. Я закопаю его… – он грустно усмехнулся: – Получается, что себя?.. На кладбище, рядом с жертвами катастрофы. – Наследный принц помолчал немного. – Но сначала твой солдат!       – Он не мой солдат! – возмутилась Эмма.       – Я знаю теперь, – Икабод подмигнул ей левым глазом и получил от этого простого действия ни с чем во Вселенной не сравнимое удовольствие.