Мир мой в ладонях твоих, ученик

      Темные шпили нескольких башен путались в низких свинцовых тучах и упрямо тянулись выше, к звездам. Ночь была туманна, стоял дикий холод, отчего у Ло Бинхэ зуб на зуб не попадал, а тело сотрясалось неприятной дрожью. — Ничего, — ободряя самого себя, хлюпнул носом юноша — не впервой — Ло Бинхэ хоть и был беспризорником, но все же имел представление о хороших манерах, да и шрамы от плетки на спине не сходили уже много лет, поэтому он никогда и не забредал в слишком обжитые места, тем более, дома. Но этот мрачный замок вовсе не походил на жилой, и потому юноша решился остановиться здесь. «Только на одну ночь» — уговаривал он сам себя, душу неожиданно заполонил страх перед этим местом. — Кто здесь? — раздался невероятной красоты голос, стоило Ло Бинхэ приблизиться к, повисшей на одной петле, двери, следом за ним, в проеме возникла высокая фигура и юноше показалось, что до него сошел небожитель, настолько прекрасным был этот мужчина. Длинные волосы свободно струились по плечам, спускаясь до поясницы, лицо, освещенное тусклым светом луны, казалось выточенным из нефрита, а глаза…о, что это были за глаза. Глубокие, словно омуты, по холоду они могли сравниться только со льдом. Молодой мужчина был облачен в легкое зеленое ханьфу, в руках держал расписанный витиеватыми узорами веер. — Я…я — все еще дрожа от холода, попытался что-то сказать Ло Бинхэ, но его прервали легким взмахом изящной кисти. — Можешь остаться здесь, но только на эту ночь — сказал «небожитель» и удалился, оставив ослепленного красотой юношу наедине с самим собой.

***

      Мальчишка хотел остаться и Шэнь Цинцю это знал. Знал он и то, что его голос действует чарующе и заставляет души людей трепетать, знал о своей красоте, о вожделении людей, сравнивающих его с божеством. Знал, но ему было слишком безразлично, чтобы что-то с этим делать. У него было лишь одно правило — не позволять кому бы то ни было сближаться с ним. Это было опасно. Но почему-то, он позволил Ло Бинхэ остаться еще на «один денек», а потом еще и еще и вот тот уже зовет его «учителем» и просит научить чему-нибудь «заклинательскому». И он учит. Очевидно, ему слишком сильно хотелось вновь почувствовать то тепло, что дарили ему раньше, хоть сейчас он и не мог его ощутить. Но так было нельзя, опасно. — Учитель, у меня получилось! — с искрящимися глазами, повернулся Ло Бинхэ с Цинцю и тут же остудил свой пыл, стоило только наткнуться на холодный взгляд серо-зеленых глаз. — Собирайся, сегодня ты уходишь — бросил мужчина и степенно прошествовал мимо застывшего юноши. — Но… Учитель! — резво бросился вслед уходящему Ло Бинхэ и схватил того за край рукава. Шэнь Цинцю остановился, повернул голову в сторону «ученика» и холодно произнес: — Тебе нельзя здесь оставаться, для твоей же безопасности  — Но почему?! — на глаза мальчишки набежали слезы. — Я не тот, кто тебе нужен — он пытался предостеречь его от своей участи, но…этот юнец был также глуп и безрассуден, как и он, чтобы послушаться совета. — Позвольте остаться еще, хотя-бы на неделю! — упал в ноги Шэнь Цинцю Ло Бинхэ — Умоляю, учитель! — нет, сердце мужчины не дрогнуло, попросту потому, что его не было, но воспоминания…он просил также, также валялся в ногах, умоляя оставить его еще на несколько дней и…учитель позволил, оставил и… — Ровно на неделю, я вышвырну тебя отсюда как-только минет неделя — он не допустит той же ошибки, что его учитель, он сможет спасти душу этого ученика. — Учитель — прошептал Ло Бинхэ, глядя на изящный силуэт Шэнь Цинцю, уходящий вглубь сада. Мертвого сада.

***

      Ему снова снился сон, тот самый, что позволял остаткам его души ожить, забиться в агонии, потеряться в боли. Он отдал свою души за него, продал ее темному божеству, став его вечным слугой. Учитель ушел, смотря на него живыми глазами, в которых плескалось отчаяние, он не хотел, чтобы это случилось, не хотел в последние минуты своей жизни, получив наконец душу, видеть заплаканное лицо этого мальчика, не хотел смотреть в, теряющие душу, глаза. Тогда Шэнь Цинцю умер вместе с ним, помня последнее слово Шэнь Цзю: — Прости…