Лисьи уши, вороньи перья

Утро нового года началось белым шумом в голове. Тело приятно ломило сладкой истомой. Кажется, ночь была… бурной. Меррида потянулась, как кошка, понимая, что в постели она не одна. Медленно открыла глаза и уставилась в чужой потолок. Комната не ее. Ага. До той было дольше идти. Память любезно подсказала, что ни сил, ни желания растягивать не было, так что… За спиной смущенно кашлянули. — Будешь кашлять — напою Бодроперцовым. Она ехидно ухмыльнулась и села, наплевав на сползшее одеяло — а чего теперь стесняться. Меррида знала, как выглядит — стройная фигура бойца, белая кожа, усыпанная веснушками, ну как у всех рыжих, синие и зеленые линии татуировок — спина, грудь, руки. Завитки татуировки на щеке. Грива растрепанных сильней, чем у Грейнджер, волос. Засосы уже начали цвести на коже, но наплевать, чего скрывать, ведь им было хорошо. Крайне смущенный сидх рядом, попытавшийся тихо бежать. — Ну и куда собрался? Нет, под венец я тебя не потащу. Смысла нет. — Будто я бы пошёл. На его невысказанный вопрос Меррида сдвинула одеяло ниже, открывая бугристые шрамы на животе и ниже. — Получать удовольствие я могу, а родить нет. Болезненное понимание во взгляде. И сильные руки притягивают ее к груди сидха, обнимая со спины, мозолистая рука бережно, нежно гладит по покрытой рубцами коже. Иорвет вёл себя странновато - молчал, будто пришибся случайно, и вроде как даже сочувствовал. — Странный бой тогда вышел. Странный… вроде и отстреляли всех, а вот несколько прорвались как-то… Северусу ногу перепахало, а мне… Ну вот так. ОН меня в охапку сгреб и прямо с поля боя в Мунго аппарировал… Сметвик до сих пор вспоминает картину — посреди приемного покоя парочка, вся в грязи, крови, какой-то дряни… Он нас вытащил. Сев ходит, я живу. Откинув голову на плечо остроухому, МакГонагалл смотрела в окно. За ним шевелились тихо голые деревья, покрытые белым инеем. — И знаешь, не жалею. Доведись мне начать жизнь сызнова — прожила бы так же. Бережное поглаживание по плечу в ответ. Сидх умный, он промолчал. МакГонагалл и не стала бы его убеждать. Себя бы убедить. — Я помню Сева, когда он только в Хог поступил. Похожий на вороненка мальчик. Очень и очень одинокий. Потом я прочла отчет про Коуквортскую резню и многое стало понятно. Пыталась приструнить четверку мажористых деток, избравших парнишку своей целью, но не всегда успевала. Приходилось изрядно вертеться, чтобы, прости Магия, Мордредов светоч благостный лишнего не узнал. Но засрать мозги парню он не смог. Зато смог другим… Меррида вздохнула — это был ее педагогический провал. Той рыжей девочке — ты поэтому ее выбрал, Сев, да? Не она, так хоть подобие? — мажористым деткам… Нет, не дело впутывать детей в это дерьмо под названием «политика». Хотя… одно время Северус ходил как пыльным мешком стукнутый, а потом прошло. Совсем как Иорвет недавно. Кто-то его тогда подпоил приворотным? Или Амортенцией да зельем плодородия? Ну тут даже к Трелони ходить не надо — и так понятно, Лили могла постараться. Про нравы в семейке Поттеров ходили слухи почище, чем в желтой прессе магглов. Про пуританские правила и устои даже вроде пара поговорок была. Да и в зельеварении она всегда была хороша. Она погрузилась в мысли и воспоминания и не заметила, что ушастый неторопливо покрывает поцелуями ее шею и плечи, рукой продолжая обнимать и гладить шрамы. «Ну, а что… еще б уговорить тряпку снять с лица… чего я там не видела… » Не слушая вялых недовольств, она стянула повязку с головы, обнажив страшный шрам. Чисто механически мысли перетекли на то, какой монстр мог оставить подобное? Она вовремя себя одёрнула. Платок удалось запихать поглубже под подушку. А волосы у сидха оказались и вовсе не черные, а очень даже темно-каштановые. И веснушки. Сначала она впала в ступор, разглядывая покрывающую плечи и грудь россыпь бледных веснушек, отливающих рыжей медью, а потом улыбнулась. Иорвет красноречиво закатил глаз, когда она начала водить по ним пальцами. Была ещё татуировка, конечно, но это не так интересно — у неё самой значение было. «Ну да, рыжий, зеленоглазый, конопатый… Типичный горец или ирландец… Свой. Точно — надо ему что-то местное подарить, плед там… Волынку». Воображение тут же услужливо нарисовало картинку Иорвета в килте, белых гольфах и рубахе с волынкой наперевес, на полном серьёзе пытающегося на ней что-то сыграть. И уши у него ещё так смешно к голове прижимались бы, как когда Кормак петь пытался. Она расхохоталась. На вопрос сидха Меррида подняла руку, прося подождать, просмеялась и попыталась объяснить остроухому, что смешного она нашла в этом. Не получилось, он упорно не желал представлять себя в национальной шотландской одежде. Фыркнув, МакГонагалл свела всё к тому, что одноглазый смешно двигает ушами. Иорвет хмыкнул. Дёрнул правым ухом. Меррида еле удержалась, чтобы не почесать за ним — ну вылитый кот же. Но не смогла устоять и полезла лапать острые кончики. Ей после всего случившегося малость обалдевший сидх позволял и уши трогать, и по калечной щеке гладить, а вот от информации о возрасте рыжеволосой красотки завис. — Ну да, не девочка. Девяносто восемь. Так что и Люциуса, и Северуса помню мелкими сопляками. Да они и сейчас… не особо. А что? Люцу — тридцать семь, хоть и выглядит, чёрт, на двадцать, Севу — тридцать один, но тоже больно молодой… Офигеть как круто — самый молодой Мастер Зельеварения… «Ага. И лучший мечник столетия среди Стражей… Пока не получил травму». — А мне двести три, — вдруг сообщил сидх. МакГонагалл натурально зависла. А потом возмущённо нахмурилась. — Мы с Северусом думали, что ты младше него! — Я эльф, — таким тоном, будто это всё должно объяснить. — Мы не стареем, умираем молодыми. — Дети? Иорвет помолчал немного. — Детей могут иметь только молодые. Их осталось очень мало. Я — нет. В постели, неспешно беседуя и не только, они провалялись до обеда. Потом пришлось вставать и спускаться вниз, в столовую. Сидх почему-то смущался, но Меррида быстро пояснила, что ни на что не претендует. Им было хорошо? Было. Ну и все. А после обеда ее и сидха и гости, и местные, кто помоложе, уговорили устроить соревнования по стрельбе. Молодежь и кто постарше хмыкали и усмехались, косясь на сидха, пока Меррида бегала наверх за своим заслуженным — нет, не арбалетом, а хорошим композитным тисовым лонгбоу. Дура была та еще намного больше четырехплечного лука одноглазого вредины, с неё саму ростом, а пробивная сила была, наверное, такая же. Предстояло большое развлечение. Кто был наслышан об умениях рыжей лучницы, только ставки делали — как быстро уделают одноглазого, соплеменники наоборот, ставили на него. — Да кто бы скоя’таэля смог перестрелять? — запальчиво крикнул один из эльфов. — Да ещё и самого Иорвета. «Самого Иорвета» такой фразой поставили в неудобное положение: теперь он просто не мог проиграть, иначе испортит себе всю репутацию. - Откуда начнем, ушастый? Четыреста? Ну давай… Просто по мишеням, а потом уже на пробой. Вышли, встали. Приладили стрелы. Банг! Тэнг! Почти одновременно — и обе стрелы в яблочко. Пятьсот шагов. С тем же результатом. Шестьсот. Вровень. Семьсот. Вровень. Восемьсот. Вровень. Девятьсот. — Может, сдашься? Отрицательное мотание головой в алой бандане. Ну да. Уступить женщине, похоронить репутацию… — Я лучший стрелок Севера. — Ну ладно, — скептично хмыкнула Меррида. — Выиграешь — поцелую при всех. В себе она была уверена. Правда, придется чуть навесом… но это не проблема. Банг! Гудит тетива… Чуть ниже центра. Она недовольно цокнула. Хотя, почти с километра. Разочарованный гул голосов. Тэнг! Гудит тетива четырехплечника — и восторженные крики. …А целовался эльф просто замечательно. Потом сравнивали пробивную силу — выяснили, что с пятисот шагов дубовую доску в дюйм прошивает насквозь — это если лонгбоу, а если брать четырехплечник, который назывался зефар, то со всех восьмисот. И вдруг в Иорвета кинули яблоко. Тот хмыкнул и в полёте с невероятной скоростью всадил в него три стрелы. Зрители взорвались криками. Сквозь них прорвался возглас эльфа, того самого, что говорил вначале про скоя’таэлей: «Да, Иорвет раньше лучше стрелял». Иорвет мгновенно отреагировал и пошёл по направлению к тому наглому парню. На вопрос сидха, в цензурном варианте звучавший как «А не прихерел ли ты от собственной смелости?», парень ехидно улыбнулся и поведал замечательную историю. О том, как Иорвет, надравшись до состояния нестояния с их командиром, поспорил с несколькими лучниками из соседней роты. И втоптал их самооценку в грязь, всадив в дикое яблоко шесть стрел в полёте. Потом неловко поклонился и попытался уйти, но свалился прямо там. — Врёшь, — фыркнул Иорвет. — Я даже трезвый так не могу. — Так в этом и прикол, — радостно просвятил их эльф. — Пьяный seidhe имеет воистину безграничные возможности. Наша командир, к слову, тогда хотела показать нам магию, а в итоге случайно открыла портал, из которого посыпались гончие Дикой Охоты. Потом пришёл какой-то эльф-каланча, обматерил нас на странном диалекте Hen Llinge и ушёл. Иорвет секунду соображал, а потом его осенило. — Ты же диверсант из отряда Пустельги? Непонимающей, но весёлой Мерриде объяснили, что отряд неизвестной эльфки-Ведающей занимался в основном диверсиями и разведкой, но посвящённые точно знали, что те эльфы были лучшими мечниками Врихед и вообще «как Синие Полоски, только наши и намного лучше». Что за Синие Полоски, она не поняла, но сделала серьёзное лицо, глядя на патриотические мины остроухих. В итоге всё закончилось так, как должно было начаться - со знакомства. — Iorveth aep Arcath. — Rhiordan aep Shiadal. Потом был ужин, не без выпивки… Так что спать они уже явно по привычке ушли вместе. *** Обогнать в конной скачке эльфа, который в седле почти что родился — это надо было постараться. Но у нее получилось. Хотя нестись во весь опор по заснеженной равнине, вздымая облака снежной пыли, смеясь от искрящегося внутри счастья, было очень здорово. А потом, выравнивая дыхание, спрыгнуть в снег, чтобы быть подхваченной сильными руками, да еще чтоб покружили и расцеловали. И очень понимающе посмотрели в глаза. Чувствовать себя любимой женщиной оказалось очень приятно, и МакГонагалл однажды лукаво улыбнулась, прижала удивлённого Иорвета к своим ключицам головой и шикнула, когда он набрал в рот воздуха для вопроса. Минуту они сидели в тишине, нарушаемой негромким тарахтением. — Ты… Ты мурлыкаешь? — Я ещё и в кошку превращаюсь, — серьёзно добила она и рассмеялась. Сидх постепенно расслаблялся, рядом с ее родней он становился непосредственней, чаще улыбался, даже пару раз сыграл на свирели. Ему явно нравилось здесь. «Ну да, мы шумные, нас много, соседи еще… Но попробуй кто обидеть — и МакГонагаллы, и МакФинны, и МакБрайты… все соберутся и настучат тому самоубийце… Кланы… соседи…» День шел за днем, и сидха Меррида тягала участвовать во всем: и учила читать рисунок тартанов, и про татуировки рассказывала, в ответ послушав легенды про Яблоневый Остров, при рассказах о котором у Иорвета был очень странный — как она поняла, виноватый — взгляд, какой бывает у тех, кто повёл людей за собой в бездну, и на лошадях скачки еще устраивали, и из луков постреляли… Ну и… как там… «немного любви»… сидх обозвал это их времяпровождение «en’ca minne», хотя чаще просто валялись в полураздетом состоянии, болтая и тискаясь. Ну и не только тискались… Меррида считала себя довольно просвещенной в этом плане — ан нет, сидх оказался… просвещенней. Опыт сказывался. Но она сразу четко сказала — что развивать это все не будет. Да и потом… ну явно ушастый не по девочкам, либо ему однофигственно. Скорее второе, конечно. Только вот… где-то на середине своего рода каникул ее отловил брат и уволок подальше от острых ушей. Поговорить. На смотровой площадке дул ветер, кидая в лицо снежную пыль. Они щурились, прикрывая ресницами глаза от снега, молчали и не могли начать разговор. Они оба догадывались, о чём он будет, чем закончится. Но сказать не могли, будто, пока не сказано, что-то можно ещё изменить. Но в итоге они знали суть этого разговора и, в принципе, могли бы разойтись так, уже поговорив тишиной… Но этот символический диалог был нужен. Хотя бы чтобы договориться с собой. — Ydych chi'n hoffi ef, chwaer? — Nid ydynt yn jôc fel ' na, Cormac. Ei fod yn elf, ac yr wyf yn hesb cripple, yn addas yn unig i nyrs pobl eraill o fabanod, ac yn ergyd da. — Ond nid ydych yn cymryd eich llygaid oddi wrtho. — Yr wyf yn meddwl y dylwn i adael. — Dydych chi byth yn llwfrgi, Merida.[1] Брат посмотрел ей в глаза. — Os wyf yn llwfrgi… Ond dydw i ddim eisiau difetha ei bywyd. Os bydd ganddo yn y dyfodol gydag eraill — p'un a gyda dyn neu fenyw — yna Iorvet ni fydd un gyda mi. — Peidiwch â bod mor bendant, Merida. — Mae'n werth chweil, brawd. Mae'n braf ac yn gynnes, ond… -Ond? — Ond ni fyddaf yn difetha ei bywyd.[2] На том разговор и закончился. Они оба знали, что так и будет. *** Праздники имеют свойство кончаться. Подошло время возвращаться назад – в школу. Уезжали, нагруженные подарками и припасами – кое-что предназначалось Северусу, как зельевару, ну и просто как другу семьи. Сидху же тоже надарили разного – в частности, тартан, в цветах принадлежности к Клану, так что он вполне законно сможет заявить о праве на защиту. Еще кольчугу – легкую, тонкую, переливающуюся как рыбья чешуя. И трубку с кисетом – Меррида слегка подвисла, когда ушастый однажды вечером подсел к мужчинам клана, курившим у очага. С ним поделились и трубкой, и табаком… Так что сейчас ушастое диво – даже в новом платке (еще один подарочек от кого-то), радостно дымил, увязывая походные сумки. Кормак, отчего-то хмурясь, подозвал к себе ушастого и негромко о чем-то заговорил с ним. Меррида, продолжая утрясать вещи, прислушалась, скастовав "длинное ухо". -…благодаря ей. Да, младшая. Как и ты. Повадки схожие – привычка, что есть кто-то старший, кто даст по дурной башке. Берегите ее там… Ну а если что… хватайте мелких кого только сможете – и сюда. Ничего. Не в первой. Горы укроют, лес защитит. Неразборчивое бурчание сидха. - Не бурчи мне тут. Мне уже рассказали, что ты и кто ты. Если вернется рожа эта – выставим всех, кто способен оружие держать. А это – от четырнадцати лет обоего пола. Немалая сила. Так что… устоим. В леса уйдем… А учиться и делать выводы мы умеем – сами за свободу дрались не так давно со всей яростью. А еще и круги друидов есть.. и тропки тайные… Сдюжим. Малость прихеревший взгляд сидха. Ну да, такие вот новости. Напоследок Кормак стиснул одноглазое лихо в братских объятьях, похлопав по спине и отпустил. Они наконец сели в седло – за две недели каникул коня сидха усилиями местных подростков закормили морковкой и яблоками и только что не вылизали от морды до хвоста. Нет, он и сам ухаживал за конем, но вокруг стоял на всех возможных поверхностях и гроздьями висел молодняк, горящими глазами глядя на меч, лук и коня сидха, закидывая его вопросами на кошмарнейшем арго – смеси валлийского, гэльского, с явными включениями Старшей речи, исковерканной так, что сидх понимал, похоже, только по смыслу, чего от него хотят. И за ним, если он не был занят, хвостом бегали мальчишки и девчонки от девяти и до шестнадцати с единственной целью – научиться так же метко стрелять и владеть мечами. Кажется, он даже согласился кому-то дать пару уроков. Меррида вздохнула. Дома было… хорошо. Тепло. Потому что дом. Но пришло время возвращаться и разбираться дальше. [1]Он нравится тебе, сестра? Не шути так, Кормак. Он — эльф, а я — бесплодная калека, годная лишь нянчить чужих малышей, да еще неплохо стреляющая. Но ты не сводишь с него глаз. Я думаю, что мне стоит уехать. Ты никогда не была трусихой, Меррида. [2] Если б я был трусихой… Но я не хочу ломать ему жизнь. Если с другими, с мужчиной ли, с женщиной, у него есть будущее, то со мной его у Иорвета не будет. Не стоит так категорично, Меррида Стоит, брат. С ним хорошо, тепло, но… Но? Но я не стану ломать ему жизнь.