Ты — моя причина улыбаться сквозь слёзы.

Всё надоело, всё достало. В школе он пытался слушать учителей, хотя голова была занята другим, а дома Майк слушал ругань по телефону с половиной родственников. Естественно, узнав, что мама Тэда отказалась, в прямом смысле этого слова, от внука, Карен напрочь прекратила с ней нормальное общение. — Я не буду возить вам моих дочерей, ясно? Нет, Нэнси в жизни не скажет наш адрес, а ваш сыночек знать его не знает! И так каждый день. «Любимая» бабуля названивала, пытаясь объяснить свои действия и не потерять нормальное общение хотя бы с внучками — с Карен всё не сложилось чуть ли ни с первого знакомства, — на что та лишь посылала её куда подальше, не желая общаться. Неужели на той родственной стороне нормальных людей вообще не было? Майк в такие моменты запирался в комнате и надевал наушники, чтобы не слышать этот бред, или же играл на гитаре, а порой и вообще не приходил до девяти домой. В школе всё то же шло не лучше. Мозг напрочь отказывался слушать преподавателей, улавливая лишь одну пятую всего занятия, из-за чего материал не усваивался и оценки за контрольные и самостоятельные работы выходили довольно-таки плохие. Он же столько месяцев старался учить материал и понимать предметы, которые напрочь ему не давались. А что в итоге? А в итоге за полтора месяца до окончания первого семестра он благополучно всё завалил. «Молодец, Уилер». На самом деле его волновала не столько успеваемость, сколько то, что Байерс узнает о его среднем балле. Пока Майк тщательно скрывал отметки, то мастерски переводя тему с вопроса «А какая у тебя за тест?», то говоря неправду, заменяя F на B с минусом. А вот общение с друзьями — это отдельная тема. Макс всё-таки наедине выпытала у него, почему в то утро он был зарёван, на что Уилер ответил: «Страдал по неразделённой любви ещё в старом городе, не думай об этом, просто воспоминания нахлынули». Да, он наврал, но в этой ситуации и правда лучше налепетать, будем честны, какой-то херни, чем сказать: «Да так, от меня просто отказались отец и бабушка, а так всё хорошо, не беспокойся». Макс и правда успокоилась, лишь иногда жестами спрашивала, всё ли нормально, на что Майк с улыбкой кивал, хотя ни фига у него было не нормально. Он стоял с натянутой улыбкой, задыхаясь от близости с лучшим другом, в которого был влюблён, в это же время пытаясь не выдать свою ужасную успеваемость. Не стоило забывать, что в голове он будто разрывал себя на части, ненавидел с каждым днём ещё больше и хотел изменить то, что неизменно. Прекрасно. Кто-то говорил, что подростковые годы — лучшие годы в нашей жизни. Можно увидеть этого человека и рассказать историю Майка? Интересно, как бы он отреагировал. Дома бардак, в отношении с друзьями бардак, в голове бардак. Чудесно, просто прекрасно! Если с папой всё было легче, потому что они и так не были никогда особо близки, то вот с бабушкой, с которой они делили все секреты и проводили каждые выходные, всё оказалось сложнее. Майку было правда больно. На деле он не убил, не украл, не сделал ничего плохого, но его всё равно послали и попросили не появляться на пороге их дома. С друзьями из Дерри он стал только переписываться, общаясь без видеозвонков, ссылаясь на то, что у него много проектной работы в школе. Бев, Бен и Билл пытались выявить, в чём проблема, потому что Майк закрывался только в тяжело преодолеваемых ситуациях, но безуспешно. Они, за сотни километров, ничего не могли сделать.

***

Байерсы — особая семейка. Не то чтобы они скрывали дома драконов и летали на них по ночам в волшебную страну. Нет, вовсе нет, просто они будто все психологи, которые по обычной скорости моргания могли вычислить твою проблему. — Майк, нам надо поговорить. — Уилл завёл Майка в тёмную и узкую школьную кладовку, где единственным освещением являлась еле горящая оранжевым светом лампочка. — О чём? «Только не о чувствах, нет, он не догадался… пожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалу…» — О твоём поведении. У тебя что-то случилось. — О чём ты? — Майк, ты… Ты все месяцы себя странно ведёшь. Ещё с того момента, когда зарёванный пришёл домой, а я, Нэнси и Джонатан сидели за кухонным столом и ждали тебя. — Т-ты видел?.. «Чёрт, всё идёт в плохую сторону». — Да, видел, — Уилл скривил лицо, будто вспоминая этот момент. — И знаешь, недавно Макс ужасно нанесла тебе тональник. — Чт… — А об этом мне сказала Джейн. «Чёрт, Макс рассказала Джейн о том утре. <i>Блядь».</i> — Да и оттенок был желтоват. Я не эксперт, но это бросалось в глаза… Уилл опустил глаза, прикусывая губу, через секунду поднимая их и заглядывая Майку в глаза, хотя по ощущениям словно в самую душу, будто пытаясь попасть в его внутренний мир и узнать все его секреты. — Ты просто закрытый. Не хотел вначале связываться близко с нами, хоть в итоге всё вышло не по твоим планам, никогда не рассказывал нам толком о своём прошлом, где твой отец, почему ты переехал. Майк отвёл глаза в сторону, не решаясь что-то сказать. И так ясно, что война проиграна, а Уилла стоило признать будущим психологом. Что ответить? Правду? Соврать? Он не знал. По ощущениям кровь в венах разгонялась до гигантской скорости, в голове не осталось мыслей, а глаза начали неосознанно быстро перебегать с одной точки на другую. Он мог сказать что угодно, даже самую явную и гнилую ложь, но первое, что вырвалось из уст: — Это не твоё дело. Голос был грубым, недружелюбным, который ввёл Уилла в ступор. Они никогда с Майком не ругались, не ссорились, каждый день переписывались и обнимались при встречах. Такого Майка Уилл видел впервые. — Ма… — Уилл, просто отстань, ладно? Есть вещи, которые не касаются тебя. Это моя жизнь и моё дело, что в ней происходит. — Тебе нужна помощь. Я могу помочь. Мы: Лукас, Дастин, Макс и Джейн можем помочь! — Мне не нужна никакая помощь, тем более от вас, ясно?! — Майк перешёл на крик, вовсе позабыв, что они в школе. Привычные добрые глаза превратились в серьёзные, с ноткой гнева, которая каждым взглядом вонзалась в Уилла всё больше и больше. — Если мы общаемся, то это не значит, что я должен вам что-то рассказывать. Мы просто временные попутники, которые рано или поздно разойдутся и позабудут о друг друге. — С чего ты это взял? Есть много людей, кто со старшей школы остались друзьями или вообще создали семью! — Ой, а в этом списке меня нет, можешь проверить. Эти случаи имеют один ёбаный процент, и ты хочешь сказать, что я вхожу в него? — Да откуда я, блядь, знаю?! Если ты так депрессивно думаешь, то конечно, в твоей жизни всё будет идти по пизде! — У меня не идёт жизнь по пизде. — Ой, правда? А вот мне кажется, что ты уже тонешь в проблемах, но ты настолько дурак, что отказываешься от помощи, думая, что справишься сам. А ты ни фига не справляешься! — У меня всё нормально, и вообще тебя не должно волновать, какие у меня проблемы. — Ты отрицаешь эту жизнь, отрицаешь обыкновенные вещи. Просто признай уже, что ты гомофоб. — При чём тут гомофобия?! — Да ты от одного слово «гей» давишься едой и чуть не падаешь в обморок! Или ты сам гей и не можешь это признать? — Уилл прищурил глаза, внимательно смотря на Майка. — Я не гей. — Повтори. — Что повторить? — Что ты не гей. — Да что с тобой?! — Я пытаюсь понять хоть так проблему, потому что на компромисс ты не идёшь! — Во-первых: я повторяю, отъебись. Второе: я самый обыкновенный натурал, никогда не относился и не буду к вашему… т-тупому обществу ЛГБТ. Уилл поднял от удивления брови и открыл рот. — Ты чёртов гомофоб, Майк Уилер. — Это тебя не должно волновать. Или выбираешь только идеальных друзей? Ох, прости, не подошёл по стандартам! — Нет, но ты не просто гомофоб! Если об этом спросит кто-то из нас, то ты впадёшь в ступор, а как увидишь парочку на улице, мило обнимающуюся, наивно улыбнёшься. Что с тобой? Майк терпел, пытался не выговорить всю правду, не извиниться за сказанную неправду и обнять, признаться в чувствах. Ему больно, на сердце будто появилась очередная трещина. Уилл просто хотел помочь, но страх пересиливал. Он не мог взять и просто открыться человеку. — Это. Не. Твоё. Собачье. Дело. Майк оттолкнул Уилла и вышел из кладовки. Моментально прозвенел звонок, и ученики разошлись по кабинетам, а Майк бежал. Просто быстро бежал, чтобы никакой Байерс его не догнал. Добежав до корпуса начальной школы, где на уроках в туалете никого не встретишь, Майк зашёл в одну из кабинок, кинув рюкзак, скатился по стенке кабинки и, уткнувшись в ладони, заревел. Дерьмо. Теперь у него проблемы везде. Он сам отодвинул от себя друзей, как и в прошлый раз, только резко и на эмоциях, а не постепенно, медленно, для остальных незаметно. Горячие слёзы текли по щекам, а на весь туалет раздавались тихие всхлипы. Почему всё так? Почему всё говно наваливалось на него? Пятнадцать минут он сидел на полу, будто в другой Вселенной. Мозг не соображал и лишь прокручивал злосчастный диалог с Уиллом. Уилл… Как он мог обойтись так…с Уиллом? Есть несколько видов боли. Самые сильные: собственная и когда страдает близкий человек. Настолько близкий, что ты готов умереть за него, продать все органы и просто навсегда отказаться от общения, лишь бы он ходил с улыбкой на лице. Встав с холодной белой плитки, Майк подошёл к зеркалу, умывая лицо холодной водой. Контраст раздражённой кожи и прохладной воды заставлял лицо гореть, отчего Уилер щурился и сильнее обычного сжимал зубы. Он опять всё испортил. Он просто последний говнюк и идиот, который не умеел нормально контактировать с людьми. Накинув рюкзак на одно плечо, он вышел из туалета и поспешно направился к выходу. Насрать, что скажет охранник, насрать, если отправят к директору. Ему было просто плевать. Уилер надел ботинки, быстро завязывая шнурки, надел куртку и нелепо напялил шапку, а потом ушёл прочь из школы. Как только оказался на крыльце, Майк увидел снег. Первый снег в году, который мелкими снежинками падал на сырой асфальт и моментально таял. Майк вздохнул и быстрым шагом ушёл со двора школы. Сейчас так хотелось броситься в объятия Нэнси или даже Стива, как в минувшие годы, но он не мог. Сейчас все на учёбе, да и тем более у них явно хватало своих проблем, и им не до недоистерик Майка. Наверное, сейчас Уилл рассказывал всем о случае в кладовке, а остальные как настоящие, старые, добрые и верные друзья подбадривали его, вставая на его сторону и составляя список аргументов против Майка, чтобы в случае примирения со стороны Уилера применить его в действии. Конечно, они будут за Байерса. Их компании много лет, и какой-то там Майк из крохотного Дерри, который проживает здесь меньше полугода, не заменит его. Он надел капюшон и, убрав руки в карманы, двинулся в неизвестном даже ему направлении. Совсем недавно мелкие и редкие снежинки сменились снегопадом. Пока дети прыгали от радости, пытаясь языками поймать и проглотить снежинки, Майк шёл к речке. Опять к речке, уже даже неосознанно, на подсознательном уровне. Он спустился под пешеходный мост, пролегающий через широкую реку, и уселся на самом урезе берега. Майк согнул ноги, поднял голову и опёрся руками о землю с холодным песком. Вдох, выдох, вдох, выдох. Всё будет хорошо, они вскоре помирятся и всё забудут… Плохой ли человек Майк? Нет, просто он испытал в жизни много боли, слишком много для своих лет.