A little about Betelgeuse Lavellan

      Она стояла у тюремной камеры, боясь приблизиться. По ту сторону железной решётки сидел союзник, друг, возлюбленный…       — Я не отнимал у Блэкволла жизнь. Я использовал его смерть, — когда-то родной и полюбившийся голос сейчас звучал совершенно иначе. Совершенно чуждо. — Он хотел принять меня в стражи, но мы попали в засаду порождений тьмы. Он погиб, — Лавеллан хотела было вставить хоть слово, но мужчина продолжил говорить: — Я взял его имя, чтобы мир не потерял хорошего человека. Но хороший человек, человек, которым он был, не позволил бы другому умереть вместо него.       Бетельгейзе подошла вплотную к тюремной камере, приблизившись настолько, что её щёки касались холодной решётки.       — Думаешь, твоя смерть исправит то, что ты совершил? — вопрос, который леди Инквизитор выпалила, толком не обдумав, тут же обжег её ледяной пощечиной. В «Блэкволле» — а стоило ли его дальше так называть? — она видела себя.       Совсем недавно она сама искала смерти, грезила о ней, как о милосердии мироздания. Именно поэтому Бетельгейзе Лавеллан какие-то несколько месяцев назад отправилась на Конклав — она планировала не вернуться.       — Я не хотел, чтобы ты видела меня таким. Не надо было меня искать. Ты должна была думать, что я просто исчез.       А ведь ей тоже хотелось исчезнуть, пропасть, когда вся семья эльфийки погибла по её вине. Но нет. Её смерть ничего бы не решила. Как и смерть… Блэкволла? Тома? Да как его сейчас называть-то?!       — То есть, — вырвался нервный смешок, — ты не хотел, чтобы я увидела настоящего тебя?       Мужчина резко вскочил, и его нос чуть ли не коснулся носа Лавеллан:       — Ты не понимаешь? Я отдал приказ убить лорда Кайе и тех, кто с ним, и я солгал своим людям о том, что они делают! — кричал он в слепой ненависти к себе.       А в душе Бейзы разыгралась буря. Она всё понимала — именно она около пяти лет назад вонзила своей дочери кинжал в сердце, чтобы спасти весь клан от одержимого демоном ребёнка-мага. Малышке было всего лишь восемь лет, но она продолжала бороться за свой разум. Альхена, свет жизни Бетельгейзе Лавеллан, перед своей смертью увидела, как родная мать наносит ей смертельный удар, лишая её надежды и жизни.       Первая клана соврала. Сказала Хранительнице, что в девочке уже не осталось ничего от неё, там был лишь голодный демон желания, но потом каждый день вспоминала осмысленный полный боли от предательства взгляд дочери. А затем… сложила свои полномочия и обязанности на плечи другого, более молодого мага.       «Он справится лучше», — сказала измученная горем мать.       «Нет никого лучше тебя», — пыталась отговорить её Дешанна.       «Ошибаетесь. Нет никого хуже меня».       С тех пор Бетельгейзе с каждым днём отдалялась от соклановцев. Её взгляды стали резко отличаться. Давно стоял вопрос о её уходе, и как удачно подвернулся Конклав.       А сейчас в руках Лавеллан судьбы многих. Эльфийки, до сих пор не простившей себя за ошибки прошлого. Несчастной женщины, что видела в узнике, стоящем перед ней, саму себя.       «Блэкволл» тем временем продолжал рассказ:       — Когда это стало известно, я сбежал. Эти люди, мои люди, заплатили за мое предательство, пока я притворялся хорошим человеком!       Бетельгейзе никогда не пыталась выставить себя хорошей: она всегда говорила, что думала, даже если это никому не нравилось, отрицала свою и так несуществующую «святость» и довольно часто вызвала коллективное «UGH» у её верных советников. Но нашлись люди, которые полюбили её такой. Вся её команда, вся Инквизиция верила в её силу и непоколебимость, находила прелесть в её порой неуместной искренности.       — Вот кто я! Убийца, предатель… ч у д о в и щ е.       А она себя считала чудовищем, которое порушило всё её счастье. Которое однажды порушит и Инквизицию.       Лавеллан резко отшатнулась от решётки. Ведь перед ней было её же отражение.       — Я хотела видеть в тебе что-то хорошее. Чувства не были ложью, — и сейчас эльфийка не могла понять. Она говорила это Тому или… себе? — Я хочу в это верить. Ведь ты так сильно похож на меня… — добавила Бейза тихо, не желая, чтобы Том её услышал.       Но он услышал.       — Что… что ты имеешь в виду?       Она вздохнула, приготовившись отвечать на вопросы, которых теперь нельзя было избежать. Теперь пришло её время раскрывать свои секреты.