***
В себя я приходил медленно. Очень медленно. Ощущения возвращались не спеша, подетально. Словно кто-то собирал из меня пазл. А на протяжении сборки было темно, тихо, тепло и спокойно. Очень спокойно. Хотя нет, вру. До меня доносились приглушенные непонятные звуки, разобрать которые не было никакой возможности. Сам я, судя по ощущениям, лежал, свернувшись калачиком. Увы, но чувства были сильно притуплены. Время словно растянули, но и спешить не было нужды. Мысли накатывали волнами, мышцы иногда сводили судороги. И хоть это было неприятно, но в такие моменты я понимал — что мои руки и ноги целы. И это продолжалось до того момента, пока я окончательно не пришел в себя и не попытался осознанно пошевелиться. И стоило это сделать, как до меня наконец-то дошел один простой факт — я в чем-то плаваю. Кроме того, моя догадка о позе подтвердилась. Я действительно лежал клубочком. Первые пришедшие в голову осознанные мысли мне очень и очень не понравились, но другого объяснения я не видел. Сделав заметки, просто стал ждать, мысленно молясь на собственный бред. Вот только после прихода в себя, я словно бы стал видеть мир… Нет, не видеть, а чувствовать что ли? Не знаю, сложно объяснить. От меня словно исходили волны. Они не имели цвета, но, проходя через пространство, отражали в нем разные цветные контуры. Вот непонятные гуманоиды, вот строения, а это похоже на какие-то устройства. А уж про непонятные светопредставления, которые я иногда мог наблюдать, и вовсе говорить нечего. Исходящие от меня волны уходили очень далеко, а что самое интересное, я мог управлять их частотой и дальностью. Так, выяснил, что, если посылать мощные волны слишком часто, мало того что сам быстро отключусь, так еще успею уловить, как ко мне откуда-то извне подступается рвотный позыв смешанный с сильным головокружением и слабостью. Решив для себя так больше не делать, я свел эти импульсы к минимуму до радиуса в пару метров. Но мне хватало и этого. Разные, непонятные отпечатки аур, неведомые устройства и строения. Я ничего не мог понять и разобрать, но больше всего меня волновала та аура, в которой я находился. Нечеткая, но такая родная. Словно моя, но в то же время немного другая. Вопросы продолжали накапливаться, а ответы взять было неоткуда. Я мог лишь продолжить изучать то, что вижу, не больше. А еще через некоторое время я понял, что становится определенно тесно. Действуя скорее на инстинктах, попытался чуть пошевелиться, как вдруг началось. Уж не знаю, что происходило, но ко мне подступил отголосок жуткой боли, а меня самого начало куда-то буквально выталкивать. Мало того, что чувство веса как-то непривычно изменилось, так еще словно бы стало тяжело дышать. Спазмы скрутили легкие, но это еще куда ни шло. А затем было ощущение периодического сжатия. Словно бы стены все время сдвигались, а выхода нигде не было. Мало мне было впечатлений и ощущений, так еще к этому прибавился страх. Рефлекторно оттолкнувшись ногами, словно пытаюсь вырваться, и о чудо — у меня что-то даже получается! Я вижу свет! Хотел бы пошутить про «в конце тоннеля», но мне было не до шуток. Яркий свет резанул по глазам, неприятный холод ударил по коже, а уши взорвались целой приглушенной какофонией неприятных звуков. К звуку присоединяются и запахи. Странные, неразборчивые, а сразу за ними в легких словно разжигают костер, столь сильно они начали гореть. Мое «волновое» зрение тут же прорезалось, наполняя мир вокруг дополнительными красками и эмоциями. Да-да, эмоциями. Когда волна отражалась от того или иного цветного объекта, то ко мне возвращался отголосок, несущий отпечаток эмоций, что испытывало существо. Слава… хрен знает кому, ибо этих существ было всего трое и у всех доминировала радость. Пытаюсь проявить недовольство, но вместо этого из горла вырывается лишь крик. Детский крик новорожденного ребенка. — «Нет… Этого не может быть. Это бред! Бред!!! Это просто невозможно!» — паника сковывает меня в стальных объятиях. Ничего не понимаю. Ничего не могу. И, черт возьми, как же хреново… Но в то же время неприятные ощущения быстро уходят на второй план, а паника быстро уступает место истерике. Но прежде, чем успеваю разойтись, меня быстро обтирают и закутывают в нечто мягкое, а после кому-то передают. Та самая третья аура, из которой меня вынули, веяла спокойствием и защитой, а в эмоциях был просто непередаваемый коктейль положительных чувств. Чуть разлепив глаза, мутным размытым взглядом замечаю красивую женщину примерно двадцати пяти лет. И ладно бы это, но ОНА БЫЛА КРАСНОЙ. Светло-красная кожа, с белыми пигментами на лице, создающими хищный узор. Вместо волос нечто длинное и непонятное, а из-под губ, в улыбке, выглядывают достаточно острые зубы. Начинающуюся истерику забивает ступор, который закрепляется следующим действием: Она нежно целует мою голову и прижимает к своей груди, тихонько что-то нашептывая. Голос был мягкий, нежный. Словно по волшебству я начал приходить в себя. Мыслей не было. Совершенно. Я даже не успел заметить, как просто провалился в сон. Да, это просто страшный сон. ***
Н-да-а-а, а бред-то оказался вполне материальным и даже почти приятным. По крайней мере, я уже дней восемь, как нахожусь в этом теле и пытаюсь исправить свой когнитивный диссонанс. Мало того, что я «переродился», так второй удар по психике последовал от самого мира. Первые глюки оказались вовсе не глюками, и моя «мама» действительно тогрута. Прекрасная представительница одной из рас мира ЗВ. А вот отца нигде не наблюдалось, словно у меня его нет. Третий удар по психике последовал следом за вторым. Странно подозрительное слово «Дже’дай», наталкивает на не очень хорошие мысли, а то, что делают местные жители, заставляет раскрывать рот и пучить в удивлении глаза. Но хоть понятно теперь, что за светопредставления. Оказывается, я видел Дже’дайев, управляющих силой. Считай, магия наяву. А главное, мои родители… по крайней мере один, вполне обладают силой, следовательно, и я так же, в теории, смогу вытворять подобные фокусы. В принципе, с учетом того что я видел и делал, я более чем в этом уверен. И теперь я, с полными радости глазами, сосу грудное молоко с одной единственной мыслью: «А в каком я времени?» Это был единственный интересующий меня вопрос, ибо в какой именно меня кинуло мир, я уже понял и даже обрадовался. И меня не волновало то, что я младенец. Теперь я прекрасно понимаю, почему людям отшибает память бытие в этом возрасте, но готов пройти этот путь в любом виде и формате, просто потому что умер. Умер в своем мире. Головная боль в последние дни навсегда останется со мной, а потому то, что я вижу вокруг, ну никак не может быть глюком. Да и потом: я дышу, чувствую, вижу и слышу мир вокруг. Радуюсь, как самый простой ребенок, женщине, нежно кормящую меня грудью и подарившей второй шанс. И не важно, чем является мир вокруг, пусть даже это будет бредом, ведь у меня впервые появилась надежда на действительно счастливую жизнь. ***
Рано я обрадовался. Ой рано. Настоящие «сюрпризы» меня ждали впереди. Одним из них является местный язык, который был достаточно сложен, но, слава Силе, и достаточно многогранен для построения сложных конструкций. А еще меня мама отдельно учит языку тогрутов. Этот, с позволения сказать, язык, был не в пример сложнее общего, ибо помимо простых звуков, создаваемых голосовыми связками, включал в себя рыки, писки, клацанья языком о зубы, и все это в одном флаконе. И знаете что? Этот язык определенно вызывал у меня симпатию! Он поражал своей красотой и многогранностью, а уж какие порой мама выдавала предложения, я аж заслушивался. Вот сидел и внимательно следил за тем, как шевелятся её губы, при произношении сказок из книг. Без преувеличения, завораживающее зрелище. А уж как можно обругать своего оппонента — вообще песня. ***
— Ну. Давай. Шажок. Еще шажок. О-оп! — плюхнувшись в мамины руки, расслабляюсь. Кто бы мог подумать, что учиться ходить — такое тяжелое занятие? Я вот в жизни бы не подумал. А теперь вот, заново учусь передвигаться. Хотя, откровенно говоря, получается так себе. Вот на четвереньках — это да, это могу. А на ногах… только если с поддержкой. Между тем меня разворачивают и снова ставят на землю, после чего в паре сантиметров протягивают руки, чтобы я к ним шел. — «Что? Опять?!» — Ну? Давай, — она приглашающе подзывает к себе. — Давай, — мягким бархатным голосом, подзывают меня на тогрутском языке. — «У-у-у-у…» — мысленно стону, но пытаюсь пройти. Шлёп! Так, не хныкать. Не хныкать! Плевать на боль, я маленький, но гордый мужчина! Да. Меж тем, меня подхватили на руки и заглянули в глаза. Мама улыбалась и умилялась, глядя в мою серьезную морду, утирая большими пальцами накатившие слезки. Да что со мной такое, я же могу держать себя в руках! — Ути, мой хороший, вижу ты настроен серьезно. Давай еще раз? — и меня ставят на пол, но придерживают. Давай, Шейд, я могу. Я могу!!! Ша-а-ажок. Еще ша-а-ажок… ***
— Шейд!!! — крикнула мама, хватая мои руки. А я что? Я ничего! Просто смотрю, как взрослые работают с силой, и пытаюсь повторить. Увы, но в большинстве своем выходит так себе. В первый раз выбил креслом стену. Во второй — устроил поджог. Третьего пока не случилось. Мама больше не выпускает меня из поля зрения и чуть что, тут же берет в руки. — У? — только и отвечаю, заглядывая в её недовольные глаза. В ответ на меня вылилось целое предложение из негодования и упреков. Увы, но учить мне местный язык и еще раз учить, не говоря о том, чтобы на нем говорить, но суть я уловил: «Так делать нельзя». Всплывает закономерный вопрос — Почему? Что я делаю не так? Эх… Жаль, задать эти вопросы вслух я не могу. Пока не могу. А заниматься чем-то другим неинтересно. Нет, ну, в самом деле, не играть же мне погремушкой с другими детьми? Хотя после того, как я запустил, с помощью силы, погремушкой в лоб одному вредному типу, подобных игрушек мне больше не дают. Даже и не знаю, радоваться тому или нет. Но тут есть плюс! Мама стала больше уделять мне внимание. ***
— Хрусь, хрусь, хрусь… — раздавался громкий треск деревянного цилиндра под моими острыми зубами. Кто бы знал, КАК же у меня чешутся зубы! Это просто пытка какая-то! Никак не могу понять, как тогруты это переживают? В то время как зубы жадно грызли деревяшку, мои глаза скакали по строчкам книги, изучая буквы и их обозначение. Чисто случайно наткнулся на страницу о местном временном отсчете. Оказывается, время на Тайтоне измеряется несколько иначе от привычного мне, о чем я лишь догадывался, но теперь, пусть и случайно, но нашел подтверждение. (Кто бы мог подумать, в детском аналоге азбуки.) В году пятьсот двадцать четыре дня, каждый из которых в тридцать два часа. Так что те, кому пять, вполне могут выглядеть на десять. Другой деталью было то, что у местных понятия «недели» не было как таковой. Равно, как и месяца. Вместо него было понятие «такеда», в которое входило двадцать дней. Чтобы не сломать мозг, стал ассоциировать эти «такеды» с простыми месяцами. Эта новость так меня всколыхнула, что не замечаю, насколько усерднее принялся за цилиндр. — ХРУСТЬ! — м-млять! Опять разгрыз. А ведь уже седьмой, причем только за эту такеду. Кстати, интересный феномен, если другим детям дают нечто из кожи с относительно мягкой начинкой, то мне дают именно дерево, ибо ту хрень я разгрызаю секунд за тридцать. Так, где там коробка с этими деревяшками? ***
— Ну, Ше-е-ейд. — Мама гладила меня по голове, попутно залечивая ранку Силой. Я же, сжав зубы, терпел. Наверно, со стороны забавное зрелище, в глазах слезы, зубы сжаты, но не хнычу. Терплю. А дело в том, что я перепутал коробку с конфетами с коробкой посуды. Зная, какой я сладкоежка, мама регулярно перепрятывает коробку с конфетами, и каждый раз все дальше. Сейчас же эта коробка оказалась на кухонном шкафу. Так как мне её оттуда ну никак не достать физически, я воспользовался Силой. Вернее попытался. И к моему несчастью даже что-то получилось. Но не с той коробкой. Хорошо, что она была открытой, и я отделался многими мелкими и одним большим порезом, не говоря уже о шишках на голове. — Аккуратней, — она закончила свои действия. Самих ран уже не было, но вот шок, и после болевое ощущение… — Так… флучайно же! — она улыбнулась и прижала меня к груди, нежно гладя по голове. — Ну, ничего, ничего. Скоро все пройдет. — Я не плачу! — выкручиваюсь. — Вфё холофё! — Конечно не плачешь, ты ведь у меня такой сильный, — и через паузу с легкой усмешкой добавила: — и крепкий. А вот это обидно. С другой стороны, если посчитать сколько раз я влетал в проблемы из-за самого себя, претензия обоснована. ***
Представляете, а отец-то у меня, оказывается, есть. Спросил и узнал, что он оказался миралукой, который отправился на спящем корабле к другим звездам. Насколько я понял, мое рождение — это результат их прощания. Причем, судя по эмоциям, которые мама испытывала, рассказывая мне это, прощание было словно с умирающим. Лишь потом я узнал почему, ибо те, кто отправляются к звездам на спящих кораблях, никогда не возвращаются. По крайней мере, вернувшихся до сих пор не было. Сам спящий корабль, это полукилометровая махина, заполненная стазис-капсулами, для дальних и долгих перелетов. Все были вооружены по последнему слову техники, и вообще каждый такой корабль — вершина технических достижений. Но тот, на котором улетел отец — считается последним, и то нелегальным. Ввиду того, что никакой связи и вообще информации по ушедшим ранее кораблям нет, был наложен запрет на дальнейшее использование данных кораблей в космосе. Не без основания, между прочим, все-таки система Тайтон находится в таком аномальном секторе, что, просто посмотрев на небо, можно увидеть сколько в космосе всякой гадости висит. И как спрашивается летать? Папа же у меня был исследователем до мозга костей. Что-то разобрать, изучить, познать, мясом не корми, а дайте артефакт. Он вдоль и поперек облазил так называемый — Старый Город, загадочное и непонятное место, зарытое в песках Тайтона. По легенде, там стоят работающие гиперврата. Не знаю, так это или нет, но, судя по недосказанности матери, папа там все-таки что-то нашел. А еще, он косвенным образом имел отношение к ордену «Зведочётов». Группа лиц, которая хочет узнать, откуда пришли их предки, и всеми возможными способами пытаются придумать, как вернуться на родину. С тайтонцами дела не ведут, местные больше идут в режим изоляции, эти, наоборот, лезут во все щели. Не знаю, какие отношения у них были с отцом, мама не рассказывает, но могу предположить, что деловые. Наверно. Что эта, что папа раскапывают артефакты древних. Но что я смог понять, так это то, что папа все-таки что-то нашел. Что-то очень важное. Что-то, что заставило его вопреки запрету улететь из системы в окружении своих сподвижников. Как бы то ни было, но себе заметку я сделал, что в будущем нужно будет посетить Старый Город. Ну так, просто посмотреть достопримечательности. После того, как я немного приоткрыл свою родословную, прилип к матери уже с другими вопросами, а конкретно: виденье силы. Мама пояснила, что я слишком мал и о таком могу даже не думать, но после того как я рассказал о своем втором зрении, (С помощью которого я и отыскивал конфеты!), лишь хлопала в удивлении глазами. Отойдя от ступора, мне доходчиво и по-простому начали объяснять особенности видов тогрут и миралук, которые во мне соединились в одну. Оказывается, монтралы (рожки, или лекки на голове) внутри полые. С их помощью тогруты буквально сканируют окружающее себя пространство подобно эхолотам. У миралук же, с рождения стоит улучшенная версия виденья Силы. Помимо того, что этот безглазый народ благодаря Силе имеет сферическое зрение, так еще они прекрасно видят через стены и могут «чувствовать» эмоции тех, кто оказался в зоне видимости. Увы, но эта зона достаточно мала, а чтобы её увеличить приходится долго и упорно тренироваться. Но у меня… У меня наложились эти особенности одна на другую. У меня никогда не будет общего «виденья силы» к которому все привыкли, но зато у меня есть нечто свое. Если у тогрут волны вполне себе физические, то у меня они состоят из Силы из-за чего проходят ВСЕ препятствия на пути и возвращаются с огромным массивом информации вплоть до эмоций. Этот процесс занимает менее аттосекунды, а это, простите, десять в минус восемнадцатой степени. Специально, блин, засекал! Для примера: миллисекунда, это десять в минус третьей. Скажете — чит? А я отвечу — НИ-ФИ-ГА! Мама, посредством «зрения силы», засекает оказавшийся в поле зрения объект В ТРИ раза быстрей. В теории, если я разовью свою способность, то смогу мало того, что ускорить саму волну, так еще увеличу её мощность. Вот только как её развивать ни я, ни мама не знаем, ибо подобных прецедентов никогда не случалось. Предупредив меня, чтобы данной особенностью я не светил, она всерьез взялась за мое обучение. ***
— Ау, оу, ай, а-а-а-аху-ху-ху-у-у-уу, — мой вопль оборвался, когда в грудь прилетело что-то тяжелое, от чего я не смог увернуться. — Ы-ы-ы-ых, кха-кха-кха. Ох… — Живой? — подошла мама, наклонившись и пристально заглянув в мои глаза. — Вообще отлично… — отставляю большой палец. — Ой… — руку резко сводит, из-за чего прижимаю к себе. — Хех. Присев, она стала водить над местами травм рукой, применяя исцеление Силы. Где-то минута "магии" и мне становится немного легче. По крайней мере, шевелиться могу. Несмотря на доброту, в тренировках мама была очень жестока, из-за чего прилетало мне больно и много. Особенно в первое время. — Еще раз! — Э-э-эх! — поднявшись, готовлюсь к очередной порции люлей. Давай Шейд, ты выдержишь. По крайней мере, лучше я буду получать на тренировке, чем тапком по затылку за то, что в грязной обуви по дому пробежал. Или это она до сих пор дуется за то, что я опять «Сладкую Радость» в одно лицо сточил? Скорее всего. ***
Прыжок, пригнуться, шаг, скачок с разворотом и приземление. Поставить жесткий блок невидимому противнику, увести оружие в сторону и выбросом силы размазать манекен об стену. Развернувшись к матери, смотрю в эти серьезные глаза и улыбаюсь. Мама сама себе кивнула и расплылась в улыбке. В течение минуты, она бросала в меня овощами с пяти разных сторон и ни разу не попала, в то время как мне еще надо было разобраться с манекенами. — Молодец! — похвалили меня, подступая и взлохмачивая мне волосы. Хотя тут ничего сложного не было. Помните вышибалу? В детстве до икоты любил эту игру. А теперь эта любовь наложилась сразу на две особенности, которые вылились в нечто новое и такое интересное! Хотя, чести ради, надо признать, начинать было тяжело, ибо синяки, ушибы и ссадины исчислению не подлежали, но мне не привыкать. Сам себе злобный Буратино. Теперь же особенности, но прежде кое-что поясню. Все знают песню: «В каждом маленьком ребенке, и в мальчишке, и в девчонке, есть по двести грамм взрывчатки, или даже полкило»? Я на собственном опыте убедился в правдивости этого высказывания. А теперь внимание вопрос: куда деть всю эту прорву энергии, которая бьет из задницы ключом и подстегивает сделать что-то глупое, но интересное? У обычного дитя эта энергия идет в шалости, игрушки и уличные игры. Но я-то не обычный! Я отбитый на голову сын еще более отмороженной тогрутки, которая в одиночку может покрошить в салат целый батальон спецназа, причем особо, в общем-то, и не напрягаясь. И я вовсе не шучу. К моему удивлению, мама специализируется на… убийствах. И дело вовсе не в кровожадности, или психическом отклонении, или еще какой гадости. Нет, все намного проще. Дело в её мировоззрении, где стоит такой пункт: «Не щади врага — сбережешь друга». И мама не щадит. Бьет всего один раз, но от души и с гарантией. Эта жизненная позиция зашла мне лучше хлеба с солью, а потому я, воодушевленный примером родительницы, старался подражать в силу своего развития и талантов, и впитывал все, что мне показывали или говорили, не хуже губки. Да, порой мама перегибала палку на тренировках. Да, иногда мне прилетало так, что я чувствовал себя мертвым среди живых. Да, иногда на меня обрушивали «давление силы» исключительно из негативной энергии. Но я выстоял! И поминал тех джедаев, а особенно Йоду (сам не знаю, чем он мне так не угодил, но я его конкретно не возлюбил), с их «тьма доступнее и проще». Нихрена! Слышишь меня зеленый коротышка? Ни-хре-на! Это сидеть и медитировать — фигня вопрос, а вот попробуй оставаться спокойным, когда тебя пинают, поджигают, иногда делают ежика, а порой пропускают электрический разряд, который обычного человека так-то убьет. Что-что? Это не гуманно? Ну, я тебя поздравляю, чел, ты на Тайтоне, здесь о гуманности не слышали. И вообще, тут опытные Дже’дайи иногда помирают, просто потому, что их сожрали, так что ситуация диктует свои условия. Но, возвращаясь к моей матери. Давайте посчитаем особенности, в которых я оказался: все тогруты без исключения хищники и с рождения учатся двигаться, а чтобы было легче и тише, двигаются без обуви. Вместо неё, на ногах намотаны специальные повязки, спасающие от растяжений, и я исключением не стал, несмотря на то, что полукровка — это раз. Ведь одно дело, когда ты двигаешься бесшумно с помощью силы, и совсем другое, когда без. Дальше, мой нынешний наставник и по совместительству мать, одна из лучших убийц. Чему может обучить такой чел… тогрут? Ответ — правильно, убивать. Занятия рукопашным боем и боем на мечах плотно вошли в мою жизнь. Нет, я не стал мега каким-то там киллером, или еще кем. По сравнению с матерью — я никто, и многому предстоит еще научиться. Но и «безобидным» меня теперь не назвать, ибо чуть что, могу хорошенько так вломить. Добавим способность к выживанию — и получим нечто, способное жить в реалиях Тайтона. Теперь, что же по Силе. ЭТУ науку я никоим образом не бросил и забрасывать не собирался. Радуясь, не меньше, (а то и больше) чем коробке конфет, я увлеченно занимался тренировками в этой сфере. Формально, мама нарушала традиции, обучая меня, не только раньше времени, но и, теперь уже, вместо учителей храма. Я уже должен был поступить в Падаван Кеш, но до сих пор провожу личные занятия с матерью. А что блин, еще делать, если я гребу эти знания лопатой? А чтобы было интересно, этот процесс был превращен в игру. Например: угадайка. Она берет три стакана и семечко. Я должен угадать, под каким стаканом находится семя, опираясь исключительно на Силу. Имея опыт в нахождении тайных сладких запасов, это дело давалось мне достаточно легко. Правда, если ошибусь, получу хороший разряд, притаившийся, как мина, под ложным стаканчиком. Так, к слову, я научился разминировать силовые ловушки — да, есть тут и такая гадость. Ставить пока не умею, но вот разминировать кое-как научился. Синяки и ожоги способствуют, так сказать. С другой стороны, «зверства» были умеренными и щадящими, а часть энергии сходила на нет. Или вот прятки. Мама пряталась, а я искал, и наоборот. Но искать было нужно в первую очередь не глазами, а с помощью силы. Единственное, на чем я выезжал, это чувство родства. Если бы не оно, ни в жизнь бы её не находил. Зато находили меня. Всегда. В первую же секунду. Она просто заканчивала считать и меня тут же палили, но для интереса делали вид что ищут. Я это видел по её глазам, то и дело стреляющими в мое место дислокации. Но что самое обидное, это то, что когда я ищу, она всегда, всегда меня видит. Всегда рядом. Но при этом, мне приходится из кожи вон лезть, чтобы её найти. Помню момент, как порвалась на ноге повязка. Я тогда был на лестнице и, запутавшись, полетел вниз с третьего этажа прямо на стекло. Летать я не умел, как и тормозить падение, но на мое счастье, полет составлял ровно две секунды, по истечению которых меня поймали. Вот раз, и она рядом. Стоит, держит и улыбается. У меня в душе никогда не было такого чувства, как тогда. Чувство гордости и безопасности смешанное с полной безнадегой. — «Мне никогда не достигнуть такого мастерства» — подумалось мне тогда. Но тут стоит отметить одну деталь. Так как поиск был через силу, я решил спросить: «А можно ли её спрятать?». Мама тогда улыбнулась и попыталась объяснить, что у меня ничего не выйдет. Не тот уровень. Но я напомнил про свое второе зрение и продолжил настаивать на своем. В итоге она сдалась. Признаться честно, то, что мне говорили, было из жанра: «Сломай мозг», но я старался. Это было интересно. И это было нужно. На Тайтоне много опасностей, одних смертоносных хищников три десятка видов. И когда придет время для паломничества, мне нужно будет уметь прятаться. Хорошо прятаться. Так что… Жаль только, что успехи невелики. «Свернуть свою ауру и слиться с фоном силы», знаете ли, несколько проблематично. Но ничего, первый шаг сделан. Осталось только развиться, а это время и тренировки. Так что мой нынешний день напоминал восемь стадий: Ранний подъем, завтрак на скорость, (кто последний, вечером моет ВСЮ посуду), физические занятия во дворе, теоретические занятия, потом обед, упражнения с Силой, выживание на тренировках с той же Силой, ужин, (если проиграл, то уборка посуды) душ и сон. Последовательность менялась, что-то варьировалось, но суть оставалась примерно такой. Но иногда... происходили выбивающиеся из привычного ритма события. Например, когда к нам заявлялись нежданные "гости".