Смысл существования

— Сколько лет я лежу здесь? — уставшие глаза разглядывают пустое пространство. — Неделя. Снова вздыхаю, получив краткий ответ на очередной вопрос. Всё-таки, единственным развлечением здесь так и остаётся осмотр лабораторной комнаты. А что со смертью? Она еще не пришла. Господи, поскорее бы меня добили. Рядом много чего поставили после того инцидента. Повытаскивали провода, теперь я перестал чувствовать боль настолько сильно. В операционной, как и в корпорации, время идёт чересчур лениво. Каждая секунда порой ощущается часами. В офисе можно было позабавиться над Йесодом или даже его сотрудниками, обколоться энкефалином и найти приключений на свой зад (возможно, после этих двух вариантов). А тут есть только следящий, он иногда здорово откликается на мои редкие просьбы об общении. Это единственный человек здесь, которому по-настоящему интересно моё состояние. Все остальные люди обычно сухи и молчаливы Правда, после того инцидента я чувствую себя совсем плохо, нет сил даже двинуться. Сейчас голова стоит на месте, но эта девушка в комнате… Она похожа на Кармен. В помещении очень холодно, вот уже несколько часов включён свет, но отопление, кажется, работать не собирается. Оттого и мороз пробирает до самых кончиков пальцев и злорадно смеётся, проходя через костяшки рук насквозь. Ещё тогда меня накрыли какой-то сухой тканью. Но следящий стоит в своей будничной тонкой одежде, не мерзнет, и занимается своими делами, как ни в чём не бывало. Полы покрыты гладким паркетом, стены выстланы плиткой, видимо, чтобы было проще убираться после операций. Они удерживают холод на себе. Хоть здесь и проходила уборка, подоконник так и не протёрли, в углу между ним маленький паучок уже стал плести паутину. Эх, атмосфера слишком тяжела и неприветлива. Я украдкой кидаю взгляды на рабочего с красным планшетом, выжидая от него хоть какое-то слово. Молчание тишины ещё долго стояло между нами, пока сам парень не вынужден был удалиться из помещения. Я поежился на твердом полотне своей «кровати». Голова всё еще болит. Физическая боль слегка.. необычна. Меня повсюду преследует ментальная, но действительную боль в теле я ощущаю редко. И когда я чувствую её… Становится страшно. Когда-то давно я мечтал о ней. Узнать и прочувствовать на своей шкуре, каково это, когда тебя насильно режут, ломают твои хрупкие кости, яростно бьют и давят тело. Мечтал лежать с раскрытой глоткой посреди старой мусорки, в гостях у больных крыс и назойливых тараканов. В течении долгих лет я бы покрывался живой и пушистой плесенью, зато в объятьях вечного сна. …Тишина сладка. Каждый звук раздаётся гулким эхом не только по всей окрестности помещения, но и в самом сознании человека. Любое слово, произнесенное вслух, наказуемо. Но вдруг послышался топот, отчетливое приближение бегущего со всех ног человека. В комнату ворвалась девушка. Русые волосы её распущены, в руке таится острозаточенный нож. Она громко плачет, слезы и кровь текут с бледных щек, её глаза стремятся куда-то вдаль, с большим волнением и горечью в сердце. Такую картину я вижу каждый день. Простите, я не рассказывал об этом раньше, умалчивал и не вдавался в подробности. Кармен подходит ко мне, садится рядом, берёт мои засохшие руки, поднимает почти что над самым лицом, греет в своих, алых от крови руках. Она смотрит на меня задумчиво, изредка вздыхает и кротко улыбается. Глаза девушки печальны, я заметил, что улыбка дается ей с трудом и создается лишь для чужих чувств. Мне больно смотреть на это притворство. Капли крови с её резаного запястья стекают по моему, красят кожу и падают прямо на лицо, отражаясь огненным страхом в груди. Жидкость с лица сползает на глазницы и виски, в конце концов, затекает внутрь ушей, только добавляя в костер побольше тошнотных ощущений. По спине прошла безумная дрожь. Я чувствую её дыхание, каждое прикосновение пальцев, в которые вложилась некая таинственность. — Кармен, я очень рад тебя видеть! …но почему ты так истязаешь себя? — фраза вышла сама, я даже не успел подумать, как проговорил её. Но ответа не получил. Только молчаливое дыхание над лицом и приход внутреннего крика. — Кармен? Внезапно в запястьях возникла сильнейшая боль, женские руки сжали их до посинения. Голова в тот же миг закружилась, виденье покрыла мутная пелена отчаяния. Я задыхаюсь. Как это говорят? «Вся жизнь проносится перед глазами»? Мне нечего вспоминать, всё проклято. — Нет, нет, нет, нет! Я не хочу умирать, что ты делаешь?! Остановись! Оставь меня в покое! — крики сплошного непонимания. Я с силой вырвал руку из безумной хватки, и окончательно потеряв голову, стал нажимать на все кнопки прибора подряд. Не помогает. Он выключен. Из глаз полились слезы, мне захотелось плакать от безысходности. Такая родная, такая надоевшая, лживая беспомощность. Оставь меня в покое. Я снова опустил руки и отдался своим страхам. В последнюю секунду я снова становлюсь третьим лицом своих действий и снова ничего не делаю. Я идиот. И был им всегда. Закрыв глаза, почувствовал, как из меня течёт та же самая кровь горькой печали. Кармен успокоилась и, затихнув, обняла тонкими руками мою шею. Теперь я понял. Не нужно было говорить, её слова прозвучали внутривенно между нами. На смену боли и страха пришло спокойствие, необычайная лёгкость в теле. Тот, кто погубил меня, теперь дарит избавление, полное мира и душевной гармонии. Серая ночь уступает место прозрачному дню. Кристальная белизна. Это опавший снег на дороге и полюбившаяся мною свобода. Люди здесь ходят счастливые, поглощенные простой рутиной уходящих лет… Всё кончилось. Прощай.