Любой день, проведённый с тобой, мой любимый

Дата первого слушанья в суде подошла быстрее, чем хотелось бы Юнги. За неделю до этого Служба по защите детей без предупреждения пришла в его дом для проверки. Они нашли Юнги и Чонгука во дворе, когда они играли с игрушками, которые Хосок принёс для Чонгука. Чонгук завизжал и закричал, когда Юнги неожиданно схватил его и защекотал на земле. Когда они подьехали к дому, Хосок вышел с кружками шоколада в руках. Похоже, всё прошло хорошо. Ночью перед слушаньем Хосок крепко обнимает Юнги в кровати. Юнги перебирает нитки своего тёмно синего одеяла, придавливая его своими руками и наблюдая, как вмятины на нём появляются и исчезают. «Ты уверен, что не хочешь, чтобы я пришёл?», Хосок спрашивает. «Потому что Джун и Джин предложили присмотреть за Ку». «Я хочу, чтобы ты остался с Чонгуком», Юнги заверяет. «Я хочу, чтобы ты был со мной, но сейчас я больше хочу, чтобы ты остался с ним. Я сказал ему, что происходит. Только некоторую информацию, так как он всё равно хотел знать, почему меня не будет, и его это сильно пугает». Хосок нахмуривается: «Тебе не стоило рассказывать ребёнку о таком», он бормочет со злостью. «Я не могу поверить, что она делает это». Юнги пожимает плечами: «Мне бы хотелось сказать так же, но я точно могу поверить, что она делает это». Хосок нахмуривается ещё сильнее. Через несколько секунд тишины дверь в спальню приоткрывается. «Аппа?», Чонгук тихо зовёт. «Хоби?» «Привет, малыш», Юнги садится на кровати и включает лампу. «Что случилось? Ночной кошмар?» Чонгук грустно кивает, заходя в комнату и поднимая свои руки, чтобы Юнги мог поднять его на кровать. Он держит Мяу и Зайчёнка в руках, и на его щеках видны следы от слёз. «Не хочу уходить от аппы», он хнычет, обнимая своего отца. «Не хочу уходить от Хоби». Юнги вздыхает, ложась с Чонгуком обратно. Хосок обнимает их вместе, притягивая их ближе, проводя носом по волосам Юнги и целуя голову Чонгука. «Ты никуда не уйдёшь, Поросёнок», Хосок обещает. «У нас есть очень хорошая нуна, которая позаботиться об этом». Чонгук кивает, всё ещё грустно и неуверенно. «Даже если мы уйдём, мы всё равно будем с Куби, всегда», Юнги напоминает ему. «Никто не может забрать этого у тебя, малыш. Никто не может забрать нашу любовь». Чонгук выдыхает: «Не нравиться это», он бормочет, быстро засыпая снова в тепле и обьятиях своего отца и своего Хоби. «Мне тоже, малыш», Юнги говорит, «поэтому мы будем бороться. Мы будем бороться до конца. Думаешь, ты сможешь помочь мне с этим?» Чонгук устало кивает: «Бороться ради аппы». Вскоре после этого он засыпает. Юнги вздыхает и закрывает свои глаза, обнимая своего сына и Хосока. «Ты не потеряешь его», Хосок уверяет его. «Не потеряешь». Юнги просто тихо хнычет и ещё крепче обнимает Хосока. «Не потеряешь». Следующий день ужасен. У них есть два часа перед первым слушаньем, и половину этого времени Бонча и юрист её мужа озвучивают буквально каждую возможную причину, по которой Юнги не может быть отцом. Он эмоционально неустойчив. Это доказывают его прошлые попытки суицида, последовательное помещение в специальное лечебное учреждение, и музыка, которую он пишет. Он материально неустойчив. Это доказывает отсутствие стабильного дохода, несмотря на то, что он более обеспечен, чем Бонча и её муж вместе. Он зарабатывает со своих альбомов, и это хорошо до тех пор, пока он не сможет больше продавать музыку. Он гей. Это доказывает собственные слова Юнги и официальные заявления в медиа и слова его песен. Он встречается с тем, кого он нанял на работу. Это доказывает фотография его и Хосока вместе. Он в общей сложности неподходящий человек. Это доказывают татуировки, слова песен и показания, которые будут поданы позже. Слушая все эти «доказательства», Юнги начинает всё больше сомневаться. Почему кто-то вообще позволит отдать ему ребёнка после того, как послушает все события его прошлого? Он чувствовал себя ужасным человеком, грязным, незначительным и унижённым. Потом очередь Дами. Она встаёт уверенно, спокойно и начинает предьявлять свои собственные доказательства. Она по очереди опровергает каждый контраргумент и выстраивает свои собственные так твёрдо, что Юнги видит, как Бонча каждую минуту злиться всё больше. Для начала, Юнги прошёл лечение медикаментами, в которых уже нет нужды, поэтому он больше не «ментально неустойчив». Дами утверждает, что на самом деле Бонча – эмоционально неустойчива. Доказывая тем, что она следила за своим ребёнком в садике, пыталась схватить его, когда он этого не хотел, и преследовала Чон Хосока, заявляясь в его квартире и предлагая заплатить ему за помощь. Во-вторых, Юнги – материально обеспечен. Потом она долго обьясняет, как на самом деле работают продажи альбомов и как каждый раз, когда кто-то включает песни, покупает их, использует их для чего-либо, например на Spotify или YouTube, Юнги получает часть денег за авторские права на этих платформах. Это обеспечивает стабильный доход, и даже если альбом не становиться популярным, он всё равно получает больше, чем достаточно, денег для того, чтобы обеспечивать своего сына. Она так же уделяет внимание песням, которые Юнги продал другим людям, которые даже не принадлежат ему. В третьих, Юнги – гей. Однако, провели много исследований касательно того, как на ребёнка влияет воспитание в гомосексуальной семье, и нет никакой разницы между этими детьми и теми, которые родились в гетеросексуальное семье. На самом деле, часто дети с однополыми родителями более уверены, комуникабельны и гуманны. Дальше, между Юнги и Чон Хосоком не было каких-либо отношений, кроме професиональных, во время действия рабочего контракта, поэтому этот аргумент недействителен. Потом, татуировки и тексты песен не являются достаточным доказательством того, что он неподходящая личность. Юнги – взрослый человек, он законно может делать татуировки и говорить всё, что хочет, в песнях, которые он пишет, и его способность воспитывать ребёнка не касается этого. После этого Дами продолжает обьяснять, что Чонгук – стеснительный ребёнок, и таким же был Юнги. У него имеется опыт социальной тревоги и сильной замкнутости, чего нельзя сказать о Бонче и её муже. Для ребёнка с такими серьёзными проблемами, как у Чонгука, будет лучше, если его будет воспитывать тот, кто на себе испытал то, что может разрушать его жизнь. После этого она идёт в наступление. Её голос меняется с убедительного, спокойного, к которому привык Юнги, на жестокий и колкий. Она говорит судье о том, что Чон Бонча была задержана и признана виновной за содержание незаконных веществ. Есть доказательства того, что Чонгук ещё ребёнком находился среди этих веществ. Это действительно риск, на который они должны согласиться, когда речь идёт о ребёнке? Она также рассказывает судье, что, благодаря показаниям Чон Хосока и Чон Давон, у них есть доказательства того, что Бонча не способна воспитывать ребёнка. Она хочет, чтобы судьи обратили внимание на то, что она бросалась с обзывательствами и негативной лексикой на Хосока и Юнги в присутствии Чонгука, на Хосока после того, как она преследовала его, находясь в его квартире по собственной инициативе и поэтому незаконно. Когда она заканчивает, Бончу трясёт от ярости, и её муж выглядит так, будто чувствует полное отвращение ко всему этому. Дами садится обратно. Потом они проверяют физические доказательства. Документы, в которых обозначены медикаменты Юнги и его время в психиатрической больнице, показывают на большом экране перед судьями, и Юнги хочется скрутиться калачиком и спрятаться. Потом показывают фотографии его и Хосока, и Юнги чувствует себя лучше, просто смотря на них двоих, когда они выглядят счастливыми и влюблёнными, с Чонгуком или только они вдвоём. Он улыбается, но эта улыбка исчезает, когда другой юрист начинает разбирать несколько его песен, одна из которых записана с Намджуном (не очень умный ход, посколько судьи смотрят на него с недовольством всё время). Потом Дами встаёт и представляет контрдоказательства против всего этого. Она доказывает что несколько фото отфотошопленны, показывает судьям все его татуировки, ни одна из которых не является вульгарной или пошлой. На самом деле, одна из них – тигровая лилия с датой рождения и именем Чонгука, и это заставляет одну из судьей умилиться. Она представляет несколько его нових песен, что удивляет Юнги. Они даже ещё не выпущены. Наверное, Намджун отдал их ей. «Я хочу обратить внимание судьей в частности на эту песню», она говорит, показывая на экран. Эта песня называется «Люди». Юнги планирует внести её в свой следующий альбом. «Слова этой песни особенно тронули меня», она продолжает. «Они показывают зрелость и хорошее сообщение слушателям». Она смотрит на судьей. «Люди меняются, так же, как изменился я», «всё происходящее проходит мимо», «твоя обыкновенность стала моей особенностью, твоя особенность стала моей обыкновенностью». Мой младший брат пишет музику, и я видела много хороших слов песни в своей жизни. Некоторыми из них я правда восхищаюсь. Они показывают уважение к проходящему времени, с чем у нас возникают трудности, признательность обыкновенности. Я думаю, важно отметить, что песни, которые рассматривали раньше, старые. Они выпущены практически три, почти четыре года назад. Это было до рождения или взросления Чонгука. Эти песни новые. Они написаны на протяжении жизни Чонгука, и благодаря им вы можете наблюдать, как Юнги изменился. Он вырос как человек после рождения ребёнка, и так и должно быть. Сколько мы будем рассматривать его прошлое? Насколько сильно мы будем верить показаниям бывшего партнёра? Я думаю, нужно рассматривать настоящее. Рассматривать существующие на сегодняшний день доказательства. Смотреть на Юнги, на Чонгука и на всё, что есть у них двоих. Разве это не то, что мы должны защищать, несмотря на то, что произошло в прошлом?» Она садится, и судьи задают несколько завершающих вопросов, после чего обьявляют слушанье закрытым до следующего дня, где они будуть слушать показания. Юнги не знает, кто будет давать показания для Бончи, но Намджун, Сокджин, Хосок и воспитатель Чонгука мистер Ким дают показания для него. «Ты хорошо справился», Дами говорит. «Я? Я просто сидел там и выглядел грустным», он отвечает з дразнящим смехом. «Я не знаю, что я сделал». Дами улыбается, нежно ставя руку на его плечо. «Ты сидел там и выглядел грустным. Бонча выглядела злой. Она выглядела страшно. Ты выглядел, как отец, который может потерять своего ребёнка, она выглядела, как ведьма, выбирающая ребёнка для жертвы». Юнги тогда действительно смеётся, откидывая голову назад. «Спасибо, нуна», он издаёт смешок. «Я думаю, это правда». Дами хлопает его по плечу. «Иди домой. Отдохни со своей семьёй. Завтра будет сложнее». Юнги вздрагивает. Они быстро выходит из здания суда к своей машине. Боковым зрением она видит, что Бонча направляется к нему, но он ускоряет шаг и садится в машину, закрывая дверцу до того, как можна подойти к нему. «Как ты смеешь!», она кричит, когда он выезжает, не слушая её. Он быстро уезжает, оставляя её одной. Его дома ждёт ребёнок. Когда он заходит, то видит, что все ждут его. Намджун, Джин, Хосок быстро поднимают взгляды от кухонного стола, за которым они все сидят и тихо разговаривают. Юнги слышит, что мальчики смотрят фильм в гостиной. Он раззувается и направляется в сторону звука. «Куби?», он зовёт. «Аппа!», Чонгук кричит, спрыгивая с дивана и подбегая к своему отцу. «Аппа дома!» Юнги опускается на колени, расставляя свои руки в стороны, когда Чонгука радостно подбегает к нему, обнимая его и хихикая, пока Юнги разбрасывает поцелуи по его лицу. «Я дома, малыш», он уверяет, смеясь с Чонгуком. Юнги поднимает взгляд и обнимает его одной рукой, протягивая вторую к Хосоку. Хосок ярко улыбается и опускается на колени возле них, обнимая Юнги и Чонгука, немного хихикая. «Хорошый день?», Хосок дразнит, прекрасно зная, что день Юнги был ужасным. «О да», Юнги отвечает с сарказмом, «такой прекрасный. Я обожаю, когда меня разбирают по кусочкам в присутствии тридцати незнакомцев. Но знаешь что, Сок?», глаза Юнги сверкают, когда он смотрит на Хосока. «Мы можем выиграть». Хосок громко смеётся. «Конечно, мы выиграем», он говорит. «Я не ожидаю ничего другого от Дами-нуны». Техён смотрит через диван, не понимая, куда делся Чонгук. Когда он видит маленькую группу на полу, он радостно воскликает. «Обьятия?», он спрашивает, перелезая через спинку дивана и подбегая к им троим. Джин и Намджун пытаются его поймать, но Юнги просто смеётся и расскрывает свои руки ещё раз для Техёна. Он смотрит на двоих друзей, которые смоят и наблюдают за ними с милыми, радостными улыбками. «Ну», он говорит, «чего вы ждёте? Разве что вы, лузеры, слишком крутые для обьятий». Джин и Намджун громко смеются, но они оба опускаються на пол и присоединяются к ним. Они остаются так, пока Джин не шепчет: «У нас мясо на обед», и два мальчика издают громкие радостные визги, и все встают. Чонгук, Техён и Юнги танцуют по гостинной, счастливо напевая о говядине, и Хосок наблюдает за ними с довольной улыбкой, пока Джин и Намджун смеются. «Хоби танцует тоже!», Чонгук поёт. «Хоби танцует». Так что у Хосока не остаётся выбора, кроме как присоединится к ним. Весь оставшийся день проходит так вже весело. Кимы уходят после обеда, чтобы Чонгук и Техён могли поспать. Хосок и Юнги занимаются любовью после того, как Чонгук засыпает, несмотря на то, что это середина дня. У них нет никаких сожалений до тех пор, пока Чонгук не забегает в спальню с широко раскрытыми глазами и не видит их все ещё раздетыми. После этого у них есть минимальные сожаления. Но всё так же хорошо и счастливо, и смех стоит смущения.