Шестнадцать

      Мика стал ещё более скованным. Юу думал, что их совместные посиделки после школы не могут быть ещё более неловкими, чем в те пару недель, пока Мика считал, что он противен Юу. Что ж, Юу ошибался.       Юу все ещё упорно продолжал приходить к нему домой, делать уроки, съедать его кулинарные труды, болтать с Акане, пока Мика неловко молчал и искал повод скрыться от разговоров. Зато теперь хотя бы Акане было весело.       Она знала. Мика ей рассказал. Она не говорила это прямо, но теперь Юу не мог найти себе места, чтобы скрыться от её ехидства и подколов. Очевидно, она не воспринимала его чувства всерьёз, как и Мика. Юу был для них ребёнком, забавным в своей детской влюблённости. Они считали, что между ними бездонная возрастная пропасть, и то, что Юу чувствовал, не было чем-то серьёзным. И если Мика всё равно старался быть осторожным, потому что он чудо, то Акане словно нашла их ситуацию уморительной. Юу злился, но старался не терять самообладания. Последнее, что ему было нужно, это испортить отношения с лучшей подругой Мики.       Но находиться в их компании становилось всё сложнее. Акане подшучивала над ним, это ещё можно было вынести. Мика избегал смотреть на него, это было хуже, но всё ещё терпимо. Мика часто задерживался после школы, это было больно. Иногда Мика просил не приходить к нему, и на следующий день Юу наблюдал, как он возвращался домой с Лакусом, и ревность раздирала Юу в клочья. Перед сном он выл в подушку, надеясь, что Гурен не услышит. Или хотя бы не будет задавать вопросов.       У Гурена всегда было это знающее лицо, поэтому Юу сложно было угадать наверняка, действительно ли он что-то знает, или ему просто нравится выводить Юу из себя. У них были сложные взаимораздражающие отношения. Юу любил его, даже когда тот представлял из себя машину родительской вредности, и знал, что Гурен любит его, но между ними не было душевной близости. Возможно, из-за этого Гурен периодически испытывал вину, Юу часто ловил на себе его нерешительный взгляд, когда он считал, что у Юу какие-то проблемы, о которых он не говорит. Но на счастье Гурена, у Юу был Мика. Юу подозревал, что они иногда говорили за его спиной. Но Гурен становился спокойней, переставал на него странно смотреть, и Юу прощал Мике его маленькие предательства. Поэтому Гурен почти всегда всё знал, но благоразумно молчал.       Но, видимо, не сейчас.       — Твои оценки испортились, — лицо Гурена больше не было знающим, теперь оно было нерешительным. Всё же полагаться на Мику было хорошим планом ровно до тех пор, пока Гурен окончательно не разучился вести серьёзные разговоры.       — Может быть, — Юу в который раз перемешивал палочками лапшу, так и не начав её есть.       — У тебя… — лицо Гурена неловко сморщилось. — У тебя проблемы в школе?       — Нет, — спокойно ответил Юу, все ещё уделяя внимание тарелке.       — Поссорился с друзьями?       — Нет.       — Поссорился с Микой?       — Вовсе нет! — раздраженно прошипел Юу, подняв на Гурена сердитый взгляд. Тот сдвинул брови, но не стал развивать эту тему.       — Поссорился с Шиноа? — слова определённо приносили ему боль, его лицо ещё никогда так не корчилось.       — Я же сказал, что я не ссорился с друзьями!       — Я имел в виду, — Гурен, казалось, готовился к операции на самом себе без наркоза, его белый лоб покрылся потом. — У тебя проблемы в отношениях?       — Мне не нравится Шиноа! — Юу поморщился от звука собственного голоса. Он крикнул слишком громко.       — Разве? — Гурен удивлённо вскинул брови. Очевидно, Мика когда-то поделился с ним своими иллюзиями. — Тогда, может, Мицуба?       — Ты дурак, они мои друзья!       — Но я был прав? — повышенная эмоциональность Юу, кажется, сдала его. Гурен, судя по лицу, боролся с приступом зубной боли. — Тебе кто-то нравится, и поэтому ты отвлекаешься от учёбы?       Юу снова начал копаться в тарелке с остывающей лапшой. Сказать, что обсуждать личные темы с Гуреном, было неловко, это ничего не сказать. Он ещё друзьям не признался в своей личной катастрофе, и даже сказать обо всём Шиноа будет менее мучительно, чем Гурену.       А ещё он поклялся ждать. Через три с половиной года он снова признается Мике в своих чувствах, пусть даже тот не верит в это. Возможно, они даже начнут встречаться. Юу позволил себе мечтательно улыбнуться. Но к тому моменту лучше позаботиться обо всех препятствиях, которые могли бы ему помешать. Заранее вытерпеть натиск пытливых вопросов друзей, а также пережить последующий шквал глупых и, скорее всего, пошлых шуток. Избавиться от Лакуса. Может, накопить денег на билет в Австралию и подкинуть ему сумку. Или подстроить несчастный случай. Или подмешать крем для депиляции в шампунь. Вряд ли Мика и дальше будет считать его таким привлекательным без волос. А вот у Юу волосы останутся, это точно добавит ему очков в конкурсе на лучшего парня. И дать Гурену свыкнуться с мыслью, что Юу влюблен в Мику. А для этого нужно будет завести ещё один неловкий для них обоих разговор, и превратить ещё один вечер в сущий кошмар. Или использовать этот, раз уж Гурен сам решил проявить сегодня свою нелепую опекунскую сторону.       Юу зажмурился и глубоко вдохнул.       — Это Мика.       Ответа не последовало. Юу поднял голову и поймал шокированный взгляд Гурена. Его лицо было практически белым.       — Он… — голос Гурена звучал безжизненно. — Он делал что-то с тобой?       — Ты идиот! Конечно, нет! — закричал Юу, его лицо мгновенно стало красным. Во снах Юу Мика много чего делал, но Гурену это знать не нужно. — Он отшил меня и сказал, что я слишком маленький для него.       Плечи Гурена сразу расслабились, и он протёр ладонями лицо.       — Да, верно, это хорошо, — пробормотал он. Юу вскипел.       — Да что вы вообще понимаете? Он всего на четыре года старше, это не такая большая разница! По телевизору недавно показывали, как какой-то старикашка женился на девушке, младше его на сорок лет!       — Боже, Юу, — мучительно простонал Гурен, всё ещё потирая свой лоб. — Чем старше люди становятся, тем менее значимой становится разница в возрасте. Но сейчас ты ещё ребёнок, а он уже практически взрослый.       — Я уже не ребёнок, с моим развитием всё в порядке, — недовольно проворчал Юу. — Мы с друзьями уже читали об этом.       — Эээ, — многозначительно протянул Гурен. Судя по всему, этот день будет худшим в его жизни. — Это хорошо. Я рад за вас.       — Но Мика сказал точно так же, — Юу вздохнул и снова сел на стул. Он не помнил, когда успел вскочить с него. — Что в шестнадцать люди уже считаются взрослыми, и разница между нами слишком велика.       — Он прав, — Гурен с облегчением кивнул и потянулся за стаканом с водой.       — Поэтому я подожду до своего шестнадцатилетия и снова предложу ему встречаться.       Юу лениво наблюдал за красным лицом своего дяди, поперхнувшегося водой. Возможно, он сможет провернуть что-то такое с Лакусом, выглядит просто отвратительно. Как раз то, что нужно.       — Ты так уверен, что за четыре года не влюбишься в кого-то ещё? — спросил Гурен, когда наконец-то откашлялся.       — Я уверен, — твёрдо ответил Юу, после чего замялся. — А ты… Ты не против, что это Мика? Что он парень и всё такое?       — Да нет, — Гурен пожал плечами. — Развлекайся, как хочешь. Только вырасти для начала.       Юу подавил желание обнять Гурена. На сегодня им и так хватит смущающих моментов.

***

***       — На нас свалили кучу заданий на лето.       Юу научился выдерживать взгляд Мики. Его голос был спокойным, как бы часто его глупое сердце не билось рядом с ним. Кажется, он даже стал реже краснеть и не так ярко, как раньше. Юу не хотел, чтобы Мика всё больше отдалялся от него, и ради него Юу готов был сдерживать свои чувства так яростно, как только мог. Ревность в том числе.       Лакус докуривал сигарету, прислонившись спиной к стене. Теперь Юу заставлял себя здороваться с ним каждый раз, как они пересекались. Не то чтобы ему не было больно. Не то чтобы он мог себе позволить это показать.       — Давай тогда завтра начнем, — Мика снова улыбался ему, как прежде. Старания Юу по контролю своего поведения окупились. Они снова начали общаться без неловких пауз. Видимо, Мика поверил, что чувства Юу улетучились так же быстро, как и появились. — Ты будешь свободен?       — Да, конечно, — Юу улыбнулся в ответ, стоически глядя в глаза Мики. — Гурен сказал, что не выпустит меня из дома, пока я их не выполню.       — Тогда договорились, — Мика взмахнул рукой на прощанье. — До завтра, Юу-чан.       — Пока, Мика, — Юу сохранял привычную маску на лице. — Пока, Лакус.       — Бывай, — протянул Лакус, и они скрылись в доме.       Юу сделал глубокий вдох. Он может это пережить.       Летнее солнце распаляло воздух, и он плыл ленивыми волнами над раскалённым асфальтом. Так же, как и жар в его груди.