Сборник драбблов

«Первый раз за всю жизнь я чувствую, что не одна…» © Любовь и другие лекарства. Рабочие дни пролетели, казалось, со скоростью света. Унылый вечер субботы хотелось украсить чем-то интересным, например, вылазкой в парк или еще лучше — в кафе. Правда, идти одиночкой по наполненной людьми улицей было несвойственно Дорофеевой. Она — роковая женщина с красной помадой на губах — пойдет гулять одна? Тогда уж дома лучше отсидится — грустно думала Аня и снова села за вязание. Мысль о том, что можно позвать подружек, отпала как-то сама собой. Ирина обещалась провести выходные со семьей, Соню не пустит Вершинин, ведь по версии Кима Анна — дурная женщина с которой лучше не связываться, Екатерина будет подтягивать Лиду по русскому. Так что выходные Аня проведет со своим любимым занятием — вязанием. Мысль, чтобы прогуляться с Анной по просторам Москвы, засела в голове у Проскурина еще в начале недели. Дорофеева как-то обмолвилась, что давно не прогуливалась по парку, да и архитектуру города она плохо знает. Тонкие намеки Анны Проскурин уловил сразу. Но вот предложить Дорофеевой погулять по Москве Костя от чего-то не спешил. То ли позабытое чувство робости, то ли нежелание навязываться не дало Проскурину сделать первый шаг и все же позвать Анну на прогулку. Однако в какой-то момент он почувствовал тоску и досаду, а сердце екнуло неуловимо, дав понять, что если сегодняшний вечер они не проведут вместе, то о дальнейших отношениях и речи идти не должно. Но прежде, чем бежать к Дорофеевой, Проскурин решил заскочить в цветочный магазин. Спицы вечно выпадали из рук блондинки на пол, неугомонный котенок Кекс (которого Анна два дня назад подобрала на улице) игрался с клубком пряжи, все время куда-то его загоняя: то в угол зала, то в другую комнату. Сейчас же хвостатый решил размотать клубок былой пряжи до входной двери. Аня мигом подхватилась на ноги, ибо котенок успел заметно запутаться во остатках ниток. Остановившись у входной двери, она принялась распутывать Кекса. Однако в один момент (когда котенок был освобожден) Дорофеева почувствовала, будто за дверью кто-то стоит. Этот кто-то все никак не решался постучаться, он был полон раздумий и сомнений. Сердце Анны начало стучать быстрее и быстрее. Девушка поднялась с пола и начала медленно подходить к двери. Рука блондинки опустилась на серую ручку двери, едва коснувшись её. В этот момент раздался несильный стук в дверь. Казалось, сердце остановилось на мгновенье, а потом опять продолжило быстро стучать. Для Кости эти минуты были самые долгие и мучительные. Он наблюдал, как не спеша, словно в замедленной съемке, открывается тяжелая дверь, а после в проеме виднеется белокурая голова с большими голубыми глазами — зрелищный момент. Наконец Анечка (ибо это милое создание никак не хотелось звать Анной Николаевной) открыла дверь незваному гостю, широко улыбаясь, и перед подполковником возникло милейшее божье создание в домашнем шерстяном халате (который окутывал её тело так, что казалось Дорофеева утопала в нем), с хвостом на голове, вместо привычной укладки и без грамма макияжа. Проскурин даже опешил от её вида. Такую непривычно домашнюю Анну он узрел впервые. Тогдашнее сомнения вдруг развеялись, уступая место точной уверенности. Влюбился, бедолага, настолько, что забыл, за чем пришел. -Здравствуйте, Константин Иванович. — все с такой же яркой улыбкой на губах произнесла Аня. Она была рада, что этот вечер проведет не одна, а в столь приятной компании. И её внешний вид её никак не смущал. -Добрый вечер, Анна Николаевна. — немного отойдя от собственных мыслей, поздоровался Проскурин, после чего вручил блондинке букет белых роз. Аня опустила взгляд на букет цветов и тут же расплылась в благодарной улыбке, принимая их. Розы ей казались очень красивыми, от них приятно пахло нежностью и ранимостью, и Дорофеева даже подумала (пока шла ставить цветы в вазу), что Константин таким сюрпризом намекнул ей на то, что она олицетворяется у него с этим прекрасным цветком. Таким же нетронутым и белым, ранимым и нежным. Однако Анна тут же отбросила эти глупые и наивные мысли прочь, даже не подозревая, что оказалась права. Пока Дорофеева возилась с цветами, Проскурин успел наметить планы на вечер. Вот сейчас он предложит ей пойти прогуляться, потом позовет в кафе… Однако его мысли были прерваны маленьким бело-серо-черным комочком с зелеными глазами. Пушистик сел посередине коридора, заинтересовано глядя на нового гостя. Костя умилился котенку и даже пытался подозвать его, но тот пока не был настроен на дружбу с новым знакомым. Кекс лишь встал на лапки, прогнулся в спине, а затем резво убежал в комнату, где была Анна. -Кекс! Ну-ка брысь с кровати! — пытаясь шепотом, но все же громко произнесла Анна. — Проходите, Константин Иванович! — любезно пригласила Костю, так все еще стоявшего в коридоре, Аня. Она оперлась о дверной косяк, сложив руки на груди. Всем своим видом она манила к себе. Косте хотелось грязно высказаться за слабость перед этой женщиной. Она ловко ломала его изнутри, её голубые глаза заставляли смущаться подполковника, а её голос был таким невинным, будто она действительно не знала, какое влияние оказывала на Проскурина. Притворялась неженкой и глупою дурочкой, хотя с детства обладала острым умом и нестандартной, но всегда верной, логикой. -Вообще, я хотел Вам предложить прогулку по ночной Москве.- лукаво сказал Костя, а его глаза поблескивали ожиданием и некой победой. Теперь его очередь обескураживать Дорофееву. Анна сначала подумала, что это блеф, очередной маневр от подполковника. Она отлично помнила, как он засиживался у неё до полуночи, а то и больше. Как им было уютно вдвоем, а за пределами квартиры они опять становились совсем незнакомыми людьми. Но сейчас он зовет её туда, в вечернюю Москву, чтобы опять претворяться чужими людьми? Анна совсем этого не хотела. Хотя и в её квартире они не могли позволить себе что-то большее кроме ласковых взглядов и «случайных» прикосновений. -Вы серьезно? — не находя в его карих глазах подвоха, спросила блондинка. -Абсолютно. — слегка пожав плечами, ответил Костя. — Так что одевайтесь потеплее и пойдемте гулять. — с призывом, но в то же время с лаской в голосе, произнес Проскурин. Теплая улыбка вновь засияла на лице блондинки, и она попросила подождать её на кухне, предварительно налив подполковнику чая.

***

Вечерняя Москва была прекрасна. Миллионы огоньков зажигались отовсюду. На улице детский смех сменил лепет влюбленных пар, которые так же, как и Проскурин с Анной, решили прогуляться по освещенным улицам. Правда, от парочек Костю и Аню отличало то, что фактически они не были парой. Не держались за руки, не могли себе позволить подобное обращение, как «любимый», «солнце» и другие. Да и если так судить, со стороны они выглядели, как внезапно встретившиеся коллеги по работе. Но в сердцах понимали, что это далеко не так. Звезды одна за другой стали осыпать темное небо. Полная луна окутала город своим белым светом. На Москву опустилась ночь. Многие не любят это время суток, ведь ночью нам бывает страшно от собственных мыслей. Мы боимся, что демоны в нашей голове начнут жестоко играться с сознанием. Они [демоны] пробираются в самые тайные уголки нашего мозга, давя на зажившие раны и заставляя тебя выплакать все слезы в подушку. Так было с Анной до сегодняшней ночи. Сейчас она полностью погружена в карий омут глаз рядом с ней. -…Потом правда Ким прибежал ко мне за извинениями, но мне то что? Я его к Софье Львовне послал. Ну, у них там все закрутилось… — сказывал подполковник о событиях четырехмесячной давности. Заметив грустный и как-будто завистливый взгляд Дорофеевой, он посмотрел в ту сторону, куда смотрела она. Впереди них шла очередная влюбленная пара. Они мило держались за руки, практически на каждом шагу даря друг другу поцелуи. Возникло очень неловкое чувство внутри. Проскурин хотел было продолжить свои речи, но внутреннее упорство не дало ему этого сделать. Он, сам от себя такого не ожидая, крепко схватил Дорофееву за руку, при этом сдавливая ладошку и переплетая пальцы. Анна моргнула, перед тем как смутиться. Её щеки вмиг порозовели, а сердце, кажется, опять заиграло бешеным ритмом. Зато на лице Кости не было хоть какой-то изменчивости. Он все так же продолжал рассказ, то немного сжимая, то разжимая холодную ладошку Ани. Вскоре, когда рассказы Косте о службе были закончены, они перешли на более откровенные темы. -Скажите… А та женщина, которая запечатлена на фотографии возле Вашей кровати, это Ваша бывшая жена? — осторожно спросила Дорофеева, немного сжав запястье Проскурина. Мужчина тут же напрягся, а его глаза заволокло пеленой воспоминаний. Таких болезненных и таких ненужных на данный момент. От которых на душе становится противно, а нынешняя приятная ночь становилась все более невыносимой. Однако Анне нужен был ответ. Она терпеливо ждала, пока Проскурин решит произнести хоть слово. Однако он продолжал медленно идти вперед. Последующие его действия заставили Дорофееву встрепенуться и застыть на месте. Костя, разорвав крепкое сплетение рук, свернул на право, в алкомаркет под названием «Все будет хорошо!». На первый взгляд обычная вывеска была девизом Анны по жизни. Нервно докуривая сигарету, она обернулась на открывающуюся дверь. Костя держал в руках бутылку вина. Нервно раскрыв её [бутылку], он сделал пару глотков и вручил вино Дорофеевой. Далее он опять крепко схватил Аню за руку и продолжил идти дальше, куда глаза глядят. -Вы уж извините за столь неожиданный маневр… Просто без алкоголя здесь не обойтись.- наблюдая, как Дорофеева делает пару размерных глотков красной жидкости, начал свою речь Костя. -Ничего… — Аня сморщилась после горьковатого напитка, но по телу разлилось долгожданное спокойствие, а в голове все встало на свои места. -Да, это моя жена.- после короткой паузы начал Костя. — Но её уже нет с нами…- на этих словах Костя остановился и взял из рук Дорофеевой вино, сделал глоток, а после продолжил: — Её взяли фашисты, а после расстреляли, как и Антошу с Ваней… — Проскурин многозначительно замолчал. Шаг замедлялся, как и мысли. Он опять вернулся к тому, к чему не хотел возвращаться никогда. Вновь эти противные воспоминания, которые истерзали душу подполковника. -Извините…- тихо прошептала Анна, опустив глаза. Она не хотела превращать эту чудесную ночь, в ночь болезненных воспоминаний, но оно все же так вышло. -Ничего страшного, — вздохнул Проскурин и поднял глаза на небо, на котором уже не красовались прекрасные звездочки, а тяжелым грузом весели дождевые облака. — Вы же не знали. Анна решила промолчать на этот счет, лишь выпив еще несколько глотков вина. Спустя час опустела еще одна бутылка красного полусладкого, купленная Костей из очередного маркета. С каждым глотком красной жидкости язык заметно заплетался, но разговоры становились все откровеннее и откровеннее. Доходило даже до того, какие позы в кровати они предпочитают. -Я вот, терпеть не могу находиться внизу… — говорила уже заметно опьяненная Аня. — У меня сразу теряется управление всем процессом. -Хм, занятно. — Проскурин улыбнулся и добавил: — А я наоборот… Снизу как-то удобнее. -Отличный тост! Давайте выпьем! — задорно произнесла Дорофеева и забрала у подполковника бутылку, немного отхлебнув вина. — Скажи… А почему ты… Ну, почему… Почему именно я? — блондинка прищурилась и стала терпеливо ждать ответа. На её, казалось бы, на первый взгляд, не точной формулировкой вопроса Проскурин твердо знал ответ. Он остановился и посмотрел в глаза пьяной Ани. На губах не осталось красной помады, задорные искорки в глазах пропали, уступая место детской любопытности, а её походка, вечно прямая и статная, восвояси исчезла. Сейчас Аня упиралась одной рукой в грудь Проскурина, а в другой держала бутылку, её тело облокотилось о тело подполковника, а ноги стали ватные, и вот-вот норовили уронить хозяйку. Такой он её еще не видел. Мелкие капельки дождя тихо падали с неба и разбивались об асфальт. После них последовали более крупные капли, которые обволокли тела влюбленных. Мигом протрезвев, Костя решил быстрее поспешить домой, дабы избежать простуды. Однако до дома Анны было далековато, а вот до его квартиры оставалось минут пять. Не спросив разрешения, он схватил блондинку на руки, ибо та еле стояла на ногах. Дорофеева сначала упрямилась, пыталась выкарабкаться из плена мужских рук, но сил у нее попросту не хватило, да и чего греха таить — ей нравилось находиться в надежных руках подполковника. Только дойдя до подъезда (к тому времени Анна уже шагала сама), Дорофеева вспомнила про свой вопрос. -Так почему именно я? — она развернулась лицом к Косте, наладив зрительный контакт. Дождь, все так же не переставая, лил с неба, но это ни капли не смущало блондинку. Ей нужен был ответ. Костя вздохнул, прежде чем сделать отчаянный шаг в никуда. Пусть на утро все это покажется глупым. Пусть он будет корить себя за столь быстрое решение. Но жалеть об этом он точно не будет. Взглянув в глаза Анны, будто спрашивая разрешения, он опустил руки на её плечи и притянул к себе. Её сладкие губы были на вкус как мед, с нотками вина. Дорофеева опешила от такого действия, однако не отпрянула, а ответила на поцелуй нежно, ранимо. Целовались они долго, целовались робко, словно в первый раз. Осторожные мазки языками по губам, откровенно влажные звуки, которые заглушал дождь и воссоединившееся воедино разбитые сердца. Костя медленно переместил руки на талию блондинки, Дорофеева же оплела руками его шею. К сожалению, поцелуй пришлось прервать, из-за нехватки воздуха. Однако влюбленные все еще были прижаты друг к другу. -Заболеешь же… — хрипло произнес Проскурин, прижимая Дорофееву к себе. -Ну и пусть. — решительная (и к слову уже почти протрезвевшая) Аня вновь прильнула к губам подполковника. Тот лишь снова взял Дорофееву на руки и понес в подъезд. Добравшись до квартиры они, промокшие и озябшие, тут же решили переодеться. Пока Аня пыталась надеть на себя футболку Проскурина, Костя уже переоделся и заварил горячий чай, достав из шкафа большой теплый плед. Дожидавшись возлюбленную, он уже устроился на диване и неспешно попивал горячий чай. И вот, спустя минут пять, в проеме появилась Аня. Её тонкую фигуру прятала большая футболка, чуть ли не в два раза больше её самой, а вот тонкие ножки не прикрывало ничего. Мурашки бегали по девичьей коже то ли от холода, то ли от откровенного взгляда со стороны. С каких это пор Дорофеева Анна Николаевна стала такой стеснительной? Заметив робкое поведение Дорофеевой, Проскурин подозвал её к себе: -Чего замерла, как неродная? Садись, греть тебя буду. — после этих слов он размотал большой плед и окутал им Аню. -Спасибо… — тихо поблагодарила Костю блондинка и приняла из его рук чашку чая. Дождь вскоре прекратился, облака рассеялись. Солнце потихоньку сменяло луну на небе. Оно мягко окутало янтарным светом весь город. В квартире подполковника двое влюбленных крепко спали на диване, сохраняя нежные объятья и неуловимую гармонию, что заставляла их сердца биться в унисон.